Ритуал

Лес был полон голосов. Отовсюду слышался шёпот древних духов, они витали в воздухе, в шелестящих деревьях, в высоком ночном небе, в земле под ногами Куроко. В холодной горной реке и пламени костра. Духи предостерегали, останавливали… Но Тецуя всё для себя решил. Если для того, чтобы спасти дорогих его сердцу людей нужно было провести кровавый ритуал и принести себя в жертву, то он был готов. За всё в жизни приходилось платить… Блики от огня танцевали на одежде Тецу и его решительном лице. Густой дым опутывал волосы, тая в порывах холодного осеннего ветра. Он пах терпкостью ритуальных трав и молодой древесной корой. Поляну, на которой стоял Тецуя, окружали молочно-белые лунные камни, посыпанные вересковым пеплом. Их таинственное мерцание скрывало силу, способную удержать в круге существо, которое собирался призвать Куроко. В его тонких ладонях покоился длинный нож, изрезанный магическими письменами. Жаждущий крови… Тецуя провёл по нему пальцами, любуясь смертоносной красотой лезвия. — Забери то, что тебе предназначено, и помоги мне, — попросил он, прежде чем полоснуть себя по руке. Выступившая кровь окрасила холодную сталь в рубиновый цвет. Капли упали в огонь, тут же жадно принявший часть подношения. Сердце Куроко забилось сильнее, затрепетало, как пойманная в силки птица. Он приложил дрожащую окровавленную ладонь к груди, пачкая белоснежную ткань, и услышал мягкие шаги. Милостивые духи, только не это! Тецуя обернулся, задыхаясь от ужаса. Внутри что-то оборвалось, рухнуло с треском, когда он увидел ступившего на поляну человека. — Не заходи в круг! Пожалуйста, Рёта! — закричал он. Полные страха и боли золотые глаза опасно сузились. Их обладатель зашипел в ответ: — Тогда остановись. Оборви ритуал. Чувства, грызущие Тецу изнутри, взорвались в груди болезненным пламенем. Он покачал головой, изо всех сил сдавливая в ладонях рукоять ножа, чтобы не заплакать. Раздирающий горло ком мешал дышать. «Прости меня… и пойми, Рёта…» — Невозможно. Жертвенная кровь принята… Кисэ не колебался. В мгновение ока он шагнул в круг, отрезая себе путь назад. Куроко раскрыл рот в немом крике и бросился к нему. Влетев в распахнутые объятья Рёты, он попытался вытолкнуть его за черту, но потерпел поражение. — Значит, огонь примет и мою. Я не брошу тебя здесь одного, — хриплый голос Кисэ дрожал, выдавая его истинные чувства. Выхватив из рук Куроко нож, он провёл им по ладони, а чтобы кровь полилась быстрее, выплеснул на свежий надрез заранее припасённую воду. Взвившееся пламя поглотило подношение. Рёта не раскаивался. Ему не страшно было смотреть в небесные глаза Куроко. Страшно было только за его жизнь. — Теперь мы связаны. Произнеси ритуальные слова… Тецуя покачал головой, дрожа в его руках от злости и отчаяния. Неизбежность висела над ним, как камень, готовый рухнуть с обрыва. — Ты же знаешь, что придётся сделать это, — мягко подтолкнул Кисэ, обхватив ладонями его побелевшее от переживаний лицо. Куроко позволил себе провести несколько секунд в тёплых объятьях, прежде чем принять решение. Вытянув защитный амулет, он незаметно засунул его в карман Кисэ. Пусть кричит, злится, ненавидит. Дело сделано. Отстранившись, Тецу развернулся к костру с твёрдым намерением не подпустить существо к Рёте. — Сотворённый из огня, ступи на землю и выполни мою просьбу! Повинуясь его словам, пламя взвилось вверх. Тецуя затаил дыхание, покрепче ухватившись за руку Рёты. На их глазах живой огонь закрутился в неистовый золотисто-алый вихрь, переливаясь каким-то потусторонним светом, меняясь, точно пластичная глина в руках мастера, нагревая дрожащий воздух. В центре появилась фигура существа, поразительно похожая на человеческую. Демон, сотканный из пламени… Да помогут им Боги! Он поднял голову и посмотрел в упор на Куроко, приковав к мёрзлой земле нечеловеческой силой. Сердце Тецуи трепыхнулось пару раз где-то в желудке, замирая на долю секунды, а потом заколотилось с бешеной скоростью. Воздух разом покинул лёгкие, будто его оттуда кто-то просто выдавил. Сколько первобытной мощи было в этом демоне… Он дышал ею, она ореолом окутывала его тело, горела в сердцевине. И Куроко был наедине с этой мощью, с сокрушающим, кровавым огнём, способным сжечь его хрупкое человеческое тело дотла. — Что тебе нужно? — прогремел демон. Тецуя с трудом заставил окаменевшее тело двигаться. Рёта тут же шагнул за ним, привлекая к себе внимание демона. — Твоя сила. Помоги нашим воинам победить. Спаси нашу деревню. Демон глухо фыркнул совсем как человек и раскатисто расхохотался. Смеялся он долго, испытывая выдержку Куроко на прочность. — Никогда прежде не слышал более глупой просьбы! Ты в своём уме? Тецуя нахмурился. — В своём. Демон шагнул к нему, на ходу принимая человеческую форму. На глазах Кисэ и Куроко пламя потускнело. Теперь оно всполохами горело под кожей демона и концентрировалось в груди пылающим сгустком. Там, где должно было быть его сердце. Но ведь у этих существ не бывало сердца… Тецуя не отвёл взгляд и изумлённо застыл, невольно задержав дыхание, когда перед ним предстало воплощение порока. В древних письменах не было ни слова о завораживающей красоте демонов… Демон был высок, значительно выше Тецуи. В его коротких кровавых волосах мелькали крохотные огоньки. Он откровенно ухмылялся, упиваясь вниманием со стороны Кисэ и Куроко. Прищуренные тёмно-вишнёвые глаза неотрывно следили за ними, а по бледным губам то и дело скользил гибкий раздвоенный язык. Его крупное тело покрывал струящийся багровый туман, заменяющий одежду. Под плотной золотистой кожей перекатывались внушительные мышцы. — А что я получу взамен? — насмешливо протянул демон. Тецу вздрогнул, прогоняя дымку наваждения. Он похолодел, но рука Кисэ, всё ещё сжимающая его ладонь, придала сил. — Меня. Рёта, глупый, любимый Рёта дёрнул его на себя и рявкнул: — Забирай меня. Пожалуйста, не трогай Тецу. — Что ты творишь? Это моя цена, Рёта! Моя жертва! — закричал Куроко. Поглощённые раздираемыми на части чувствами, они не сразу услышали издевательские хлопки. Зато услышал демон. Он вдруг подобрался и страшно зарычал, с яростью глядя куда-то за их спины. — Ахомине! Кто тебя сюда звал?! Затылок Тецуи обдало холодом. Дрожа от страха, он обернулся и зажал рукой рот, чтобы не закричать. На поляне стоял ещё один демон в своём первозданном виде. Если первый был воплощением неистового огня, то второй — мрачных озёрных глубин. Он перетекал из одной формы в другую, мерцая тёмно-синим светом. И… Куроко готов был поклясться, что демон веселился. Но как? Как он вырвался из своего мира без ритуала призыва? Рёта отодвинул Тецую за спину, как будто это могло им помочь. Как будто им хоть что-то могло помочь! Против этого существа у Тецуи не было ни амулета, ни какого-либо оружия. Демон самодовольно хмыкнул и оказался рядом с Кисэ так быстро, что тот не успел даже пикнуть. Он прикоснулся к плечу Рёты, с жадным любопытством ведя пальцами по покрывшейся мурашками коже. — Он, — последовал короткий ответ. У Куроко пропал дар речи. Кисэ встревоженно прижался к нему, согревая теплом своего тела. Тецу и прежде чувствовал его, но теперь всё было острее, сильнее, жарче. Как будто всё, что так долго копилось в нём, вырвалось наружу. — Я не делал этого… — едва шевеля губами, выдохнул Рёта. Демон наклонился к нему, стремительно меняя облик. Горло Кисэ он обхватил уже человеческими пальцами, чувствуя биение его пульса. Сладостный запах крови. Жар хрупкой человеческой жизни. Хватка была слабой, демон не хотел причинить боли. Он смотрел на Рёту своими тёмно-синими глазами, затягивая в чувственный омут, соблазняя, обещая незабываемое наслаждение. — Ты пролил в огонь воду, смешанную со своей кровью. Хватило и этого. — Убери от него руки, — глухо рыкнул первый демон. Второй даже не подумал исполнять его приказ. Вместо этого он посмотрел на Тецую, пальцами свободной руки приподняв его за подбородок. — Не жадничай, Тайга. Взгляни, какое сокровище досталось тебе. Чистая душа, яркая, горячая, жертвенная. В ней столько силы… — Они похожи, — внезапно хмыкнул первый демон, перетекая за спину Кисэ. — Готовы на всё ради друг друга. Их души равноценны. — Так зачем делить их? Вместе они совершенны, — мурлыкнул второй. Оторвавшись от Кисэ, он прижался вплотную к первому. — Дайки… — Не упрямься, Бакагами, меня не проведёшь. Возмущение Тайги заглушил поцелуй. Аомине смял его губы своими, крепко ухватив за подбородок. Это было так жарко, что Куроко почувствовал острую нехватку воздуха. Но теперь лёгкие будто опалило пламенем. Сотни мурашек скопом пронеслись по коже, взметнув что-то тёмное, порочное. Он невольно прильнул к Кисэ и почувствовал дрожь его тела. Перед ним будто столкнулись две стихии, рождая безумную бурю. Неистовый, неудержимый огонь, уничтожающий своей яростной силой, и затягивающая в свои чувственные глубины вода, изменчивая, подвижная, сокрушающая. Они сплетались, высекая искры, лаская друг друга так, словно ждали этого долгие годы, века. Аомине беспорядочно скользил пальцами по спине Тайги, плечам, груди, улыбаясь в поцелуй. Одурманено, откровенно. В этой улыбке не было ни капли издёвки. Кагами отрывался ненадолго, чтобы осыпать поцелуями его лицо, после чего снова припадал к влажным губам. Их страсть зажигала Куроко. Никогда прежде он не чувствовал такого жадного желания. Неудивительно, что оно вылилось в тихий стон. Сгорая от стыда, он услышал судорожный вздох Рёты и увидел в затуманенных глазах отражение своих чувств. Конечно же, услышали и демоны. Аомине отлип от Кагами, тихо шепча ему что-то на ухо. Ухмыльнувшись, он вернулся к Тецуе. — Уже лучше, ты не боишься… Но тебя по-прежнему волнуют вопросы. Спрашивай, Лунный круг не даст мне солгать. — Мы все знаем, что нам вас не удержать. Что ритуал теряет свою силу. Амулет на тебя не действует. Лунный круг истончается. Так чего вы ждёте? Что вам нужно? Губы Дайки растянулись в широкой улыбке, обнажая длинные клыки. — Вы. Не измождённые, разбитые, страдающие души. Не безвольные рабы. Не сломанные, окровавленные тела. Нам нужна мощь, заключённая в ваших телах и душах. Получить её можно только от жертвенных людей. Невинных, чистых, любящих, — последнее слово он мягко покатал на языке, будто пробуя на вкус изысканное блюдо. Тецуя вспыхнул до корней волос. — Я не люблю… — Ещё как, — вмешался Кагами, красноречиво глядя на Кисэ. Куроко не был готов к сокрушительному удару. К парализующему смятению. Как он мог забыть, что этим существам были доступны тайны, желания, самые сокровенные человеческие мечты? Как попал в эту ловушку? Дурак, какой же дурак! Рёта прикоснулся к его щеке, и Тецуя поднял взгляд. В глазах Кисэ не было ни отторжения, ни сочувствия. Он был счастлив. — Люблю тебя, — просто ответил он. Внутри Тецу разлилась горячая волна, сметая сковывающее тело напряжение, стыд и тоскливую горечь. Он прильнул к Рёте, вдыхая его неповторимый запах и впитывая тепло сильного тела. — Сладкие, — довольно протянул Кагами. — И наши… — Пока нет, — хмыкнул Аомине, после чего обратился к замершим Рёте и Тецуе: — Завершите ритуал, и мы все получим то, чего хотели. Тецуя кивнул. Пока Лунный круг не рассыпался, пока у него была уверенность в том, что демоны говорили правду, нужно было заключить союз. Протянув ладонь Кагами, он твёрдо произнёс: — Я признаю наш союз и отдаю магию своей души. Тайга обхватил его руку своей. — Я признаю наш союз и отдаю свою силу. Он наклонился к Куроко, хитро глядя в небесные глаза. Никогда прежде Тайга не видел таких невинных глаз. И никогда прежде не хотел закрепить союз так сильно, как теперь. Тецуя был искушением, сравнимым разве что только с Дайки и… Рётой. На Кисэ у Кагами тоже были свои виды… Губы Куроко робко приоткрылись навстречу поцелую. Нежные, податливые, отзывчивые. Тайга жадно накрыл их своими, пробуя на вкус их влажное великолепие, вдыхая волнующий запах Тецу. Руки заскользили по его гибкому телу, сминая тонкую ткань. Кагами ничего не стоило разорвать её, но он хотел растянуть удовольствие. Заставив себя оторваться, он поднёс к лицу покрытую засохшей кровью руку Куроко и жадно лизнул глубокую рану. И снова, и снова… слыша сбитое дыхание, срывающееся на стоны, чувствуя возбуждение, огненными сгустками бьющееся внизу его трепещущего живота. — Клятвы приняты, — шепнул он. — Твоя очередь, Рёта, — довольно ухмыляясь, кивнул Дайки. Кисэ мотнул головой, развеивая клубящийся в мозгах туман. Ему бы злиться, кричать, корчиться от боли, но… всего этого не было. Он чувствовал восторг, предвкушение чего-то необычного, волнующего… Ритуальные слова легко сорвались с губ и были тут же подхвачены клятвой Аомине. А потом Дайки просто окружил его собой. Поцеловал, голодно лаская мягкие губы и урча от наслаждения. Сдавил в объятьях почти до хруста, но не причиняя боли. Рёта подался навстречу и тихо вскрикнул, когда Аомине прижался губами к его окровавленной ладони. Рот и горло Дайки обожгло его вкусом: огненно-сладостным, ярким, густым. Их союз обещал быть удивительным… Тихий звон оповестил о том, что Лунный круг рассыпался. Куроко вздрогнул, но о том, чтобы отойти от Кагами, даже не подумал. Аомине мягко подтолкнул к ним Кисэ и прижался к нему сзади. За черту они вышли вместе. — Чувствуешь? — прошептал Тайга. Дайки кивнул, прекрасно понимая о чём именно он говорит. Сила переполняла его, струилась по телу неудержимым холодным потоком, готовая по первому же зову вырваться наружу, сметая с пути всё живое. — Время пришло. Они вернули себе первоначальный облик, и Куроко почувствовал сожаление. В сердце занозой впилась липкая, как грязь, тоска. Демонам подвластно было выполнить клятву за считанные минуты. За столько же — забрать силу и магию их с Рётой душ. После этого они должны были вернуться в свой мир, ведь демоны могли находиться среди людей ровно столько, сколько нужны были им с Кисэ. Это… причиняло неожиданную боль… Рёта разделял его чувства. — Всё только начинается, — пообещал Дайки. На мгновение он снова перетёк в человеческую форму и прижался губами ко рту Тецу. Мимолётно, как порыв ветра. Да, клятва имела важнейшее значение. Но значение также имели и связавшие их чувства. Рёта с Тецу пока не понимали этого, зато понимали демоны. Союз можно было продлить. Аомине с Кагами собирались сделать его бессрочным.