Поцелуи со вкусом какао

Почему-то осенние вечера у всех ассоциируются со слякотью, холодом и противным ветром. Ник к этим людям не относится, и свято удивляется, веря, что люди только сами себе надумывают плохое. Хотя это может быть связано и с тем, что Ник сам как рыжее растрепанное солнышко, которое спустилось с небес разве что ради Дэна. Сам Дэн сидит напротив своего парня и смирно позволяет намазать на лицо маску, которая, если верить описанию, и то, и это, и все сразу. Маска холодит, и Дэн самую чуточку дергается, ёжась от непривычки, поэтому Ник свободной рукой аккуратно придерживает его лицо за подбородок. — Дай я тоже тебя чем-то намажу, а то что мне, одному тут таким красивым сидеть? Нечестно получается. Ник на эту претензию лишь легко закатывает глаза, звонко смеясь. Его хохот легко звенит в воздухе, и у Дэна тут же появляется такое тёплое чувство, которого он не испытывал еще с самого детства. Чувство нужности и защищенности. Спокойно-спокойно так. Хочется хоть с ног до головы этой маской обмазаться, лишь бы её наносил Ник, вот так же улыбаясь и блестя счастливыми светлыми глазами, чуть придерживая, чтобы не дергался. — Мажь уже. Или я похож на тирана, который лишит своего парня такого удовольствия? Я рыжий, конечно, но точно не бездушный. На заднем фоне играет какая-то мешанина песен, которые Дэну услужливо подкинул спотифай. Плейлисту Ника в этих вопросах он не доверял: там спокойно могли идти подряд Земфира, Сектор Газа и Сплин. Добивал этот коктейль обычно Rammstein, а пугать соседей столь резкими переходами — явно последнее, чего парням хотелось. Теперь уже Дэн намазывает Ника чудо-маской. Рыжий даже не дергается, привык, наверное. Оно и неудивительно: сколько раз до этого с ним те же манипуляции проводила младшая сестра, и представить трудно. — Слушай, а почему мы вообще слушаем это, если ты сам можешь спеть? — широко улыбается Дэн. Ник, в этот момент закрывший глаза, эту улыбку не видит, но буквально чувствует. — А ты сильно хочешь? Дэн кивает и смотрит, упрашивая без слов — большими зелеными глазами. Ник какие-то пару минут смешно сводит брови и поджимает губы, строя из себя непреклонного, но все же сдается. — Когда умоемся, обязательно спою. — А сейчас совсем никак? На это рыжий только смеется и показывает Дэну язык, вскакивая на ноги с характерным «кто последний до умывальника, тот идет варить какао!», слыша, как за ним гонится парень. В ванную они влетают почти одновременно — Ник буквально на секунду опережает, но чуть не вписывается в стену лицом — хорошо, что успевает вовремя затормозить. Хотя его, кажется, это происшествие не особо смущает, ведь ванную снова заполняет звонкий хохот, к которому присоединяется еще один голос. Умываясь, они ведут себя как детишки — точно так же толкаются у умывальника, стремясь набрать в ладони воды как можно первее, а потом и вовсе начинают брызгаться, обляпывая мелкими капельками воды и стены, и пол, и зеркало, и футболки друг друга, и вообще все, что только можно. А потом, конечно же, идут пить какао, которое варит Дэн — проиграл, так условия надо выполнять. Ник это какао просто обожает — после него целовать любимого еще вкуснее и слаще, особенно если сплетать пальцы и улыбаться в поцелуй. Бои на зубных щетках в ванной — это уже неотъемлемая традиция этих двоих счастливых. Блестящие глаза и движения бывалых рыцарей. Ну, это если бывают рыцари в пижамах, в чем сомневаются историки, зато парни уверены на целую тысячу процентов. Когда они ложатся в постель, то обнимают друг друга крепко-крепко: так и теплее, и спокойнее. Дэн тушит свет. — Спокойной ночи.