В палате пахло лекарствами, какой-то безвкусной едой, что стояла на тумбе, и огромной ложью, запах которой слышался даже из Патели Бридж. По словам врачей, Чарльз не справился с управлением из-за седативного действия рисперидона, обнаруженного у него в крови. Вот только вместе с ним химико-технологический анализ крови обнаружил и опиат, что могло быть юридическим фактом употребления наркотиков. Правда доза была жутко мала из-за наличия и рисполета.
— Рисперидон используют для лечения зависимости от наркотических препаратов, — с самого прихода Агаты медсестра не прекращала использовать термины, будто старалась тем самым утешить девушку, уверив ее, что Чарльз в хороших руках. — Он, в первую очередь, влияет на серотонинергическую и дофаминергическую нейромедиаторные системы. Поэтому и не входит ни в список классических нейролептиков, ни в ряд других атипичных антипсихотиков.
Организм дядюшки был подвержен воздействию сонливости, артериальной гипотензии, тахикардии, судорог, экстрапирамидных расстройств и прочих диагнозов, которые ничего не значили для несведущей Агаты. Гугл, конечно, спас бы ситуацию, но девушка напрочь отказывалась искать информацию: единственное, что ее интересовало — это сейф.
“Он не был мне кровным родственником, а после всего этого… Я не готова просто так отпустить. За решетку бы тебя, дядюшка...” — думала девушка, сидя в кресле напротив кровати, пока медсестра вводила ему лекарство.
Александр и Сэм остались в коридоре, хотя первый долго сопротивлялся отпускать ее одну. Но они все же решили, что будет лучше оставить бывших родственников наедине, устроив тем самым некую иллюзию доверительного разговора.
— Агата, я не хотел, — еле слышно произнес Чарльз, мотая головой из стороны в сторону и слегка дергая прикрепленной к кровати наручниками рукой, пока медсестра собирала инструменты и сверяла показатели капельницы.
Но девушка ответила лишь тихим “угу”, ожидая момента, когда они останутся одни: только так она согласна с ним разговаривать. Женщина, еще раз попросив ослабшего мужчину поесть, мило улыбнулась и вышла из палаты, перед этим успокаивающе потрепав Агату по плечу.
— Зачем тебе был так нужен сейф? — спросила мисс Харрис, вставая из кресла и теперь смотря на дядюшку сверху вниз.
— А вот это не твоего ума дело, — безумно оскалившись, процедил Чарльз, яростно выпучив глаза, а потом откинул голову на подушку.
“Так-так-так, а вот эта смена настроений уже интересна даже несмотря на диагноз. Выходит, что он все знал и хотел получить из этого выгоду. Но какую? Неужели убил бы и Дилана?”
— Ты подумал о Данте и Элизе? — беспощадно вела допрос Агата, пока ее телефон в кармане не завибрировал.
Чарльз же разразился ядовитым смехом; из него, как из сжимаемой губки, сочились ненависть, ярость и безумие. Девушка же, устало приподняв одну бровь, ответила на СМС от Сэма, который написал ей о приезде специалиста с детектором лжи: с персоналом больницы заранее договорились об этом, поэтому ему не вкалывали никаких препаратов, способных помутить рассудок. Через минуту в дверь вошли ее друзья в сопровождении одного из сотрудников полиции.
— Кто из вас работал с нами? — спросил незнакомый мужчина, обращаясь к Александру и Сэму, и, получив кивок последнего, продолжил: — Тогда вы и будете вести допрос, пока остальные тихонько постоят рядом, — он сурово окинул взглядом Нильсена, который после слов полицейского поднял бровь и недовольно поджал губы.
— Ну-ну, — кивнул он и сел на стул, находящийся рядом с прикроватной тумбочкой, а затем наклонил голову и взглядом попросил Агату сесть рядом.
К прикованной руке Чарльза полицейский прикрепил датчик потоотделения, а грудь опрашиваемого теперь опоясывали датчики глубины дыхания. Артериальное давление и частота пульса выводились на мониторе медицинского устройства, к которому он был подключен еще со вчерашнего вечера. Им оставалось лишь дождаться врача, которому доверял специалист.
Через четверть часа дверь открылась и за ней показался медработник, который, услужливо кивнув полицейскому и каждому из ребят, встал рядом с капельницей.
— Итак, назовите ваше имя, — Сэм начал допрос в рамках протокола, а специалист неотрывно наблюдал за мужчиной в постели, отмечая любые изменения, которые фиксировали показатели: пульс, частоту дыхания, движения.
Чарльз резко поворачивал голову, словно у него был тик, на его висках появились первые капельки пота, а обе руки лежали под одеялом. Одна из них была прикована, а вторая, которую оставили свободной из-за капельницы, нервно хваталась за одеяло изнутри.
Агата не слышала вопросы, потому что отсутствие нормального сна вторые сутки и джетлаг заставляли ее зевать каждые пару минут и упускать нить разговора, если она ее улавливала хоть на миг. Иногда Сэм поворачивался к Александру, спрашивая у того взглядом стоит ли задавать тот или иной вопрос: видно, они заранее составили целый список лакун в деле Аннет, папку с которым вчера вечером разбирал Нильсен.
Как вдруг молодой человек, сидящий все это время в молчании, напрягся, немного вытянулся и осторожно постучал по спине врача, что не осталось незамеченным Сэмом. Но тот решил, что если бы было что-то действительно важное, то он бы сразу сказал.
— Отойдите, пожалуйста, на минуту, — многозначительно прошептал Нильсен врачу с сильным напором во взгляде.
Тот, поколебавшись пару мгновений, отошел за тумбочку, открыв паре вид на Чарльза.
— Ты что делаешь? — шепотом спросила Агата, придвигаясь к Александру, что осторожно вставал.
Но тот повернулся к ней и, хмуря брови, приложил ко рту указательный палец, заставляя девушку замолчать. Она же лишь больше заинтересовалась, и, казалось, сон как рукой сняло, а внешне напряглась, словно бесстрашная пантера, готовая напасть: пусть только жертва появится в поле зрения.
— Как долго вы были в бизнесе с Аннет? — задал вопрос Сэм, вернув взгляд к допрашиваемому.
— Со смерти ее сестры, — озлобленно кинул он, словно ребенок, которому не дали желанную игрушку. — Я ее сводный брат! Она говорила, что доверяет мне, но с каждым годом она становилась словно все обособленнее!
“Но ведь родителей не стало всего… всего чуть больше пятнадцати лет, оно же не может вновь совпасть! Нет!”
— Как умерла ее сестра? — еще один вопрос Сэма, который оказался последней каплей. Чаша терпения усмиренного Чарльза переполнилась всего одной маленькой капелькой.
В один момент он вскинул свободную руку, сорвав капельницу на пол, а в ней был уже заведенный пистолет. Чарльз наставил его на Агату, следя за ней боковым зрением, и зло оскалился, дергая другой рукой наручники, что так и звенели, соприкасаясь с железной ручкой кровати.
Агата, опешив, выпрямилась и уставилась на дуло пистолета перед собой не в силах что-либо сделать. Сердце девушки буквально перестало биться на пару мгновений, а легкие перестали пропускать кислород в кровь. Но ее глаза зацепились за Сэма, который кинул список своих вопросов и теперь стоял с глоком, направленным на Чарльза. Полицейский сделал то же самое, а врач просто слился со стеной у тумбочки — девушка видела боковым зрением белый силуэт справа.
Александр же оказался стоящим за рукой Чарльза: подними ладонь в воздух — заденешь пистолет. Но он тихо наклонился к уху больного и прошептал:
— А почему не глок, дружище?
Удивленный Чарльз резко повернул голову в сторону парня, но тот успел выбить из его дрожащих от действия лекарств пальцев пистолет. Звук падения оружия на кафель, схожий с звуком битья посуды, заставил сердце Агаты опуститься, а выдох облегчения запустил легкие и она начала дышать. Одним ловким движением Алекс завел уже обезоруженную руку Чарльза за спину, вызвав у того отчаянный крик: зверь проиграл схватку, обезумев от размеров возможной жертвы, но сам не заметил опасности.
Врач нажал на кнопку экстренного вызова медсестры, а сам поднял капельницу, перекрывая на ладони больного катетер, оказавшийся без крышки из-за вырванной резким движением трубки с лекарством.
— На сегодня пора заканчивать, — вынес вердикт доктор, смотря на полицейского.
— Да, мы поняли, — ответил тот, взглядом успокаивая Сэма, который уже собирался спорить: этот допрос был нужен ему для работы.
Через две минуты все вышли из палаты, оставляя за дверью крики Чарльза, состоянием которого вновь занимались врачи.
— Сэм, я боюсь, что тебе придется подойти к делу иначе, — полицейский сочувственно поджал губы, похлопал по плечу парня и уже было развернулся, чтобы уйти, как оглянулся и сказал: — Спасибо за помощь, мистер Нильсен. Сэм, возьми его к себе в помощники? Все равно тебе разрешили взять одного человека.
Александр медленно кивнул с таким взглядом, словно ему ничего не стоило помочь полиции, а когда специалист ушел, он развернулся к Сэму и вопросительно посмотрел на него, словно не ожидал от друга такого.
— И ты мне не сказал? — прикладывая руку к груди с правой стороны, словно ему только что сделали очень больно.
— Сердце с другой стороны, умник, — вяло улыбнулась Агата, стараясь взбодрить и саму себя, но парень лишь отмахнулся, продолжая смотреть на Сэма.
— Я тебе, что? Ребенок, что ли, чтоб отчитываться? — выпрямив плечи, ответил тот.
— Ну дети всегда для родителей дети, — все еще выжидающе смотря на Макото, хмыкнул Нильсен.
А тот полез в свою сумку, нарочито избегая взгляда Александра, который буквально прожигал им друга.
— Я хотел сделать это в более-менее спокойной обстановке, но... Времени похоже мало, так что держи, — Сэм протянул Александру бланк, а с ним и удостоверение своего агентства.
Только Александр вдруг понизил градус напора взгляда и бегал глазами с листка в руке детектива на его лицо, словно не верил в реальность происходящего.
— Ты… ты сейчас серьезно, да? — он повернул голову набок, протягивая пальцы к удостоверению, но впервые как-то нерешительно.
— Нет, если хочешь, я впишу туда Агату, — сказал Сэм, с наслаждением наблюдая за реакцией Нильсена, что быстро сменил удивление в глазах на недовольство, а из его ушей, казалось, вот-вот пойдет дым.
— А ну-ка не играй со старшими, малыш, — проговорил Алекс, все-таки выхватывая из рук детектива бланк и удостоверение.
Он смотрел на них, не веря своим глазам, словно его заветная и фантастическая мечта сбылась по одному-единственному мановению волшебной палочки. Уголки его губ вздрогнули, пока он всматривался в удостоверение, где стояла его фамилия, а глаза засветились так ярко, что складывалось впечатление, будто это их свет озаряет весь коридор.
— Поздравляю, — тихо произнесла Агата, боясь разрушить такой почти детский восторг молодого человека, но тот посмотрел на нее и одним рывком притянул ее к себе, крепко обнимая и шепча такое простое “спасибо”.
Затем он отстранился и подошел к Сэму, стоящему в одном метре от них. Алекс протянул ему руку, а детектив же скептически поднял бровь слегка наклонил голову, будто не веря в действия друга, но крепко пожал повисшую в воздухе ладонь.
— Сколько официальностей! — вдруг воскликнул Нильсен, притягивая к себе и Сэма чтобы обнять и благодарно похлопать того по плечу.
Но затем Алекс живо отстранился, выпрямился, важно поправил галстук, слегка откашлялся и с деловитым видом направился к столу регистрации, чтобы взять ручку и расписаться в заявлении. Агата и Сэм лишь переглянулись и тихо усмехнулись тому, как быстро он взял себя в руки и, словно по нажатию кнопки, перестроился на серьезный лад.
— Сэм, ответь мне, кто я? — не поворачиваясь, спросил Нильсен. Было видно, что его рука повисла в воздухе, а шариковая ручка еще даже не коснулась листа бумаги.
— Чип? Ты это хотел услышать? — убирая папку в сумку, произнес Макото, все еще улыбаясь.
— Тогда почему я всего лишь “помощник детектива”? — Алекс повернулся к ним, вскинув брови так, что еще чуть-чуть и те упрутся в потолок и, возможно, даже проломят крышу.
— Потому что детектив здесь я, — безразлично пожав плечами, ответил Сэм, — ну и только эта должность была свободна.
— Лааадно, — протянул Нильсен, все же оставляя размашистую подпись в бланке, — и так сойдет. Пока что.
Через пару минут ребята уже сидели в машине: Алекс и Сэм сидели спереди, пока на заднем сидении зевала Агата, оперевшись на дверцу автомобиля. Макото, считавший теперь каждую минуту, попросил у Нильсена, чтобы тот ввел его в ситуацию, которую они с Харрис выяснили накануне.
В документах тетушки было заметно, что семнадцать лет назад ее бизнес начал пошатываться, а после и вовсе был на грани разорения, как вдруг осенью 2005 года все стало налаживаться. И возвращение на шахматную доску такой фигуры, как Аннет, не могло быть незамеченным: последние два года она стала одной из самых влиятельных в хаотичной, но все же иерархии не только русской мафии, но и в мире бизнеса в целом.
Но в документах было явно указано, что не у одной тетушки были проблемы с доходом: Фредерик Ларсен, вот кто также был подвержен катастрофической ситуации и еще чуть-чуть и убрал бы бумаги в стол, оставшись ни с чем. Поэтому, объединившись, они решили попробовать рискнуть: одним из самых прибыльных вариантов, кроме продажи оружия, чем легально и занимался норвежец, была наркоторговля. Связаться с наркобароном через соколов, боевиков и лейтенантов было не так уж и сложно: критические управленцы, финансисты и отмыватели денег состоят в их иерархии. А поставщики оружия, хоть и не относятся напрямую к логистическому устройству картеля, все же могут устроить встречу.
Правда далее листы были вырваны, а сразу же за ними были страницы с именами Попович и Чека, которые, по всей видимости, поддержали Аннет после того, как ее затея провалилась. Оставалась лишь пара вопросов: что произошло между ними и наркокартелем и почему два года назад тетушка все же опять решилась рискнуть?
После лаконичного и четкого рассказа Александра детектив устало вздохнул, а потом рассказал о своем задании.
Некоторое время назад
От лица Сэма
— Ввожу тебя в курс дела, — произнес Гудман. — Джеймс оставил мне документы, сам не может сегодня, а времени в обрез.
— Конечно, — ответил я, устремившись к бумагам, которые раскладывал детектив.
— Итак, расклад такой: ты знаешь, что SOCA
(Serious Organised Crime Agency. Великобритания. Агентство по организованной преступности) играют сейчас ключевую роль. Но они не пользуются общепринятыми источниками: любят действовать в обход, поэтому собирают агентурную информацию, а дела в суд не передают… Так и живем, — разочарованно вздохнул Гудман, но тут же махнул рукой, словно прогонял эмоции. — И все было бы ничего, если бы не сокол
(считаются «глазами и ушами» своей группировки на улицах, низшая позиция в любом наркокартеле. В сферу занятий входит слежка и информирование о действиях полиции, военных и конкурентов), на чей след недавно напали, и как раз в это же время, по данным — опять же — из неофициальных источников, происходило отмывание денег.
— Русская мафия? — спросил я, вспоминая слова Фредерика об оружии.
— Если бы, — отмахнулся Гудман, хмуря брови. — Они занимаются более высокоорганизованным бизнесом: отмыванием денег и преступлениями в сфере высоких технологий, продажей оружия, но не было никаких следов наркотиков в том казино. Поэтому здесь если и мафия, то точно не русская. Они сейчас уже не занимаются рэкетом.
— А почему правительство не начнет официальное дело? — уточнил я, все ближе нагибаясь к бумагам с фамилиями, адресами и номерами.
— Ох, та зачем оно им? Это может подорвать репутацию Лондона как мировой финансовой столицы, — он вновь махнул рукой и скривился, словно уже сама мысль о таком отношении государства была ему противна.
— Поэтому мое дело — обнаружить того, кто замешан в наркоторговле, и, если будет возможно, выйти на след мафии?
— Именно так, Сэмми, именно так, — кивнул Гудман, похлопывая меня по плечу, словно знал: дело гиблое, но мне стоит попробовать.
***
— Подожди, так ты поэтому опрашивал Чарльза? — спросила Агата, опираясь локтями на колени.
— Да, опиат в крови тот же, — кивнул Сэм, не отрывая взгляда от Нильсена, что внимательно его слушал и делал пометки в блокноте.
— Он мог знать косвенно того, кто нам нужен, — дополнил Александр, задумчиво стуча острием карандаша по бумаге.
— Вряд ли, он же связан только с русской мафией, и то, сам был не в курсе, — сказала Агата, мотая головой из стороны в сторону, словно идея была точно неверной.
Но Сэм и Александр вдруг резко повернулись друг к другу, словно одна и та же идея пришла им на ум, но никто не решался произнести ее вслух.
— Это не русская мафия, Агата, — начал Нильсен, под подтверждающие кивки Сэма, — Ты гений.
— Объясните, что происходит, — Александр посмотрел на нее своими холодными глазами с восхищением, словно она была Колумбом и только что открыла Новый Свет.
— Ну конечно! — Сэм ударил по рулю, вызывая тем самым пронзительный звуковой сигнал автомобиля.
— Это международная мафия, золотко, — улыбаясь, произнес Нильсен. — Сама посуди: что самое прибыльное в делах мафии?
— Продажа антиквариата, оружия, контрабанды… наркотиков? — неуверенно произнесла Агата, все еще пребывая в шоке от такого резка включения лампочки с догадкой в голове.
— В яблочко, вот только “русская мафия” не специализируется на наркотиках, у них изюминка — это оружие. Но международная мафия чаще всего выстраивает свою экономическую империю именно на продаже опиатов и прочих выходящих, — все еще упираясь руками в руль, произнес Сэм.
— А теперь, малыш, давай вспомним, что война мафий за место на вершине дорого стоит, — вкрадчиво произнес Александр, словно им пытался вывести детектива за руку на нужную дорожку — мысль.
— Черт, Кадоган! — воскликнул тот, откидываясь головой на спинку водительского сиденья.
— Что “Кадоган”? Ребята, можно меня тоже в курс дела ввести? Вы думаете, что он и есть нужная нам птичка просто потому, что крутился в этом всем? — сказала Агата, устало выдыхая и переводя вопросительный взгляд любопытных зеленых глаз то на Алекса, то на Сэма.
— Ты умница, katten, — произнес Нильсен, поглаживая девушку по макушке. — Сама подумай, кто сейчас борется за твой бизнес?
— Поправочка: почти мой, — прервала его Агата, недовольно поджимая губы: ей не нравилось, куда заходило дело.
— Да, над этим надо поработать, — задумчиво произнес Алекс, перебирая своими пальцами уложенные волосы. — Сэм, тогда по пути к Анне заедь в центр какой-нибудь, пока вы с Агатой сходите за одеждой и кольцом, я позвоню Густаву. Меня терзают смутные сомнения… Не думаю, что тут есть место совпадениям вообще.
— А зачем в центр? — спросила девушка, все еще не понимая, как от темы мафии они переключились на покупку одежды.
— Тебе надо будет сыграть наследницу, которая через пару дней станет полноправной владелицей бизнеса, — с хитрой улыбкой ответил Нильсен, сидя вполоборота к Агате и вглядываясь в ее обеспокоенные зеленые глаза.
— Мысль хорошая, только ты забыл, Шелдон, что мы не имеем права предоставлять как подтверждение прослушку, — сказал Сэм, потирая руками затылок.
— Это ты забыл, а я все просчитал: нам не нужна прослушка. Главное, чтобы они сказали что-то, что может нам пригодиться, а дальше мы и будем отталкиваться от этого, — сказал Алекс, задумчиво сложив ладони в замок и хитро поглядывая на ребят.
Когда Сэм и Агата вышли у торгового центра, чтобы подготовить все для маскировки, Нильсен набрал Густава, чтобы уточнить несколько пунктов: химическое вещество, фигурирующее в деле пятнадцать лет назад, кто был задержан и почему его мать все еще так этим интересуется.
Через полчаса к машине, у которой выжидающе стоял Алекс, вышли ребята. Молодой человек оглядел ее с ног до головы и, хищно прищурившись, открыл дверцу для девушки, чью фигуру облегало черное атласное платье с тонкими лямками. В руке у нее был небольшой клатч, а на одном из пальцев на ней красовалось тонкое обручальное кольцо. Заметив его, Нильсен лучезарно улыбнулся, галантно подал руку девушке, и, когда та игриво приподняла уголки губ, войдя в образ, и положила свои тонкие пальцы на нее, он оставил на их прохладной коже легкий поцелуй.
— Точно дикие короли воспитали, — произнесла Агата, когда садилась в машину, осторожно приподнимая подол юбки.
— А у меня для вас новости, — серьезно начал Алекс, когда автомобиль тронулся с места. — Пятнадцать лет назад в Швеции мой отец и Густав вышли на след наркокартеля, поставляющего тот же опиат, только там к тому же был еще и мепиридин. Но не в этом дело. Задержали только соколов, боевиков и одного лейтенанта. Наркобарона так и не вычислили, а из-за этого дела сильно пошатнулась банковская система, и в целом была угроза государству, поэтому его вели на официальном уровне. И все это случилось из-за того, что за два года до этого, то есть семнадцать лет назад, было прямое тайное голосование в Риксдаге и партия Шведских демократов как раз набирала больше голосов, чем прежде.
— “Vi varnade för framväxten av utanförskapsområden, ökningen av grova sexualbrott, organiserad brottslighet, människohandel, hedersvåld, religiös extremism och skenande migrationskostnader – samtidigt som välfärden tillåtits haverera”, — прочитал Александр, восторженно всматриваясь в лица ребят через зеркало.
— А можно по-английски? — спросил Сэм, когда они подъехали к офису Анны и он искал место для парковки машины.
— Да что не ясно? Моя мать в партии демократов, а они борются с оргпреступностью в то время, как сама система социального обеспечения уже терпит крах, — он продолжил свою речь, когда увидел в глазах ребят некое понимание. — Вспомни, демократизация сама по себе не является гарантией уничтожения мафии. Организованная преступность так или иначе использует и демократические, и автократические институты для отстаивания своих интересов. Государственные институты были… не устойчивы. Следовательно, стабильность и безопасность находились под угрозой, а мафии выгодно работать во времена демократии и в капитализме: влиятельнее тот, у кого деньги, а как получать больше прибыли? Правильно! Нелегальный бизнес! И сейчас они копают уже два года безуспешно, потому что система до сих пор неустойчива, и кто-то очень серьезно настроен вовсе расшатать ее и этот кто-то хорошо подготовлен.
— Хочешь сказать, что, чтобы поднять свой капитал, тетушка и Фредерик решились на авантюру за пределами Англии, где все более-менее стабильно, и попробовали провернуть аферу в Швеции с ослабленной системой? — нарушила тишину Агата, словно вся информация теперь аккуратными и гладкими бусинами нанизывалась на цепочку.
— Более того, Фредерик помог тогда отцу выйти в какой-то степени на тех, кто заправлял этой преступностью. Вот только они сами не понимали, что это одно и то же дело, что одним выстрелом могут убить двух зайцев, — Александр как-то отрешенно замотал головой, словно скидывал наваждение: если бы он тогда не был там, все было бы иначе.
— То есть наше дело сейчас — выяснить, кто был серьезно настроен против Аннет? — спросил Сэм, выключая двигатель.
— Я думал, ты копнешь глубже, — заговорщицки поднимая брови, произнес Нильсен. — Ты же коп.
— Думаешь, что Кадоган стоит за этим? И поэтому нам надо подобраться к нему же? — спросила Агата, вглядываясь в высокое здание через дорогу.
— Да, вот только… По возможности стоит выйти на какого-нибудь сокола, который и будет нашим билетом к наркобарону и главарю всей шайки, — проговорил Нильсен, все еще восхищенно глядя на страницу в блокноте, которая теперь уже становилась цельной картиной.
Агата видела, как холодные глаза молодого человека буквально загорелись при одной лишь мысли, что тот может закончить дело отца, возможно, загладив тем самым все еще такое сильное чувство вины. Положив телефон с включенным звонком на телефон Нильсена в клатч, девушка вышла из машины с целью серьезно поговорить с Анной.
Она вошла в здание, уверенно распрямив плечи, подошла к ресепшену и попросила провести ее к миссис Попович, что, по словам секретаря в приемной, была у себя. Через 10 минут Агата уже стояла у двери, отделявшей ее от одной из главных фигур на доске мафии.
