Дорогая супруга

Солнце давно уже село, а небо окрасилось темно-фиолетовым, почти черным цветом, однако на улицах Токио было светло как днем: горели фонари, светились неоновые рекламные вывески. Небоскребы устремлялись ввысь, сверкая огнями и яркими красками. Однако жильцов расположенных в них квартир особо не беспокоил уличный свет. За темными плотными шторами, на огромной двуспальной кровати нервно ворочалась девушка. Внезапно, тихо захрипев, она резко села, прижав к груди одеяло, и начала ошалевшим взглядом осматривать комнату, тяжело дыша. Казалось, она не понимала, где она, как она сюда попала и почему. Переведя взгляд с окружающей обстановки на себя, девушка со злостью прохрипела что-то неразборчивое и попыталась встать с постели, но запуталась в простыне и скатилась с кровати — благо, на полу был пушистый ковер, смягчивший падение. Выпутавшись из связавшей ее простыни и вновь что-то недовольно пробормотав, она поднялась на ноги, оглядываясь по сторонам. Обнаружив на прикроватной тумбочке светильник, она взбодрилась и щелкнула переключателем — комнату залил приглушенный желтый свет. Девушка осмотрелась по сторонам — спальня была оформлена в сине-белых тонах с мебелью из светлого дерева. Помимо гигантской кровати, на которой могло спокойно улечься еще с десяток человек, в комнате находилось несколько платяных и книжных шкафов, которые почему-то были наполовину пусты, у окна стояла пара кресел. Осторожно ступая по мягкому ковру, девушка подошла к одному из шкафов и распахнула створки: внутри него, четко разделив шкаф на две половины, с одной стороны висели мужские костюмы, явно сшитые на какого-то гиганта, тогда как вторую в большинстве своем представляли разнообразные платья, с которых даже не сняли бирки. Посмотрев на все это великолепие и снова оглядев себя, девушка потянулась к серебристому халатику. Но, примерив его и заметив, что он практически ничего не прикрывает, она быстро переключилась на затесавшийся среди костюмов длинный, тяжелый, но очень теплый на вид халат. Закутавшись в него и придерживая его полы, чтобы ненароком не упасть, девушка двинулась к книжным полкам. Постояв там немного и поглазев на корешки книг, она, явно не найдя для себя ничего интересного, повернулась в сторону двери. Осторожно выскользнув из спальни, девушка оказалась в широком коридоре, освещаемом лишь тонкой полоской света из комнаты в его конце. Бесшумно продолжая свой путь, девушка оказалась рядом с приоткрытой дверью и аккуратно заглянула за нее. Яркая лампа освещала массивный стол, заваленный стопками разнообразных бумаг, на которых, уронив голову на руки, спал огромный рыжеволосый мужчина. Сперва его вид вызвал у девушки яростный фырк, а вид ее выражал огромное желание врезать здоровяку, но после, немного постояв в тишине с закрытыми глазами, она подхватила со стоящего неподалеку от входа дивана скомканный плед и, тихо обойдя стол, аккуратно накинула его на спину спящему. Мужчина слегка дернулся, поведя плечами, но не проснулся. Девушка же, замерев на несколько мгновений, облегченно выдохнула и потянулась к выключателю настольной лампы, как вдруг заметила на краю стола пластиковую карточку, с которой на нее взирало хмурое лицо, знакомо объятое пламенем. Взяв ее в руки, девушка внимательно начала ее изучать: помимо фотографии, карточка содержала в себе и данные о ее владельце, продублированные на английский язык. И пусть многие буквы были основательно подтерты — очевидно, ею пользовались очень часто, — но девушка все же прочитала английский текст: — Огненный герой Старатель, — тихо прошептала она, искоса поглядывая на спящего мужчину, — Тодороки Энджи… Пробормотав себе под нос еще что-то, она все же дернула выключатель и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь, после чего продолжила свой путь по темной квартире. Помимо спальни и кабинета со спящим мужиком здесь была гостиная с камином, вокруг которого были расставлены мягкие и уютные кресла, две просторные ванные комнаты, в которых почему-то были занавешены все зеркала, и весьма скромная по сравнению с ними кухня, в которой явно давно никто ничего не готовил. Внимательно изучив содержимое холодильника и шкафчиков, девушка удовлетворенно хмыкнула и засучила рукава объемного халата.

***

Энджи Тодороки проснулся, громко и тяжело дыша. В кабинете было невероятно жарко и душно, что-то тяжелое давило на плечи. Он резко выпрямился, и тяжелая ткань с громким шорохом сползла на пол. Кажется, он оставлял свет на столе включенным… Лампочка перегорела? Так быстро? Вроде недавно только менял… Встав с кресла и потянувшись, дабы размять затекшую спину, Тодороки двинулся к занавешенному окну и распахнул шторы. Неоновый свет рекламы резко ударил по привыкшим к темноте глазам, заставив мужчину зажмуриться. Выругавшись себе под нос, он наощупь нашел ручку и приоткрыл окно. Прохладный ночной воздух тут же заполнил кабинет, позволяя наконец-то вдохнуть полной грудью. Свежий воздух согнал с Энджи остатки сна, охладил его и заставил задуматься о произошедшем. На память Тодороки никогда не жаловался, так что мог с уверенностью сказать, что в комнате что-то поменялось. Кое-какие бумаги оказались не на своем месте, а его старая временная лицензия вообще куда-то бесследно пропала. Не то чтобы она была ему дорога, но… Что за чертовщина? Еще и этот плед, внезапно оказавшийся у него на плечах вместо того, чтобы спокойно лежать на своем законом месте — на диване… И дверь! Он точно помнил, что оставлял ее открытой, чтобы сразу услышать, когда девчонка проснется. Но, судя по всему, сам заснул раньше и совсем не слышал, как она заходила к нему. Энджи вновь выругался — ему определенно стоит больше времени уделять тренировкам, а не заботе об этой девчонке, а то он окончательно расклеится. Ну где это видано, чтобы герой номер два (пока что номер два!) спокойно дрых, пока кто-то шарится у него по квартире? Нонсенс! Но черт побери, эта девчонка забирала остатки его сил — такой усталости как за последние два дня он не испытывал с тех пор, как ему пришлось в течение месяца выслеживать преступную группировку, промышляющую терактами в местах массового скопления людей. Надо было срочно с этим что-то делать — иначе он так никогда не достигнет своей цели. Закрыв окно, Энджи двинулся к закрытой двери и резко открыл ее. Из кухни лился яркий свет, освещая часть коридора, а еще… Энджи глубоко вдохнул, ощущая яркий, слегка сладковатый аромат чего-то… вкусного? Пустой желудок призывно заурчал, намекая Тодороки, что было бы неплохо сходить и посмотреть, кому среди ночи пришло в голову что-то готовить? Тем более на кухне, где ничего, кроме базовых вещей вроде холодильника или плиты, и не было. Да и продуктов там не то чтобы очень много… Энджи быстрым шагом вошел в кухню и застыл в изумлении: девчонка в его собственном халате стояла у плиты, тихо что-то напевая себе под нос, пока у нее что-то шкварчало на сковородке. А на столе уже стояла тарелка с какими-то лепешками, от которых как раз и исходил этот потрясающий запах. Тодороки громко кашлянул, привлекая к себе внимание, из-за чего девчонка резко дернулась и очередная жарящаяся лепешка шлепнулась на пол. Широко распахнув глаза, она запахнулась в халат, продемонстрировав Энджи чуть больше, чем того требовала ситуация, от чего слегка покраснела. — И как это понимать? — Тодороки провел рукой, указав и на странные лепешки, и на свой любимый халат, в который теперь так беспардонно куталась эта девчонка. Если уж она засунула свой любопытный нос в шкаф, то почему нельзя было взять что-то, что он покупал именно для нее? А эта странная… еда? Учитывая ее диагноз, съедобно ли вообще то, что она понаприготовила? Хотя, пахнет и впрямь восхитительно. Девчонка смущенно улыбнулась и указала рукой на стул, после чего подхватила несколько лепешек, переложила на другую тарелку, скатав в трубочку, и придвинула к нему. Тодороки с опаской покосился на незнакомое блюдо, после чего перевел взгляд на девушку, выжидающе уставившуюся на него. От его внимания она поежилась, после чего приоткрыла пустой настенный шкафчик и развела руками. Кажется, это должно было означать, что кроме этих странных лепешек есть больше нечего. А доставка в столь позднее время уже вряд ли работает. — Ладно, — недовольно рыкнул Тодороки, усаживаясь за стол, — Надеюсь, что это не отрава — иначе я тебе очень сильно не завидую. Девчонка облегченно выдохнула и отвернулась, сосредоточив свое внимание на полу, куда упала лепешка. Пока она отмывала пол от жирного пятна на нем, Энджи пытался понять, с какой стороны подступиться к неизвестному блюду. Длинные маслянистые трубочки скользили по палочкам, постоянно с них падая обратно на тарелку, раскручиваясь. Это сильно раздражало, а тихие смешки со стороны девчонки лишь усугубляли ситуацию. — Как это вообще есть, женщина?! — не выдержал наконец Тодороки, откинув бесполезные палочки в сторону, и со злостью посмотрел на веселящуюся девчонку. Смешно ей, да? Весело?! Такое чувство, что она специально это делает, чтобы выставить его идиотом! Хотя сама даже палочки в руках удержать не может! Обтерев руки о полотенце, девчонка, продолжая тихо хихикать, взяла лепешку в руки, скрутила в трубочку, после чего откусила край и выжидающе уставилась на мужчину. Тодороки брезгливо протянул руку ко все еще горячей лепешке и повторил ее действие. Что ж, это и впрямь очень вкусно, пусть и жирно. Да и есть приходится, пачкая руки… Но в целом — приемлемо. Энджи не заметил, как под гордым взглядом девчонки съел с десяток этих странных лепешек. Что ж, он был очень доволен стряпней своей будущей супруги, что лишь укрепило его уверенность в правильности принятого решения. Если слабоумная девчонка так легко справляется с готовкой… Может, для нее еще не все потеряно. Тем временем девчонка забрала у него тарелку и, к большому удивлению Энджи, прикрыла ею оставшиеся лепешки. После чего уселась на стул рядом с Тодороки и, достав из кармана его временную лицензию и протянула ему, ткнув пальцем в его имя: — Эн-жи Тодо-роки? — с трудом выговаривая слова, спросила она, внимательно вглядываясь в лицо мужчины, чем немало удивила его. Так она все же может читать? Или она просто слышала его имя в больнице? Но тогда зачем ей его карточка? — Просто Тодороки, — грубо ответил он, — Значит, ты все же что-то понимаешь… — То-до-ро-ки… — по слогам повторила его фамилию девчонка, после чего на ломаном английском спросила, — Кто я тебя? Английский? То есть родной японский она с чего-то не понимает, но на английском кое-как изъясняться все же может? Что это, черт побери, означает? Как такое вообще возможно? — Ты моя невеста, — жестко ответил Энджи, выхватив из рук нахмурившейся девчонки свою временную лицензию, — Может, ты и не помнишь этого, а может, просто прикидываешься — мне плевать. Но я слишком много сил потратил на тебя, так что даже не надейся, что я откажусь от тебя! — его слова вызвали у девчонки странную реакцию: она обхватила голову руками, а лицо сморщилось, словно она вновь собиралась зарыдать. — Медленно… — взмолилась она, — Я не понимать тебя… Ты быстро… Слова я не знаю. Говори… Просто. Тодороки с трудом подавил в себе желание удариться головой об стену — серьезно? То есть мало того, что она ничерта не понимает по-японски, так еще и английский у нее хромает на обе ноги! Ее неправильное построение предложений, плохое произношение и скудный словарный запас делали и этот способ коммуникаций весьма сложным, практически невозможным! Что толку пытаться ей что-то объяснить даже на английском, если она не знает большую часть слов? — Ты. Моя. Невеста, — медленно проговаривая каждое слово, повторил Энджи. Девчонка недоуменно захлопала глазами, после чего переспросила: — Ты собираешься развеселить меня? — Тодороки недоуменно нахмурился. Чего? «Развеселить»? Он что, клоун, чтобы ее веселить? Или она имеет ввиду «жениться»? Черт, почему нельзя изъясняться понятно, не путая слова? — Ты станешь моей женой, — попробовал он вновь донести свою мысль — и, судя по широко распахнувшимся глазам девчонки, у него это получилось. И он хотел было облегченно вздохнуть, но реакция девчонки ввергла его в шок — снова. Громко и с чувством выругавшись — иначе Энджи не мог интерпретировать эти полные ярости возгласы, — девчонка начала мерить шагами кухню, активно размахивая руками и что-то говоря, прерываясь кашлем. Среди ее бессвязного потока звуков иногда угадывались отдельные английские слова. Тодороки, мученически вздохнув, встал и перехватил девчонку, крепко удерживая ее за кисти. Она пыталась брыкаться и что-то вопила, на что Энджи лишь устало закатил глаза. Как же его это все достало. Почему с этой девчонкой все так сложно? Он слишком сильно устал, чтобы еще выслушивать ее истерики. — Угомонись, — как можно спокойнее произнес Тодороки, когда девчонка вновь попыталась его пнуть, — Я не собираюсь тебе как-то вредить. — Я не знаю тебя! Я вообще не знаю, что происходит! Я хочу домой! — истерически выкрикнула девчонка со слезами на глазах, все еще не в состоянии правильно строить предложения, из-за чего о их смысле Энджи приходилось по большей части догадываться. — Это твой дом, — безапелляционно заявил он, внимательно глядя в глаза своей плачущей невесте, — На тебя было совершено нападение. Нападение, понимаешь? У тебя травма головы. Так что неудивительно, что ты ничего не помнишь… Тебе невероятно повезло, что предложение тебе сделал я, а не кто-то еще — по-крайней мере, твое будущее будет обеспечено. И тебе стоит быть благодарной за все, что я для тебя сделал! Девчонка тихо всхлипнула и уткнулась ему в грудь мокрым от слез и соплей лицом. Грх, какие же все-таки женщины истерички… Энджи устал от всего этого и хотел наконец-то поспать нормально. А для этого необходимо было успокоить эту плаксу. Так что он подхватил хнычущую девчонку на руки и потащил в ванную: надо ее умыть холодной водой, привести в порядок, а заодно прихватить из аптечки снотворное — иначе эта девчонка могла много чего натворить… Но к его большому облегчению, после истерики силы покинули девчонку, и она не сопротивлялась, послушно выполняя все, что Энджи от нее требовал. Даже не особо сопротивлялась, когда он снимал с нее свой халат и укладывал в постель. Единственное, что его удивило — недоуменно-обиженный взгляд девчонки, когда он покинул ее спальню. Неужели она думала, что он останется с ней? Нет уж! Она и так достаточно ему сегодня нервов потрепала! С него довольно!