Виновато детство

      Утром, в половине восьмого, все уже были в больнице — родители Дан И, Родители Бан Е Ран вместе с ней и ее братом, вся четверка Небесных Королей. Супруги Хам приехали ещё ночью, другие подоспели после. Никого не пустили в палату. Врач попросил подождать, пока следователь и психолог попытаются допросить девушку.       Все начали требовать повидаться с больной. Лечащий врач пришел в ярость — изначально он и полицию не хотел пускать, понимая, что состояние его подопечной не позволяет провести допрос. Даже не являясь психологом, он видел в каком состоянии она находилась. Полиции потребовалось вмешательство прокуратуры и главного врача, чтобы их допустили до девушки. Единственные, кто мог зайти — один следователь и психолог, обязательно женского пола.       По сравнению с тем, что было ночью, сейчас Хам Дан И чувствовала себя довольно сносно. Правда, бледность с лица еще не сошла, и круги под глазами тоже. — Здравствуйте, — поздоровалась она. — Приятно видеть тебя в здравии, — улыбнулась следователь, — меня зовут Мин Джи А, я следователь. — А меня Ким Го-Ын, я психолог. — сказала другая. — Говорят, ещё немного — и мы могли бы тебя потерять. — Наверное. — равнодушно пожала плечами девушка, чем насторожила обеих женщин. — Ты что-нибудь помнишь? — Помню… — девушка задумчиво посмотрела в даль, — помню как меня преследовали какие-то парни… а дальше пустота в голове. — У тебя есть предположения, кто бы это мог быть? — Нет, да и это не важно… — В каком смысле? — удивилась следователь. — Вы все равно не сможете их наказать, а даже если и сможете… Будет только хуже. — Ты разве не хочешь, чтобы твои обидчики были наказаны? — Нет. — Почему? Ты боишься? Я могу с полной уверенностью тебя заверить, что мы защитим тебя! Тебе нечего бояться… — Я не боюсь. — А что тогда? — Просто мне уже все равно. — апатично сказала девушка.       За всем этим разговором психолог наблюдал молча. Она лишь делала заметки в своем блокноте:

Депрессия. Причина? Травля со стороны одноклассников или насилие родителей?

— К тебе пришли твои родители и друзья, ты бы хотела с кем-нибудь увидеться? — спросила психолог.       После этой фразы девушка изменилась в лице. Глаза стали как-то бегать, а руки дрожать. Она прятала свой взгляд и только через время тихо прошептала: — А можно… можно никого не пускать?       Психолог обвел ручкой «родители» и добавила «+друзья. Боится парней — было изнасилование?».       Психолог настоял на том, чтобы и дальше не пускать кого-либо к девушке. Пока они полностью не разберутся в сложившейся ситуации. После чего детектив Чен отвел её в сторону. — Как она? — Очень плачевно. — честно призналась женщина. Все-таки он вел это дело, Мин Джи А привлкли чисто для допросса потерпевшей. — На лицо депрессивное состояние в сочетание с паническим страхом перед парнями.       Медсестры поведали ей, что девушка начинает трястить при виде молодых мужчин, к более взрослым, в лице её лечащего врача, она остается спокойной. Именно поэтому в палату к ней не допускают медбратьев и молодых специалистов. — Думаешь изнасилование? — Судя по выпискам врачей у неё сотрясение мозга, перелом ребер и множество следов побоев. — прочитала она заключение. — Но приставания никто не отменял. Я бы посоветовала пока отгородить её от сверстников парней. — взгляд её остановился на друзьях, которые сидели в коридоре.       Детектив Чен не допустил бы эту четвертку и так, просто сейчас у него появилось официальное основание. — Я тебя понял. — кивнул он и направился к толпе. «Сегодня будет трудный день.»       Она ничего не хотела. Она лежала в больнице и смотрела в стену. Она ела пресную кашу в больничной столовой и ничего не хотела. Она ходила на какие-то прописанные ей процедуры и ничего не хотела. Она уже хорошо знала, что хотеть бессмысленно.       Ее внезапно стало все устраивать. Нет ничего из того, что она хотела. Ей было уже все равно. В больнице какие-то врачи спрашивали, хочется ли ей чего-нибудь. «У меня все хорошо, у меня все есть» — пожимала она плечами и отворачивалась к стенке. У нее уже давно была депрессия, но ее это устраивало, потому что она уже давно забыла, что значит хотеть.       После того как ее выписали из больницы, вокруг нее образовался шум. Шумели все — полиция, психологи, родители.       В больнице пускали только следователей и психологов, с родителями она уже давно не виделась, да и не хотела, честно говоря.       В школу она тоже не ходила, ее перевели на домашнее обучение. «Временно» и вынуждено. После того, как ее ситуация придалась огласке, в школу часто начала наведываться полиция. Хехиль рассказывала по телефону, что почти весь класс А, кроме Бан Е Ран и Небесных Королей, обвинили в групповом избиении и издевательствах над Дан И. Класс, конечно, был недоволен, каждый обвинял ее во всех грехах. «Вот почему меня перевели на домашнее обучение.»       Родители же начали постоянно ее опекать — уточнять ее состояние, желания. Постоянно говорили о Бан Е Ран. «Совсем не поменялись.»