Take my hands, they'll understand

I'll be God I'll be God I'll be God I'll be God, today Hold my head under the bath and breathe away Slit my wrists and watch that blood evaporate Being this Godly can't be good for Ana's safety, Ana hear me

      Снова эти железные ворота с логотипом Академии Амбрелла. После стольких лет жизни там я стала видеть зонты повсюду, словно они меня преследуют. Каждый раз когда я открываю зонт в дождливую погоду, меня переносит в это самое здание, у дверей которого я и стою в данный момент. Однако сейчас меня не охватывает паника или нежелание идти туда, и это довольно удивительно. Наверное, мысль что Реджинальда Харгривза больше не существует, успокаивает меня. Положив руку на холодную металлическую ручку, я наконец решилась войти. Справа от дверей находился звонок, который оповестил о том, что в академии гость. Минута ожидания длилась словно вечность. Мой разум гадал, кто же откроет и насколько мне будет неловко перед этим человеком, но меня избавили от этой участи — никто не открыл. Взяв ситуацию под контроль, я решила действовать и зашла в помещение, ведь было открыто. Тусклое освещение, бордово-зеленые оттенки английского интерьера, античные статуэтки, антиквариат, пустота — всё было как всегда. На потолке всё так же висела громоздкая люстра, которая выглядит так, будто в любую секунду может рухнуть, мы все этого боялись. Мебель не сдвинулась ни на миллиметр и пыль лежит всё так же равномерно. В гостиной я заметила, что камин разжигали недавно - значит кто-то в этом поместье всё же присутствует. Очень жаль Пого и Грейс, они всё это время терпели нашего отца, хотя по ним и не скажешь. Они не считали его извергом, разве что слегка хладнокровным и прямолинейным. Конечно, все видели как Реджинальд всячески унижал нас, но никто не смог бы ничего сделать в тех ситуациях. При всяческой попытке постоять за себя, как-то проявить характер или доказать, что ты не пустое место в этом грёбаном доме — сверхурочные тренировки и тот самый взгляд. Это было очень давно, пора бы уже забыть. Будто я ушла отсюда вчера и никаких двенадцать лет не проходило. Казалось, сейчас с лестницы спустится отец и накричит на меня за то, что я опоздала на утреннюю тренировку.       Номер восемь? Почему ты здесь, а не со всеми остальными на тренировке? Вечером тебя ждет тренировка в озере и никакого десерта.       Меня передернуло.       — Здесь кто-нибудь есть?       На вопрос никто не ответил. Ни было ни знака на присутствие хотя бы единой души. Меня начали одолевать мысли, что в этом доме я одна и меня просто разыграли. Ради чего? Нелли Харгривз, не строй тысячу и одну теорию и просто проверь второй этаж. Да, я часто спорю сама с собой, это стало уже нормой — традиция. Возможно кто-то посчитает это ненормальным, но поверьте, только мы сами принимаем решения. Лучше подумать наедине и вынести вердикт самому, чем слушать непрошенные советы. Никто не знает себя самого лучше, чем ты сам. Даже если глубоко потерян в себе — ты знаешь что будет лучше для себя самого. Углубившись в психологию, нахожу себя на втором этаже, просматривающую витринные фигурки тех самых участников Академии Амбрелла. Семь человечков - конечно же без Вани - стоя в боевых позах, смотрели на меня своими застывшими бездушными глазами, навсегда оставшись теми опасными учениками в большом одиноком доме. Им не нужна свобода, они еще не знают каково это - жить как все нормальные люди. А на стенах всё ещё висели постеры по самообороне и нападению на противника. Да, в те года я неплохо научилась драться, поэтому любому бандиту могу дать отпор. Слава богу, после академии эти знания мне особо не приходились, за исключением пары случаев, но это уже другая история.       Задумавшись, я только спустя пару минут услышала шум, исходящий из правого коридора. Мне стало любопытно и, завернув за угол, я обнаружила открытую дверь, ведущую в кабинет старшего Харгривза. Нервы подскочили, потому что нам никогда не разрешалось там находиться. Однако пойти против воли отца ничего не мешало, ведь он мертв, так что это правило больше не действует, если только он не воскрес, как было во втором пришествии Христа. Видимо кто-то из Харгривзов просто решил придаться воспоминаниям. Пришло время выйти из тени.       Наплевав на нерешительность, я заглянула в этот адский кабинет, которым раньше правил почти что Сатана. Медленно ступая по старому узорчатому ковру, можно было заметить, что здесь также ничего не изменилось, всё на своих местах. Мы не так часто здесь бывали, но можно было понять и без этого знания, что будто весь дом застыл во временной петле и ничто не способно её разорвать, даже смерть хозяина поместья. Так или иначе, мое желание узнать источник шума не осталось удовлетворенным. Прислушавшись, я услышала некое бормотание и звук открывающихся и закрывающихся полочек в отцовском столе, самого человека видно не было.       — Вы что-то ищете? — я решила действовать, дабы перебороть страх перед неизведанным. Тем временем я оказалась уже возле стола, но все так же не могла лицезреть, что происходит за столешницей, однако моё расположение позволяло мне увидеть растрепанную макушку искателя. У того были знакомые темно-русые волосы и уже можно было выдвинуть предположение, кто мог являться этим человеком, но верилось мне в это с трудом. Услышав мой вопрос, мужчина резко выпрямился так, что я могла видеть его в полный рост. И кто бы мог подумать, что эта версия окажется верной.       Передо мной стоял Клаус Харгривз. Собственной персоной. Прошло пять чёртовых лет.       Могу поклясться, что секунд десять мы стояли неподвижно и просто смотрели друг на друга, будто каждый все эти года думал, что того нет в живых. Ногами я словно вросла в пол, из-за чего я не могла ни пошевелиться, ни даже моргать. Сердце забилось значительно быстрее, а по телу пробежала дрожь, похожая на рябь воды, когда кинешь в неё камешек. Руки немного вспотели, выдавая мое напряжение. Облегчала лишь мысль, что не я одна сейчас переживала эти эмоции. Четвертый, в свою очередь, совершал те же действия, его лишь отличал слегка приоткрытый рот от удивления. Мои глаза быстро пробежались по нему, запоминая каждую деталь его образа, каждый оттенок зелено-голубого спектра его глаз, которые обрамляли несвойственно длинные для мужчин ресницы. Их взор дополняли черные тени, как бы легкой дымкой оседая на море ранним утром. Мое художественное мышление сразу же начало представлять тысячи вариантов пейзажей в холодных оттенках, лишь бы сохранить их на холсте, потому что есть страх не запечатлеть эту панораму снова. Я боялась, что если не запомню их облик, то больше не увижу никогда, снова эта разлука на много лет. Столько времени прошло, мы могли встретится в любой день и любую минуту, но пять лет пролетели без единой встречи, прогулки или же мимолетного зрительного контакта. Сейчас мы, видимо, пытались наверстать все те упущенные мгновенья, что попросту невозможно.       Как же ты изменился, братец.       Сколько времени прошло? Пару секунд? Минут? Или же я просто застряла в прострации и неверном понимании течения времени? Казалось что в этой комнате время шло иначе, в обратную сторону, возвращая нас к непрожитым моментам. Спустя какой-то период наше кругосветное путешествие приблизилось к концу, постепенно невидимые корни начали отпускать наши ноги и мы смогли пошевелиться. Больше не выдерживая это непреодолимое расстояния, словно между нами было не пару метров, а километры, Клаус бросился в объятия. Как же долго я не могла ощущать его прикосновения! Быстро преодолев дистанцию, моментом ранее казавшуюся бескрайней, он заключил меня в объятья, сжимая настолько крепко, насколько это было возможно, не сломав мне ребра.       — Не верю своим глазам, это и правда ты! — я услышала его чуть хриплый голос прямо над своим ухом и по мне пробежали те же мурашки. Почему я так рада увидеть именно его, а не кого-либо другого из Харгривзов? Единственный вариант, который я допускала, это то, что он мой брат и я очень по нему соскучилась. В моей душе было что-то ещё, но я так и не разобралась в этом. Очередное необъяснимое чувство в палитре моих эмоций. Порой мне кажется, что иногда я ощущаю то, чего никто никогда не чувствовал в большей степени. На моем лице появилась улыбка, такая искренняя и светлая. Мне нравится испытывать радость — это моё любимое чувство из всех существующих, но с возрастом я стала все меньше и меньше ощущать эмоции. Чувств больше, но будто в приглушенном режиме.       — Да, все еще жива, не знаю к сожалению или к счастью. — пришлось разомкнуть объятия, потому что прошло уже достаточно много времени. Этот момент хорошо отпечатался в моей памяти и пошёл в папку с действительно хорошими воспоминаниями, и слава богу она не пустая.       — С ума сошла?! Конечно к счастью. Мы все здесь живучие, отец тому доказательство. — у него был такой сиплый, но при этом высокий, голос, что он хорошо успокаивал и помогал уснуть. После моих тренировок на озере он часто применял эту технику, чтобы я пришла в себя. Наверное вы задаетесь вопросом: «Да что было на этом чёртовом озере?» - то был мой худший кошмар. Этот дед где-то, видимо, вычитал, что под водой обостряются все чувства и нейронные сети и решил: почему бы и не проверить эту практику на своей приёмной дочери? Раз в две недели я приковывалась ко дну озера и концентрировалась на своих эмоциях и силах. Самое страшное, что это и правда помогало раскрывать мои способности, но каждый раз я чуть не становилась утопленником. Реджинальд не разрешал мне всплывать раньше семи минут и с каждой практикой прибавлялось по три секунды к рекорду. Также, на практике запрещалось присутствовать кому-либо из остальных Харгривзов, так как тогда бы возникла угроза моего спасения. На такую тренировку я шла каждый раз, размышляя, вернусь ли я обратно. Они проходили в субботу и каждое такое субботнее утро Клаус, вне ведомости отца, провожал и успокаивал меня перед выходом, это тоже одно из теплых моих воспоминаний об академии. Однако как-то раз произошло то, чего я так давно ждала и в тайне боялась — спустя уже десять минут я так и не всплыла на поверхность. Тогда мои легкие набрали столько воды, сколько не набирают при кистозном фиброзе.       Двери распахнулись с оглушающим звуком, впуская двух людей внутрь. Точнее, шёл только один человек, вторая же бездыханно повисла на его руках, её кожа больше походила на белый лист. Быстрым шагом Реджинальд Харгривз направился в медкабинет, по пути подозвав Пого и Грейс. Те примчались за пару секунд и с ужасом оглядывали тело пятнадцатилетней номер восемь. Громкий звук трудно было не услышать, так что следом на ними прибежали и остальные Харгривзы, тем самым вызвав большую толпу у дверей.       Там восьмая!       Подвинься, мне ничего не видно!       Нет… Нет! Пустите меня! Что с ней?!       Конечно же всю воду из моих легких устранили, но тренировки после этого никто не отменил. Сбрасывание одной минуты с рекорда — вот моя награда, но я не была удивлена. Тогда лишь перенервничали все жители академии Амбрелла. Клаус накричал на Реджинальда, за что получил пять дополнительных часов в склепе, ему тоже было не легко — никому не было. Мы все переживали за друг друга, хоть часто ссорились и соревновались. Я ценю всех своих братьев и сестёр. Лишь один человек в этом доме был достоин нашей ненависти и на его похороны мы все сегодня собрались, что, в будущем, сплотит нас вновь. Тогда мы еще не знали, что через шесть дней мира просто не станет и население планеты составит один тринадцатилетний мальчик с угасшими суперспособностями, у которого даже вместо имени — лишь цифра. Тогда мы еще не знали, что в 1962 году наша жизнь повернется на сто восемьдесят градусов, а чья-то начнется с новой страницы. Тогда мы были молодыми и опасными.