Лепестком сакуры очнись

Снег за окном приводит ее в неописуемый восторг. У нее даже не находится слов, чтобы описать все чувства, что она испытывает: ее хватает только на то, чтобы громко воскликнуть да обернуться туда, где белые хлопья засыпают весь двор. Она прилипает руками к окну, широко раскрытыми глазами впитывая каждый сантиметр красоты на улице. Каждую снежинку, каждый сугроб, что начинает расти, каждый порыв ветра, нарушающий мерное падение. Ладони чуть потеют, оставляют след на стекле, но Рин этого, кажется, вовсе не замечает, поглощенная зрелищем перед собой. Рукам вовсе не холодно — она бы этого никогда не признала! — и она продолжает наслаждаться чудом, что происходит прямо сейчас. Йоми, если честно, все равно. Еще мгновение назад она донимала его своими разговорами — впрочем, это было не в первый раз, и он вроде бы научился отделываться малой кровью — а теперь вовсю увлеклась другим занятием, переключилась на новую игрушку. Его это полностью устраивает. Не придется искать, что сказать такого, чтобы девчонка, наконец, отстала. Он устало вздыхает и переводит взгляд вниз. Неудивительно, что его тарелка почти полна: с постоянным раздражителем по имени Аканэ, что без остановки бубнил что-то ему в правое ухо, он совершенно не смог нормально поесть. И ведь специально отошел от стола, чтобы она не вовлекала его в свои бессмысленные разговоры… так она, конечно, сама к нему подобралась. «И чего ей только от меня надо?» — невольно скользит у него в голове мысль, и Йоми тяжело вздыхает, утомленный. Сейчас у него вроде образовался перерыв, пока Аканэ упорно рассматривала пейзаж. Парень недовольно хмурится, но все же вновь берется за палочки с отчетливым желанием перекусить…  — Йоми, Йоми, Йоми! — слышит он до жути звонкий голос справа и тут же неосознанно опускает плечи. Так хочется просто проигнорировать девчонку — но она ведь не остановится, продолжит донимать, пока не получит желаемого. Как ребенок, в самом деле. И даже прикрикнуть не выйдет — слишком уж они близко к праздничному столу, из-за которого тут же примчатся отчитывать Гин и Манацу. А ведь еще могут захватить с собой кого-то, кто будет недоволен поведением Йоми. С его чувствами они снова не будут считаться, не в силах понять, насколько его раздражает маленькая человеческая девчонка. Потому и остается ему только подчиниться и ответить.  — Чего тебе? — с мрачным видом спрашивает он, все-таки не отрывая взгляда от собственной тарелки. Так и быть, она может поболтать, пока он поест. Все равно с ней сделать ничего невозможно, так и продолжит зудеть, как надоедливый комар. Но можно попробовать просто кивать и умело хмыкать, притворяться, что участвуешь в разговоре — тогда она, может, и успокоится, войдет в привычное русло беседы, где можно будет спокойно поесть, делая вид, что поддерживаешь тему. Йоми уже не раз так поступал и почти всегда преуспевал… хотя порой девчонка начинала злиться на него из-за его безучастности и, как типичный крикливый человек, принималась повышать голос, дергать за рукав и требовать внимания. Впрочем, такое случалось не слишком-то часто.  — Йоми, посмотри на улицу! Такая красота-а-а~ — протягивает Рин, мечтательными глазами глядя то ли на него, то ли во двор, где снег все продолжает свой причудливый танец.  — Нечего смотреть. Снег идет — и что с того? — как всегда хмуро отвечает он, надеясь, что его негатив смутит Аканэ, и она просто отступит. Надежды почти нет, конечно, но попробовать-то стоит.  — Это же Белое Рождество, такое просто нельзя пропустить! — она чуть ли не хлопает в ладоши от неподдельной радости. Глаза у нее искрятся, словно она впервые в жизни увидела снег. Йоми поднимает взгляд на шумную девчонку, быстро оглядывает и приходит к неутешительному выводу: она явно сильно впечатлена происходящим, а, значит, все свои эмоции выплеснет на ближайшего, что так неудачно оказался рядом. Аякаши отмечает, как широко улыбается Аканэ и как на лице у нее без труда читается восторг, и недовольно вздыхает.  — Мне до него какое дело? — привычно парирует Йоми легкой грубостью. На самом деле он немного удивлен. О чем она вообще говорит, что за Белое Рождество? Очередной человеческий праздник, что взялся из ниоткуда? Или просто какая-то фразочка, брошенная этой странной девчонкой? Учитывая то, что она и про само Рождество-то почти ничего рассказать не смогла — кроме того, что этот день посвящен Богу другой страны — Йоми не удивится, если это Белое Рождество окажется еще одной глупостью.  — Неужели тебе не кажется это волшебным? — она чуть смеется, запрокидывая голову назад, и ее волосы качаются в такт, — Ну же, не будь таким хмурым! — Рин отрывается от окна и смотрит своими искрящимися глазами на своего собеседника. Ему почему-то трудно выдержать прямой взгляд. Едва ли у него бывали такие проблемы раньше — Йоми абсолютно спокойно справлялся с чужим пристальным вниманием. Но в последнее время он не всегда мог правильно отреагировать на такое нахальное и напористое поведение гостьи. Иногда он, конечно, мог провернуть тот же трюк, что и прежде: просто посмотреть в ответ, огрызнуться или бросить обидную фразу, чтобы от него отстали. Но порой, как сейчас, например, он попросту терялся. Будто становился в тупик, а все мысли куда-то моментально утекали. Голова была пустой, и аякаши, обыкновенно острый на язык, замолкал, пытаясь вернуть себе самообладание. Впрочем, даже если такое и случалось, он неизменно брал себя в руки, не смея проявить хоть какую-то слабость перед лицом человеческой девчонки.  — Раз там так прекрасно, иди на улицу, — откладывает он палочки в сторону и складывает руки на груди, прямо встречая ее взгляд. Он равнодушно смотрит за ее реакцией. За тем, как Аканэ застывает на секунду, прикусывает губу, словно задумавшись, а затем резко кивает сама себе и, расплываясь в еще более широкой улыбке, куда-то убегает. «Наконец-то,» — выдыхает аякаши и опирается спиной о стену. Желание есть отчего-то пропадает. Он чуть прикрывает глаза, успокаиваясь. Все еще слышен застольный шум, конечно — звон тарелок друг о друга, болтовня, чей-то задорный смех — но эти звуки приглушены, далеки. Они сейчас не так уж и важны. Ему хочется расслабиться и насладиться приятным одиночеством и сопутствующей тишиной, только и всего. Было бы идеальным решением уйти наверх, закрыться в комнате и сесть за книгу… но Йоми не может себе позволить подобной роскоши. Вместо этого в голове у него проносится такая неприятная, но неизбежная мысль. «Куда убежала Аканэ?» Едва ли его это на самом деле интересует. Но, учитывая то, насколько девчонка была доверчива и глупа, она вполне могла принять за чистую монету ту фразу, что Йоми сказал ранее. Могла настолько захотеть посмотреть на этот снег, что выбежала на улицу в легкой домашней одежде на мороз. Впрочем, аякаши успел узнать Аканэ — не к своему удовольствию, конечно — и почти с полной уверенностью мог заявить, что именно это и произошло. А если она и правда сейчас там стоит, замерзая под окнами «Понпокорина», то достанется не ей, а Йоми. Как так, он ведь ее защитник, должен был проследить, чтобы она не простыла! Хотя он больше походит не на защитника, а на няньку, что вынуждена вечно следовать по пятам за проблемным человеком. Но сейчас выбора особо нет. Нужно выйти наружу и убедиться в собственной правоте, а затем всеми правдами и неправдами затащить эту дурочку внутрь, чтобы потом не получить по шее за то, что она простыла. Он снова недовольно вздыхает, но поднимается-таки на ноги и торопливо идет к выходу. Сколько бы он не твердил самому себе, что делает это из простого чувства долга, он все же переживал за Аканэ. Эта девчонка все-таки умела притягивать неприятности. Его это бесило, конечно, но он отчасти успел к этому привыкнуть. И в глубине души не хотел, чтобы она сталкивалась с проблемами. У него сейчас есть возможность предотвратить появление новой, так что стоит просто пойти и вернуть ее в дом.

***

Снаружи много снега, дует холодный ветер — и никого нет. Йоми хмурится, качает головой по привычке — как такое возможно, неужели логика его подвела, и Аканэ поступила не по-глупому? Ему бы хотелось принять этот факт, оставить эту мысль и признать ее правдивой, не сперва он решает оглядеться, убедиться, что девчонки тут действительно нет. Вдруг сидит за углом или спряталась поближе к дереву, чтобы побыть в относительном одиночестве? Такое поведение для нее, конечно, нетипично, но от этой идиотки чего угодно можно ожидать. Он обходит весь двор «Понпокорина»: осматривает каждый куст, раздвигая заснеженные ветви руками, пинает каждый сугроб, в котором может уже замерзать насмерть Аканэ, вглядывается в обманчиво темные уголки, но так никого и не находит. Погода начинает действовать на нервы. Он, конечно, привычен к холоду, ему не так просто замерзнуть, но колкий ветер и правда выбешивает. Йоми пожимает плечами и разворачивается в сторону входа в кафе. Ее тут нет — значит, все еще в доме, убежала куда-то по своим делам, ведомая одной ей известными мыслями. Тот вариант, что девчонка вышла куда-то в город, аякаши даже не рассматривает: знает, что даже у глупости человека есть свои пределы, и она не посмеет уходить из дома ночью. Он чувствует облегчение напополам с раздражением: вроде бы и рад, что не пришлось возиться с девчонкой, но с другой стороны расстроен, что не смог предугадать ее действия. Со смешанными чувствами Йоми заходит внутрь, стряхивая оставшийся снег с волос и плеч…  — Йоми, вот ты где! Я тебя обыскалась! — слышится довольный голос. Он поднимает голову только лишь для того, чтобы подтвердить свою новую догадку: перед ним стоит Аканэ собственной персоной, радостная донельзя. Ее широкая улыбка, ничуть не изменившаяся за то короткое время, что девчонки не было, навевает на мысль, что ей в голову пришла очередная глупая идея, которую она собирается воплощать в жизнь. Йоми убеждается в этом окончательно, когда Рин торопливо обувается и накидывает на себя пальто, даже нормально не застегнувшись.  — Пойдем со мной, посмотрим на снег! — счастливо заявляет — или скорее требует? — она и выбегает на улицу, не дожидаясь ответа. Так, будто бы уже знает, что Йоми точно пойдет за ней, и ей даже не нужно в этом убеждаться. Самое обидное в том, что она чертовски права. Теперь, когда он почти было разуверился в собственном предположении о ее невероятной глупости, он просто не может оставить все в стороне. Как и обычно. Аякаши вдруг понимает: в последнее время они слишком много времени проводили вместе. Не по его инициативе, само собой. Зачинщиком любого действия всегда была Аканэ, вот только Йоми просто не мог отвертеться и почему-то неизменно был где-то поблизости. Он ухмыляется своим невеселым мыслям и выходит наружу вслед за человеком. Уже плевать, по просьбе ли Гина или из-за желания уберечь самого себя от грядущих трудностей — нужно просто сделать так, чтобы девчонка не попала в очередные проблемы. Она уже ждет его, пусть это и не так-то просто понять. Когда он попадает в ее поле зрения, ее улыбка становится еще шире — хотя, кажется, куда уж больше? Йоми со временем как-то научился читать ее, словно очередную проходную книгу: такую, где нет никакого смысла или подтекста, где все очевидно и прямо. Вот и сейчас он замечает практически неуловимое изменение в настроении Аканэ. Она, очевидно, до жути довольна тем, что он все-таки за ней пошел. И даже если он повторит ей в тысячный раз, что делает это только из-за того, что обязан защищать ее и постоянно быть рядом, и даже если заявит, что она была бы рада любому, кто согласился бы составить ей компанию, она просто будет все отрицать, упрямо и глупо, как всегда. Под его недовольным взглядом Рин чуть вздрагивает, а затем послушно, словно почувствовав беспрекословную просьбу, застегивает пальто и надевает перчатки, предварительно запрятанные в карманы. Он неосознанно кивает головой в безмолвном одобрении — одной проблемой меньше — но пристального внимания не оставляет, все продолжает глядеть на надоедливую девчонку, что вытащила его на мороз. Она виновато потупляет взгляд, будто понимает, о чем он думает, быстро подходит и одним резким движением протягивает что-то.  — Вот, возьми, пожалуйста. Это плед, — отвечает она на немой вопрос, — Может быть, укутаешься или накинешь на плечи? Тогда должно быть не так холодно. Я сбегала в комнату, захватила пальто, чтобы не окоченеть тут, но не знала, что для тебя взять. Все-таки в твою комнату неправильно заходить, так что просто достала плед. Надеюсь, ты не против? — быстро-быстро тараторит она, не давая ему и слова вставить. Он не видит смысла отвечать на этот риторический вопрос, но понимает, что сказать что-то все же надо. В такой ситуации, наверное, наиболее разумным было бы поблагодарить ее за проявление заботы, но парню этого делать совершенно не хочется. Однако на ум другого ответа не приходит.  — Спасибо, — отрывисто, нехотя говорит Йоми, забирая плед, и Аканэ вновь расцветает прежней улыбкой. На лице у нее не остается ни следа прежней нервозности, что только что владела ее эмоциями. Девчонка энергично кивает головой и отходит на свое прежнее место, прямо посреди двора. Аякаши держит в руках плед, а в голове у него крутится только один вопрос: получается, она была уверена, что сможет вытащить его на улицу за собой, раз заранее подготовила плед? Или взяла его для себя, а сейчас просто нашлось удобное оправдание для использования? Нет, скорее всего, и правда знала, что он пойдет с ней. Черт, и с каких пор он стал таким предсказуемым? Вернее, с каких пор эта дурочка научилась его понимать? Не прекращая размышлений, Йоми складывает плед вчетверо и кладет на землю, а затем садится на него. Он не видит смысла прятаться от холода — замерзнет в любом случае, так зачем вообще пытаться согреться? — а вот присесть было бы неплохо. Он уверен, что тут он проведет еще немало времени, пока Аканэ будет разглядывать одну ей понятную красоту, а он будет наблюдать и следить, как сторожевой пес. Его это не устраивает, но других вариантов нет, так что можно хотя бы обустроиться с комфортом. Йоми скрещивает руки на груди и переводит взгляд на девчонку. Пожалуй, его ждет самое идиотское двадцать пятое декабря за всю его жизнь.