Медитации на рассвете: Пайк (Meditations at Dawn: Pike)

Сигнал о получении электронного письма раздаётся, когда цифры на хронометре показывают лишь пять утра. Не спрашивайте меня, почему я не сплю в такое время и чем занимаюсь. Проглядывая первые несколько строк сообщения, я хмурюсь. Уведомление об изменении семейного положения Субъект: Джеймс Т. Кирк, ЮСС «Энтерпрайз», капитан, командующий офицер Субъект: Спок, ЮСС «Энтерпрайз», коммандер, первый офицер, научный офицер Итак, это случилось. Они решились и сделали это. Предполагается, что я должен поздравить и всё такое, и я это сделаю. Рано или поздно. Но сейчас я могу лишь откинуться на спинку кресла и закрыть глаза. Должно быть, сообщение прислал МакКой. Больше некому. Разумеется, Спок бы так не поступил. Он бы предоставил мне возможность узнать обо всём самостоятельно из официального командного бюллетеня, и он чертовски хорошо знает, что я такое никогда не читаю. Я полагаю, это умный ход. Узаконив свои отношения, они соблюли все регламенты, но Адмиралитет подобное не опубликует. Это было бы как осознанно нарываться на все возможные виды неприятностей. Они теперь могут быть спокойны, ведь их никогда не разлучат, разве что произойдёт катастрофа воистину библейского масштаба. Интересно, дошли ли до них те слухи? Работы на ЮСС «Гермес» почти завершены. Это гордость и радость Звёздного флота – новейшее научное судно, которое послужит важнейшим напоминанием о том, что мы исследователи, а не завоеватели. А что? Некоторые до сих пор ещё этому верят. Кандидатура Спока серьёзно рассматривалась на позицию капитана. И рассматривается до сих пор. Я был в переговорной комнате, когда кто-то назвал Нечаевой его имя. Она с одобрением отнеслась к этому предложению, но, когда все остальные покинули комнату, она посмотрела на меня и усмехнулась. «Итак, - сказала она, - есть какие-нибудь мысли о том, кого бы мы на самом деле могли назначить на этот пост?» Она словно провоцировала меня на резкое высказывание, но всё, что я сказал, было: «Я изучу этот вопрос». Я не уверен, что она вникла в романтическую составляющую происходящего. Не могу поверить в то, что говорю это, но я не виню Кирка в том, что он их выдал, поскольку он этого не делал. Естественно, Спок никогда бы так не оплошал. Но Нечаева… Не то чтобы мы с ней когда-либо были друзьями, но она чертовски умная женщина. Даже если она не в курсе скрытых личных чувств в этом деле, она прекрасно знает, что этих двоих не разрубить и топором. Хотя, кого я обманываю, разумеется, она всё знает. Я не совсем понимаю, в чём именно состоит хитрость, но после того, как достигаешь определённого уровня, ты просто смотришь и видишь. У них хватает достоинства и здравого смысла, чтобы не откровенничать об этом, но оно физически существует. Оно всё равно существует - осязаемое, неизменное и нерушимое – даже если бы они не спали друг с другом. Возможно, поэтому Нечаева и не поднимает шум по этому поводу, как она привыкла поступать во всех остальных случаях. Теоретически можно запретить им заниматься сексом, но контролировать всё остальное – невозможно никак. Она явно знает и об этом тоже. Если мне это сообщение отправили сейчас, то оно попадёт в утренний бюллетень. У меня почти что возникает желание присутствовать там, когда это прочитает Комак. Знаю, что это мелочно. Но мужик терпеть не может Кирка с первого дня, и вовсе не помогает тот факт, что Кирк почти всегда способен доказать свою правоту и избежать неприятностей, если вдруг был неправ. В довершение ко всему, Комак обладает комплексом сомнительных моральных принципов, дарованных ему не иначе как непосредственно средневековым монахом из какого-то ордена истовых аскетов, пролагающего свой путь через ряды поборников Святой Инквизиции. Слава богу, сейчас в Академии при поступлении проходят психологическую проверку. Работа всё ещё не завершена, но, по крайней мере, она ведётся. Я изучаю присланную форму повнимательнее и задерживаю взгляд на подозрительной пустоте на поле Свидетели. Затем я начинаю смеяться. Ну конечно же. Это заключение вулканских уз, а не вступление в брак по земным традициям. Не нужны никакие свидетели. Как бы они вообще могли что-либо засвидетельствовать? Свадьба между людьми требует свидетелей лишь потому, что она, по сути, всего лишь иллюзия. Нет никаких уз, связывающих двух людей друг с другом. Есть лишь вымысел, существующий в их головах, а теперь разделённый и с другими. Вулканские узы подразумевают настоящие изменения в химии мозга и психологии… и требуют подтверждения от квалифицированного врача. Теоретически, с помощью МакКоя, Кирк и Спок могли бы это сфальсифицировать. И в таком случае было бы невозможно поймать их на лжи. Конечно же я не думаю, что это обман, но сама вероятность интригует… Могли ли мы со Споком провернуть такой обман годы тому назад? Доктор Бойс поддержал бы меня, не вопрос. Мог ли я уговорить Спока? Должен ли был? Но нет. Я отказал ему не из-за того, что подразумевали эти узы. Я отказал ему потому, что не хотел, чтобы он оставался на моём корабле. Это полный бред, поскольку я прекрасно знаю о том, что именно экипаж создаёт капитана, а Спок был чертовски классным офицером, возможно, самым лучшим из тех, с кем я работал, за исключением Номера Один. И всё же я хотел, чтобы он ушёл. Я действительно горжусь этим. Одно из моих столь редких, а потому бесценных мгновений бескорыстия. Если бы тогда он остался со мной, это бы разрушило его карьеру. О нас и так уже ходило слишком много слухов. Ему тогда нужно было создавать свою репутацию, и он это делал, точнее – его работа делала это за него. Если бы в головах окружающих он был привязан ко мне, то это уничтожило бы все его достижения. Наша связь и так причинила ему достаточно вреда, я в этом уверен. Взять хотя бы весь этот пиздец с Нероном. Кирк тоже в тот раз прилично облажался, но никто и не подумал его тронуть, не говоря уже о том, чтобы протащить через трибунал. Спок был лёгкой мишенью, и частично ответственность за это несу я. Я сделал его уязвимым. В глазах Командования Звёздного флота я унизил его, сделал мельче, чем он был на самом деле. Жизнь порой несправедлива. Наши отношения укрепляли мою репутацию и моё положение, но уничтожали его. Он об этом не знал, а если бы я попытался объяснить, он бы не послушал. Его чувства были чересчур сильны, за это вулканцев предают анафеме. Он был слишком влюблён. Он ничего не пожелал бы слушать, кроме слов о том, что я не хочу его больше. Поэтому я так и сказал. Говорят, что судьба – сука, но я не думаю, что они знают хотя бы половину правды. Осознание приходило ко мне по крупице, по кусочку, в течение долгих лет, предчувствие будущего и взгляд на прошлое – всё перемешалось и размылось, как написанные строки под каплями дождя, и я почти могу почувствовать их горький вкус. Мой прекрасный вулканский возлюбленный и жизнь, которую я отказался прожить. Не мною пройденный путь. Я задаю себе вопрос – как называть его теперь. Не другом, определённо; не с тем, как он до сих пор смотрит на меня. Я спрашиваю себя, кем бы мы стали друг для друга, если бы Спок позволил мне спуститься с того пьедестала, на который он меня воздвиг. В то время он охотно отдался в мои руки, но я никогда не обманывал себя по поводу всех этих вещей. Я просто воспользовался. Взял его и извлёк свою выгоду из культуры поклонения наставникам, передающейся из поколения в поколение и закодированной в его ДНК. Галактический эквивалент греческого идеала – взрослый, опытный любовник и юный, податливый возлюбленный. Не поймите меня неверно, я ни о чём не жалею, и я бы поступил так снова. Но я не дурачу себя самого по поводу собственной беспристрастности. Боже, но ведь Спок был юным тогда. Всё было написано на его лице. Учителя, инструкторы, капитаны – мы все вынуждены иметь дело с подобными вещами, потому что это случается постоянно. Студенты и подчинённые испытывают влечение. Это естественно, и это происходит. Если они позволяют нам это игнорировать – мы игнорируем, даже если этого не делает больше никто. Если они настойчивы, мы вежливо улыбаемся, говорим, что мы польщены, и продолжаем сохранять дистанцию. Делаем официальное заявление, если необходимо, чтобы защитить как их, так и себя. Я поступал так до Спока и, это невероятно, но мне пришлось поступить так несколько раз после. Но Спок. Спок был единственным, кого я не мог игнорировать. За прошедшие годы я нарассказывал сам себе множество сказок. Иногда людям это необходимо просто для того, чтобы спать по ночам. Я говорил себе, что Спок был смертельной комбинацией внешности, ума, способностей, зрелости и невинности. Что он был настолько очевиден, но так застенчив в своей увлечённости. Что он был человеком лишь наполовину, и это послужило оправданием для поиска возможности, которой в ином случае просто не было бы. Что я посмел бы спросить, не слабо ли любому живому существу сопротивляться этому тихому обожанию в его глазах… Я верил в собственные сказки какое-то время, но до конца – никогда. Они были правдивы, все эти вещи. Но, кроме этого, правда была в том, что никогда прежде я не терял голову настолько, чтобы не увидеть за деревьями лес. Поэтому вместо того, чтобы ждать, я протянул к этому дереву руку и сорвал это яблоко, всё ещё недозрелое, и я отлично знал, что творил. Да, это была любовь. Но Спок был вулканцем, а я играл с огнём. Мне с ним невероятно повезло. Я не могу поверить, что лишь годы спустя я осознал, насколько мне повезло. Когда это всё взорвалось прямо в моих руках – разумеется, так и должно было случиться рано или поздно, это было неизбежно – он не собрал свои вещи и не отправился на Вулкан, что, с учётом произошедшего с планетой позже, было бы смертельным приговором. Он не предпринимал попыток покончить с собой и не истязал себя. Однажды он заговорил про Гол, и в тот момент положение было шатким, но этот мальчик оказался гораздо сильнее, чем я от него ожидал. Я попросил его не ехать туда, и он прислушался, поскольку он никогда полностью от меня не закрывался. И если существует единственная вещь во вселенной, за которую я буду вечно благодарен, так это то, что милостью господней он не позволил мне сломать ему жизнь. Я был чертовски удачлив. Наши более поздние годы в Академии были горько-сладкими на вкус. Я закрываю глаза и почти что вижу, как мы продолжали наши отношения, с Номером Один в качестве противовеса, в Академии сперва, а потом – на «Энтерпрайз». Но затем, разумеется, появился Нерон. И Кирк. В ретроспективе это поражает меня – насколько я был слеп. Спок всё ещё был исключительно откровенным со мной, и одному богу известно почему – но я не мог его услышать. Это проклятье в образе Джима Кирка, который поглощает всё и всех, как только выходит на вашу орбиту. И именно тогда я навсегда потерял Спока из виду. Я позволил ему ускользнуть сквозь мои пальцы, ибо подобно младенцу, который не понимает, что к чему, я был отвлечён более новой и более яркой игрушкой. То, что по сути те чувства имели совершенно иную природу, не имеет значения. Это, должно быть, было так же больно. А когда я вновь выбрался на поверхность, удивляясь – какого чёрта на меня нашло, Спок был потерян для меня во всех смыслах, кроме, возможно, физического существования. Кирк. Проклятье, я не знаю, совершил ли я что-то невероятно благое или же невыносимо ужасное в своём прошлом, чтобы спутаться с семейкой, подобной этой. Я до сих пор не понимаю, помогло ли это хоть кому-нибудь. Сперва быть затянутым в ореол взрыва отношений между Вайноной, Джорджем и Ариной; ведь при этом просто стоять в сторонке – на очень и очень отдалённых границах – уже было более, чем достаточно. Но нет, мне пришлось стать тем, кто выудил пацана Джорджа Кирка из сточной канавы лишь потому, что я ничего не смог с собой поделать. Джим. Джим не настолько умён, как считают все вокруг, и я на этом настаиваю. Мальчишка был полным придурком, когда я его встретил, и из того, о чём я мог судить, он оставался таким ещё какое-то время. Но в одном он всегда был умнее меня, и это более сокрушительный удар по моему эго, чем то, что он лучше понимал четырёхмерную боевую стратегию. Он всегда мог видеть Спока. С первых секунд их встречи, даже если сам Джим этого тогда не понимал, но он мог видеть Спока таким, каким тот был на самом деле; и он никогда не терял этот свой дар. Оглядываясь назад, я осознаю, что для меня Спок всегда был персонажем пьесы, на роль в которой я его выбрал. Сладкий влюблённый ребёнок, верный долгу офицер, всепрощающий любовник. Я никогда не видел его таким, каким видел Кирк – просто самим собой, во всей его красе и грации и со всеми его недостатками. Почему же такой мудак – и я говорю это с любовью – но почему же такой мудак, как Джим, был настолько мудрым во всём этом? Я не знаю. Подозреваю, что они созданы друг для друга. Родственные души. Должны ими быть. Или так, или у Спока фетиш по поводу капитанов звёздных кораблей, что – ага, действительно дешёвая шуточка, простите. Можете сказать, что, вопреки всему, мне из-за этого немного горько. Кирк и Спок. Это бессмысленно, и всё же именно по этой причине наполнено смыслом. Ни один из них больше не ребёнок, и я уже могу предсказать, что в анналах Звёздного флота они оба будут затмевать меня. У меня с этим нет проблем. Фактически, это означает, что я хорошо выполнил свою работу. Кирк всегда будет блистать в лучах славы; Спок всегда будет оставаться в тени. Есть ли у меня с этим проблемы? Я знаю, что у Спока их нет. Его устраивает подобное развитие событий; это предоставляет ему возможность для манёвра, да он никогда и не охотился за славой. Те, кому на самом деле важно знать, и так узнают. К сожалению, среди тех, кому важно, в первую очередь будут клингоны, ромуланцы, толианцы и любая другая галактическая власть, которую нам удалось выбесить. Рано или поздно некоторые из них выяснят, каким совершенным оружием эти двое могут быть друг против друга. Помоги нам бог, когда сей день наступит. Чувствую ли я себя в ответе за это? Нет. Кирк и Спок, оба, сделали свой собственный выбор. Они это знают так же, как это знаю я. Верю ли я в то, что для них благополучие Федерации стоит на первом месте? Это невероятно, но да. Возможно, я не должен в это верить. В подобных обстоятельствах я бы не доверял самому себе, и лишь надеюсь, что им никогда не доведётся испытать необходимость уничтожить друг друга, но да. Я верю, что каждый из них примет верное решение, даже если это будет стоить им половины их души. Если хорошенько подумать, то я бы лучше умер, чем поменялся местами с Джимом Кирком. А Спок… Боже. Даже если им удастся избежать лучей дезинтеграторов, длина человеческой жизни составляет треть длины жизни вулканца. Не будет другого Джима для Спока. У него будут другие любовники или любовницы, несомненно. Ему придётся. Вулканская биология… количество неуместных шуток по этому поводу прямо пропорционально уровню ужаса, пугающего нас до усрачки. Ему придётся быть с другими. Возможно, ему придётся снова заключить узы, и ух ты – подумайте об этих бесконечно медленных муках – для него самого и для какого-то невинного случайного прохожего. Но лишь раз в жизни можно встретить того, кто предназначен судьбой, а после его смерти… Блядь. По большому счёту, я не сентиментальный человек, но это выкручивает меня наизнанку. Когда Джим умрёт, поставит ли Спок свою жизнь на кон? У него возникнет искушение. Я даже не представляю, насколько сильным это искушение будет. Но я вполне уверен, что он выберет жизнь. Он никогда не искал лёгкий путь наименьшего сопротивления. Он слеплен из другого теста. Спок будет продолжать свою работу, на сей раз не оставаясь в тени. Он будет жить полной жизнью, возглавляя проекты, командуя миссиями, изменяя судьбу галактики много-много лет после того, как его партнёр по узам станет главой в учебнике истории. Три поколения людей встанут между ним и Джимом. Более полутора столетий. Боже… А я стану всего лишь парой параграфов в главе, предшествующей главе Кирка. Будет ли Спок хоть изредка думать об этих страницах? Когда лицом к лицу сталкиваешься со шкалой, подобной этой, можно ли поверить в собственную самонадеянность, в то, что я посмел прикоснуться к нему? Планета, на которой он был рождён, превратится в историю, его родители – в легенды прошлого, так же, как и любое человеческое существо из тех, кого он сейчас зовёт друзьями. Он будет лучше приспособлен к поиску новых друзей после того, что мы все коллективно сделали с ним, но захочет ли он? Спок всегда был в большей степени верен, нежели логичен. В этом его несомненный недостаток. Надеюсь, ты осознаёшь всё это, Джим. Я надеюсь, что ты наполнишь эти годы доверху, так, что они будут трещать по швам; ведь те воспоминания, которые ты создаёшь сегодня, будут тем, что ты оставишь ему после того, как выйдешь из игры. Я надеюсь, ты не потратишь своё время зря. Я вновь смотрю на сообщение. Почему, ради всего святого, МакКой прислал его мне? Нет, это нечестно. Я знаю, почему. Я просто не знаю, хотел ли я, чтобы это стало неожиданностью. Уведомление – это любезность, которая не требует от меня подтверждения. Но если бы я мог, я бы написал «Удачи» под каждым словом. Удачи, Джим. Я серьёзно. И, Спок? Когда твоя чаша счастья переполнится, налей мне из неё глоток.