💥Не испытывай меня.

       Наконец, перед нами возвышается дом Чейза… От туда слышны крики матери. Поехали. -Ты не на войну ищешь- подходя ко сне наклонился Пэйтон, чтоб прошептать на ухо. -На войну. Я боюсь что она станет судиться и заберёт меня… — жалобно пропищала я ему на ухо. Он закрывал меня собой от этого дома, и когда в поле зрения попадал он, все на секунду затихало, но через мгновенье очередной крик из дома разрушал призрачное спокойствие. -Давай сюда — берет он меня пол руку и переплетает пальцы. Не сопротивляюсь, но наконец подаюсь вперёд. Шаг за шагом волнение усиливается. И вместо трепета все заполняется злостью. В дом я уже захожу полная решимости. -Т/И! — сразу же вскрикивают ребята, которым похоже Пэйтон уже сообщил что мы едем. Все накинулись на меня с объятьями, и я готова была испариться. Я ушла от них. Бросила. Обманула. -Простите меня — шепчу я, но достаточно громко чтоб они услышали. Но никто ничего не сказал, лишь покрепче обняли. -Явилась — начала на русском языке мать. Я не собираюсь говорить с ней на русском. Не хочу. Пусть слышут. Перевожу на нее взгляд, и ко меня сдавливает в объятьях Татьяна. Обнимаю ее в ответ, и успокаиваю. По ее красивому лицу бегут ручьи слез. Что же я наделала?.. -Извините… — утыкаясь ей в плечо говорю я. -Тебе не за что извиняться. А сейчас тебе нужно поговорить с ней. -Да… Все это время, пока я приветствовала друзей она стояла в позе, своей любимой позе, руки скрестив на груди, одну ногу поставив подальше. Лицо искривилось в отвращении. -Женщина, покиньте помещение — наконец прохожу эту толпу я, и встаю лицом к лицу. -Что? Да ты соплячка! Слишком много возомнила о себе да? Ты летишь домой. В настоящий дом, а не вот это все. — обводит она пальцем. Ее шатает, но от алкоголя она злее и решительнее. Никогда не видела чтоб она пила… -Я не поеду ясно? Ты лети на все четыре стороны. Меня оставь в покое. -Как ты обращаешься с матерью? Я тебя вынашивала, растила… — она не успевает договорить, так как я взрываюсь. -Ах мать?! Чем я тебе обязана? Что ты забыла предохраняться с папочкой? Я тебя не просила меня рожать. Не просила слышишь? Было бы лучше, если бы ты сделала аборт! А растить? Ты серьезно? Да перед кем этот спектакль?! Ты сдала меня! — уже кричу я, слезы жгут глаза, но ярость превыше -Ты отдала меня, зато сыночка оставила. Ведь с ним не было проблем. И лишила меня права на семью, ведь папочка трахался с директрисой детского дома! -Заткнись! — кричит она, и мне прилетает пощечина. Как же я хочу ее ударить, как тогда Авани. Но в миг, я уже не вижу лица матери, а вижу спину Пэйтона… -Что вы себе позволяете? — кричит уже Татьяна. -Я? Я хочу ребенка вернуть. -Да раньше надо было! — уже кричу я. — Я ненавижу тебя! — выхожу я из-за спины Пэйтона, но чувствую пристальные взгляды всех в этой комнате. Пэйтон выставляет руку в бок, закрывая меня. Мать меня задавит морально… -Ты слышишь? Я. Тебя. Ненавижу. — шиплю я. Вижу как ее рука снова заносится вверх, чтоб в очередной раз ударить, и уже жмурюсь, но только ничего не прилетает. Открываю глаза. Пэйтон держит ее за руку, не давая возможности дотронуться до меня. -Мальчик отойди. -Сами отойдите. Как вы себя ведёте? Пьяная, приходите в чужой дом, орете, громите все. Вам нормально? Скажите истинные намерения, после переезда Т/И стало не на ком злость выплескивать? — вступился он. Я касаюсь его плеча рукой, но он качает головой. -Уйдите молодой человек. Вы никто, а я родной человек. -Он? Мама да он, и они все — делаю я шаг назад, и всплескиваю руками, указывая на друзей — пару месяцев дали мне столько любви и счастья, сколько ты за всю жизнь мне не дашь. Улетай по хорошему. Я не хочу тебя знать. Либо ты сейчас валишь нахрен в Россию, либо я попрошу людей лишить тебя прав, а Татьяна заберет меня! А тебя лишат Грини. И ты уже больше никогда не увидишь меня. Я не стану это терпеть. — ставлю условие я. -Что? А не слишком ли ты от рук отбилась? -К твоим я никогда не прибивалась. -А к чьим? К его?! — с пренебрежением фыркает она на Пэйтона. -Прошу прошения — с возмущением встрял он. -Я хоть и ошибся пару раз, но признал и исправился, а не как тупой дурак стоял на своем бреду. -Что?.. — начала она. -А может и его? Тебе не плевать? Но его мнение, как и любого в этой комнате, стоит выше твоего. — Не дала я ей сказать. -Т/И, наша. Мы не дадим. Грудью встанем, но вы ее не заберете ясно? — подключилась уже Эшли и сделала шаг вперед. Затем каждый шагнул вперед. Молчание. Мучительное раздражительное. Пэйтон готов бросится на нее с кулаками, он сжимает и разжимает их. Ребята сзади даже не перешептываются, Татьяна стоит в шоке. -Уходи. -Ты пожалеешь. На коленях будешь молить о прощении. — говорит она, и проталкивая людей выходит. У всех словно камень с души. Забывая обо всем, я утыкаюсь лбом в грудь Пэя, а потом, когда осознаю что делаю, и вижу непонятные взгляды, делаю шаг к ним. -Я так соскучилась — произношу я. Я изнемогла. День был сложным. На улице уже вовсю горят звезды. -Давайте встретимся завтра, и обсудим все? — натягивая улыбку говорю я. А сама, поворачиваюсь к Пэйтону, и он по взгляду понимает, что я хочу уйти. -Да хорошо, только не исчезай — шутит Райли, и шутка удалась. Я даже слегка посмеялась. Но вскоре, мы уже вышли из дома. -Пошли ко мне зайдём, кое что взять надо, и я тебя отвезу? — предлагает кудрявый, и я устало киваю.