В темноте.

Поттер очень быстро вталкивает почти невесомое тельце Драко в открытую дверцу шкафа, заботясь о том, чтобы их не заприметил какой-нибудь любопытный волшебник, который волей случая мог оказаться неподалеку. Хитрый слизеринец такому повороту даже рад, потому что, во-первых, он совсем не против приключений и легкого дискомфорта, а, во-вторых, он слишком давно ждал возможности прикоснуться к любимому Золотому Мальчику вот так запросто. "Но все же темнота шкафа не лучшее начало их с Поттером отношений", — погодя немного решает он. Теперь Драко спиной упирается в стенку, на плечо падает то ли рукав старого поношенного платья, то ли просто шелковый шарфик, оставленный за ненадобностью незнакомой мадам. Поттер залезает следом и закрывает дверцу изнутри. Шкаф столь вместителен, что позволяет им вдвоем стоять почти во весь рост, правда, несколько мешают многочисленные тряпки, в которых утопают ноги и которые нависают сверху, опутывая их лица. Здесь очень темно. Драко ждет продолжения, он привык к тому, что умел нравится и заводить партнера одним своим присутствием. Одним словом, сексуальный. Но Поттер почему-то медлит, не зная с какой стороны подступиться. Драко не знает, что это его первый раз. Не только с Малфоем, а вообще, да и с Малфоем в частности. Гарри столько времени лелеял фантазию, что когда-нибудь в подходящем месте в подходящее время все и случится, но на самом деле особенно не задумывался о различных незначительных подробностях, в том числе и анатомических: как, что, куда и зачем. Его фантазии отличались общими штрихами, он был уверен, что ему должно было быть хорошо и тому, другому, который будет с ним, тоже. Не думаю, что тетушка Дурсль посвящала своего племянника в дремучие леса полового вопроса. После рождения их сына — Дадли, которого, кстати, зачали в первую свадебную ночь, они с мужем и вовсе перестали интересоваться деликатной стороной отношений, поэтому для первого раза Гарри был немного смущен, или даже много смущен. Грифиндорец пытается не испортить впечатление, вжимается влажными губами в мягкую шею Драко. Он в объятиях Драко, пытается отыскать хоть намек на продолжение, на то, что он все делает правильно. А Драко улыбается во мраке. Ему хорошо. Оттого, что Поттер совсем рядом, такой живой и теплый, оттого, что они наконец-то наедине после стольких взаимных придирок, обид, косых взглядов и обменов грубостями. Но все это было неважно, потому что было просто мельтешащим фоном, чем-то незначительным по сравнению с тем, что чувствовал Драко по-настоящему. Теперь существует только мгновение, в котором они уже почти принадлежат друг другу. Да нет же, он всего лишь чересчур счастлив. Все идеально, так и должно быть. Поттер тепло дышит ему в шею, щекоча нежную кожу. Драко целомудренно целует его в лоб и осторожно, чтобы не потревожить тьму пустых коридоров ночного Хогвартса скрипом или другим нечаянным звуком, поворачивается спиной. Поттер чувствует это. Он гладит тонкую кожу под майкой, нежно касаясь чужого, но такого приятного тела. Телосложение Драко чуть болезненно, он худ — полная противоположность коренастому Поттеру. Поттер крепко прижимает его к себе, а слизеринец чувствует себя под защитой сильных поттеровских рук, ему тепло и уютно. Тем временем, прикосновения становятся жарче и настойчивей. Поттер шарит под футболкой Драко, ощущая мандраж, его начинает слегка потряхивать. Драко тонкими пальцами помогает расстегнуть свой ремень на брюках, цепляясь за нетерпеливые пальцы Поттера. Внезапно он напрягается, замирает и прислушивается. — Шшшш, — Малфой поворачивается полубоком и нащупав рот Поттера, зажимает его влажной ладонью, другой он поддерживает начинающие спадать штаны. В коридоре слышатся шаги и невнятное бормотание. — Филч, — одними губами шепчет Драко скорее для себя, чем для Поттера. Около часа назад. — И, понимаешь, она заходит в комнату, а я уже как будто и не при делах. Руки прячу за спиной и улыбаюсь ей. Компания разразилась хохотом, послышались дружеские подколы, лишь Гарри недовольно скривил лицо. Мастурбировал он редко, и то, когда был уверен, что никого поблизости нет и вероятность, что его застанут в столь постыдном для него виде, была равна нулю. Он смутно осознавал свою сексуальность, но невольно проникся уважением к Малфою, для которого сексуальные приключения были почти повседневным обыденным делом. Он представил, каково это быть таким — раскрепощенным, уверенным в себе и собственном превосходстве, неотразимым. Потом воображение живо разрисовало различные сцены с участием слизеринца. Но Гарри снова поморщился и уставился как ни в чем не бывало на нового рассказчика. Очередь дошла до Блейза. — Когда мне было двенадцать, — интригующе начал он. Поттер вдруг ощутил у себя на плече прикосновение, а потом нежный шепот в ухо: "Ну, что, как тебе моя история?" Гарри резко повернулся и встретился с малфоевским лицом. Его серые глаза были так близко, что, казалось, Гарри рассмотрит, во что складывается узор на радужной оболочке. — Хочешь, кое-что покажу? — продолжил он тем же тоном. Поттер почти уже ответил, что нет, ничего он такого не хочет, как Драко присел к нему на колени, обнял за шею двумя руками и впился ожидающим правильного решения взглядом. Гарри стало как-то не по себе, он попытался скинуть Малфоя, но настырный слизеринец и не думал уходить, он лишь крепче схватился за Поттера. Он явно был либо пьян, либо под кайфом, но, короче, просто возбужден. — Слушай, Драко, я... — но продолжение потонуло во всеобщем гаме. Волшебники с разных курсов кричали, гоготали, топали, хлопали и вообще вели себя празднично и неприлично. Кажется, Блейз закончил рассказывать свою историю. Следующая очередь была паренька с третьего курса, а потом Гарри. Но ему срочно захотелось сбежать. Он не знал, о чем рассказывать, чтобы овладеть вниманием публики, как это делали студенты до него. — Пошли, — сказал он обреченно. Драко поднялся с поттеровских колен, отряхнул брюки и двинулся к выходу из гостиной Когтеврана, где на ночь глядя собрались многие юные волшебники, чтобы отпраздновать день рождения Терри Бута. Поттер, чуть погодя, не привлекая внимания, отправился следом. На выходе Малфой взял грифиндорца за ладошку и повел в неизвестном направлении. Поттер абсолютно не понимал, что происходит, поэтому через несколько минут заупрямился. — Ты куда меня ведешь, хорек? — Скоро узнаешь, очкарик, — уклончиво парировал тот. Они крались по коридорам, когда Гарри наконец сообразил, что они в слизеринских подземелиях. Он зажег палочку и взглянул на Малфоя, а тот увлеченно ковырял пальцем стену. — И что? Это все? — вздохнул грифиндорец. — Нет, подожди, Поттер, сейчас все будет. Вдруг неожиданно в стене образовался тайник в виде небольшой ниши, заставленной банками-склянками. — Алкоголь? — безнадежнно протянул Поттер. — Приворотное зелье, — съехидничал Драко, — тебя опоить. Он всунул одну склянку в руку Поттера, а вторую взял в свою. — Я не буду это пить. — Тогда я залью силой. — Слизеринцы так не говорят. — Поттер не ломайся уже, пей говорю. — Нафига? Не буду, — снова заупрямился Гарри. — Ну ради меня, - Драко улыбнулся и приобнял Поттера за талию, — Давай. Он взглянул в блестящие от света зеленые глаза Гарри, а потом на его губы и пропал. — Поттер, ты такой хорошенький. — Отвали, - Поттер всунул склянку обратно Малфою, — Я пошел. — И куда ты отправился? — Не твое дело. — Гарри, подожди, я пошутил, — но услышал только удаляющиеся шаги грифиндорца. — Блядь. Он взял обе склянки в руки, закрыл волшебную нишу и отправился в спальню слизеринцев. — Вставай и пой, Гойл, сегодня тебе повезло, — он тряс плечо парня, а потом отдал ему выпить склянку оборотного зелья со своим волосом, а вторую — с добытым волосом Золотого Мальчика, опрокинул себе в рот. — Я буду тебя трахать.