Он ведьма

      Совсем оказалось не удивительным то, что открыв глаза, я увидел родной лес в туманной пелене. Солнце или луна скрывались за высокими кронами деревьев. Пахло росой.       Я опасливо приложил ладонь к губам. Фух, рот на месте. Глаза тоже, нос, уши. Я перебрал пятерней свои волосы — чёрные, на хрящике нащупал колечки. Тело одето в подаренную Даней толстовку. Провёл ладонью по знакомому принту. Я это я. По-крайней мере, душа моя выглядела так же, как и тело.       За те пары минут, что я осматривал собственные конечности, лес не изменился. Никто не пробежал мимо, никто не решил поохотиться на меня или и вовсе заморочить голову. Пришлось удивлённо попялиться по сторонам, прежде чем заорать во всё горло:       — Матвей!       Но Матвей не ответил.       — Ма-атвей!       Опять тишина. Только будто воздух зазвенел.       Я пошёл вперёд, огибая толстые стволы. Вариант, что душу Матвея уже затащили в Навь, казался уж не таким и бредовым. Интересно, кто тогда полезет в «царство мёртвых» вызволять душу волчонка? Кстати говоря, а как выглядит душа Матвея? Вдруг мне нужно искать какого-нибудь серого волка или жирного волколака, а может прекрасную девушку? Учитывая его предпочтения, кто знает?       Протяжный зевок вырвался изо рта. Всё-таки Сомния — место снов и кошмаров, а не бесполезного шатания меж деревьев.       — Матвей!       Вдруг мне на плечо легла тяжелая чёрная голова.       — Кого-то потерял?       Я отскочил в сторону, спиной впечатался в кору.       — Ты!       — Давно не виделись, Ни-ки-та. — Морок потянул моё имя, будто пробуя на вкус. — Как поживаешь?       Кошмарное божество предстало во всей красе. Ну, то есть с головой вороны, лапищами-когтедралками и в чёрном плаще. Морок внимательно смотрел мне в глаза.       — Уйди, — фыркнул я. — На этот раз ты не посмеешь меня тронуть.       — Не посмею, — согласно кивнул тот. — Мать мне всю душу выела. Мол, как я посмел тронуть её подопечного. Какой ужас! — Морок театрально приложил лапу ко лбу. — Кстати, о душе, — хотя вместо рта у него был клюв, но я на ментальном уровне почувствовал, что он ухмыляется.       — Ты знаешь, где Матвей?       — Мат-вей, — Морок опять растянул по слогам. — Странные у вас имена, однако ж.       — Ну, так?       — Знаю. Отгадаешь загадку — скажу.       — Пошёл нахер, — я развернулся и зашагал вперёд. Ага, сейчас, загадку. Обалдел совсем? Я похож на вундеркинда? Я похож на человека, который никуда не спешит? Я похож на дебила, который будет играться с Мороком?       — Ну постой, — обескураженный Морок плавно вырос передо мной. Но я не остановился. И даже слушать его не буду. — Ну и пожалуйста. Всё равно этот ребёнок — не моя забота.       — Ребёнок? — я обернулся.       Морок обрадовался, что я заинтересовался. Затем улыбнулся и исчез. Вот засранец! Видимо, обиделся. Но плевать на него. Причём тут ребёнок? И что значит — не его забота.       Я остановился, почесал макушку. Стало как-то не по себе. В Сомнии, да и в других измерениях любая ведьма находится под защитой Мораны. Очень немногие решаются перечить богине Смерти. Но вот волколаки не имеют покровителей. Они могут спокойно находиться в Междумирье, охотиться на нечисть, но вот Сомния, Навь — место где они полагаются только на себя.       Ребёнок, ребёнок, ребёнок. Неужели? … А не его забота?.. О нет, Богиня, пусть это будет не так. Так-так-так. Мне нужно найти его. Срочно!       Думай, Никита, думай. Я сейчас в лесу. Пусть и в Сомнии, но всё ещё в лесу. Местного Лешего я здесь не знаю, и есть ли он вообще, но тут обязательно должны быть другие лесные духи. Например…       — Ау! — я заорал, что было мочи.       — Ау! — откликнулось мне через секунду.       — Иди сюда!       Тишина. Надеюсь, я его не спугнул. Но тут послышалось:       — Нет, ты иди!       — Не могу, у меня ног нет! — соврал я.       — А как ты сюда попал?       — Морок притащил.       В кустах послышалось шуршание, и оттуда, быстро перебирая ножками, вышел Аука. Здешний немного отличался от привычного мне, ведь вместо листьев и длинных водорослей-волос у этого были мхи и лишайники.       — Ну как это нет, вот же твои ноги! — Аука вытянул маленькую руку и указал мне на щиколотки.       — Я пошутил, — присев на корточки, я улыбнулся. — Ты случайно не видел здесь ребёнка?       Аука задумчиво обвёл подбородок рукой.       — Видел. Он сильно замёрз, поэтому я показал ему свой дом.       — Правда? Я тоже замерз. Можешь и мне показать?       — Что-то не похоже, что ты замёрз, — Аука подозрительно осмотрел меня.       — Ну, пожалуйста.       Он ещё немного подумал, но затем, махнув рукой, проговорил.       — Эх, ну ладно.       Дух подошёл ко мне и коснулся ладонью коленки. В следующую секунду, меня перенесло совершенно в другою часть леса. Передо мной вырос шалаш, который я ещё отстроил в детстве. Только вот он оброс мхом. А по периметру рядом стволы деревьев были украшены протяжными порезами от длинных когтей. Это что ещё?       — Только не балагань там, — отвлёк меня Аука, а затем мелькнул в кусты.       Я отодвинул полу шалаша и просунулся внутрь. Белобрысый мальчишка ещё сильнее забился в угол у корня дерева и застыл. Ужас. И, правда, ребёнок.       — Привет, Матвей, — я попытался сделать голос очень мягким и приветливым.       — Откуда ты знаешь моё имя? — выпалил мальчишка.       — Ну, я Никита. Никита Костров. Твой одноклассник.       — Неправда! Никите шесть! — тут же запротестовал мальчишка.       — Ну, я типа из будущего. Не боись.       Матвей отлепил нос от коленок и посмотрел на меня. В его серых глазах читались страх, отчаяние и маленькая надежда.       — Докажи.       — Доказать, что я Никита?       Мальчишка кивнул. Вот засранец. Я ему тут помочь пытаюсь, а он. Ишь ты!       — Короче, не буду я тебе ничего доказывать. Хочешь сидеть тут - сиди!       Я начал потихоньку задом вываливаться из шалаша, как тут мальчишка окликнул меня:       — Стой! Я верю! — а затем пробурчал себе под нос. — Никита так бы и сделал.       Я вздохнул, влез обратно и сел рядом с ним, опершись на дерево. Мальчишка опять уткнулся носом в коленки.       — Нам нужно добраться до арки из деревьев. Она тут не очень далеко…       — Я не выйду отсюда!       Богиня, такой же противный.       — Почему?       — Там она…       Это детская недосказанность немного пугала. Кто она? Он перепутал Морока с женщиной? У него глаза на жопе или как? Эх, Матвей, Матвей.       — Не бойся. «Она» нас не тронет.       — Тебя, может, и нет. А мне она сказала, что как только я усну, то утащит в Навь.       Пф, ну что за бред. Морок и так мог бы тебя утащить. Ему не обязательно, чтоб ты спал.       — Так ты два дня не спал?       — Я не знаю, сколько я не спал.       Только после этой реплики я заметил его опухшие глаза. У Матвея сбивалось дыхание. Казалось, он терпит из последних сил.       — Мат…       — Сначала она была прекрасной, но потом, когда я сказал, что никуда с ней не пойду, то превратилась в страшную старуху с огромными когтями, — выпал он и заплакал.       — М-м, и волосы у неё были чёрные.       — Да!       — И в чёрном длинном платье.       — Да!       Нам пипец. Нет, нам реально пипец. И у кого глаза на жопе? Будет ли Морок царапать деревья? Богиня. Сейчас бы в Сомнии с Полуночницей встретиться. В Сомнии! С Полуночницей! Полнейший крах.       Теперь ясно о чём говорил Морок. Кто же знал, что душа Матвея, того вредного и невозмутимого Матвея, окажется ребёнком. Маленьким забитым ребёнком. Говорят, лик души соответствует внутреннему состоянию. От Матвеева состояния рыдать хочется.       — Сейчас я всё порешаю, — заверил я малыша.       Полуночница к нам в дом, конечно, не лезла. Там бы её бабки так отчехвостили, но мама в целях общего развития всё равно рассказывала мне, как можно отпугнуть этого зловредного духа. И первое, что я сделал — это высунул голову из шалаша.       — П-с-с, — Аука сразу отреагировал на мой странный зов, выглянув из куста.— Чертополох есть?       — Фу, плохая трава. Нету!       — Есть!       — Нету!       — Ну, пожалуйста. Одну веточку.       Аука вздохнул и нырнул в кусты. Так, одно есть. Теперь второе. Я отодрал кусок ткани от шалаша, вытянул пару длинных ниток из валявшегося здесь шарфа и начал творить. Матвей заинтересовался моими манипуляциями и осторожно подполз с вопросом:       — А что ты делаешь?       — Куклу.       — Куклу?       — Куклу.       Да, куклу. Недавно Матвей делал куклу, чтобы приворожить меня, а сейчас я делаю куклу, чтобы защитить его. Какая ирония. Закончив на тяп-ляп, я приложил ладони с куклой к губам и начитал наговор. Благо он был несложным и состоял из пары предложений, в которых пять раз повторялось слово «защити».       — Держи, — я протянул творение мальчишке. Тот осторожно взял куклу в руки и с интересом изучил.       — Спасибо.       — Не потеряй.       Вскоре мне в спину буквально прилетела ветка чертополоха. Хорошая и жирная ветка. Такой и чехвостить удобно.       — Мы готовы.       — Я не пойду, — Матвей опять боязливо уставился на меня.       — Тебе и не надо идти. Я тебя понесу.       — Нет!       — Поверь мне, — я взял в руки бабушкину шаль. Благо в Сомнии и это откопировалось. А затем укутал Матвея. Тот, конечно, сначала сопротивлялся. — Вот сколько ты уже тут сидишь? И сколько ещё просидишь? Без воды, еды, сна?       Мальчишка насупился, но успокоился. Повязав шаль поверх его тонких плеч, я сжал чертополох и воинственно вздохнул. Мы готовы.       — Давай, зацепись за мою шею, держи куклу и не отпускай, — я взял Матвея на руки и вылез из шалаша.       Лес похолодел. Буквально. Длинные ветки, облепленные льдом, спускались вниз, и, соприкасаясь друг с другом, тихо звенели. Изо рта шли клубы пара. Матвей уткнулся носом в мою шею и задрожал. Как хорошо я одел на него шаль. А то бы ещё сильнее замерз. Да уж, любой кошмар сопровождает холод.       К моему огромному сожалению, смыться по-тихому нам не удалось. Из-за дерева выплыла Полуночница во всей своей страхоте. Она молча смотрела на меня, я на неё. Искра, буря, безумия. Я швыряю чертополох, она вскрикивает, так, что звенят перепонки, и я драпаю, что есть мочи. Бегу через лес, благо не поскальзываюсь и слышу топот и крики за собой.       — Она бежит за нами, — спокойно констатирует Матвей.       Да уж, ситуация.       — Magistra natura, audit vocem meam. Ignis, — ладонь обрастает пламенем. Я резко разворачиваюсь и выпускаю накалившийся костер из руки. — Igne cordis igne manus, — огонь разрастается в огненную стену и ненадолго задерживает Полуночницу.       — Ого, ты что чародей? — восхищённо восклицает Матвей.       — Куклу держи!       Так, я помню, как мама меня вела к этой арке. Лес начал сгущаться, кусты начали щипать кожу. Мы близко.       Полуночница выросла чуть ли не перед носом. Я затормозил, заставил огонь опять вырасти в ладони.       — Подойди и я тебя спалю, - пришлось вытянуть ладонь в доказательство.       Полуночница сщурила глаза, а в следующую секунду обернулась прекрасной женщиной.       — Отдайте куклу, — проговорила она.       Матвей удивлено взглянул на неё, а потом посмотрел на меня. Я кивнул ему. Мальчишка вытянул руку с куклой. Полуночница приблизилась к нам. Мои ладони вцепились в Матвея. Теперь даже если бы ей очень сильно захотелось, то не получилось бы вырвать мальчишку из такой тугой хватки. Но Полуночница лишь выхватила куклу, и сейчас ей на нас было абсолютно по барабану. Вау, это и вправду работает. А когда мне мама рассказывала, я и не поверил.       Осторожно обогнув женщину и всё ещё не туша огонь, мы пустились к арке. Оставалось совсем немного. Хоть и прямая угроза миновала, я бы предпочёл не задерживаться в Сомнии.       Наконец, показалось знакомое сплетение деревьев.       — Вух, — я облегченно выдохнул и направился в светящийся проход.       — Никита, — вдруг позвал меня Матвей, — а мы в будущем поженимся?       — А?       Что ж, на этот вопрос маленький Матвей не узнает ответа, потому что я ретировался из Сомнии.