Лисий танец

«Никогда не доверяй собакам, А-Сянь», — однажды сказала ему мать. Это были едва ли не последние слова, что он услышал от неё, и даже суп забвения не сумел спрятать это воспоминание. Но она ведь и о людях предупреждала, отчего же он оказался столь легковерным? Почему кидался на защиту, зачем видел своим долгом помочь?.. Отчего не запомнил так же прочно, что люди и лисы отличаются? Его приняла семья Цзян, и он поверил, что все люди могут быть столь же благородными и честными! Но разве не мать сказала как-то, что только на Цзян Фэнмяня и может положиться среди заклинателей? Почему же он запомнил собак, но позабыл остальное? Оглядываясь назад, Вэй Ин никак не мог понять, не ошибся ли тогда, давным-давно? Может, не стоило бросаться на помощь Оуян Синю? Не нужно было расходовать на него драгоценное лекарство? Следовало ли тогда охладить собственное сердце, смотреть на неудачника с безразличием, отвернуться от его никчёмной семьи, что потом проливала бы слёзы из-за потери наследника? Если тогда он ошибся, значит, это всё — его вина? Ничья больше?.. Осудила бы его мать, если бы узнала, как он однажды поделился собственной победой с человеком, который затем стал врагом всего лисьего племени?.. *** Собравшись в Главном зале, заклинатели опасались лишний раз взглянуть на место, отведённое главе клана Лань, как не смели и разговаривать. В глубокой тишине на почётном месте Верховного заклинателя разместился глава клана Цзян, но и он не заговорил первым. Многие из присутствующих вжимали головы в плечи и старались вовсе не поднимать глаз. Все ждали, что скажет Вэй Ин. Он же остановился в центре. Поджав губы и сощурившись, он оглядывал заклинателей малых и Великих кланов, всматривался в них, пытаясь успокоить бушевавшую внутри бурю. Каждый, кто осмеливался взглянуть Вэй Ину в лицо, ощущал угрозу. Над головой его будто сгустилась тёмная туча, и вот-вот должны были сверкнуть молния и сотрясти землю грозовой раскат. — Долгие годы я был глупцом, легковерным щенком, что был убеждён — собственную природу нужно прятать ото всех, её следует стыдиться, усмирять свои силы, чтобы случайно не оказаться лучше других, — начал Вэй Ин, взгляд его скользнул по лицам — он замечал каждого, кто как будто бы соглашался со сказанным. — Рождённый наполовину лисом, я считал, что лисью сущность нельзя показывать даже тем, кто ко мне ближе всех. Даже брату! Даже тем, кто заменил мне родителей. В этот момент он нашёл взглядом Цзян Чэна. Пусть в его лице будто бы не отразилось никаких эмоций, в глубине глаз всё же качнулось что-то — он до сих пор винил себя за несдержанность и жестокость, за высказанные в порыве обиды слова. Но разве бы пришло ему в голову говорить что-то подобное, если бы мир вокруг был другим?.. Вэй Ин знал, что никто не посмеет добавить хоть что-то, пока он не договорил. — Каждый из вас привык, что в мире действуют определённые порядки и правила. Одни пути верные, другие ведут во тьму, — продолжал он тише. — И раз так заведено, искать иного решения не нужно, стоит положиться на мудрость прошлых поколений. Лисы — зло и нечисть, заклинатели — благородные мужи. Однако благородные мужи, поглядывавшие на него всё больше украдкой, и на этот раз не рискнули сказать хоть что-то. Открыто и не таясь смотрели на него лишь немногие — Цзян Фэнмянь и госпожа Юй, Не Минцзюэ, Цзинь Цзысюань, Не Хуайсан, прибывший вместе с братом, Вэнь Цин и Вэнь Нин. Среди прочих кланов смельчаков считай что и не нашлось. — Но теперь настало время исправлять ошибки прошлого, — Вэй Ин снова заговорил громче. — Настало время миру заклинателей признать, что одну землю с ним делит лисье племя. И как среди людей есть и благородные сердцем, и никчёмные, так и среди лис найдутся таковые. Если нельзя всех людей разом приговорить к смерти лишь за то, что они люди, нельзя так поступать и с лисами. — Издавна считалось, что хули-цзин, — подал вдруг голос глава Яо, — способны выпить человеческую жизнь. Признать такую нечисть равной заклинателям и прекратить преследовать разве не то же самое, что перестать упокаивать лютых мертвецов, что начали беспокоить живых? — Что тебе известно о том, кто такие хули-цзин? — вскинулся Вэй Ин. В словах его не было никакой уважительности, будто бы глава Яо был ему ровесником. Но никто не одёрнул — даже Цзян Фэнмянь, хоть это было в его власти. — Ты хоть с одной хули-цзин сталкивался? Или, может, хочешь меня назвать хули-цзин? Глава Яо заметно стушевался и не рискнул продолжить. Ему прекрасно было известно, что в открытом противостоянии Вэй Ин запросто одолеет его. Сам Вэй Ин повернулся к главе клана Оуян. Сына того, впрочем, в Главном зале не было, и сразу становилось ясно — отец всё же дорожит им, прячет и теперь, когда сын при всех совершил злодейство. — Глава Оуян, — спросил Вэй Ин резко, — так что же? Любую лисицу при встрече следует приговорить к смерти? Так учат в вашем клане? — Этому не я научил сына, — качнул головой тот. Вид у него был виноватый, он смотрел лишь на собственные руки и говорил тихо, надломленным голосом. Казалось, что это кроткий и спокойный человек, который никак не может прийти в себя из-за поступка собственного ребёнка. — Оуян Синь рано лишился матери, а кормилица его любила рассказывать страшные сказки… — Оуян Синь — мой ровесник, — отрезал Вэй Ин, перебив главу Оуян самым дерзким образом. Он ничуть не поверил этой маске. — И сказки кормилицы давно должен был позабыть, научиться отличать правду от вымысла, мифы от реальности. Но я отлично помню, как он боялся разочаровать холодного к нему отца, как готов был умереть, лишь бы не признаваться в том, что сплоховал. Глава Оуян потемнел лицом, всякая мягкость исчезла из его черт. Вряд ли для кого-то из присутствующих было секретом то, как он на самом деле обращался с сыном. Уступавший многим по способностям юноша вечно был разочарованием для строгого родителя. Удивительно ли, что он захотел стать героем, пусть даже убив ребёнка? Наверняка им руководило отчаяние. — Не каждая лиса способна стать хули-цзин, — Вэй Ин осмотрел устремивших на него взгляды заклинателей и замер, уставившись прямиком на главу клана Яо. — Как не каждый человек способен взрастить Золотое ядро и стать заклинателем, так и лисы не все одарены равным образом. И только та, чьё Золотое ядро расколется, обращается хули-цзин. Нужно ли мне рассказывать, отчего может расколоться Золотое ядро? Или кто-то здесь смеет думать, что это происходит лишь по лисьей прихоти? — Не только хули-цзин способна выпить жизнь человека, — вдруг заговорил Вэнь Нин. Пусть он считался главой клана, да только голос его слышали редко и уважения к нему не испытывали. Куда больше боялись огненного взгляда его сестры. Однако теперь все невольно прислушались и посмотрели на него. Юноша поднялся и расправил плечи, мягкие черты лица словно заострились, ни у кого не возникло желания перебить его или поставить его слова под сомнение. — Тёмные техники доступны не только лисам, но и людям. Прошлый глава, мой дядя, не гнушался подобными и мечтал изловить лису, чтобы выпить до капли, тем самым достигнув бессмертия. Это дела моего клана, но я готов рассказать обо всём подробнее. Лисам наша с сестрой ветвь обязана многим, и теперь, когда я — глава, клан Цишань Вэнь будет оберегать каждую лису на нашей территории! Ошеломлённые, заклинатели смотрели на него, не в силах задавать вопросы. Совсем недавно именно Цишань Вэнь преследовали лис больше прочих. Такое заявление от молодого главы непросто было переварить. — А что же насчёт лисьих чар? — снова решился вдруг глава Яо. — Этому разве могут противостоять люди?.. Может, заручившись поддержкой лис, молодой глава Цишань Вэнь жаждет восстановить влияние своего ослабевшего клана?.. Вэй Ин мгновенно вскипел, но не успел ответить. Вместо слов гнев подсказывал, как воззвать к тёмной энергии и, не прикасаясь, задушить этого низкого человека. Но со своего места поднялся вдруг Не Хуайсан. Пронзив холодным взглядом главу клана Яо, он сложил руки на груди и чуть приподнял подбородок. Весь его вид оказался совсем не таким, к какому привыкли на Советах кланов. Пропал, будто и не было никогда, немного женственный улыбчивый юноша, выглядевший легкомысленно и беззаботно. Сейчас никто не усомнился бы, что этот молодой господин — наследник Великого клана Не, пусть сабля и не украшает его пояс, никто не посмел отвернуться от него и не прислушаться. — Думается мне, глава Яо прекрасно знает ответ, могут ли люди противостоять лисьим чарам. Да простят меня стены Главного зала клана Гусу Лань, но придётся сейчас вспомнить о слухах, что ходят по земле. Говорят, глава клана Яо любит порой ночевать под ивами, увлекается красотой цветов. Ему ли не понимать, как часто окружают его лисы? Да только кто же страдает, кого же неволят в цветочных домах? Заклинателя или лисиц?.. Не только глава Яо опустил в тот момент голову. Всем присутствующим прекрасно был известно, что если лисица попадала в цветочный дом, выбраться оттуда у неё не было возможности, некому было встать на её защиту. Пусть лисы владели чарами, людям недоступными, но и люди давно научились не только защищать себя, но и обращать против самих лис их умения. — От имени клана Лань я мог бы потребовать жизнь за жизнь, — проговорил Вэй Ин глухо. — Мне ничего не стоило бы взыскать долг именно так. Но что бы это изменило? — он качнул головой. — Забрав жизнь никчёмного наследника маленького клана, чего я добьюсь? Потому обращаюсь к Верховному заклинателю с другим вопросом. Не настало ли время перемен? Неужели лисам вечно оставаться гонимым племенем, прятаться и подавлять собственную сущность? Неужели жизнь лисы окажется никчёмной в сравнении с жизнью заклинателя?.. И люди, и лисы могут идти тропой совершенствования. Какую другую нечисть вы можете назвать, что сумела бы воспитывать в себе Золотое ядро?! — Время принять новый закон, — согласился Цзян Фэнмянь. *** Ближе к вечеру Вэй Ин вошёл в покои Лань Сичэня и его супруги. Лань Чжань тут же поднялся ему навстречу, подступил ближе, обнял, и некоторое время они стояли безмолвно, только глядя друг другу в глаза. Не высвобождаясь, Вэй Ин тихо спросил: — Как он?.. — Золотое ядро брата повреждено, — шёпотом отозвался Лань Чжань. — Я успел окутать его сном, и пока он не пробудился, его жизни не угрожает опасность, но… Как же мы сумеем сберечь его? — Разве… разве я опоздал?.. — тут только Вэй Ин рванулся из рук супруга, решительным шагом пересёк комнату и отбросил струящиеся ткани, закрывающие супружескую постель. Там он нашёл их обоих. Лань Сичэнь бережно уложил возлюбленного на кровать, а сам рухнул рядом, обессилевший от горя, и так Лань Чжаню удалось воспользоваться техниками клана и наслать тяжёлый глубокий сон. Пойманный им, Лань Сичэнь наполовину сидел на полу, наполовину опирался на постель, и ладонь Мэн Яо всё ещё была в его руках. Вэй Ин склонился над ними, быстрым движением коснулся шеи Мэн Яо в попытке нащупать пульс. Драгоценная шпилька всё также красовалась в его волосах, но чуда как будто бы не случилось. — Как же так? — Подумал, что стоит побеспокоить вопросом лис с Небесной горы, — Лань Чжань подступил к нему снова, опять поймал в объятия. — Что они ответили? — Вэй Ин сглотнул. — Не может быть, чтобы это не сработало. Не может! Зачем тогда… к чему всё это было?.. — Вэй Ин, — Лань Чжань всё же развернул его к себе, поймал его лицо в ладони, но не поцеловал, чтобы успокоить. — Вэй Ин, ты слишком торопишься. Душе, что едва не раскололась, требуется время, чтобы вернуться в тело. Если она захочет вернуться. — Если захочет? — Вэй Ин нахмурился. — Разве Мэн Яо может не захотеть этого? Разве он… Он не оставит Лань Сичэня, нет. Как я не оставил бы тебя! Конечно же, он захочет вернуться. Он должен узнать, что даже это — не напрасно, даже… — Сейчас их души вместе, там, в глубинах сна. — Наконец Вэй Ин заметил, что Лань Чжань взволнован не меньше него. Голос его супруга дрогнул, когда он добавил: — И теперь мне никак не понять, верно ли я поступил. Может, не стоило давать брату это утешение? Вдруг они оба… Оба решат остаться там, вне жизни? Но он был на грани искажения ци… Вэй Ин отступил от него и снова посмотрел на супругов. В покоях не было яркого света, и, окружённые тенями, они выглядели лишь мирно спящими. Лицо Мэн Яо не казалось мёртвенно бледным, а пятна крови превращались в причудливый рисунок на одеждах. Лань Сичэнь же как будто бы слабо улыбался во сне. Один устал от боли, второй не захочет снова взглянуть в глаза страшной реальности?.. Не захотят возвращаться? Вэй Ин с силой сжал переносицу, как будто бы должен был немедленно придумать предлог, причину, нечто весомое, из-за чего и Лань Сичэнь, и Мэн Яо обязаны были открыть глаза одновременно. — Завтра Совет примет решение, весь мир заклинателей изменится, как они могут такое пропустить? Они ведь сами мечтали об этом? Собирались добиваться этого любой ценой, — пробормотал он, но всё это казалось лишь пустым сотрясанием воздуха, а вовсе не причиной вернуться к жизни. — Как же Лань Жусун? — спросил он беспомощно. — Они не могут оставить его. — Но ведь это — не их ребёнок? — в тоне Лань Чжаня звучал вопрос. Вэй Ин оглянулся на него и тихо возразил: — Разве семья Цзян отказалась от меня потому лишь, что я не родной им по крови? Отчего ты считаешь, что твой брат не видит этого малыша собственным сыном?.. Разве он не был искренне рад ему? Лань Чжань не сумел ответить сразу, лишь немногим позже, словно извиняясь, он заметил: — О том, какой должна быть семья, я знаю немного. Брат, должно быть, чуть больше. Но мы выросли без родителей, Вэй Ин, и каждый миг своей жизни чувствовали лишь ненависть со стороны… — он так и не сумел закончить — «дяди», лишь замолчал на мгновение. — Откуда же брату знать, каким должен быть отец?.. Как ему найти в себе нужные чувства? Там, в глубинах сна, вдруг он и вовсе не помнит о ребёнке? Но Вэй Ин не стал слушать больше. Сорвавшись с места, он выбежал прочь и кинулся, презрев все правила, на женскую половину горы. Когда родители маленького наследника клана были заняты, там находилось кому присмотреть за ним, наверняка и теперь ребёнка забрали туда, стараясь уберечь и спрятать. Ещё издали острый лисий слух уловил безнадёжный детский плач. Лань Жусун звал маму и папу, не понимая, отчего ему не разрешат их увидеть, прежде он никогда не оставался без них так надолго. Сердце содрогнулось от боли — в одно мгновение вспомнились собственные безутешные рыдания, когда и мать, и отец оказались убиты, но Вэй Ин не позволил себе утонуть в той горечи. В несколько прыжков он достиг нужных покоев, ворвавшись внутрь, тут же подхватил Лань Жусуна на руки. Малыш поднял на него заплаканное, покрасневшее и припухшее личико, всхлипнул. Он прижимал уши к голове, безнадёжно повесил хвост. Вэй Ин глубоко вздохнул и заговорил тихим и мягким голосом: — Никто не наказывал тебя, скоро ты сможешь их увидеть, прости, что пришлось задержаться. — Господин Вэй, — попыталась вмешаться кормилица, что всё это время оставалась с ребёнком, но так и не сумела успокоить его, — но как же… Так нельзя, господин Вэй! Нельзя обманывать кроху и давать ему ложную надежду. Зачем вы обещаете ему… — Он — и есть наша надежда, — возразил Вэй Ин, перебив её. — Если он не сумеет дозваться главу и его супругу, мы потеряем их обоих. Лань Жусун вряд ли понимал, о чём они говорят, но едва Вэй Ин замолчал, тихо спросил: — К маме?.. Кормилица отвернулась, скрывая слёзы. Вэй Ин же только кивнул и столь же быстро понёсся обратно.