Чёрт из табакерки

Я всегда думала, что я не мягкосердечный человек, который не может сказать другим «нет»; что вовсе не наивная. Я всегда думала, что не завишу от намёков парней и от их внимания. Пока не увидела его – Харли Кинера. Он появился так неожиданно – словно чёрт из табакерки – резко отворив дверь, в которую я впечаталась лбом. Его холодный и надменный взгляд заставил меня покрыться мурашками. Никогда не чувствовала ничего подобного, но отчего-то я не могла отвести от него глаз. Он не извинился, не спросил, в порядке ли я, а просто развернулся и ушёл. Голова тогда болела жутко, да так, что ярое желание найти этого парня и вдарить ему разок-другой по черепушке всё сильнее било в виски. Я чуть не поддалась этому желанию и не встала со стула, как вдруг в класс вошёл учитель, прося о тишине. Недовольство сжирало меня, но я решила утихомирить его и отложила казнь того юноши на потом. — У вас новый ученик, — проговорил учитель, когда класс стих. Он посмотрел в двери, и в ту же секунду в помещение вошёл немного выше среднего парень со слегка кудрявыми коричневыми волосами. В нём я тут же узнала причину своей головной боли. — Харли Кинер. Юноша обвёл класс не читаемым взглядом, остановившись на мне подольше, поправил рюкзак и как-то слишком пафосно выдал: — Здрасьте. Когда у нас были совместные уроки, я постоянно пялилась ему в затылок с надеждой, что его кудрявые волосы воспламенятся и поубавят его красоты. Я слышала, как девчонки хихикали, поглядывая на него; видела, как они смущённо отводили взгляды, стоило ему посмотреть на них. Ох, какой же он позёр! Аж тошно. Правда, когда у шкафчиков мы встретились взглядами, мою спину атаковала сотня мурашек. Мне даже показалось, что меня кто-то толкает, и я определённо точно упаду на колени, отчего крепко сжала железную дверцу, которая уже скрипела под моим натиском. Харли с тем же надменным взглядом отвернулся, громко захлопывая свой шкафчик, а меня наконец-то отпустило. Очень странные чувства. Особенно для меня. — Эй, Петра! — я обернулась на женский голос, уже готовая выслушивать мольбы о помощи, но рыжеволосая Меделин передо мной только с высока посмотрела на меня. — Что, влюбилась в новенького? — ехидно продолжила она. — С чего ты... — я запнулась на пару мгновений, реально задумавшись над её словами, но тут же поспешила отвадить неприятные наваждения. — Тебе-то какая разница? — Никакая, — хмыкнула девушка, пожав плечом. Но в следующую секунду она повернулась к толпе народа и прокричала: — А Петра Паркер влюбилась в Харли Кинера! Вот же стерва! С десяток горящих любопытством глаз тут же обернулась на нас с Меделин, а рыжая, довольно хихикая, грациозно выкрутилась из сужающегося круга и уже удалялась по пустому коридору, покачивая бёдрами. И тут, и там я видела неприятные взгляды, кто-то свистнул, кто-то говорил совершенно гадкие вещи, а моя самооценка тем временем пробивала собой плинтус. Да-да, я никогда не являлась королевой школы, за которой парни пытались приударить. Я была самой обычной школьницей, которая предпочитала учёбу шумным компаниям и вечеринкам. Кое-как пробравшись в какой-то туалет, я заперлась в кабинке, сев на крышку унитаза. В коридоре до сих пор слышались гогот и шум, а у меня было такое чувство, что мне совершенно всё равно на происходящее. Плевать на то, что будут подкалывать, травить, ведь в школах так принято – унижать серых мышек за то, что они влюбились, пусть в моей ситуации это не правда, их уже не переубедишь. Может, всё равно было как раз из-за того, что мне не нравился Харли, однако почему-то я всё же сидела на крышке туалета в ожидании звонка. — Будь ты проклят, Харли Кинер! — я всё же не смогла удержать крика, в сердцах взвыв от негодования. Как раз вовремя прозвенел звонок, и я резко открыла дверь кабинки. Она должна была врезаться в стену, но её кто-то перехватил. Мне было абсолютно фиолетово, потому что я собиралась покинуть туалет, как вдруг услышала голос: — И дня не прошло, а ты уже влюбилась в меня? — скорее это была усмешка. — Даже в мужской туалет осмелилась зайти. Случаем, не меня искала? Я никогда не отличалась резиновым терпением, но и сдачи ни разу не давала, хотя всегда хотела. Но именно из-за обладателя этого голоса у меня жутко зачесались руки. — А не пошёл бы ты в жопу, Кинер? — обернувшись, прыснула ядом я, — прости, но из-за твоих «фанаток» у меня не получилось пробиться к женскому туалету. Развернувшись на пятках, я поспешила покинуть это злосчастное место, отправляясь на урок. Меня сильно раздражал этот Харли, его слегка хриплый голос и надменный взгляд. Ещё меня невероятно злила Меделин, и если раньше бесила попрошайничеством домашки, то сейчас вывела своей совсем не смешной шуткой о моих чувствах к Харли Кинеру. Когда я села за своё место на истории, то отчётливо чувствовала на себе взгляды с задних парт. Все они были разные, но все несли в себе пассивную агрессию. Поэтому могу смело сделать вывод, что эти взгляды принадлежали девушкам. Этот день я кое-как досидела в школе и уже в чуть приподнятом настроении собиралась домой, как вдруг чья-то рука преградила мне путь, упёршись в железную поверхность шкафчика. Я не хотела смотреть на хозяина этой руки, надумывая ловко пройти под ней, но мою попытку тут же пресекли, а затем длинные пальцы взяли мой подбородок и насильно заставили посмотреть на обладателя. Ну да, кто бы это ещё мог быть. — Чего тебе? — всем своим видом излучая недовольство, я вырвала своё лицо из хватки Харли, поправив волосы. — Мне сказали, что малышка Петра Паркер разбирается в химии, — начал шатен, глядя на меня, в то время как я всеми силами старалась не смотреть на него. — А у меня дыра по химии... — он ненадолго замолчал, будто ожидая, что я сама соглашусь на помощь. — Не могла бы ты любезно... — Не могла бы, — сказала, как отрезала, и уже собиралась обойти его, но Кинер схватил меня за плечи и, на моё удивление, аккуратно прислонил обратно к шкафчику. — Ну почему ты так ведёшь себя, я же мило прошу тебя помочь мне, — с каждым словом я слышала, как нарастала его агрессия, а в подтверждение этому Харли всё сильнее и сильнее сжимал мои плечи. — Ты испортил мою школьную жизнь, как только открыл ту чёртову директорскую дверь, — и это была правда, ведь голова до сих пор пульсировала болью, — и даже не извинился, между прочим. С чего мне тебе помогать? В момент его ступора я сняла чужие руки с плеч и поспешила выйти из школы.