Рассеивая сумрак

      Было не так много мест, где Нуска мог расслабиться. И не так много людей, которым он доверял достаточно, чтобы от всего сердца дурачиться вместе с ними.       Кто бы мог подумать, что таким человеком окажется непровзойденный и холодный правитель Скидана, который убивал так же просто, как другие дышали?       Нуска проснулся с рассветом. Что удивительно, Син всё ещё спал, уткнувшись лицом в сено. Его щёки были расцарапаны, а нежная тонкая кожа покраснела от пыли.       Будучи лекарем, Нуска отчётливо помнил, что Син всегда недосыпал и недоедал. Как правитель сам говорил, это было необходимо, чтобы держать энергию под контролем. Чем меньше у тебя сил, тем и энергии меньше.       После войны часть тёмной дэ Сина была выплеснута. Как и подабало тёмным сурии, на фронте эрд убивал. Но на всякий случай Нуска всё равно ощупал правителя от макушки до пяток. И вздохнул.       Даже после полугодовой войны и ежедневных сражений энергия в теле Сина бурлила. Наверное, она чем-то напоминала океан, про который Нуске рассказали наёмники.       «Как и океан, ваша энергия бесконечна и беспощадна. Ваш лекарь недостаточно хорош, чтобы помочь с этим. Простите, Син».       Нуска снова вздохнул. После ночных посиделок на конюшне он чувствовал только тепло, которое ненадолго возвратило его в потерянное детство. Но с восходом звезды к лекарю вернулось беспокойство, которое кололо его и спирало дыхание. Особенно сейчас, когда он сидел и смотрел на неподвижно спящего Сина. Тот никогда не подавал никаких признаков жизни во сне и, казалось, даже дышал бесшумно.       Чтобы лишний раз не тревожиться, Нуска уложил ладонь на запястье Сина, отмеряя его пульс. Там он и оставил руку. Пульс правителя был слишком частым для спящего. Сила этого человека сжигала его изнутри даже во сне.       Нуска поднял взгляд к круглому окошку, устроенному под потолком. Через стекло лился тёплый свет, вылавливая в воздухе очертания пылинок.       Лекарь закусил губы и в отчаянии сжал ладонь Сина в своей. Нуска надеялся, что со временем его волнение утихнет, но оно возрастало с каждым днём.       Снова опустив голову, Нуска мысленно обратился к эрду:       «Син, я видел вашу смерть так, будто бы она произошла у меня на глазах. Вы одолели всех, вы спасли всех. Th'are… А затем вы… вышли перед народом… и…»        — …превратились в пыль, — не сдержавшись, проговорил вслух Нуска и, стиснув со скрипом зубы, заплакал.       Он не мог сказать, почему этот человек ему дорог. Он не мог объяснить своих чувств. Его этому не учили. Он даже смутно представлял себе, что такое любовь и с чем её обычно едят. Нуска просто думал о смерти Сина и воспринимал её… как конец. Как конец всему. При одной мысли об этом ноги Нуски начинали трястись, а в голове возникал такой хаос, что у него уходило время на то, чтобы успокоиться и прийти в себя.       — Нуска?       Лекарь вздрогнул и чуть не вскочил на ноги, услышав голос Сина. Кажется, Нуска так задумался, что залил лицо спящего правителя слезами… Вот так новость, не лучше ли было залить его чем-то…       Нуска через слёзы усмехнулся собственной безвкусной трактирной шутке. Но других он не знал.       Син резко сел. Нуска чуть не скатился со стога сена, но эрд перехватил его руками под пояс, не позволив упасть. А затем, насильно задрав лицо своего лекаря вверх, спросил:       — Что-то случилось? У тебя что-то болит? Нуска?       Лицо правителя выглядело настолько серьёзным и обеспокоенным, что лекарь моментально успокоился. Ему не хотелось доставлять неудобств Сину и уж тем более говорить ему что-то вроде: «Син, кажется, вы умрёте… Да, это не новость, конечно, все мы когда-нибудь умрём, но…»       Мотнув головой, лекарь прикусил собственную щёку, а затем довольно бодро, но хрипло отозвался:       — Плохой сон приснился, Син! Всё в порядке!       Отчасти это было даже правдой.       — Вчера перед сном ты спрашивал не умру ли я. Во сне ты видел мою смерть?       Нуска распахнул глаза. С каких пор правитель стал таким внимательным и проницательным? Разве его волнует хоть что-то помимо дел общескиданских?       — Не… Нет. Ничего такого, Син. Это обычный кошмар был, знаете, где…       — Зачем ты мне врешь? Боишься напугать новостью о смерти? Но все мы и так умрем.       — Знаю, Син! Знаю! Расслабьтесь! — Нуска резво отскочил в сторону и встал на ноги. А затем быстрым шагом направился к выходу.       Однако, когда Нуска отворил двери конюшни, Син бесшумно подобрался сзади и приобнял его за плечи. Лекарь застыл.       — Хоть ты и не хочешь делиться со мной своим видением, но я могу рассказать тебе то, что знаю сам. Даже если ничего не случится, мне осталось не больше пяти-семи лет. И, как мой лекарь, ты сам это чувствуешь. Поэтому. Если я причиняю тебе боль, ты можешь отдалиться или отказаться от должности, чтобы не видеть своими глазами, как я медленно умираю у тебя на руках. Хаванцы живут долго. И, думаю, ты никогда не рассчитывал, что рир сможет пробыть рядом с тобой даже в течение четверти твоей жизни.       У Нуски сдали нервы. Син просто…       — H`aidgehl hvee! — с громким грязным ругательством Нуска развернулся и со всего размаху влепил Сину в лицо кулаком.       Тяжело дыша, чувствуя сильную боль и дрожь в руке, Нуска некоторое время молча смотрел, как Син, послушно принявший удар, лишь отвернул голову вниз и вбок. Его глаза были прикрыты, длинные волосы, в которых запуталась солома, стелились по плечам и падали на лицо. На белой как снег щеке с каждой секундой все ярче и ярче расцветал след от удара.       Но Нуска, игнорируя укол вины, чувствовал сейчас лишь дикую ярость. Как год назад, когда Син вскрыл вены у него на глазах.       Тупая неконтролируемая ярость.       — Бесчувственный h`aidgehl hvee. Ты даже не пытаешься подумать о том, что я чувствую. Так что и не пытайся, th`are, успокоить меня, th`are, речами о том, что твоя, th`are, смерть неизбежна. H`aidgehl blatchien, это hareh`zal не помогает, поверь мне!       Нуска ругался на всю придворцовую площадь, орал. Конечно, пойдут сплетни, но лекарю было начхать.       — Я поеду с тобой в эту vevih`al поездку и буду каждую секунду следить, чтобы ты не сдох раньше положенного срока. Если надо, я вытащу тебя из гроба и поставлю на ноги, так и знай! H`aidgehl, h`aidgehl hvee!       Обругав Сина, Нуска, даже не бросив на него взгляд, быстрым шагом направился в сторону входа во дворец. Топая как трактирщик, размахивая руками и активно жестикулируя, лекарь продолжал ругать Сина себе под нос.       Ну разве можно быть настолько бесчувственным бревном?! Почему нельзя было сказать что-то вроде: «Нет, Нуска, я ни за что не умру, пока ты нуждаешься во мне! Я не смогу оставить свой народ и тебя!».       К чему сейчас эта больная честность, от которой ни ему, ни Нуске лучше не станет?!       Лекарь ввалился в гостевую комнату. Пнув основание кровати, он со стоном схватился за ногу — всё-таки, срывать злость на кованой мебели — это не лучшая затея.       Но Нуска злился ещё долго. Пока собирал вещи, пока громко хлопал дверьми, пока шёл по лестнице вниз, расталкивая прислугу. Всё ещё бурча под нос лесные ругательства, Нуска в ожидании остановился напротив южных ворот. Сегодня Син направляется в Сифу, а, значит, и его личный лекарь едет вместе с ним.       В какой-то момент Нуска почувствовал на себе тяжёлый взгляд. Обернувшись, он увидел Миелу, который стоял в отдалении с небольшим походным мешком.       «Син даже берёт с собой прислугу? Насколько эта поездка будет отличаться от предыдущих?»       Нуска не знал точного времени отбытия, поэтому просто торчал на улице, на внутренней территории дворца, и прогуливался между красивых кустиков и деревьев с разноцветными стволами. Таких в скиданском лесу не встретишь.       Застыв около грушевого дерева, касаясь пальцами его пожелтевших листьев, Нуска напрягся. Он спиной ощутил приближение какого-то аристократа с мощной энергией.       Пахнуло жаром. А затем всё окутало облаком горящих цветов.       Нуска развернулся. Перед ним стоял Гирру Герье. Видимо, он так и не покинул дворец после праздника.       Арцент стоял и молча смотрел на Нуску. В его медовых глазах была пустота. Казалось, ему даже трудно собраться с мыслями и выдавить из себя приветствие. Но одет Гирру был сносно — видимо, работа слуг. На нём был красный, подбитый бархатом плащ, белая рубаха и плотно сидящие черные брюки с высокими сапогами для верховой езды.       — Гирру, ты тоже едешь? Уверен, что доберешься?       Гирру попытался сосредоточить свой взгляд на Нуске, но вышло у него плохо. Он кивнул.       — Мне кажется, или твое состояние с каждым днём становится хуже? Не думал, что стоило остаться во дворце и взять отпуск? — проговорил Нуска. Конечно, он мало вспоминал о Гирру в последнее время, но, когда видишь перед собой это подобие человека, то невольно начнёшь волноваться.       — Ты пригласил меня, — ровно и сдержанно произнёс Гирру, словно это что-то должно было значить. А затем добавил: — Поля в Сифе. Они горят. Это может быть связано с Арцентой.       — Думаешь, кто-то из арцентов целенаправленно поджигает поля сифов? — спросил Нуска и нахмурился.       — Не думаю. Знаю. Сейчас не сезон пожаров. Скоро наступят заморозки, а поля горят и горят. Это поджоги.       — Ты… — Нуска внимательно всмотрелся в лицо Гирру, — кого-то подозреваешь?       На секунду в глазах главного сурии огня даже мелькнула какая-то мысль, какое-то чувство. Словно ветерок шевельнул неподвижную гладь озера. Он снова коротко кивнул.       — У меня есть несколько догадок. Но мы обсудим их, когда я изучу места поджогов.       Нуска тоже просто кивнул в ответ. Он не хотел сейчас мучить человека, который и так кое-как стоял на ногах, расспросами. В преданности Гирру лекарь был уверен — тот не станет предавать Сина или Нуску. Иначе у него ничего не останется.       Однако напоследок Нуска довольно фамильярно ощупал голову Гирру, даже не спросив разрешения. Арцент не был против, но уставился на Нуску так, будто бы тот совершал какое-то неприличное действо на глазах у целой толпы.       Энергия в голове и теле Гирру была… холодной. Вязкой. Нуска на секунду даже испугался, потому что такой дэ мог обладать разве что фасидец, но никак не арцент. Огненная дэ всегда была яркой, обжигающей, пляшущей, как языки костра на ветру. Но энергия Гирру такой не была. На руках осталось неприятное ощущение, будто бы лекарь ощупал голову мертвеца.       Со вздохом Нуска прочистил несколько каналов в голове арцента, помог энергии течь свободнее, а затем просто отвернулся и направился в сторону южных ворот. Сейчас он уже ничем не мог помочь Гирру. Всё, что мог, он сделал ещё тогда, в Арценте.

* * *

      Путь до Сифы был для Нуски утомительным. Почти вся дорога пролегала через лес — зацепиться глазом было не за что, кроме мелькавших стволов деревьев. Лекарь снова ехал на волчаке вместе с Сином, потому что все его попытки обуздать скира не увенчались успехом. Животные чувствовали неуверенность, страх Нуски и просто скидывали со спины неумелого всадника.       Единственное, что в этой поездке было приятного, — это спина Сина, от которой лекарь отлипал лишь во время ночных стоянок.       На этот раз среди провожатых эрда было несколько слуг, из которых Нуске был знаком лишь Миела, трое солдат и Гирру с небольшой свитой.       Стоянки в лесу были короткими и тихими — никто не пил, не травил историй, а выбившиеся из сил путники после ужина разбредались по палаткам, возведенным единственным солдатом-сифом в отряде.       Лес пах прохладой и хвоей. В отличие от остальных, Нуска вечерами задерживался у костра. Он обнимался со своей похлёбкой и вглядывался в языки огня. С каждым днём его настроение становились всё хуже и хуже.       За время путешествия они перекинулись с Сином лишь парой слов. Эрд поставил себе задачу достичь Сифы в крадчайшие сроки — на это у них ушло около трех дней.       Лес становился чаще, щебетание птиц по утрам — громче, а кроны деревьев венчали своды высоко-высоко над головами путников. Сама земля и трава пахли концентрированной земляной дэ. На Нуску она влияла не лучшим образом — каждую ночь он видел кошмары.       Но мучиться ему пришлось недолго. На четвертый день волчак пронёсся по последнему лесному участку и выбежал на открытую местность.       Нуска в изумлении уставился на то, что когда-то было лесом. Запах гари ударил в нос, а пепел, который облаком поднимался в воздух из-под лап волчака и копыт скиров, едко впился в глаза и ноздри.       Всё, до чего дотягивался взгляд, превратилось в безжизненную пустошь. Тяжёлое серое небо сливалось с такой же серой землёй.       — Син… Разве такие деревья могли выгореть в пыль? Разве не должны были остаться хотя бы пни? — неуверенно забормотал Нуска.       — Это первое свидетельство того, что мы имеем дело с поджогом.       В какой-то момент отряд с Сином во главе с галопа перешёл на шаг. Эрд остановил волчака и одним прыжком спешился — Нуска сполз со спины волчака следом.       Где-то на горизонте виднелись верхушки деревьев и горная гряда, но это всё, что удалось разглядеть Нуске. Ему казалось, что он застрял на старом сером листе бумаги, на котором никто так и не постарался оставить даже кляксу.       Серое, серое, серое. У Нуски закружилась голова, потому что его взгляду даже не за что было уцепиться.       — Мы опоздали, — тихо и безжизненно отозвался Син.       — А? — не понял Нуска.       Эрд махнул рукой перед собой, очерчивая раскинувшуюся перед ними пустошь:       — Это были поля. Зерновые поля. Пшеница, рожь, ячмень. Сифы выращивали всё зерно, которым питается Скидан.       Нуска вздрогнул.       — Син, это означает…       — Бумагу и графит.       Один из слуг тут же бросился вниз со своего скира и, роняя вещи из сумы, передал в руки Сина скрученный свиток и длинный графитный стержень. Эрд, не обращая ни на кого внимание, тут же принялся писать. Задрав над головой свиток, свесив его во всю длину вниз, он принялся размашистым, но таким же аккуратным почерком строчить письмо. Нуска не успел рассмотреть ни слова, прежде чем Син снова скрутил свиток, перевязал его бечёвкой, а затем, схватившись за грудину, обнажил меч.       Лекарь так и застыл, разинув рот. Он впервые видел оружие Сина так близко. Аккуратное, тонкое, чёрное, как и вся одежда правителя, оно выглядело практически изящно, но и не хрупко. Лезвие переливалось, но не так, как это делает металл, оружие больше походило на искусное каменное изделие из агата.       Нуска снова обратил внимание на эфес — он всегда казался ему необычным. Син никогда не отличался мягкой или романтичной натурой, но навершие его меча венчала маленькая роза, а длинные колючие лозы оплетали меч от рукояти, вниз по гарде до середины лезвия.       Но то, что произошло дальше, изумило Нуску ещё сильнее. Син руками, одетыми в одни перчатки, схватился за лезвие. Наполнив ладони тёмной дэ, с громким треском он отломил часть меча вместе с остриём. Как бумагу, он смял в кулаке осколок меча и, когда разжал пальцы, с его ладони вверх сорвалась птица. Чёрный ворон с громким карканьем сел правителю на плечо, из рук Сина принял в клюв послание и, расправив крылья, взлетел, направившись в сторону столицы, обратно на север.       Нуска стоял с самым глупым выражением лица и только хлопал ресницами. Быстро переведя взгляд с птицы обратно на меч, он осмотрел клинок. Теперь он был короче, а его косое остриё наводило на мысли о южном и восточном оружии, таком, как ятаган, которым пользовались в Сонии. У Нуски перед глазами замелькали необычные песочные берега, диковинные деревья с огромными раскидистыми листьями и сладко пахнущими фруктами. Почему-то теперь меч казался слишком знакомым, слишком… родным?       Нуска стал отдавать себе отчёт о том, что делает, лишь когда его пальцы коснулись чёрного клинка. Руку от пальцев до плеча пробило острой режущей болью, но лекарь продолжал крепко держаться за лезвие. Нуске не хотелось выпускать оружие из пальцев, поэтому ему помог Син. Ударив своего лекаря по руке, он позволил мечу распасться на частицы. Смерив сконфуженного Нуску взглядом, Син повернулся к остальным провожатым.       Пока Нуска, не моргая, наблюдал за необыкновенной высшей магией, Гирру успел спешиться. Он ещё раз осмотрелся вокруг, а затем стеклянными глазами уставился на правителя.       — Сурии Гирру, что думаете? — ровным тоном поинтересовался Син.       — Это мог сотворить лишь арцент высшего ранга. Аристократ. После уничтожения семьи Герье и падения семьи Ариера таких осталось не так много. Я смогу перечислить всех.       У Нуски спёрло дыхание. И Син, и Гирру перевели задумчивые взгляды на лекаря. Само собой разумеется, что первым подозреваемым был…       — Эрд Син, вы ведь знаете, что из молодого поколения семьи Ариера осталась не только Вильна? — издалека начал Гирру.       — Вильна мне рассказала. У неё есть брат, Вьен Ариера.       «Значит, она всё-таки призналась в том, что освободила его из заключения», — решил Нуска.       — Он был лидером восстания в Арценте. Бывший наёмник. Ему веры нет.       Несмотря на то, что сурии переговарились между собой, они стояли вполоборота к Нуске и то и дело бросали на него взгляды. Это начало раздражать.       — Я напишу письмо командиру стражи Арценты. Он знает его в лицо. Отдам указ сначала прочесать местность, — спокойно говорил Гирру.       Однако Нуска устало вздохнул, прервав аристократов. Вернувшись к волчаку, он похлопал зверя по спине — тот в ответ лишь качнул хвостом.       — В этом нет нужды, — через зубы процедил Нуска, пытаясь не сорваться на грубость. Схватившись за шерсть на боку волчака, он медленно взобрался к нему на спину. Задрав голову, лекарь уставился на Сина. — Это не мог быть Вьен.       — Ты настолько уверен в своем «брате», Нуска? — медленно задал вопрос Син, уставившись на лекаря. В голосе эрда даже слышалась какая-то угроза, она чувствовалась и в том, как он быстро подошёл к волчаку и вперил холодный взгляд в Нуску.       — Да. Вьен лучше кого бы то ни было знает, каково это — голодать. Я бы больше поверил в то, что он вырезал всех сифов, чем в то, что он оставил Скидан без хлеба, — спокойно ответил Нуска, не пряча глаз.       Но Син не унимался. Он продолжал смотреть, прожигая Нуску насквозь. Его цепкий ледяной взгляд пробирал до костей, заставляя застыть без дыхания. Син думает, что Нуска предаст его ради Вьена?       «Верно. Когда-то я так и не смог сделать выбор. Но… Неужели Син не доверяет мне до такой степени?»       Нуска поморщился как от удара, но лишь наклонился вперёд. Коснувшись руки эрда, он тихо сказал.       — Син, я давно сделал выбор. Я здесь, я на вашей стороне. Вы, конечно, можете послать людей за Вьеном, но не думаю, что вам удастся его отыскать. И я знаю Вьена не хуже, чем лекарское дело. Он не способен на такую подлость.       Эрд отдёрнул руку и отвернулся. Теперь он выглядел больше задумчивым. Взобравшись на волчака, Син снова обратился к Гирру.       — Пока в этом нет нужды. В Сифе составьте мне список остальных подозреваемых. Там же обсудим дальнейшие планы.       Гирру только пожал плечами и кивнул, а затем сел верхом на своего гнедого скира.       Звезда стояла в зените, но даже здесь, ближе к югу, почти не грела. На протяжении всего пути через пустошь Нуска не открывал глаз. Ему было тяжело смотреть на то, что осталось от полей, а серое месиво от земли до небес вызывало тошноту одним своим видом.       Привалившись к спине эрда, лекарь задремал. В течение нескольких часов пути, вдыхая смешанную энергию земли и огня, он видел обрывчатые сны.       Это была женщина. И она хохотала так безумно, что её дикому смеху позавидовала бы сама Тиама.