Лживые Боги должны умереть

      — Сдавайся, Джокер, тебе больше некуда бежать. Куромаку сжал в руках потрёпанный генератор вероятностей, возвышаясь над поверженным врагом. И впрямь — вокруг них, на краю Карточного Мира, была только выжженная пустошь да изнизу овраг, щерящийся зубьями скал. А Джокер мог использовать лишь магию контроля разума, но никак уж не ту, что позволила бы ему переместиться в пространстве. У него больше не осталось никаких козырей в рукавах, ни союзников, ни сил. Не осталось больше ни лазеек, ни путей отступления. Купол не даст никому покинуть эту реальность. Никогда. За трефовым королем полукругом выстроились остальные клоны. Те, кто после затяжного забега длинною в последние несколько лет смогли сохранить свою жизнь и рассудок. О тех, кто лишился или его одного, или всего названного разом, думать было тяжело и в данной ситуации, увы, уже бесполезно. Все они прекрасно это знали и старались держаться за последние крупицы мужества, что в них остались. Но, едва ли взглянув на правителей этого мира и на того, кому они противостояли, вы могли бы сказать, кто из них выиграл, а кто проиграл. Состояние поверженного врага было ничуть не лучше их собственного. Все они были далеко за пределами своих физических возможностей. Усталые, израненные, загнанные, морально уничтоженные, выгоревшие дотла. А некоторые, подобно Джокеру, буквально находились на грани жизни и смерти. Джокер, прекрасно понимавший, сколь невелика была между ними разница, улыбнулся. Ему сложно было удержаться и от ехидного комментария:       — «Сдавайся», «тебе некуда больше бежать», вау, какая драма… и что теперь? Будете судить меня по «своей справедливости»? Или снова бросите в очередную тюрьму? Как и остальных, вам неугодных. Взгляд его прозрачных, точно стекло, глаз впился в Пикового Короля, облаченного в темные доспехи. Тот, похоже, оставался на ногах из чистого упрямства и потому, что его под руки поддерживал Вару.       — Хотя, вместо того, чтобы наказывать единственного, кто пытался исправить все ваши проёбы, ну не знаю… вы могли бы перестать быть такими самовлюблёнными мудаками и начать нормально править? Так, разнообразия ради, — фокус внимания Джокера сместился на Ромео, прижимающего к себе Данте. С потеками туши под глазами Ромео выглядел сейчас как кто угодно, но точно не как принц из вычурных дамских романов.       — Всё, что с вами могло произойти, и то, что уже произошло — войны, голод, восстания, разруха, всё это — ваша вина, не моя. И что, вы думаете, мне не плевать, выживу я или умру? Лишь об одном я буду сожалеть — о том, что этот мир от вас мне избавить не удалось, — голос Джокера на мгновение стал звенящей сталью, а его зубы ощерились в безумном оскале. Своим идеалам он оставался верен долгие года, и оттого никто из присутствующих не ставил под сомнение, искренна ли была его к ним ненависть или нет. Вару, скривившись, хотел, кажется, что-то съязвить в ответ на весь этот вымученный пафос, однако Пик остановил его, сжав ладонь на его плече. Пик склонил голову перед Хранителем Карточного Мира, но впервые он сделал это по собственной воле, а не под влиянием подчиняющей разум магии. Голос его был мрачен:       — Мне жаль. Больше ни слова Пиковый Король так и не проронил, но судя по всему, Джокеру и этого было достаточно, для того чтобы понять вложенный в них смысл. Он крупно задрожал, цепляясь пальцами за израненный бок, пачкая руки в крови. А затем — внезапно расхохотался, запрокинув голову к небу. По его щекам покатились слёзы.       — Жаль? Тебе?! Из-за твоей «жалости» воскреснут те, кто погиб? Вылечатся ли изувеченные? Спасется ли этот мир? — Джокер выплюнул все эти вопросы быстро и четко, не дав Пику ни единой возможности оправдаться. И, хоть Джокер и улыбался как ни в чем не бывало, улыбка на его лице была насквозь фальшивая. Истинные его эмоции всегда можно было прочесть не в мимике и не в словах — лишь во взгляде. И сейчас глаза Хранителя Карточного Мира были полны отвращения, слез и откровенной боли. Пик же, выслушал все его обвинения молча. Потому что ему и впрямь нечего было на это ответить.       — А раз твоё сожаление ничего и не исправит, то не смей раскрывать рот. Все вы — Лживые Боги, которые не дали этому миру ничего хорошего. У вас больше нет права просить прощения. Долгий разговор отнял у Джокера остатки сил, и на последних словах он зашёлся в глухом кашле, прикрывая ладонью рот. На синих атласных перчатках тотчас же появились новые капельки крови.       — Ну и, кто из вас сделает это? — он с полувздохом прикрыл глаза. Гримаса боли перекроила его бледное лицо, но, несмотря на это, Джокер всё ещё находил в себе силы улыбаться. Вопрос оставался открытым. Правители Карточного Мира не могли позволить Красному Джокеру жить, ведь такие, как он всегда шли в своём безумии до конца, уничтожая всё на своем пути. Он и его магия были опасны для Восьми Королевств и всего живого, что в них обитало. Договориться с Джокером в силу его взглядов на природу власти, в силу того, что произошло накануне, было попросту невозможно. Видит Бог — однажды Феликс уже попытался. Когда молчание затянулось до непозволительного долго, вновь заговорил Джокер:       — Зонтик? Мне было бы легче… если бы это был ты, — он повернул голову к трефовому валету, молчаливой тенью застывшему за спиной своего короля. Алебардист в тяжелых доспехах, лишившийся своего оружия, с оборванным плащом, практически весь с ног до головы покрытый кровью. На Зонтика, состояние которого было столь же плачевным, как и у него самого, сражённый маг смотрел с какой-то больной и неопределенной нежностью. Совершенно не так, как секунду назад он смотрел на всех остальных. Однако, невзирая на то, что к нему обратились, Зонтик не издал ни единого звука, только устало сощурился и отвел взгляд.       — Даже после всего того, что я тебе сделал, даже так… ты не можешь. Хотя, я и ни секунды не сомневался на твой счет, — усмехнулся Джокер, будто подводя этими самыми словами закономерный итог их с Зонтиком совместной истории. В итоге из-за малодушия остальных происходящее в свои руки взял Куромаку. Наверное ему сейчас проще них всех было лишить Джокера жизни за всё, что тот успел переломать. Как в их мире, так и в его судьбе лично. Куромаку сделал шаг вперед, материализуя в руке С4М. Генератор помог ему в этом. Сталь пистолета неприятно холодила руку, но иной развязки у этой истории уже попросту не могло быть. Для того чтобы вымолить шанс на свободу, Джокеру надо было соглашаться на то, что предлагал ему Феликс. А сейчас все мосты были сожжены дотла. Куромаку обернулся к Пиковому Королю и тот всё также, не нарушая безмолвия сцены, спешно кивнул. Куромаку нервно поправил съехавшие с переносицы треснутые очки. Когда-то они соперничали за лидерство, а что теперь? Принимать и приводить в исполнение столь важные решения приходилось ему одному. Хотя, после всего того, что Пик по воле Джокера пережил, удивительно, что он не сломался так же, как и Фели… Куромаку сфокусировал взгляд на мишени перед собой, изо всех оставшихся сил стараясь игнорировать последнюю промелькнувшую в его голове мысль. «Не думай о нём, не думай о нём, не думай! Думай о том, кого ты должен остановить раз и навсегда для того, чтобы он больше никому не навредил», — судорожно цеплялся из последних сил за самообладание Куромаку. Удивительно или нет, но теперь, без всего этого огромного количества колдовской энергии, прежде окружавшей Джокера, Куромаку видел его размыто. Силуэт Джокера был нечеток, точно марево, дрожащее в летний зной над разогретой землей и из-за этого Куромаку пришлось сделать ещё один шаг вперед, чтобы точно не промазать. Всего один-единственный шаг, но Джокеру этого стало достаточно. Из последних сил он разом вычерпал из себя всю оставшуюся ману, и приказал Куромаку разжать руку, удерживающую генератор. Магия разума позволила шуту сплести нить, даже две, но в нынешней ситуации ему больше и не было нужно. Никто не успел толком ничего сообразить, но оно и немудрено. Чары Джокера обволокли их всех, замедлили сознание, помогли своему хозяину настолько, насколько это вообще было возможно. Цепкие пальцы в синей перчатке вырвали из рук Куромаку генератор и Джокер, не рассчитавший силу, кубарем покатится по скалистому склону прочь, сжимая его в своих ладонях. Лишь пару мгновений спустя, кое-как оклемавшись, весь перемазанный кровью и пылью, он торжествующе оглядел застывшие в испуге лица клонов.       — Увидимся на том свете, ублюдки, — Джокер нажал на красную кнопку и исчез в ослепительной вспышке. С правителями Карточного Мира остался лишь отзвук его безумного смеха. Шокированные они молча переглядывались, толком не осознавая произошедшего. Победа далась им с таким трудом и в самый последний момент они всё же её упустили. Но кто мог знать заранее, что воля к жизни у их врага останется столь сильна даже тогда, когда тот потеряет всё? Куромаку, едва сумевший подняться обратно на дрожащие ноги, хотел было что-то сказать, но не успел.

Мир, затрещав по швам, начал распадаться.