Dissolve

Бретт зашёл в небольшую квартирку на последнем этаже, держа в руках большой пакет с одеждой. Вывалив содержимое пакета в корзину для грязного белья, он отправился в комнату. Бернард должен скоро вернуться. Практически с самого момента переезда они договорились об обязанностях, чтоб в дальнейшем из-за этого не возникало проблем. Как ни странно, все договорённости в данном вопросе соблюдались и не оспаривались. За многие месяцы совместного проживания это было чуть ли не единственным, что не поменялось. Им обоим было забавно вспоминать, как всё было в начале их совместного проживания: как они вместе завтракали и ужинали, как неловко переодевались в ванной и как вещи были «Бретта» и «Бернарда». Теперь же вопроса «Чья рубашка?» не стояло, кто первый надел — того и будет. Они всё ещё иногда ели вместе, но это обычно происходило по выходным. Бретт знал, что завтра утром Бернард будет развешивать бельё, а он приготовит им что-то вкусненькое на завтрак. Услышав звяканье ключей, Бретт крикнул: «Сегодня стираем белое». — Опять? — осуждающе спросил Бернард, зайдя в комнату. — За глажку отвечаю не я, моё дело разобрать всё и закинуть в стиралку, ты же не хочешь потом гладить абсолютно все наши вещи? — Откуда они вообще берутся, я последний раз что-то покупал полгода назад… — Мне ведь нужно выглядеть презентабельно. — У тебя же нет денег? — продолжал задавать вопросы Бернард. — Секонд-хенды, сладкий, секонд-хенды. — У меня нет слов, горький. — Закинь белое в корзину, кислый. Оба закатили глаза. Тем не менее, Бернард всё сделал как надо. Как только все дела были завершены, юноши отправились по кроватям. Ещё одна вещь осталась неизменной: пожелания доброй ночи. Наконец проснувшись, Бернард принялся за свежевыстиранное бельё. Хоть по сути вещи уже стали общими, они оба имели предпочтения и Бернард чаще носил минималистичные рубашки, а Бретт — вычурные блузы. Одну из последних Бернард только что достал из тазика с одеждой. Белоснежная полупрозрачная блузка с гигантским бантом на шее. Он представил в ней Бретта. Как кто-то может быть одновременно столь порочным и невинным? Он много раз видел соседа без одежды, но не полностью, хотя это его особо и не волновало. Ему нравилось, что оставалась хоть какая-то интрига. После увиденного миллион раз голого торса, Бернарда куда больше возбуждали соски, выпирающие из-под облегающей футболки, или развратно расстёгнутая сверху рубашка. Однако, не было ничего сексуальнее того, как Бретт себя преподносил. Он мог сделать любой наряд горячее. Бернард думал, что он мог бы возбудить его даже надев мешок из-под картошки или штору. Почувствовав приток крови к паху, Бернард покраснел и постарался отвлечься. — Во сколько мы сегодня играем? — спросил Бернард, усаживаясь за кухонный стол. — В восемь, к половине девятого уже будем свободны, — ответил Бретт, наливая им обоим чай. — Останемся на концерт? — Как пойдёт. Закончив с глажкой, Бернард начал думать, в чём же он сам сегодня пойдёт. Пошарив рукой в шкафу, он выудил шикарную тёмно-синюю вельветовую рубашку. Размышления ему больше не требовались, и он натянул её на себя. Он вообще практически никогда особо не запаривался по поводу внешнего вида, ведь главное — его гитарное мастерство. А вот для Бретта внешность была очень важным фактором, поэтому из-за него сборы могли затянуться надолго. В это раз, как только Бретт подошёл к шкафу, Бернард поспешил предложить ту самую блузу, что ему так понравилась утром. — Может эту? — О, это же новая, — сказал Бретт, взяв то, что ему протянул Бернард. — Красивая. — У меня вся одежда красивая, — саркастично заметил Бретт, — Но ты прав, эта действительно шикарная. Странно, что её никто не брал. — Вселенная хранила её специально для тебя. — В этой вселенной всё специально для меня. — Сегодня в настроении любоваться собой? — довольно заметил Бернард. — Ага. Надо ведь быть уверенным в себе на сцене. Если я не верю в себя, может ли кто-то ещё? Отыграв саундчек, парни отправились в гримёрку. В данный момент это был самый вместительный клуб, в котором они играли, хоть и в качестве разогрева. Правда, группа, которую они разогревали, была, по общему мнению, отстойной. Бернард нервно поглядывал на Бретта. Может он зря ему предложил это надеть? Одна мысль о том, что Бретт будет вытворять в этой блузе на сцене, сводила с ума. Бернард знал, что Бретт бисексуален, однако, был уверен, что тот никогда не рассматривал его в качестве любовника, но он ошибался — Бретт думал о нём в таком ключе не реже, чем сам Бернард. Сексуальность Бернарда была не такой, как у Бретта. Она была менее различимой: взгляды, манера речи, энергия, вкладываемая в исполнение песен. Бретт был готов слушать его опьяняющий голос вечно. Он звучал, как прохладный шёлк, как поцелуи в темной комнате, как густой от пыльцы и жары воздух. Бретту хотелось услышать, какие звуки будет издавать его друг, если целовать его в шею, сжимать соски, проводить по внутренней стороне его бедра… По телу Бретта пробежали мурашки. Как давно он мечтал хотя бы поцеловать Бернарда. Тот ни разу не подавал хоть каких-то признаков того, что ищет отношения или хотя бы секс. За всё время их знакомства, Бернард ни разу не упоминал ни девушек, ни парней, ни кого бы то ни было ещё. Бретту казалось, что его объект воздыхания мог быть не только асексуален, но и аромантичен, однако, он не хотел делать выводов за человека и просто пытался об этом не думать. Может быть, именно он не был интересен Бернарду. В ожидании начала выступления, Бретт решил выпить стаканчик пива. Впрочем, оказалось, что вся группа тоже весь вечер об этом думает, и почему это они до сих пор без напитков. Выпив за удачный концерт, все опять расселись на диване в ожидании сигнала к началу. После получасовой пытки непонятными, но очень горячими танцами Бретта, Бернард, да и вся остальная группа, направились к бару. После пары шотов музыка уже и не казалась отвратительной, а люди вокруг становились в сто раз сексуальнее. И без того страдающий Бернард решил, что ему стоит пойти домой. — Я тоже, эээ, с тобой пойду, — Бернард услышал очень пьяный голос Бретта у себя за спиной и вздрогнул. — Да, хорошо. Так хоть точно оба дойдём, — сказал Бернард в ответ, про себя думая лишь «Чёрт, чёрт, чёрт». После того, как Бретт споткнулся, Бернард решил взять дело, точнее, тело, в свои в прямом смысле руки. — Отлично мы сегодня сыграли, да, Берни? — Да, Бретт, — ответил ему Бернард, слабо понимая, что вообще творит. — В кои-то веки, мне не испор… не испортили одежду— Невероятно… Зайдя в дом и каким-то чудом не упав с лестницы, Бернард попытался отпереть дверь, разумеется, даже не подумав включить свет. Впрочем, не менее пьяному Бретту это тоже в голову не пришло, но ему всё же удалось открыть злосчастный замок. В самой квартире в темноте они ориентировались гораздо лучше, но всё ещё задевали друг друга, снимая куртки и обувь. — Берни, хороший мой, включи, пожалуйста, свет, — пьяно и нежно попросил Бретт. — Нет, — вдруг ответил Бернард. Бретт хотел возразить, но в этот момент губы Бернарда накрыли его собственные. Бернард не мог больше терпеть, если что, свалит всё на алкоголь. К его удивлению, Бретт очень охотно ответил на поцелуй и, кажется, даже издал слабый стон, когда Бернард притянул его ближе к себе, запустив руку в густые волосы. Вторая рука осторожно коснулась талии Бретта. В ответ Бретт подался вперёд бёдрами, явно давая понять, чего он хочет. Бернард разорвал поцелуй. — Всё в порядке, сладкий? — обеспокоенно спросил Бретт. — Я не… не ожидал, что ты ответишь… — Шутишь? Я хотел с тобой переспать чуть ли не с момента нашей встречи. И я надеюсь, эм, что ты не заставишь меня ждать дольше. — Погоди, ты знал? — непонимающе спросил Бернард. — Знал что? — Что ты мне нравишься., — смущённо ответил он.— Если бы я знал, мы бы не ждали почти год, чтоб просто поцеловаться. Я уже начал думать, что ты асексуал, — нежно сказал Бретт и провёл рукой по лицу Бернарда, — Пойдём-ка в комнату. Взяв изумлённого Бернарда за руку, Бретт отвёл его в спальню. Толкнув длинноволосого красавца на кровать, он повернул его лицом к себе и поцеловал. В глазах, только адаптировавшихся к темноте, снова потемнело от возбуждения. Бернард нащупал сосок Бретта. От прикосновений к столь чувствительному месту, тот простонал в поцелуй, а затем провёл рукой по всё ещё скрытому одеждой члену Берни. Бретт хотел было убрать её со стояка Бернарда, но он сжал её своей, очевидно прося большего. Бернард начал расстёгивать пуговицы на своей рубашке, немного завидуя тому, что у блузы Бретта их не было. — Подожди, можешь пока не снимать её, пожалуйста? — Конечно. Избавившись от лишней одежды и оставшись лишь в нижнем белье, Бернард принялся за своего возлюбленного. После долгого влажного поцелуя, он опустился ниже и прикусил нежную кожу на шее Бретта, почувствовал в ответ низкие вибрации горла. Рукой он истязал соски и живот Бретта, отчего тот уже неприкрыто и бесстыдно стонал. Оставив несколько следов на тонкой коже шеи, Бернард потянул за одну из лент банта. Развязав его, он раздел своего андрогинного юношу и вновь почувствовал то, что, казалось, давно пропало. Он был безумно рад видеть оголённые грудь и плечи Бретта, хоть и видел их тысячи раз. В этот раз всё было иначе. Вновь прикоснувшись губами к шее, Бернард начал опускаться ниже. Дойдя до соска, он начал вырисовывать круги языком вокруг него, мучая Бретта. Тот застонал и прошептал: «Господи, пожалуйста, трахни меня уже». Услышав в ответ вкрадчивое «хорошо», Бретт поднялся и достал из ящика своей кровати тюбик смазки. Сняв последний мешающий предмет одежды, он предстал перед Бернардом во всей своей нагой красоте. Тот последовал примеру и тоже избавился от нижнего белья. Бернард был немного напуган. Он, хоть и много об этом думал, не знал, что сейчас делать. Все продуманные до мелочей сценарии дальнейших действий испарились из его головы. «Поможешь мне?» — спросил Бретт, протягивая Бернарду смазку. — Я, эмм, я не знаю как, — признался Бернард. — Это несложно, — мягко сказал Бретт, взяв руку Берни в свою, — Сначала один, потом второй, потом ещё. Ты почувствуешь, когда надо. Аккуратно поцеловав Бернарда, Бретт развернулся задом к нему. Бернард, всё ещё нервничая, выдавил смазку себе на пальцы. «Не бойся, всё будет хорошо», — успокаивающе говорил Бретт. По его телу прошла дрожь, когда Бернард ввёл первый палец. Когда тот добавил второй, он неосознанно подался назад, ему хотелось больше, глубже, сильнее. Наконец, после ещё пары минут растягивания, Бретт повернулся к своему другу и поцеловал, толкая его на спину. «Хочу видеть тебя», — сказал он перед тем, как оставить на шее красное пятно. Сидя на животе Бернарда, Бретт нащупал его член, отчего Бернард издал резкое «ах». Никто из них не мог больше терпеть, поэтому Бретт резко сел на член Бернарда, который влажно скользнул внутрь. Со стоном Бретт туго сжался у основания члена. Бернард инстинктивно положил руки на бёдра своего теперь уже любовника, который начал медленно двигаться вверх-вниз. Когда они оба нашли синхронный ритм, Бретт наклонился, чтоб вновь поцеловать Бернарда. Он стонал в поцелуй, проводил языком по нижней губе, кусал, сводя с ума. Бретт ускорил темп, отчего Бернард притянул его к себе ближе. Он чувствовал твёрдый член Бретта, упирающийся ему в живот. Правой рукой он обхватил его и начал дрочить, на что Бретт ответил протяжным стоном. В его голове вертелось только «чёрт, чёрт, Берни, чёрт», и он чувствовал, что уже близок к финалу. Закусывая губу, Бернард двигался внутри Бретта, который стонал с каждым новым толчком всё громче и громче. Если бы он только знал, что его настоящие стоны были настолько горячими, он сорвался бы ещё раньше. Очередной поцелуй был очень рваным и жарким, после него Бретт упёрся в лоб Берни, обжигая своим горячим дыханием. Наконец, об изогнулся назад и кончил, пачкая живот Бернарда. За эти немедленно последовал очередной поцелуй, в этот раз долгий, глубокий и полный нежности. Бернард уже подумал, что ему придётся заканчивать самому, как влажные, распалённые поцелуями губы оказались на его члене. Он потянулся рукой к голове Бретта и, потрепав его волосы, начал управлять темпом. Ему уже ни к чему были сладкие пытки, не хотелось больше оттягивать развязку. Бретт брал его целиком, не давясь. Более того, ему явно это доставляло наслаждение, нравилось приносить удовольствие тому, кого любишь, и кто уже подарил тебе самое лучшее ощущение на свете. Бернард почувствовал, что вот-вот кончит. Без стеснения стоная, он излился в рот Бретту, который покорно всё проглотил. Отдышавшись пару секунд, Бернард сел и прижался губами ко рту Бретта. Нежно касаясь щеки Бретта рукой, он вкладывал в поцелуй всю нежность и любовь, что у него была. Он улыбался, трепетно скользя своими не менее покусанными губами по губам Бретта. Чмокнув Бернарда в щёку, Бретт сказал: — Почему мы не догадались раньше? — Потому что мы идиоты, полагаю. — Конечно, ты только что назвал меня идиотом, но в этот раз я не буду с тобой спорить. А теперь иди помойся, пока я сниму бельё и соберу нашу одежду. — Наденешь эту же блузку на следующий концерт? — игриво спросил Бернард. — Хоть каждый день буду носить, лишь бы ты хотел меня.— Ммм, нет, так оно приестся, а тебя я хочу в чём угодно.— Ты прав, Берни, ты прав. Приведя комнату и себя в порядок, юноши выпили немного воды и отправились спать. В этот раз «доброй ночи» Бретт прошептал уже на ухо Бернарду, который лежал в его тёплых объятиях и улыбался. Тело к телу, они стали одним целым, растворившись друг в друге без остатка.