8 августа.
В Москве раннее утро: люди спешат по делам, припекает летнее солнце и в воздухе пахнет приближающейся осенью. Вот только для двух людей на планете жизнь остановилась... Лилия Субботина оббегала за ночь и утро уже 7 парков, ноги отваливались, слипались глаза. Но, вопреки усталости, девушка продолжала искать маму. Она хотела ее увидеть и сказать, что не ненавидит её. Однако надежда найти Ирину таяла, словно искра, с каждым пройденным часом. 6 утра, а Ирину она до сих пор не нашла. Беспокойство за мать достигло пика. Вновь обретя родного человека, Лиля боялась потерять то хрупкое счастье, которое она обрела вчера.
Девушка бежала, оглядываясь по сторонам, ища глазами маму. Силы были на исходе: зря она не переобулась в удобные кеды. Наконец судьба вывела уставшую Лилию на широкую дорожку, ведущую к широкому пруду. Ухватившись за нее, как за спасательную соломинку, прибавила скорости и...на полпути остановилась...
На скамейке сидела Ярская Ирина, собственной персоной. Казалось, она не дышит. Лиля присмотрелась и поняла, что её мама находится в прострации. Ирина смотрела прямо перед собой, игнорируя весь мир. Нащупав рукой сумку, не глядя, взяла ее в руку и встала. У дочери промелькнула ужасная мысль о суициде: поведение Ирины сбивало с толку. Видя, как мучается её мама, Лиля испугалась. Опасаясь, что Ярская может утопиться, девушка выкрикнула заветное слово: "Мама!" Ей до дрожи в коленях хотелось обнять эту прекрасную женщину, поговорить с ней, но язвительный тон Ярской и ее крутой нрав останавливали. Лиля чувствовала свой страх и нерешительность, проклиная себя за слабость.
Ирина, не веря собственным ушам, обернулась. В печальных голубых глазах застыл страх и капли слёз. Давненько Ярская не пускала слезинку, с тех пор, как в июле ушел муж. Казалось, слез нет, испарились. Фраза, брошенная дочерью в отчаянии, вывернула душу наизнанку. Первый раз в жизни услышать заветное слово "Мама"... Женщина застыла в изумлении, не в состоянии вымолвить ни слова. Речь будто атрофировалась. Искала дочь за тридевять земель, а девочка оказалась под носом. Вина и сожаление давили. Если бы она увидела дальше своего носа, то разглядела бы девушку. Выходит, не узнала родную дочь, не приняла на работу, а потом насмехалась и высмеивала. Высокомерие едва не сгубило их натянутые отношения: сколько раз она принижала Субботину, ставила на место, язвила. Забыв о том, что Лиля впитала с молоком матери доброе, отзывчивое и наивное сердце. А ведь Ирина, ожесточившись за 20 лет, растеряла себя настоящую. Вернее, запрятала сущность за семью печатями. Ну ведь бизнес! В бизнесе нет места чувствам: холодный разум, трезвая голова, минимум симпатий.
В погоне за всеми этими формулами, наградами, уважением клиентов превратилась в робота, бездушного манипулятора, распоряжающегося судьбами людей на свое усмотрение. Вот и за племянника все решила: на ком женится, какие дивиденды получит в карман от сделки с Медведевым. Лиза была права, намекнув на использование Ани в качестве приманки. Пообещала Зайцевой вернуть Костю, толкнула девушку в объятия негодяя Медведева и жила припеваючи. Вместо того, чтобы порвать контракт с ним после изнасилования модели, продолжила гнуть свою линию. Также легко распорядилась и судьбой дочери, разрушив отношения с Костей. Мало того, за глаза воспринимала Лилю как модель и бездарного художника, оценивая сквозь скептическую призму. А призма-то затуманилась... Ошиблась насчет Лилии. Девушка обладала талантом, креативными идеями и нестандартным подходом к решению проблем. Зря относилась к моделям как к рабочим лошадкам, задача которых приносить прибыль и успех компании. А до их человеческих чувств, эмоций дела нет. Бизнес, бизнес и еще раз бизнес. Лилю со свойственным скептицизмом недооценила напрасно. Приняла ее простой секретаршей, хотя видеть провинциалку не могла. Дала Субботиной шанс, проигнорировав заслугу девушки. Именно благодаря Лилии команда выиграла тендер, а она наехала на девушку, да к тому же принизила. Приняв на работу, спихнула нерадивую и малахольную пигалицу на Марту, лишь бы не пересекаться с девушкой.
Стоя на месте и смотря в глаза дочки, Ирина кричала изнутри. Девочка знала правду три месяца и пришла к матери в надежде и с просьбой о помощи. А мать вытерла об нее ноги и всячески гнала от себя. Вспоминая первую встречу с дочкой, измученная женщина корила себя. Ведь художница искала работу, и, полная энтузиазма, ворвалась в кабинет, будто торнадо, предварительно наплевав на правила и на Марту. Что-то родное зацепило еще тогда в Лилии. Может поэтому не прогнала ее из кабинета? Попробовал бы кто-нибудь из сотрудников повторить подобный эксперимент, тут же был бы выставлен за дверь. Итак, вместо того, чтобы направить девушку, проигнорировала, толкнув случайно в модельный бизнес. Какое уж тут прощение! Случайно уволила лжешпиона, молодого парня, пригрозив, что перекроет кислород в рекламной сфере. Разве такую мать-стерву заслуживает светлячок Лиля?
В театре, на репетиции, высмеяла искренние чувства Лили, стерев из памяти события тех лет. 19-летняя Ира точь-в-точь реагировала на подобные проявления чувств, но, спрятавшись за маской, помалкивала в сторонке. Дальше-больше. Дочь загрузила неподъемной работой, прекрасно понимая, что для новичка формирование архива Сизифов труд, так как Лилия не знала структуры компании, ее особенностей. Плюс загрузила съемками в рекламе. Даже Марта с ее требовательностью пожалела Лилю, а она и не подумала. Не протянула руку помощи, а наорала за нерадивость. При том, что Субботина была не виновата. Довела дочь до ручки: в ярости девушка перемыла весь пол. Тогда она ее и зауважала. Каким-то невероятным образом все же Лилия справилась с поставленной задачей!
Держала девочку на расстоянии вытянутой руки, отвергала ее идеи, после и вовсе обвинила в шпионаже на глазах у сотрудников. Долго споры не утихали. Наконец равнодушно втянула дочь в аферу и всячески ратовала за шпионаж на пользу компании. В больнице даже не выслушала, перебила, не дав шанса объясниться. А дочь молчала... Даже в момент откровения про "Надо ли искать то, что давно потеряно?" Субботина бровью не повела. А случай дома мог все решить: Лиля пришла к ней с бумагами. Не будь Ирина погружена в свои проблемы, глядишь, и правда бы открылась. Получается, девочка посетила собственный дом. Уже тогда она смело могла переехать в богатенькую квартирку, но Ире было не до того.
Правда, к девочке успела привязаться и с легкой руки назначила ее дизайнером, поверив. Лилия, пожалуй, была единственным человеком, кроме Марты, кому доверяла Ира. Хотя расставание с мужем пошло на пользу: сбило спесь и гордость. Двадцать лет убегала от прошлого, как от огня, но бумажка, полученная от Андрея, выбила из колеи. В отчете Зубакина подробная информация об отказной Ирины. Дочь она не смогла забыть также отчаянно, как отчаянно пыталась выкинуть из головы прошлую жизнь. Эту часть жизни Ярская помнила всегда.
Отношения со временем потеплели, Лиле удалось заслужить похвалу Ирины.
Но она снова совершила ошибку: подтолкнула Лилю к уходу из фирмы и шпионажу на Удальцова. Параллельно нарисовалась Рита и лжедочь приняла, как родную, в то время как родную дочь спровадила из компании. На совещании, на котором Лиля довела Марту, раскрыла себя. Именно сейчас Ирина увидела себя со стороны: холодный, строгий, деловой стиль, непробиваемый щит и железная маска. Ох и дала жару Лиля! Всех построила по струнке! Вторая Ярская! Глаза открылись... Далее долго и муторно обсуждали план дальнейших действий, и Ирина, убедившись, что Субботина не собирается разваливать компанию, а вела себя так, чтобы все решили, мол, она предательница, отвоевала для своей правой руки кабинет. Полюбила Лилю, как дочь, но разговор в кабинете не забудет никогда. Хотела девушка что-то сказать, признаться, но не стала. Обида крепка. Лилия пыталась снова рассказать правду, а тут Костя со своей новостью о находке Риты. Ссора при заказчике. Уперлись рогом обе и не сдвинуть с места. К тому же дочь, которая хлеще матери общалась с клиентами, поспорила с самой Ярской. Все знали, что спорить с ней бесполезно.
Где была ее память, когда заприметив дату рождения Лили и выяснив про родителей, сделала соответствующий вывод, якобы у девочки все офигенно? Ну погибли родители и что? С чего она решила, что родители дочери должны быть живы? Все потому что поверила лапше, навешанной на уши Инной. История Лили и есть ключ к разгадке. Она-потерянная девочка, брошенная родной мамой, и находка для другой мамы. Оттого и больно стало Ире: развела на откровение сотрудницу и вместо семейной зарисовки получила драму жизни. В день свадьбы Ливнева девушка опять попробовала поговорить, но Ирина, успокоившись, погрузилась в работу. Не слушала ее подруг, кричавших про судьбу, не вникала в суть метаний Субботиной, обрубая шансы. Девочка про свадьбу специально спросила, а Ира ее попытку отсекла. Неудивительно, что дочь дуется.
Простое существительное "Мама" размазало по асфальту. Простила дочь? Туманным взором и ошалевшими глазами смотрит в глаза Лилечке. Слезы застыли в уголках глаз и все благодаря дочке. Ирина плакала очень редко, последний раз из-за отъезда Юрия. Едва не заревела вечером того дня, когда высказала Андрею догадки, поджав в саду ноги. Но слезы прорвались сквозь пелену. Дочь-больное место для Ирины. Конкуренты, сотрудники знали Ярскую, как женщину с крутым нравом, жесткими жизненными принципами и собственным стилем ведения бизнеса. Никому и в голову не приходило посмотреть дальше своего носа и разглядеть в женщине несчастную мать, лишённую возможности воспитывать собственного ребенка. Никому, кроме Субботиной, сумевшей просечь инстинную сущность начальницы. Боль потери уничтожила наивность, простодушие, выжгла открытость и доверчивость. Одна ошибка, и крест на долгие двадцать лет.
Сейчас дочка рядом, стоит руку протянуть, а Ирине боязно. Боязно, потому что грехи мешают, потому что Лилия уже не та крошка весом 3100, а считай, взрослый человек, которому мать не нужна. Девятнадцать лет назад родила эту красавицу, любовалась чертами лица, целовала в лоб и гладила личико пальцами. И в мыслях не было бросать, только оставить на время. Но Инна Кравченко решила за всех: отобрала дочь и вынудила написать отказную. Эмоции нахлынули, вот и сломалась. С тех пор Ярская и мучается, ненавидя себя за слабость. Хорошо одумалась, разум взял вверх над эмоциями и девушка вернулась за дочкой. Да поздно. У Инны были свои планы на Субботину, в которые новоявленная мамаша никак не вписывалась. А жаль... Судьба словно издевалась над Ириной, не давай зацепок и шанса. Сполна искупив вину бесплодием, Ярская продолжала бороться ради фирмы, своего "второго ребенка". Потеряв фирму, всплыла на поверхность, гордо демонстрируя всем, что корабль Ирины Ярской непотопляем. Злосчастное письмо выбило из колеи: и непобедимая Ярская тонет. Медведеву не удалось сокрушить королеву Иру, а Марта смогла ударить в самое сердце. Ведь дочь-тайная боль. Отчаяние и старые рубцы на душе подкосили.
Лилия прочла в глазах матери испуг и изумление. Ах этот виноватый взгляд! Ах эта израненная душа! Ярская сейчас выглядела обычной женщиной, раздавленной прессом. Потеря дочери оставила неизгладимый шрам в душе, послужив психологической травмой для юной девушки. Травма нанесла урон по психике и нервной системе: и поэтому Ирина пребывала в шоке. Субботину распирало заорать, обвинить маму, но фразы Андрея отрезвили. Ирина Ярская — крутая бизнесвумен — бросила все и всех, даже обожаемую работу, добровольно уйдя из офиса. Это равносильно тому, что женщина отреклась от успешной жизни, от прежнего образа жизни, бредя бесцельно. Прогулка в парке равносильно смерти. Практически мертвой обнаружила Лиля маму, ведь она не знала, что является ее смыслом. Если нет смысла жить, то зачем жить? Какие-то невероятные, неведомые силы удерживали от суицида, но состояние Ирины оставляло желать лучшего.
Такой потерянной, слабой Лилия видела Ярскую первый раз. Казалось, подуй ветер, и ее снесет ветром. А Ирина прочитала в карих глазах испуг и неуверенность. Страшно девочке: " А вдруг отвергнет? " Не верящая в свое счастье Ирина, забыв человеческую речь (да и слова бессильны, она столько раз выливала ушат дерьма на дочь, что слова прощения не спасут), ждала первого шага, так как была не в состоянии решиться протянуть руки к дочери. Загнанный в клетку, напуганный зверёк=Ирина Ярская. Примерно в таком же душевном расположении пребывала несчастная Ирочка девятнадцати лет в психиатрической лечебнице. Лиля, чтобы поддержать маму (думала крикнет презрительные фразы, посмотрев в глаза, однако увидев глаза матери поняла, что жизнь сполна ее наказала и женщина раскаивается), дабы не добивать ее, уничтоженную злополучным письмом, улыбнулась. В конце концов, неважно, почему бросила. Важно спасти ее от вечной мерзлоты.
Сказать, что Ирина была шокирована, ничего не сказать. Абсолютное отрицание, вера в шутку. Даже в то, что дочь пошутила, но не похожа Лиля на острячку. Улыбка самой дорогой девочки в мире вырвала из лап темноты, спасла от нескончаемой боли и терзаний. Ради нее стоит жить. Разворот и недоумевающий взгляд. Улыбка разливает приятное тепло по телу, и вот Ирина вздыхает с облегчением, выпуская всю боль наружу. Еле заметно улыбается. Улыбка Ирины означала только одно: мама ее приняла. Лилия медленно пошла по направлению к маме, мечтая сжать ее в объятиях. Каждый пройденный шаг казался вечностью. Ирина стояла, как вкопанная, не в силах пошевелиться. Её ноги онемели и в глазах застыли слезинки. Несчастная Ира смогла только улыбнуться от стресса.
Изучив свою дочь за время работы в компании, Ярская поняла, что Лилия-очень сложный и независимый персонаж. Гуляя по парку в одиночестве, женщина и не рассчитывала на прощение дочери. И вдруг заветное слово "Мама", изменившее её настроение. Вмиг отчаявшаяся девочка Ира, 19 лет, превратилась в 38-летнюю Ирину Ярскую, улучшенную версию себя. Но страх сковал сознание: дочь простила, а на душе боязно.
Лиля двигалась медленно, не спеша, будто весь мир для нее застыл. Не дойдя до мамы всего несколько шагов, оступилась и упала на колени. Усталость давала о себе знать, а от голода закружилась голова. Плюс еще огромные шпильки сослужили недобрую службу, запнувшись о плитку. Субботина рухнула вперед корпусом, больно ударившись ладонями и коленом.
— Черт! Я щас встану, — пытаясь подняться и ударив рукой по плитке.
Ирина сдернулась с места, а Лиля, вертикально сев, подергала ремешок на босоножках. Каблук сломался пополам. Не успела самостоятельная девушка встать, как чьи-то нежные руки аккуратно подняли Лилю с земли, придерживая за талию. Её руки... Мамины. Не говоря ни слова, Ирина помогла дочери дойти до скамейки и, посадив ее, села сама. Сумка валялась под скамейкой, Ирину мало волновало, что в могут украсть деньги, паспорт, ключи. Её волновала только дочь.
— Вы с ума сошли! Я очень тяжелая, очень, очень, — посмотрев в голубые глаза с синей окантовкой.
И Ирина разревелась белугой. Наконец-то при дочери можно не сдерживать себя и заплакать. Этот плач был похож на истерику, женщина позволила слезам прорваться наружу. У Лили заболело сердце при виде слез и девушка порывисто обняла маму. Субботина никогда не видела плачущую Ярскую, не знала, что женщина способна так реветь. Ее мама издавала дикие звуки, похожие на жалобные стоны. Это был даже не плач, а будто крик отчаяния. Теплые руки Ирины сжали в объятиях тонкую талию.
— Мама, успокойся, все хорошо. Я вас не виню. Пожалуйста, не плачьте, — голос дрогнул.
Лилия не удержалась и тоже заплакала, обнимая маму со всей любовью и нежностью. Ярская, не выдержав слез дочери, наклонилась над дочкой, вытирая слезы руками. Лиля продолжала плакать, а у Ирины перед глазами стояла сцена в театре несколько месяцев назад, когда она довела дочь до слёз. И вот: опять довела. Промолчала, приобняв дочь за плечи. Две несчастных души, наконец, соединились и теперь ревели в унисон. Ярская достала из сумки листочек бумажки и дрожащими руками написала: "Прости, перейдем на ты?"
Тишина пугала. Лилия запаниковала: вроде мама рядом, а словесного ответа нет. Однако в ответ кивнула.
— Что с тобой, мама?, — Лилия никогда не видела Ярскую молчаливой.
Как же тяжело сделать первый шаг к сближению! Глаза Ирины блестели, и по щеке скатилась слеза.
— Не плачь, мама, — обняв хрупкую рыжую женщину. — Мы вместе, забудем обиды. Не было этих 20 лет, не было.
Ирина чувствовала мягкие руки дочери на спине и оттаивала от пережитого шока. Отстранившись от дочери, провела пальцами по щеке, взяла её тонкие пальцы в свои, поворачивая тыльной стороной. Кожа ладоней покраснела и немного содралась кожа на левом запястье. Испуганно вытаращив глаза, Ярская полезла в сумку за влажными салфетками. Лилия поняла, что мама заботится о ней и любит. Раньше она не замечала, как сильно любит её Ирина. Думала, уважает, потому что хороший, ответственный и исполнительный сотрудник, а оказалось, рыжеволосая бестия к ней привязалась и полюбила как человека. А учитывая, что Лилия оказалась её дочерью, любовь усилилась в трёхкратном размере. Словно туман окутала любовь юную девушку, и Лилия позволила маме протереть руки салфеткой.
— Мам, — решилась Лиля вывести маму на разговор. — Я простила тебя, не сразу, но простила. Если ты думаешь, что я обижаюсь на тебя из-за твоих поступков, то ты ошибаешься. Я не держу зла, потому что вижу, как много значу для тебя. Хотя, признаюсь, когда меня обвинили в шпионаже, мечтала провалиться сквозь землю. Несмотря на то, что ты язвила, унижала меня, пыталась разлучить меня с Костей, я все равно люблю тебя. Давай поговорим обо всем завтра, а сегодня я хочу наслаждаться каждым взглядом, мгновением. Я не могла понять, почему ты ушла, но Андрей мне все объяснил.
Смотря прямо перед собой, продолжила девушка: "Выходит, эта Инна, черт её побери, сломала тебе и мне жизнь".
Лиля начала нервничать, эмоции захлестнули и две крошечные слезинки упали на землю. Почувствовав шевеление на лавке, увидела, как Ирина отходит от лавки.
— Мам, ты куда? Опять бросаешь меня? Что с тобой? Я люблю тебя, слышишь.
Ирина замерла, стоя спиной к дочери. Её ранили слова дочери, задели за живое. Дочь простила и любит её, чувствует сердцем, но себя простить Ярская не в состоянии. Она не заслуживает такой милосердной дочери, отказываясь от собственного счастья. В голове мелькают картинки издевательств и придирок к Лиле, сцена в кабинете, когда в порыве ярости наорала на дочь просто так и высмеивание провинциалки за глаза. А потом слова Кости: "Неужели Лиля все это время была такой? Она ведь была совершенно другой: доброй, милой..."
Была. Сердце прищемило оттого, что она-Ирина Ярская — акула рекламной индустрии — послужила спусковым крючком для кардинальных перемен дочери. Убив однажды себя прежнюю, сломала и дочь, превратив её в некое подобие Снежной королевы гневными и презрительными речами.
— Мама, стой, вернись, одумайся, не смей уходить!, — закричала Лиля. — Не смей бросать меня! Если ты сейчас уйдёшь, то я — замешкалась — брошусь в воду. Я, кстати, плохо плаваю.
От её громкого голоса волосы на голове встали дыбом. Ирина приросла к земле: сердце болело, а душа рвалась из груди навстречу дочери. Отрешившись от всего мира, реагировала лишь на выпады дочери. Презрение к 19-летней Ярской давило и мешало объективно оценить ситуацию. Понадеялась на отличный хэппи энд, обняла дочь, но в монологе дочки уловила скрытую обиду.
— Ах, так!, — разозлившись, Лиля швырнула сумку в дерево и побежала к воде.
Ира, переломив себя, повернулась и побежала за дочерью. Лиля спустилась к пруду, водная гладь манила. Потеряв всех: приёмных родителей, родного отца и мать-жизнь потеряла смысл. Подруги не согреют зимой, не погладят по голове, не поцелуют утром в щеку. За секунду до прыжка, вцепившись в Лилю мертвой хваткой, Ирина сжала плечи дочери с такой силой, что у Лили закружилась голова.
— Пусти меня! Ты меня не любишь, я тебе не нужна!, — в истерике кричала девушка.
Нежный поцелуй в щеку.
— Ирина Михайловна, отпустите меня немедленно, — обиделась девушка.
Услышав официальное обращение, развернула дочь к себе и обняла. Да так крепко, что у Лилии поплыло перед глазами, а ребра чуть не хрустнули. Лиля расслабилась: мама всё-таки любит её. Ощущая нежные, теплые, мамины руки на спине, готова была стоять вот так вечно. Ира заревела повторно, не веря собственному счастью, а ноги вдруг подкосились, и она начала оседать на землю.
— Мама, прости меня. Я не в обиде, правда, — стараясь удержать Ярскую, сползающую на землю.
Так, обе измаявшиеся души оказались на земле.
— Мама, извини меня. Что такое? Где болит? Сердце? Бок? Тебе плохо?, — Лиля не на шутку перепугалась, видя, как Ира положила левую руку на ребро.
Лицо Ирины побледнело, она начала хрипеть, голос осип, и в бессилии помотав головой, измученная женщина положила голову на плечо дочери. Вместе они просидели 5 минут, обнявшись. Ирина одной рукой поглаживала правое плечо дочки... Аккуратно поддерживая лицо матери, Лилия вдруг спохватилась и встала. Ярская и не собиралась подниматься.
— Мам, не смей сидеть на холодной земле. Вставай, давай, — знакомый до боли командный тон полоснул Ирину.
Попыталась привстать, а ноги не слушались. На помощь пришла дочь и, крепко держа маму за талию, оттащила к скамейке, не позволяя снова упасть на землю. И откуда только сила взялась?
— Мама, пожалуйста, не волнуйся, я простила. Ты же Ирина Ярская. Гроза всех конкурентов, — сжав тонкие пальцы.
Дорожки от слёз застыли на щеках, а голубые глаза источали тепло и нежность. Никогда еще девушка не видела такого взгляда у Ярской: если Ирина и обращалась с ней тепло, то взгляд был совсем иным. Сейчас же на неё смотрит не акула рекламного бизнеса, а любящая мама, спасшая ей жизнь.
— Не плачь, — подставляя свое плечо, на которое положила голову Ирина, всхлипывая.
— Теперь мы квиты, — еле слышно произнесла Ирина.
— Фух, как ты меня напугала! Как твой бок? Как себя чувствуешь?, — выдохнула Лиля, обняв за талию маму.
— Это еще кто кого напугал? Нормально чувствую, бок прошел, — испытывающий взгляд.
— Ну я просто не знала, как тебя расшевелить. Так перепугалась, когда ты пропала.
— Ценой своей жизни? Расшевелить? Меня чуть инфаркт не хватил.
— Ну я надеялась, что ты меня остановишь. Почему ты ушла, не позвонила?
— Испугалась. Ты же помнишь, как я к тебе относилась, как к рабу. Если бы я увидела тебя в офисе, то, боюсь, мое сердце не выдержало бы. Видеть тебя три месяца, ходить по одним коридорам и не распознать... Прости за все: за унижение, за дополнительную нагрузку.
— Мам, ты поэтому ушла из офиса?
— Мое сердце разорвалось после письма, — обнимая дочь за плечи. — А человек без сердца, считай, бездушный. Быть отвергнутой родной дочерью три месяца-высшая кара!
Лилия закрыла лицо руками. Она и не подозревала, какую боль хранила Ярская двадцать лет. Все три месяца Ирина считала, что дочь ее не простила, а, когда узнала правду, решила, что потеряла дочь навсегда.
— Мам, я все объясню... Я простила тебя, честное слово. Ты мне нужна, как мать, слышишь? Хватит казнить себя. А что бы было, не окрикнув я тебя?
— Кто знает, дожила бы я до вечера... Поразительно, как ты меня нашла?
— Сердце привело. За три месяца я успела понять тебя, и, осознав, что ты бросила дочь, т.е. меня неспроста, я ринулась на поиски. Хотя сомневалась, что нужна тебе. Ты не представляешь, как я перенервничала: от тебя ни весточки, ни звонка, Андрей с Костей тебя разыскивают, а на дворе ночь. Вдруг на тебя напали бы? Андрей, кстати, мне все объяснил, я долго думала и...побежала искать сама.
— Нужна, еще как нужна. Разве может быть иначе? Вся моя жизнь отныне крутится вокруг тебя, доченька. Бедный Андрюша, я ему перезвоню.
— Инна сказала, что вы с отцом не готовы к встрече со мной...
—Да я ждала нашей встречи ровно двадцать лет! Юра тоже ждал, искал, но так получилось... Все потом. Самое главное ты спасла меня второй раз, воскресила. До сих пор не верится, что ты меня назвала мамой.
— Страх перевесил обиды. До этого, честно признаюсь, ты меня выбешивала. Я швыряла свою сумку, Диня-свидетель, прости. Тогда я не понимала, почему ты стервозная и надменная мадам. А сейчас понимаю, что это я виновата косвенно. Если бы я росла с тобой, то все было бы по-другому. Из-за меня ты стала такой холодной, циничной. Честно, доброй и чуткой ты мне нравишься больше.
— Ну что ты?, — прислонив дочь к груди и поглаживая по голове одной рукой, а другой-по плечу. — Это не твоя вина.
В душе Ирины прогремела канонада фейерверков. Дочь простила и жаждет общения с мамой. Об этом она мечтала холодными, зимними вечерами. От осознания необходимости для дочки жизнь снова окрасилась в яркие краски и захотелось жить.
— Не виня себя, доченька. Прости, я не разглядела тебя. Презирала, язвила, ненавидела, но со временем полюбила тебя. Мне все говорили, как мы похожи. А я, слепая дура, тебя не увидела. Сколько раз я игнорировала твои попытки рассказать правду. Особенно возгласы твоих подруг, наш разговор на свадьбе и главный вопрос. А это чертово личное дело меня чуть до инфаркта не довело. Дата рождения ввела в ступор.
— Так вот зачем ты выспрашивала обо мне и моей семье?
— Я же не знала, что твои родители... Это из-за меня ты осталась сиротой. Поверила словам проклятой Инны, что у тебя любящие родители, а ты вроде как сирота. Если бы я знала... А наша встреча в больнице. Прости, я наговорила тебе. Думала, ты разрушаешь Костины отношения, а ты к Инне приходила?
— К ней. Мам, ничего страшного. Успокойся. А Инна за все расплатилась: кризис ее добил. Я должна была узнать долгожданное имя мамы, а вот ты...
— Инна позвала. Если бы я не была слепой дурой, мы встретились бы уже тогда и никогда не разлучались бы. Я со своей надменностью все испортила. Прости... Господи, я же тебя разлучила с Костей, — закрыв лицо рукой.
— Хватит просить прощения. Это была не ты, а твоя другая сторона. Насчет Кости не вини себя: мы все равно расстались бы. Письмо приемного папы у тебя?
"Доченька"... Какое приятное слово! Два года уже её никто не называл доченькой. Лиля всем сердцем прониклась к Ирине и материнская любовь, как кровь при артериальном кровотечении, запульсировала внутри хрупкого тела.
— В сумке. Возьми, оно по праву твое. Я не имела права его читать, — протягивая письмо.
Лиля пробежалась глазами по строчкам. Внутри разлилось блаженство: долгожданное письмо нашло получателя.
— Спасибо, что сохранила. Мне доставили письмо несколько дней назад, но я прочитать не успела. Марта сперла мое письмо и не отдала. Поступок Марты, конечно, подлый, гнусный. Она-монстр!
— Это она вывесила его на всеобщее обозрение. Ведь я ее простила за шпионство, а зря. Этого я ей никогда не прощу. Опозорить меня, тебя. Я переживу, а вот ты... Всему есть предел, мой иссяк. Не переживай, моя девочка, с Мартой разберусь отдельно. Твоей вины здесь нет. Ты вообще пострадавшая: тебя лишили настоящих родителей. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы вырастила тебя в любви и нежности. Я бы души не чаяла в тебе, у тебя было бы все, что захочешь. У тебя и сейчас будет все: если хочешь машину, то куплю машину, хочешь навороченный телефон — пожалуйста, платье новомодное — выбирай любое, — Ирина чмокнула дочь в макушку, сжимая её, словно пушинку.
— Мне не нужны все эти блага: просто компенсируй мне потерянную материнскую любовь. Обещай, что не завалишь Марту.
— Обещаю. Девочка моя маленькая, мама с тобой. Мама любит тебя больше жизни. 7 и 8 августа отмечу красным в календаре и повешу в рамочку. Так, ты ведь упала. Кожу содрала, колено ушибла?, — очнулась Ирина, вспомнив падение дочки. — Надо срочно в аптеку, обработать раны. Господи, ты почти босая. Одна туфля сползла, заболеешь еще. Кто работать будет?, — серьезный, вопросительно-настороженный тон.
— А, вот я зачем нужна тебе? Чтобы работать?, — хихикнула Лилия.
— Ой, глупенькая. Дороже твоего здоровья для меня нет ничего.
— Ерунда, просто устала, ноги и заплелись.
— Никаких отговорок. Ты ударилась, еще синяка нам не хватало.
Ирина была в состоянии аффекта, поэтому поначалу не обратила на сломанный каблук внимание.
— Я все равно не смогу идти, каблук сломался на правой ноге.
— Вся в меня, сколько раз я ломала эти дурацкие шпильки. Потому что обувь дешевая и качество фиговое. Вот и ломаются каблуки.
— Мам, здесь неподалеку есть торговый центр. Можно купить новые туфли.
Ирина согласно кивнула, выпуская дочь из объятий, помогла застегнуть ремешки на тонких щиколотках.
— Какая же ты у меня стройная! Ну прям тростинка. Срочно тебя надо откормить, — "заговорила" в Ирине забота.
— На себя посмотри. И кстати, Эльвира, жена Анатолия, устраивает потрясающие обеды. Мы у нее в гостях периодически выползали из-за стола. Я так точно.
— Ну со мной такой роскоши не дождешься. Я не умею готовить. Во всем есть свои минусы. Господи, Андрюша, Катька с Лизкой с ума сходят.
— Позвони им. Андрей искал тебя, пришел ко мне в надежде, что найдет тебя у меня дома..
— А я так и не доехала, — грустно ответила Ирина.
— Лиза, Катя-мои сестры? Я их на свадьбе Анатолия видела. С ними еще сидела девочка брюнетка.
— Рита.
— Твоя лжедочь. Мне всего надо было удостовериться, проверить факты, я ведь не знала имени своей матери. Но потом Поля сообщила, что твоя дочь нашлась...и я отступила. Потом дочь оказалась ненастоящей. Я запуталась.
— Откуда ты?, — застыла Ирина.
Внутри все похолодело: она и не догадывалась о том, что дочь в курсе про Риту. Еще обидится за то, что не смогла отличить настоящую дочь от лжедочери и всю ласку самозванке отдала.
— Полина, моя подруга, работает в детективном агентстве Зубакина. Нашла твое дело. В общем, это долгая история. Я, когда узнала про Риту, — Лиля нервно начала перебирать пальцы, — расстроилась. Поздними вечерами мечтала, чтобы моя мама была похожа на тебя. Кто же знал, что Ирина Ярская и есть та женщина, которую я ищу. Поля откопала ваше с Юрием дело, я не поверила, решила, прикалывается кто-то.
— Об этом ты хотела поговорить тогда?
— Об этом. Я не решилась, застеснялась, подумала, что не время.
— А я даже не выслушала, убежала по звонку, оставив тебя. Извини, Лиля.
— Нормально все. Так часто настраивала себя на разговор, а в час икс слова застревали... Я смирилась, не стала лезть в твою жизнь, трусиха. В общем...
— Трусиха трусиху понимает...Марта нас подтолкнула к сближению. Я ей благодарна за это, но оправдать ее не в силах. Рита-несчастная девочка, жертва обстоятельств. А Лиза с Катей-твои младшие сестры. Они полюбят тебя. Милая, больше улыбайся. Ходишь грустная, уставшая, — обняв дочь крепко-накрепко. — Могу я воспользоваться твоим мобильным?
— А где твой?
— Мой?, — удивленные глаза. — Мой мобильный обитает где-то на дне мусорного бака.
— Ты выкинула в мусорку телефон со всеми контактами и симкой?
— Да, взяла и выкинула. Всем нам нужна тишина и покой.
— Возьми, — протягивая мобильный.
— Алло, Андрюша, это я, Ира.
— Ира, где ты? С тобой все в порядке?, — кричал Андрей.
— Да, звоню с номера дочери. У нас все в порядке, мы вместе. Дома будем часа через 3.
— Ну слава богу, я уже не знал, что и думать, где тебя искать.
— Успокойся, все в порядке.
— Кошмар! Мое лицо напоминает маску в честь Хеллуина, — заворчала Лиля, разглядывая себя в зеркало.
— Ну это легко исправить. У меня с собой есть все необходимое.
— Ты таскаешь с собой косметичку?
— Да. Знаешь ли, президент фирмы должен быть во всеоружии всегда, в любое время.
***
Мать и дочь, не спеша, добрались до аптеки. Купив все необходимое, Ирина усадила дочь на стул и обработала дочке ладонь, замотав бинтом. Засучила штанину и, протерев ссадину перекисью, закрыла ее пластырем.
— Мам, это просто царапина. Чего ты так переволновалась?
— Гангрены давно не было?, — строго вразумляла Ирина.
— Да, обычная ссадина. В ТЦ?
Лиле не столько хотелось купить удобную обувь, сколько поесть. Девочка не могла идти полноценно из-за каблука, не подворачивая ноги.
— Так, милая, что же делать? Торговый центр недалеко, но я не смогу дотащить тебя. Сама ты вряд ли дойдёшь. Решено! Останешься здесь, за тобой присмотрит аптекарь. Я схожу в ТЦ, куплю тебе новые туфли. Размер какой?
— 39-40. Без примерки можно не угадать с размером.
— Я вызываю Николая, отвезет нас домой.
— Домой?
— Ко мне домой. Чтоо?, — испытывающий взгляд.
— На метро доедем быстрее, пока этот водитель приедет.
— Какое метро? Я на метро уже лет пять не езжу. Да и тебе нечего делать с больной ногой в подземке.
— Подумаешь, царапина.
— Ага, царапина. Я тебя в таком состоянии не отпущу. Подождем водителя на улице, или я могу такси вызвать.
— Такси давай.
— А ты ела что-нибудь, а?, — очухалась Ирина.
— Вчера ужинала с тортом.
— Господи, ты же голодная. Черт! Что делать?
— Мам, это же центр Москвы. Тут есть кафе.
— Знаю я это кафе: сплошной фастфуд.
— Ну мам, не суйтись. Ты всю ночь не спала, вон, мешки. Поехали домой спать, — округлив глаза.
— Поешь и поедем. Только ты можешь меня уломать на вредную еду. Лизку вечно ругаю за чипсы, газировку и пиццу, но бестолку. Ладно, жди здесь, — отходя к аптекарю.
***
Ирина вернулась в аптеку с объемным пакетом, застав дочь мирно спящей на стуле. Девочка была так прекрасна во сне, что не хотелось ее будить. Присела рядом.
— Мам, ты уже пришла?
— Соня ты моя, — положив руку на плечо и улыбнувшись.
— Да я задремала на полчасика, всю ночь не спала. Как убежала в два часа, так и глаз не сомкнула. Вкусно пахнет. Вот это пакет. Ты скупила все кафе?
— Срочно спать. Поешь и в кроватку спать, ок?
— В кроватку твою? Ну я не знаю...
— В свою, тебя что-то смущает?
— Нет, все ок.
— Решила побаловать тебя и себя заодно. Пойдем на воздух. Такси подъедет через 15 мин.
— Ты будешь есть на улице?
— А что тебя удивляет? Я тоже человек. Где я, по твоему, ела раньше, до того, как стала крутой бизнесвумен?, — лицо мамы сразу погрустнело.
Воспоминания тех лет до сих пор притупляли чувства.
— Все, хватит ностальгии. Вперед, моя девочка!, — слегка подтолкнув в спину.
Мать и дочь заняли скамейку неподалеку от аптеки.
— Вау! Это все нам?, — раскрывая пакет с двумя гамбургерами, картошкой фри, мороженным и бутылкой воды.
— Конечно. Тебе я купила вредный, — доставая из пакета гамбургер, — забыла, как он называется.
— Гамбургер. Ой, мороженое, с карамелью. Это мне?
— Ага.
— Да не стоило.
— Считай это моим подарком.
— А ты что будешь?
— Съем очень вредную картошку.
***
— Лиля, наше такси подъехало. Пойдем.
Мать и дочь уселись в такси. Лиля, уставшая от бессонной ночи, запрокинула голову на сиденье. Ирина накрыла дочку своей черной накидкой и закрыла глаза. Всю дорогу Лиля дремала, положив голову на мамино плечо, а Ярская заснула, обнимая дочь.
***
Такси подъехало к многоэтажке.
— Просыпайся, дочка, — коснувшись ее руки.
— Какой шикарный дом!, — оглядывая строение, изумлялась Лиля, пока Ирина расплачивалась.
Один раз она уже была в гостях у Ярской: еще тогда её поразила роскошная квартира начальницы, благоустроенный дом и двор. Лиля даже не знала, что бывают настолько элитные подъезды и дворы.
— Выспалась?, — подойдя к дочери.
— Да, неплохо бы еще поспать. Я побуду до обеда, а потом мне надо домой, — осеклась девушка, — на квартиру съездить, переодеться, девочек подготовить.
— Поедем вместе.
— Зачем? Тебе отдыхать надо. Я живу на другом конце Москвы. К вечеру доберусь. Я тебе позвоню на домашний.
— Ничего не знаю, я еду с тобой и точка. Переночую у вас. Квартира съемная?
— Да, Эльвира-хозяйка. Мы втроем живём.
— Сколько платишь в месяц?
— Потом скажу.
— Мы приехали, — выходя из лифта, Ирина подошла к двери.
— У нас всего три спальных места. Я боюсь, мы на одной кровати не поместимся, — засмеялась Лилия.
— Раскладушку возьмем, у меня на балконе есть новая, не распакованная.
— Еще и балкон есть? Бассейн или джакузи случайно не завалялись?
— Язва. Приготовься. Лизка с Катей с тебя не слезут.
— Я живу с двумя девушками, которые абсолютно разные. Иногда даже я их разнимала после драки. Так что, две малолетних сестры меня не смущают. С Катей я нашла подход, когда они с таблицами возились. Катя-прям вылитая Полина, такая же рассудительная, спокойная. С Лизой сложнее. Она круче Жанны. Впрочем, я в 15 лет была еще хуже, чем Лиза. Так что, она-ангел, по сравнению со мной.
— И что же ты вытворяла?
— Это отдельная история. Звонишь?
Услышав звонок в дверь, Андрей хотел сорваться с места и открыть дверь, но его опередил Костя.
— Ира, Лиля! Ну слава богу, Андрей весь издергался, в милицию позвонил.
— Ира!, — Скворцов подбежал к Ярской и обнял ее.
— Андрюша!
Женщина с трудом стояла и Андрей подхватил ее на руки.
— С ума сошел? Поставь меня. Какая милиция?
— Лиля, проходи, располагайся. Ириш, разве так можно? Мы не знали, что думать, где тебя искать. Прости, я все исправлю.
— Ира?, — удивленно подняла бровь Катя, вышедшая из гостиной.
— Катя? А Лиза где?
— Спит, заснули мы, пока вас ждали. Ир, это наша сестра?
— Да, Лиля-моя дочь. Так, Костя, — сверив племянника взглядом, который обнимал Лилю.
— Привет, Катя!, — улыбнулась Лиля.
— Ир, я поеду, наверное. Вам побыть вдвоем надо, — заверил Костя.
— Андрюш, ну что ты творишь?
Андрей отнес "почти жену" в спальню.
— Лиль, ты в порядке? Проходи, чего топчешься у порога? Катька, где тапочки запасные у Иры?
— Лиля, ну где вы пропадали? Папе чуть "Скорую" не вызвали, — Катя порывисто обняла сестру, чуть не свалив ее.
— Катюша, рада знакомству. Кость, все нормально, — обнимая в ответ Кейт.
— Лилька, здорово, сеструха! Папаша, Брут, мы с Костей так волновались, — выбежала из комнаты Лиза.
— Привет, Лиза! Ой, ты меня сейчас снесешь. Рада познакомиться. Брут-странный паренек в кепке?, — чувствуя, как сильно обнимает Лиза.
Если Катя обнимала неуверенно и мягко, то Лиза вцепилась мертвой хваткой.
— Друг наш и компьютерный гений, хакер, — хвасталась Лиза. — В гостиной дрыхнет.
— Девчонки, поспокойнее. Лиля устала, давайте найдем ей тапочки.
— Да фиг найдешь их. А Ирка с папой...
— Лиза, не ори. Андрей отнес Иру в спальню, она очень уставшая.
— Лилька, ты чего такая высокая? Вы с Иркой прям похожи, как сиамские близнецы.
— Правда, Лиль, — дополнила Катя, — ты-очень красивая и на Иру похожа. Особенно ростом, даже ты повыше. Фигуры у вас...
— Спасибо большое.
— Хорош мельтешить, девочки. Идите в комнату и отдохните. Лиле покой нужен.
— Девочки, я рада вам обеим. Я искала маму...и нашла.
— Мы скоро вернемся, сестра. Как отдохнем, замутим пати, — заверила Лиза, уводя Катю в комнату.
— Оттянемся не по-детски, сестренки.
— Ну все, от этих проказниц избавились. Лизка такая егоза. Может, в гостиную пройдёшь?
— Кость, принеси мне воды, пожалуйста.
Субботина, повесив сумку на крючок, села в коридоре на полку, встроенную в платяной шкаф. Глаза слипались, волосы сползли на лицо и, наклонившись вперед и сжав пальцы, Лилия начала засыпать.
— Милая, не спать.
— Аа, что, уже 6 утра? Ярская меня убьет. Ой! Мама, — спохватилась девушка, проснувшись.
На корточках перед ней сидела ее мама.
— Конечно убью, за то, что вытираешь брюками полку.
— Ирин, я Лиле воды принес, — протягивая стакан. — Не понял, Андрей же тебя...
— Андрюшу я уговорила, так что, твой дядя видит уже 158 сон.
— Странно, вроде бы ты должна была сон видеть.
— Как я могу спать без дочери? Катя с Лизой в гостиной?
— Я отправил их в комнату. А с Лилей что делать?
— Я разберусь, возвращайся в гостиную, или домой езжай. Завтра придёшь, Брута прихвати с собой. Мне лишние гости не нужны.
— Мам, не злись. Костя мне помог, тапочки мне искал.
— Ирин, если что, позовешь.
— Ах, тапочки, — открывая верхнюю полку. — Новые, как раз 39 размер.
— Спасибо.
— Чего мы застеснялись? Это твой дом и ты можешь делать все, что захочешь. Комнату я тебе выделяю гостевую. Будешь спать там. Пойдем, покажу твои покои. Заодно экскурсию проведу. С левой стороны комната девчонок, потом моя и гостевая. Прямо зимний сад и балкон. Справа гостиная. Ну это ты помнишь.
— А ванна?
— Ванна? В самом конце, рядом с зимним садом дверь.
— Как вы все умещаетесь? 4 комнаты в стене, это же неслыханная щедрость.
— Пришлось заниматься перепланировкой. Изначально было 2 комнаты, — распахнув двери гостевой, — но мне стало мало места и я решила расширить жилплощадь. Андрей лично нанимал бригаду, я разработала дизайн, смету и т.п. Вот твои покои. Если не нравится, скажи. Я все переделаю.
Лиля обомлела: комната была роскошной. На стенах кремово-розовые обои в цветочек, огромная кованая кровать, застеленная синим покрывалом, светло-коричневая мебель, белый стол рядом с кроватью и роскошный гардероб, с полочками и крючочками.
— Офигеть! Ничего себе. Слов нет. Мне все нравится, правда хотелось бы... Нет, я даже не знаю, как...
— Мольберт хочешь?, — подойдя со спины и сжав дочь в объятиях.
— А можно?
— Тебе можно все. Выберем вместе, договорились?
— Я люблю тебя, мам. Ты-лучшая! И еще шкаф для хранения красок, кисточек... Книжный шкаф.
— Без проблем. Вот здесь, — указывая рукой на противоположную от окна стену, — поставлю тебе книжный шкаф рядом с дверью, а в выдвижные ящики сложишь краски и т.п. Мольберт в угол пристроишь.
— Картины можно повесить?
— Картины?
— Рисунки мои, автопортреты. Твой тоже есть. Я его первым нарисовала. У меня, на квартире, рисунки на стене висят.
— Пожалуйста, хоть все завесь.
— Подозрительно ты добренькая. Женщина, вас точно подменили, — засмеялась Лиля.
— Просто ты меня настоящую не знала, — целуя в шею. — Я тебя люблю, слышишь? Никто и никогда тебя не обидит. Я лично головы поотрываю любому, кто осмелится обидеть тебя.
— Мам, как быть с Удальцовым? Он все знает. После пресс-конференции подошёл ко мне, отношения выяснял.
— Угрожал?, — Ирина не на шутку перепугалась.
— Нет, сказал, что "я далеко пойду".
— Черт побери, я его уничтожу.
— Мам, Удальцов уже повержен. Все, что ему осталось, затаиться и не высовываться.
— Он-страшный человек, мстительный. Если с тобой что-то случится, то я себе никогда не прощу. Я и щас не могу простить свою глупость. Самолично подсунула тебя в качестве приманки этому идиоту.
— Мам, успокойся, я не в обиде.
— Ездить будешь только со мной, или с охраной.
— Наймешь мне телохранителя Кевина?
— Смешно тебе, это хорошо.
Время 10.30.
— Ложись, отдыхай. На ногах всю ночь, давай, не тушуйся.
— Будешь спать со мной?
— А ты думала, я оставлю тебя одну? Нет уж. Ты иди в ванную, если тебе надо. Косметику смой, руки помой.
— Я забыла дома жидкость для снятия макияжа.
— Иди, я свою принесу.
