34+35

Джехен не знает, когда в его голове поселяется мысль о том, как прекрасно было бы брать Енхо сзади, хватаясь за его длинные волосы и слушая протяжные, несдержанные стоны. Но эта мысль закрепляется в его сознании накрепко, вяжется в животе узлом вожделения и становится в горле комом. Джехену нравится осторожно перебирать пряди отросших волос Енхо, аккуратно накручивать их на пальцы или ладонь, воображая, как удобно было бы натягивать Енхо вот так: направляя голову и всего его тело, заставляя прогибаться в спине, доставляя большее наслаждение и самому себе, и Енхо. Он хранит эту мысль неозвученой, потому что не знает, как намекнуть, как предложить, как объяснить. Но это выходит вполне естественно одним вечером, когда Енхо возвращается домой слегка растрепанный и уставший. Джехен целует его, расслабляющегося на диване, поцелуи-намеки, разнеженные требовательные прикосновения, тихие вздохи. Джехен, поправляя волосы Енхо, оставляет влажные следы губами на его скулах, спускаясь к шее, попутно расстегивая пуговицы рубашки, чтобы затем оставить поцелуи на ключицах и ниже. Енхо выдыхает с каким-то облегчением, словно бы все напряжение разом испаряется, и он плавится под прикосновениями Джехена. В приглушенном свете гостиной Енхо похож на падшего ангела — чертовски красивого и до невозможного соблазнительного. Он искушает Джехена всеми возможными способами: словами, прикосновениями и взглядами из-под прикрытых век. — Джехен-а, — срывается гортанный стон с губ Енхо, когда Джехен оставляет очередной поцелуй на груди, а рукой накрывает пах и медленно водит вдоль возбуждения, заставляя Енхо томно выдыхать. Джехену думается о том, как бы замечательно Енхо стонал под ним. Как бы молил о большем. Как бы стал одним сгустком наслаждения в джехеновых сильных руках. Падший ангел, жаждущий большего, — не иначе. — Енхо, — шепчет на ухо Джехен, расстегивая ремень брюк Енхо. Тот мычит в ответ, — можно я сегодня буду сверху? Енхо на секунду замирает, а после то ли от накатившей усталости, то ли от чутких джехеновых прикосновений соглашается без каких-либо колебаний. — Да, — отвечает он низко, плавясь под Джехеном. Это «да» полностью развязывает джехеновы руки, и теперь он может делать с Енхо что ему угодно. Может касаться его тела, как и где ему угодно; может оттягивать момент, сколько ему угодно; может довести до предела, когда ему угодно. Осознание некого превосходства над Енхо дурманит Джехена и одновременно очаровывает, заводит до невыносимого сильно, до степени, когда все окружающее становится сюрреалистичным и невозможным для нормального восприятия. Джехен стягивает с Енхо брюки, оставляя на нем лишь расстегнутую рубашку и белье, под которым тяжело скрыть возбуждение. Он глядит на Джехена из-под полуприкрытых век в какой-то немой мольбе. На нее Джехен отвечает лишь такими же немыми поцелуями в грудь и прикосновениями по внутренней части бедра — Енхо от них вздрагивает и напрягается в нетерпении. Джехен краем глаза замечает, как у того на шее заметно выступают вены от напряжения, как заметно учащается его дыхание, как сквозь тонкую ткань белья от возбуждения проступает капля смазки. Ему нравится его мучить, заставлять ожидать момента, когда его, наконец, ублажат. — Джехен-а, — вновь гортанно стонет Енхо, когда тот целует сквозь белье его член, пробуя на вкус выступившую смазку, — пожалуйста. Енхо тянется руками к Джехену, зарывается ладонями в его волосах, но тот лишь отводит его ладони в сторону и произносит строгое: — Ты сегодня меня не касаешься, — он ухмыляется и вновь приступает целовать и облизывать возбужденную плоть сквозь тонкую ткань, пока Енхо послушно убирает беспокойные руки, которыми теперь хватается за подушки, и закидывает голову от наслаждения. Джехен медленно стягивает белье Енхо, не оголяя член до последнего, оставляя влажные поцелуи у пупка, вдоль дорожки волос, спускающейся вниз, и на лобке. Член Енхо заметно пульсирует от возбуждения, Джехен берет его в руку и неспешно двигает ладонью вдоль кожи вверх и вниз, пока губами и языком ласкает чувствительную головку. Енхо тяжело дышит, когда Джехен обхватывает его плоть губами — горячими и влажными — и начинает сосать. Делает он это так же медленно, заглатывая член Енхо во всю длину, руками в это время блуждая по его бедрам и напряженному прессу. Енхо готов поклясться, что не чувствовал себя таким возбужденным уже долгое время. Может, так на него влияет усталость, а может, Джехен, который и сам, кажется, возбужден до предела. Джехен, не отрываясь от члена Енхо, пальцами массирует кожу чуть ниже яичек, заставляя того изгибаться от ощущений. Енхо становится беспомощным и слабым в руках Джехена, который сейчас всецело владеет его перевозбужденным телом. Джехен затем облизывает свои пальцы и касается ими ануса Енхо. Тот заметно вздрагивает, когда Джехен начинает медленно его растягивать одним пальцем, проникая глубже и глубже, массируя изнутри простату. С губ Енхо срывается протяжный стон, когда Джехен касается нужного места. У него на лице появляется довольная ухмылка от млеющего от его пыток Енхо, похожего скорее на его собственного раба. Вскоре Джехен добавляет второй палец, заставляя Енхо еле сдерживать низкие стоны. Когда же он добавляет третий палец, не переставая массировать чувствительное место и сосать член, Енхо и вовсе гортанно стонет: — Блять, Джехен, — звучит так, словно бы Енхо кончит в любой момент, а Джехен этого не хочет, поэтому прерывает эту мучительную пытку. Он отрывается от Енхо, заставляя его вновь глядеть из-под ресниц с нетерпением и тяжело дышать в предвкушении. Джехен лишь сейчас осознает, насколько сильно он сам возбужден: все его тело сводит от сладкой неги — от паха до самых кончиков пальцев. Поэтому он нетерпеливо снимает с себя сначала футболку, прилипшую к идеальному телу, а затем стягивает свои домашние растянутые штаны, оставаясь в одном белье, сквозь которое без труда можно заметить, насколько сильно он хочет Енхо — зацеловать и затрахать до беспамятства. Джехен спешно стягивает с себя белье, оставаясь абсолютно нагим перед Енхо. Он остается без одежды перед ним далеко не впервые, но ощущается это так, словно бы Джехен сейчас вновь неопытный возбужденный до предела девственник, готовый кончить в любую секунду даже от малейшего прикосновения — это сводит с ума. Джехен приближается к Енхо, не разрывая зрительного контакта — тот делает так же. Между ними проскакивают ослепляющие искры, когда Джехен, наконец, осторожно берет Енхо за подбородок, касается его скул, обводит большим пальцем его влажные губы, представляя, как бы замечательно они смотрелись на его члене и произносит: — Хороший мальчик, — гортанно, низко, до мурашек по телу и будоражащих сознание мыслей, — а теперь сделай мне приятно. И Енхо беспрекословно делает так, как просит Джехен, потому что сейчас не имеет права отказать, потому что его тело не в силах сопротивляться — оно и не хочет. Енхо обхватывает ладонью джехенов член и медленно надрачивает его, облизывая вдоль ствола. — Так приятно? — произносит Енхо, облизывая головку члена Джехена и массируя рукой его яички, пока сам не разрывает зрительного контакта. — Да, — почти стонет Джехен, тяжело выдыхая при каждой ласке Енхо, — отлично. Тогда Енхо осторожно берет его член в рот, начиная сосать, попутно лаская языком. Джехен прикрывает глаза от накатывающих ощущений: от того, как тепло, влажно и скользко во рту Енхо, от того, как он искусно пользуется языком, от того, как любит его. Любит здесь и сейчас: делает это не только своим телом, но и поступками, и даже мыслями. Джехен почти инстинктивно хватается за длинные волосы Енхо, направляя его движения, делает их более ритмичными, пока сам аккуратно толкается ему в рот. Волосы Енхо — шелковистые и мягкие — так идеально лежат в джехеновой руке и отлично помогают сейчас ему управлять каждым движением. Поэтому, когда Енхо в очередной раз отводит голову назад, не переставая сосать, Джехен грубо насаживает его на всю длину, заставляя давиться. — Ах, Енхо, — стонет Джехен, ощущая, как сжимается тот, как втягивает щеки, делая ему ещё приятнее. Джехен трахает его в рот, двигаясь бедрами вперед-назад, использует, как игрушку для собственных утех. Нагло, несдержанно и совсем бесстыдно. Так же бесстыдно наслаждается этим процессом и Енхо, которому до невозможного нравится доставлять удовольствие своему Джехену. — Енхо, — вырывается томно у Джехена, — ты такой невероятный. У того по телу проходится волна мурашек, маленьких электрических разрядов, заставляющих его содрогаться при каждом движении Енхо. Джехен крепче хватается за его волосы, глубже толкается и рваней выдыхает от захлестывающих ощущений. Он останавливается лишь в тот момент, когда чувствует, что находится почти на грани. Джехен ослабляет хватку и низко стонет, когда Енхо отстраняется от его члена, вновь глядя ему прямо в глаза, как послушный щенок. По его подбородку стекает тонкой струйкой слюна, а на щеках красуется алый румянец. — Поворачивайся задом, — приказывает Джехен Енхо, закусывая губу. Тот выполняет приказ безо всяких вопросов. Джехен вновь смачивает свои пальцы слюной и аккуратно смазывает анус Енхо, проводя кончиками вокруг него, а затем и вовсе легко углубляясь, заставляя того извиваться от ощущения заполненности. Джехен ухмыляется и произносит обжигающее нутро: — Какой нетерпеливый. А после начинает дразнить Енхо, водя членом между ягодиц: касается отверстия, скользит выше, несильно шлепает им по заднице, от чего у Енхо вырывается скомканный стон куда-то в подушку. Джехену нравится наблюдать за таким Енхо — невозможно послушным и нетерпеливым. — Пожалуйста, — вылетает мольбой из его похотливого рта, — пожалуйста, Джехен. А кто такой Джехен, чтобы не удовлетворить своего Енхо? Поэтому он осторожно входит во всю длину, ощущая, как туго Енхо сжимает его внутри, а после несдержанно стонет, когда Джехен попадает прямо по чувствительному месту внутри. Джехен, оставаясь внутри Енхо, хватается одной рукой за его волосы, а другой легко давит ему между лопаток, заставляя прогнуться в спине. Затем он начинает двигаться: сначала медленно и размеренно, чтобы Енхо привык, но затем, когда Джехен слышит неровное «Пожалуйста, еще» от него, то что-то в нем переключается, и он начинает двигаться все быстрее и быстрее, выбивая из того весь оставшийся дух. Вся комната заполняется низкими, гортанными стонами и немыми признаниями, мольбами и ругательствами. — Черт, Енхо, — вырывается от Джехена, и он склоняется над Енхо, не переставая двигаться внутри. Он своим дыханием обжигает шею Енхо, а после на том же месте оставляет поцелуй. Джехен трахает его несдержанно и грубо, нежно и любяще, так, словно бы он и Енхо — одно целое. Все их стоны, тяжелые вздохи, поцелуи соединяются в одну кашу из пошлых звуков, которые эхом звучат в их ушах. Джехен милостиво одной рукой надрачивает член Енхо, другой не отпуская его волос. Он не замедляет темп, толкаясь бедрами в Енхо, потому что внутри него так жарко и узко, что это заставляет сходить с ума и возноситься куда-то к небесам. — Я тебя люблю, — выходит так искренне, как никогда прежде, когда Джехен стонет эти слова Енхо на ухо. Тот, задыхаясь, отвечает так же искренне: — Я тебя тоже люблю. И Джехен не знает, что именно в этот момент доводит его до предела — ощущения или эти слова — но он кончает, и ощущается это так словно бы он умирает и вновь рождается: звездочки перед глазами, тепло разливающееся по телу легко судорогой, заставляющей напрячься всем телом и кончить прям в Енхо, который в этот же миг тоже изливается прямо в ладонь Джехена, пока тот протяжно стонет. Все это ощущается словно так, словно бы каждый нерв в их телах навострился до предела и теперь заставляет испытывать чувства сразу за двоих. Енхо бессильно валится на постель, когда оргазм постепенно отходит, и все его тело немеет от того, что, кажется, вся оставшаяся после долгого дня энергия была потрачена сполна. Следом за Енхо рядом валится и Джехен, томно выдыхая. Они тяжело дышат, глядя друг на друга, в попытках вновь ощущать мир, как прежде, потому что сейчас их тела все еще будоражит легкими разрядами тока отступающий оргазм. Джехен осторожными движениями поправляет пряди волос Енхо, прикрывающие его лицо, заправляет их ему за уши и просто любуется. Иногда он искренне не понимает, чем же заслужил Енхо и его любовь, которая проявляется во всем: в его поступках, словах и легкой улыбке, которая сейчас украшает его лицо. Джехен легонько целует Енхо в кончик носа и крепко-крепко обнимает, приговаривая тихое «люблю», пока Енхо отвечает нежным «я тоже».