C.H.Y.K.N. или Прежде Было Пять Других

Арка Третья. Ян Лин.

Библиотека Нортхилла, осень 1962 года Самое худшее в роли Стражницы это отнюдь не бесконечные сражения. Это не вечные недосыпы, риск для жизни и невероятная ответственность. Нет, самое худшее в роли Стражницы — возвращаться обратно на Землю и делать вид, что ничего не произошло. На остаток дня пятерых девчонок прикрыл новообретенный союзник в лице Рафаэля Крейна. Тот все еще не горел желанием помогать им, но и оставить их на произвол судьбы он тоже не мог. Все-таки они где-то там вселенной помогают, рискуя собой, даже совестно подставлять их. Но Нерисса, разумеется, считала, что он ищет только собственную выгоду и думает как к ним подмазаться. Будто у него был выбор. — А теперь свободен, — сказала она ему, когда впитала двойников в кристалл. На сегодня обошлось без катастроф, чему он был несказанно рад и в тайне надеялся, что ему еще раз предстоит чем-то помочь Стражницам Бескрайних Измерений. Заодно они расскажут больше о своей миссии, своем начальстве и всем, что так интересует Рафаэля. Быть может… когда-нибудь… — А Кадму вы где оставили? — проигнорировал Раф Нериссу и осмотрелся, понимая, что копия Стражницы Земли все еще здесь, в темной, унылой библиотеке. — Э-э-э… — посмотрела в потолок Ян Лин. — Это долгая история. Если кратко, то у неё сейчас дела на одной планете и вернется она… ну, наверное, скоро. — «Наверное, скоро»? Вы хоть когда-нибудь впятером соберетесь, или одна всегда будет аутсайдером? — без злого умысла бросил Рафаэль, только потом поняв, что сказал глупость. Лин заметно поникла. Кэссиди хотела что-то возразить, но передумала. — Стойте, я не это имел… — Спокойной ночи, Рикардо, — развернула его за плечи Нерисса и толкнула в сторону выхода. Когда их наконец оставили одних, Кроссник выдохнула и со всей силы ударила стихией ближайший стул. Тот пролетел мимо стеллажа и развалился на части. — Она скоро вернется, — попыталась успокоить лидера Халинор. — Меня раздражает то, что этот шутник-переросток может оказаться прав, — отдышалась Нерисса и обернулась к подруге. — Мы разобщены, и это факт. То ты, то Кадма всегда стремитесь отдалиться от нас. — Мы ведь на это не влияем, — расстроенным голосом ответила Халинор и поджала руки. — Несмотря на это, мы все еще друзья, и даже отдельно друг от друга ещё не проигрывали, — попыталась взять все в свои руки Кэссиди. Икона оптимизма. — Пока не проигрывали, — холодно посмотрела на неё лидер, заставляя почувствовать себя неловко. Она тоже помнит, что тогда случилось на Меридиане. Под влиянием рога Гипноса Кэссиди сделала непоправимую ошибку и, видимо, будет отчитываться за неё всю жизнь. Дело не в том, что она помогла старому волшебнику разрушить часть замка. Самое ужасное было уже после. Жар. Дрожь. Короткие вздохи. Пульс не меньше тысячи ударов в минуту. Её губы. На чужих губах. И стыд, стыд, стыд. Чем она думала, когда делала это? — Ничего страшного, это была не ты, а Гипнос, — сказала ей тогда Нерисса, когда она извинилась двадцать седьмой раз. Рисси простила её. Но с тех пор с её стороны шел только холод. Вдруг они действительно все больше друг от друга отдаляются? — Теперь она королева целого измерения, зачем ей возвращаться? — вторила своей мысли лидер. — Пока она была бессильна, мы всегда были рядом с ней, но стоило ей обрести Сердце… — На что ты намекаешь? — нахмурилась Халинор, и без того понимая, что она имеет в виду. Ян Лин продолжала молчать, будто её здесь и нет. — Я не намекаю, а говорю прямо. Пока у неё Сердце Замбаллы, мы для неё просто союзники. Зачем ей Земля, академия, учеба и прочий мусор, когда есть целая планета деревянных поклонников? Кроссник даже не пыталась понизить голос, не боялась быть услышанной. В любом случае, ей нет дела до школьных слухов. Как обычно. В отличие от Халинор. Она подошла к ней едва ли не вплотную. — Кадма не такая. Она знает, что нужно для победы, но никогда не опустится до… такого. — Кларксон часто поморгала, обдумывая свои следующие слова. На языке продолжало вертеться одно единственное слово. Гордыня. Она очень хорошо знает Старлайтер, это правда. И знает, что её подруге свойственна подобная черта. Стоит ей почувствовать власть, как её уже не остановить. Может, она действительно… Нет. Кадма не такая. Не стоит допускать подобных мыслей. — Веришь или нет, но она и моя подруга тоже. И я беспокоюсь о том, что может сделать с ней Сердце, как тогда с тобой, — не уследила за словами Нерисса. Она осеклась, едва ли увидев гневный взгляд Халинор. Нет, не гневный, скорее… обиженный. Не принимающий правду. — Хватит! — подорвалась со своего места Ян Лин, поднимая в воздух кучу листов и вырванных из книг страниц. — Деретесь как кошка с собакой вместо того, чтобы держаться вместе! Какая из нас команда?! Кэссиди уже хотела подойти к ней и успокоить, но вихрь унес Лин прочь из библиотеки, как если бы она разбежалась до ста миль в час. Не успела она открыть дверь, тут же врезалась в позднего посетителя библиотеки. Очки парнишки тут же полетели на пол и разбились. Лин только присмотревшись поняла, кого сбила. — Ой, прости, пожалуйста, ты же Ван Юань, верно?* — помогла ему собрать книжки Ян Лин, с досадой понимая, что это она виновата в порче чужого имущества. Стражница подняла разбитые очки. — Да, спасибо,* — продолжал шарить по полу Юань. — А ты не видела мои очки? Я без них совсем ничего не вижу. — Тут такое дело… — перешла на английский она и протянула ему испорченную вещь. — Я куплю тебе новые, обещаю, тебе какие нужны? Юань пощупал разбитые стекла и лишь горько усмехнулся, а затем надел очки как ни в чем не бывало. По линзам растянулись стеклянные паутинки, но, в целом, он мог более-менее четко увидеть девушку перед собой. Юань лучезарно улыбнулся. — Привет, Ян Лин,* — неожиданно сказал он и принял книги из её рук. — Не переживай, у меня в комнате есть ещё четыре пары. Раньше я думал, что они мне не пригодятся, но… Ван Юань снова усмехнулся и отправился к администратору. Кинув через плечо пожеланий спокойной ночи, он ушел в недра учебы. Лин жалела, что не могла пообщаться с ним побольше, да и времени у неё нет, но она чувствовала, что с ним она точно найдет общий язык. *** Рафаэль тем временем, окончательно вымотанный, направлялся в сторону своей комнаты, где планировал проваляться до утра. Обычно в это время от зависал с Элиотом на крыше, но сейчас ему нет дела ни до Элиота, оставшемуся в Хитерфилде, ни до крыш, ни до его полусонных разговоров. Тот редко говорил что-то вразумительное, поэтому для Рафа его бубнеж был скорее колыбельной. Увы, дойти до заветной постели его помешала темная фигура, стоящая возле двери его спальни. По силуэту было легко догадаться, кто это. Особенно по хрупкой фигуре, кудрявым каштановым волосам и длинным ногам. Чертова Дженкинс. Ни минуты покоя от неё. — Иди уже спать, — подвинул её в сторону Рафаэль, жалея, что не может отпихнуть. Он же все-таки джентльмен, а она леди. На троечку, конечно, но леди. — Я сюда не для пожеланий доброй ночи пришла, — возмутилась Дженкинс, подходя ближе. Раф изо всех сил не хотел смотреть ей в глаза, но она будто поддразнивала его, кидала вызов, как свирепый тигр. Или, скорее, кошка. — Объясниться не хочешь? — Скандалы будешь своему парню устраивать, а меня оставь в покое, — сжал он её плечо, когда она опять загородила дверь. Между ними едва ли не началась драка и все, что их сдерживало, это нелюбовь Рафа к насилию и маленькая комплекция девчонки. Хотя, бог знает, влепить ей иногда очень хочется. Особенно после того, как она стала ластиться к Элиоту. С ним-то она ручная, только на всех остальных рычит. Как сейчас на него. Но Раф знал, почему он с ней. Эл и внимания бы на неё не обратил, не будь она так похожа на Стейси. — Скандалы? О нет, я всего лишь хочу знать какого черта ты трешься возле Свиты Кроссник, — задрала нос Дженкинс. — То ты их терпеть не можешь, то мило болтаешь с Кадмой, то следишь за ними, то сюсюкаешься как с малолетками… У тебя вообще с головой в порядке всё? А то у меня ощущение, что ты предаешь все наше дело. Парень едва ли сдержался, чтобы не рассмеяться. — Нет никакого «нашего дела», Джен. Мы со Стейс вышли из игры, а с тобой я не хочу иметь ничего общего, как и с дружком твоим, можешь ему так и передать. Рафаэль уже было хотел снова её отодвинуть и зайти в свою комнату, как девушка тут же со всей своей крошечной силы залепила ему пощечину. Для него это был скорее щелбан, чем настоящий удар, но гнев в нем забурлил с новой силой. Он стиснул челюсти, да так, что зубы заскрипели, кожа на костяшках мгновенно побелела. Раф задрал голову, глубоко вздохнул, поджал губы и постарался взять себя в руки. В глазах Дженкинс он увидел что-то на грани испуга и ожидания действий. Не дождется. — Доброй ночи, Дженкинс, — толкнул он свою дверь, оставляя собеседницу ни с чем. Он готов был об стенку расшибиться, но не ответить этой выскочке на её провокации. Чего он точно не хочет, так это разборок с директором или с Элиотом. Сложно сказать, что хуже. Пусть она сама выслеживает, кого хочет. Рафаэль лично поклялся Кадме, что их секрет останется секретом, а нарушать клятвы он не любит. Слишком честолюбив для этого. Хотя сам он уже давно понимал, что дело не только в чести. *** Клетка. Сверху. Снизу. Позади. Везде. Куда ни глянь — решетка. Спать трудно. Даэ не привыкать к неудобству. Ей дали какое-то покрывало. Лето заканчивается. Скоро опять придут холода. К сестрам не подобраться. Они далеко, внизу, не здесь. Здесь — это во дворце. Где ненамного теплее. Но намного темнее. Здесь ни глотка света. А если подумать, где это «здесь»? Где находится Даэ? А как далеко «здесь» находится? В конце комнаты тоже «здесь»? Но туда Даэ не попасть. Значит конец комнаты — «там»? Какая сложная задача. Даэ никогда не была такой умной, как остальные. Сестра бы решила такое. Она умная. Не Даэ. «Здесь» это точно в пределах клетки. Даэ может подползти к одному углу, к другому. Она везде, куда может дотянуться. Все, что за пределами, будет для неё «там». Значит… где-то «там» находится свобода. Ведь свободный человек может пойти «туда», даже если он «здесь», а Даэ не может. Даэ все еще несвободная банши. Хотя все три желания исполнила. Кругом обман. У двери шорох. Теплится надежда, что это еда. Банши три дня не кормили, как бросили гнить здесь, так и позабыли. Сейчас она готова съесть что угодно. Лишь бы выжить. На пороге появился кто-то низкий. Он не ходит, как все люди, а передвигается на странной одноместной повозке. Стул на колесах в тени света лампы походил на передвижной трон. Это и есть император? Даэ считала, что Господин — император. — Ваше Величество? — подала голос она. Вместо вопроса из её горла вырвался нечеловеческий скрип, и она закашлялась. Свет все приближался и резал глаза. — Ну какое я тебе Величество, дитя? Зови меня Бэйзант, — услышала она теплый голос «императора» и вгляделась в его лицо. Он молод. Но стар. Бодр. Но скован. Весел. Но печален. Человек-парадокс. Но в глазах его поселилось тепло и радость, какой Даэ не испытывала очень долго. Захотелось прикоснуться. Вдруг это не сон. Она медленно протянула руку через прутья решетки. Невесомо коснулась его рыжей бороды. Холодная. А казалась такой теплой и мягкой. — Лучше тебе убрать от меня руки, — вежливо попросил он и отодвинул её от себя. Дае дернулась как от огня. — Не бойся меня. Я тебе вовсе не враг. — Освободите меня? — зажглось в её глазах, и она все ближе и ближе приближалась к краю камеры. Там, где заканчивалось «здесь». — Боюсь, не в моей власти. Банши отодвинулась к другому краю и сжалась в комок. Если нет свободы, то тогда зачем он здесь? — Я пришел за ответами. Давай ты мне ответишь на несколько вопросов, а я дам тебе немного еды? Может даже, ты сможешь прогуляться по дворцу, — улыбнулся Бэйзант и протянул ей еще теплую булочку с императорского обеда. Только сейчас она заметила поднос на его коленях. Поднос с едой. — Обманешь, — покосилась на него Даэ, но уже мысленно была согласна на что угодно. — Не обману. Бери. Она медленно, как на охоте, потянулась за лакомым кусочком, а затем вырвала его из морщинистой руки и вцепилась в него острыми зубами. Мгновение, и на руках не осталось и крошки. Бэйзант сглотнул. — Спрашивай, — подняла она голову, когда поняла, что больше ей пока не дадут. — Как твое имя? Не номер Пять? — Даэ, — сквозь зубы проговорила она. — Никаких цифр. На колени ей упал кусочек говядины. Тот моментально был проглочен. — Хорошо, Даэ. Сколько желаний Эв… Господина ты исполнила? — Три. Всего было три желания, и я их исполнила. В обмен на свободу. — Она едва не прожгла в мужчине дыру. — Не на клетку. Бэйзант виновато опустил голову и протянул ей целый лимон. Та вгрызлась в него прямо с кожурой, но тут же отбросила его в сторону. Пока она плевалась от него как от кислоты, мужчина понял, что совсем не подумал о рационе банши. Это в Хоруине знать ест лимоны каждый день, а вот болотные чудища могут совсем их не переваривать. Давно он так не ошибался. — Держи, запей этим, — дал он ей бутылочку молока. Даэ тут же её опустошила. — Обманщик, обманщик! — зашипела она и бросила в него бутылку. Та разбилась о прутья. Осколки полетели ей под ноги. — Прости, Даэ, я не хотел сделать тебе больно. Я не знал, что вы такое не едите, — от всего сердца начал просить прощения Бэйзант и даже слегка поклонился. Банши с подозрением приняла извинения. Не каждый день она слышит свое имя от человека. — Можешь мне сказать, при каких обстоятельствах ты выполнила эти желания? — Первый раз. Эквория. Второй раз. Базилиада. Третий раз. Замбалла. — Она отчеканила это, как настоящая военная, без доли эмоций, злобы, сожаления. Она выполняла свою работу, как любой солдат. — Выходит, ты хотела подменить свою сестру на Замбалле, чтобы потом сбежать? — протянул он ей миску с супом под небольшой расщелиной в клетке. Та принялась лакать его без ложки. — Хотела. — Сюп. — Во благо народа. — Сюп. — Ради сестер и их освобождения. — Сюп. Миска была опустошена и протянута обратно. Хоруинцу оставалось поражаться её аппетиту. Неужели её так долго держали голодной? Ну и варварство. — Что случилось на Замбалле? — задал он главный вопрос, ради которого и пришел сюда. Даэ подняла на него глаза. Бэйзант сразу все понял и протянул ей огромный кусок стейка. — Ешь медленнее, иначе плохо станет. — Я выполнила все, что мне приказали, — откусила она мясо. — Напала на Стражниц. Сражалась. Выполнила желание. Хотела сбежать. Не успела. Девочка применила силу, и все заморозилось. Всё… — Постой. Девочка? Какая еще девочка? — нахмурился мужчина, надеясь услышать совсем не то, что он думает. — Маленькая. Ребенок. Волосы серые. Господин назвал её дочкой, — равнодушно ответила банши и вновь принялась за трапезу. Медленно. «Этот ублюдок…» Эвиус клялся ему, что не потащит Нинель на поле битвы. Что она еще слишком слаба для войны, и что он ни за что не рискнет её жизнью. Какая мерзкая ложь, и какими мерзкими теперь кажутся любые его слова. Он поговорит с ним. С ним и с Нинель. Она не должна была соглашаться на это, но кто она против отца? Просто ребенок. — Будут еще вопросы? — спросила банши, когда закончила со стейком. Бэйзант положил на пол поднос, развернулся и уехал. Пока Даэ разделывалась с остатками еды, она поняла, что здесь стало опять тихо. Как будто «оттуда» никто никогда не приезжал. Холодно. Без её нового знакомого здесь снова стало холодно. И не важно, где находится «здесь». *** Это холод Хоруина. Родной холод, еще даже не усилившийся, пробирающий до дрожи. Тридарт скучал по тому холоду, который мог убивать избалованных детишек под сотней одеял внутри замка. Даже жаль, что те времена давно прошли. Страх на людских лицах был неописуем. Сейчас они слишком расслабились. Не дрожат от ужаса, могут разводить костры и даже успевают делать новых людей. Безобразие. Но он помнил, что за сила породила его и Эмбер, его огненную сестру. Отрицание. Его мир отрицал Страх, отказался от него, сделал все, чтобы выжить. Все бы хорошо, но Вселенной нужен баланс. Тогда и родился он. И первым страхом, что он почувствовал, был его собственный. Что было дальше, он очень хорошо помнил. До его снежного гнездышка вдруг дотянулся сладкий, липкий запах отчаяния. Он втянул ноздрями воздух, и леденящий душу ужас напитал его силой. Ангел смог подняться. Запах манил его, разжигал аппетит, ему хотелось больше. Словно животное, он повиновался инстинктам. Он шел сквозь бурю и обязательно умер бы, родись он человеком. Но он не человек. Значит, его нельзя убить. Сквозь метель он узрел что-то новое. Непривычное, неестественное для здешних мест. Из тысячи камней, тысячи людей и тысячи метелей родился Илиос, самая могучая постройка Хоруина. Фундамент его был заложен из белого камня и людской крови, замерзшей, давно ставшей частью замка. Здешние её не чувствуют. Но зато чувствовал ангел. Тогда у него не было имени. Он получит его много позже, когда люди прекратят считать его монстром, по крайней мере, на словах. Пройдёт почти триста лет, прежде чем его найдёт нимфа. Та самая, из легенд. Сначала она даст ему тепло и любовь, придаст его миссии значимость. Лишь затем окажется, что все это было ложью. Но тогда он был не один. У нимфы были еще три питомца. И боги подарили ему сестру. Огненную демоницу, её назвали Эмбер. Точно такая же как он, только абсолютно другая. Так её описала нимфа, прежде чем показать её. Эмбер питалась болью и горем, а его в мире было в разы больше, чем страха. Тридарт даже мог позавидовать. Нельзя бояться вечно, но страдать от разрывающей душу боли можно столетиями. Поэтому она была сильнее всех прочих. И тогда Шегон заметил его родившуюся ненависть. Новое, незнакомое чувство. Шегон был ему ближе всех остальных. Падший ангел и ворон смерти, так их называла Госпожа. Ворон питался ненавистью, до того горячим и опьяняющим чувством, что и описать сложно. Но её рождает только раздор. А значит, он должен уметь начинать войны. По правде говоря, Госпожа была разочарована, что её создание самое человечное из них. Поэтому был создан Гор, огромное мохнатое чудовище, ставшее в миг её любимцем. Кормом его была злоба и гнев, мимолетное чувство в масштабе вселенной. Он был слаб, но верен, как собака человеку. И Шегон его возненавидел. Тогда же и начался Великий Раздор. Всех четверых нимфа изгнала из своей обители, и тогда они все из братьев и сестры превратились во врагов. Только тогда Тридарт посмел бросить сестре вызов. С тех пор они были равны. С тех пор шла их война. Сквозь года он теперь не мог припомнить, куда исчезли Шегон и Гор. Но они живы. Их смерть он бы почувствовал. Как почувствовал её. Последним, что она оставила после себя, было жгучим горем, разрывающим душу. Как это в её стиле. Единственное создание Госпожи, что смогло умереть. Даже здесь она оказалась намного впереди. Шегон, где бы он сейчас не находился, почувствовал бы его ненависть даже на тысячу измерений отсюда. Гор, с его нюхом, без проблем почуял бы гнев. Как жаль, что больше ему их не увидеть. Как и в день своего рождения, он шел через метель к великому Илиосу. К единственному источнику тепла на всей планете. Там его ждала новая, истинная госпожа этих мест и его самого. Не император. Знания и сила делали её госпожой, не одержимость властью. Доброта и человечность делали её госпожой, не жестокость и страх, пусть они и были ей присущи. Её страх не такой, как у её отца. Её страх тягучий, детский, но слабый-слабый. Даже поглотить его удавалось с трудом, а потому и найти её саму во всей этой огромной постройке было нелегко. Но вот она. Тонкая, неощутимая материя жизни. Стоит одиноко на балконе и творит магию. Тридарт подлетел к одной из разрушенных башен и тихо стал наблюдать. Такого дива он ещё не видел. Маленькая принцесса своими маленькими, короткими пальчиками превращала снег в воду, делала из неё фигурки и замораживала. Вокруг них на мгновение что-то вспыхивало, и фигурки в виде птиц, змей и лягушек оживали: летали, ползали и прыгали. Вот почему он был готов признать в ней госпожу. Потому что только одно живое существо в мире на глазах Тридарта было способно создать жизнь. Детские глазки зацепились за ангела на крыше. Секунда-другая, и вот принцесса уже наставляет на него ледяные клинки, созданные по подобию фигурок. Ангел расправил крылья и перелетел на соседнюю башню. Клинки встретились с пустотой. Девочка насторожилась. — Чего тебе нужно? Умереть захотел? — нахмурилась Нинель, распугав всех зверушек. — Меня нельзя убить, госпожа, — склонил голову Тридарт, хотя знал, что в этих словах скользила откровенная ложь. Можно. Просто он пока не выяснил как. — Что тебе нужно? Я отца позову, — пригрозила она, медленно отступая в помещение. Ангел спикировал и вцепился руками в перила балкона. Переступил через них и встал на холодный пол. К принцессе он подходить не спешил. — Страх перед вами гораздо сильнее, чем страх перед вашим отцом, — честно ответил Тридарт и огляделся. Зал Совета. Не лучшая игровая комната для дочери императора. — Но вы правы. Мне от вас кое-что нужно. — Говори, — приказала Нинель не моргая. — Мне нужен проход на Базилиаду, — склонил он голову в покорном жесте. Таким смиренным Эвиус никогда его не увидит. — И всё? Хочешь просто сбежать? — едва не начала она насмехаться над ним. — Так даже лучше. От тебя здесь одни проблемы. Резала без ножа. Говорит это, лишь потому что отражает своего отца. Девочка узрела силу, но сила эта фальшивая, обманчивая. Её сила другая. Настоящая выглядела как снежные фигурки, бегающие по балкону. — Благодарю, госпожа, — улыбнулся он, услышав звук открывающейся расщелины, и поднял голову. — Но все же, позвольте мне заметить, вы лучше своего отца. Не пытайтесь стать таким же, как император. И не успела она ему ответить, как крылья его разрезали воздух, и горячий запах свежей битвы сменил отчаянный холод Хоруина.