I.
Нимб ангелов-хранителей начинает образовываться с пяти до одиннадцати лет. Иначе они считаются недостойными роли защищать чью-то жизнь. Дэррил ложится спать в слезах, потому что завтра ему уже двенадцать, и он никогда не сможет найти кого-то, кого с гордостью звал бы подопечным или подопечной, кого любил и охранял бы каждым кусочком своей души. Ему трудно заснуть, но бессилие, пришедшее после нервного напряжения, забирает мальчика в царство Морфея. Когда он вскакивает еле-еле на рассвете, часа в четыре утра, он идет умыться, чтобы опухшие глаза не так болели. Не включает свет, собираясь делать все на ощупь, но что-то яркое ослепляет отраженным в зеркале светом, стоит ему зайти в комнату. Дэррил, пройдя дальше, пытается нащупать что-то над головой, но даже когда у него не получается, он бежит назад в кровать, стараясь уснуть или хотя бы притвориться спящим. В голове появляется мысль о реакции родителей, которые придут будить его, чтобы поздравить, и увидят что-то настолько чудесное. День обещает быть хорошим.II.
Проходят года. Дэррил видел много восхитительных ангелов, много замечательных людей, прочитал много прекрасных книг. Ему дали прозвище Хэйло за столь яркий нимб, и это практически его второе имя теперь. К счастью, появление подопечного — он все же оказался парнем! — не тянулось так же, как образование нимба. Зак оказался абсолютно очаровательный, пусть и беспечный и рискованный во многом человек. И даже если он не знал о существовании своего хранителя, тот был уверен, что если бы они познакомились хоть как-нибудь, они были бы отличными друзьями. Подшучивали бы друг над другом, потому что по какой-то причине все выглядит так, будто это было бы обязательной частью жизни. Могли бы позвонить друг другу утром без весомого повода. Делали бы друг другу подарки, довольно глупые со стороны. Дэррил представил себе, как Зак мог бы нарочно купить пиццу на тонкой корочке, даже зная, что он их не любит. Особенно зная, что он их не любит. Это казалось правильным. Дэррилу, на самом деле, иногда было очень грустно. Он делал все, абсолютно — незаметно отодвигал горячую чашку с краю, чтобы подопечный не облился и не обжегся, ловил падающие тарелки, чтобы те не разбились, терпел его абсолютно детские выходки, чувствуя испанский стыд каждый раз при чем-то таком, дергал за руку, если из-за наушников он не замечал, как подходил к дороге и чуть не выходил на нее. Но Зак просто не верил в существование кого-то вроде ангелов-хранителей. В принципе в любые сверхъестественные силы. И в такие моменты Хэйло хотел взять карандаш, бумагу и прямо на его глазах написать что-то. Поговорить таким образом. Но старший совет мигом и забрал бы подопечного, и стер бы ему память, и выкинул бы ангела из хранителей. “Никаких знаков о существовании, мы же помогаем бескорыстно!”, верно? В такие моменты Дэррил всегда возвращался к первому дню, когда они только встретились. Если нахождение подопечного можно так назвать.III.
Он сам был еще очень молод, с едва окрепшими крыльями, но ярким светом внутри. И когда большинство ангелов лишь учатся летать в это время, Хэйло уже бродил между людей. Неосязаемая сущность в поисках кого-то, и он сам не знает кого. Мама сразу сказала, что Дэррил вырос слишком быстро и может потратить себя слишком рано. Впрочем, час был совсем поздний, и он и сам понимал, что выходить на поиски человека в такое время по меньшей мере глупо. Потому сознание ангела было где-то выше земли, по которой он идет, куда выше. Его глаза становятся чуть шире, когда сквозь его ноги пробегают несколько ребятишек. Лет десяти-двенадцати, совсем глупые, но кто отпустил их гулять на рассвете? На душе появляется сверлящее чувство, как будто скоро что-то случится, и ангел ненавидит это, потому что слишком редко ошибается. Следом, в метрах тридцати, плетутся родители кого-то из них, и Хэйло спокойно выдыхает. Он явно не простил бы себе смерти детей, особенно таких маленьких, но и спасти всех, физически, не смог бы, даже если бы очень захотел. Мальчики перебегают полупустую дорогу, пока на той стороне горел зеленый. Видимо, кто-то проходил здесь не так давно. Однако один, чуть темнее остальных, мешкает, оглядываясь на взрослых. И когда он выбегает на дорогу, ее освещают фары проезжающего автомобиля. Время для ангела словно замирает на пару мгновений, в течение которых он должен сделать свой выбор — пройти мимо или отдать часть себя ради кого-то еще. И Дэррил не знает, что делать. Что думать и куда девать себя в таких ужасных ситуациях, которые затрагивают твои ценности и кого-то помимо тебя. Но когда он вылезает из мыслей, широкие и белоснежные крылья прикрывают его самого и бедного мальчишку, упавшего на землю. Его коленки содраны в кровь и он скулит от боли, но он жив, и машина проехала буквально в десяти сантиметрах от его ног. Друзья помогают ему встать и убежать, чтобы водитель не накричал на всю ребятню. Хэйло неловко оглядывается и садится на колени прямо на чертовой дороге, когда те скрываются из вида уже вместе с родителями. Что произошло? Все тело ломит, как будто его только что переехали, как должны были того паренька. И оно чувствуется слишком тяжелым для крыльев. На земле ангел замечает что-то чистое и практически сияющее в сумерках. Даже его белые перчатки не шли в сравнение с белизной подобранного пера. Логически подумав, Дэррил сравнивает его со своим. То есть, такова цена за спасение чьей-то жизни? Он сидит на одном месте, практически замерев, еще какое-то время. Часы тянутся в размышлениях и попытках обеспечить телу достаточно отдыха, чтобы взмыть назад, на небеса, а пальцы сами собой теребят перо. Когда Хэйло возвращается домой за двенадцать, этому никто не рад. Ему, так или иначе, повезло иметь хорошую семью, в которой за него беспокоились. Ангел упал на кровать при первой же возможности, сразу после того, как окончательно прошел домой. Однако отбиваться от вопросов под предлогом усталости он не стал, будучи слишком вежливым для чего-то такого. — Что-то случилось? Почему ты так поздно? — мать звучит не сердито, но обеспокоенно. — Мне пришлось спасти кого-то. Он рассказывает всю историю, которую и сам теперь находит глупой до абсурда, и в ответ на нее Дэррил получает неодобрительный кивок. — Ты и сам знаешь, что нельзя так тратить себя в пустую, у тебя еще будет много возможностей сделать это. Но именно потому я не буду тебя отчитывать, — женщина разворачивается, чтобы подняться в спальню, и Хэйло видит ее истрепанные жизнью крылья. — А если я возьму его под крыло? — Не шути так, пожалуйста. Ты не можешь взять человека под опеку лишь из-за того, что уже спас его единожды. И в принципе слишком юн для этого. — Ну, по правде говоря, — голос ангела чуть вздрагивает. — Я хотел бы быть его хранителем и без этого случая.IV.
После таких мыслей, впрочем, Дэррил все равно начал сомневаться в своей чистоте. В своей бескорыстности. В своем отношении к подопечному. И его сомнения подтвердились, когда желание защищать и оберегать улетучилось, стоило Заку познакомиться и начать отношения с какой-то девушкой. Нет, она была хорошенькая и не таила злобных намерений. Правда. И Хэйло знал, что он неправ. Но просто руки не поднимались. Когда они разошлись, все вернулось на круги своя. Но сколько же перьев в белоснежных крыльях этот период подпортил, буквально очернив, окрасив в негатив, поглощающий душу. Впрочем, и они скоро выпали.V.
Сначала это случилось, когда Зак встречал своего друга из далекой Франции в аэропорту. Им определенно было суждено разбиться в аварии. Обоим. Дэррил зажмуривается и крепко-крепко обнимает подопечного, прижимая к себе, закрывая собой и крыльями со всех сторон. Того паренька, впрочем, тоже спас его хранитель. Имя как-то на К, да и прозвище интересное. Хэйло еще подумал, что они с ним выглядели довольно похоже — закрывали собой дорогих людей. Словно думали об одном и том же, хотя даже не были знакомы. Только перекинулись именами после, да и все. Несколько перьев, включая почерневшие, вылетают из крыльев в момент столкновения у обоих ангелов. Оба парня вылезают из машины живыми и вызывают полицию и скорую. После оказывается, что только они и остались выжившими. Дэррил видит, как уже знакомый ангел вытирает пот со лба и гладит ну слишком истрепанные крылья. Видимо, тот парень-француз слишком невезучий. После Зак бездумно вышел на темную улицу в неблагоприятном районе один. Еще одни крепкие объятия, уже со спины, и то, что должно было ударить подопечного, ударяет ангела. У Хэйло начинает кружиться голова, снова выпадают перья, но преступник, хотевший украсть что-то, видимо, убегает в шоке и непонятном страхе, без идей о том, что только что произошло. Ничего не подозревающий Зак приходит домой, а Дэррил перевязывает крылья и поплотнее затягивает шарф под плащом. Шея болит, крылья все слабее, но, в конце концов, это его любимая работа. Правда ведь любимая. Хэйло любит своего человека. По-своему, тратя на него всю свою жизнь, но каждый раз, с каждым днем все сильнее привязываясь, и он никогда не жалеет о том, что сделал. Ни об одном предотвращенном горе. Ему приятно заботиться, быть рядом, пусть и неведомой силой. Это всегда такое странное чувство. Впрочем, это не делает его менее приятным.VI.
Однако идиллия кончается в один день. Дэррил чувствует себя максимально бесполезным, потому что случилось то, чего он исправить не мог. Да и не допустить тоже. Это была работа другого ангела. Возможно, тот предпочел жизнь, но у Зака погиб действительно важный человек. И огонь в его глазах затух в тот же миг, как он узнал об этом. Хэйло готов поклясться, что его нимб тоже потемнел. Шли недели, и безысходность лишь росла, губя и хранителя, и подопечного. Дэррил хотел бы спросить хоть у кого-нибудь, что делать в таких ситуациях, да разве у кого спросишь теперь? Тут от человека буквально нельзя отойти, уж не говоря о том, что спрашивать-то не у кого. Очередной серый день из тех, что уже сливались в одну массу, был призван все закончить. Мать молодого человека отошла в магазин, и тот решил уйти. Сердце Дэррила колотилось все громче и громче, пока Зак — это его активный, яркий Зак, полный адреналина в крови обычно! — готовил веревку, мыло и табуретку. Хэйло знал, просто чувствовал, что это его последнее спасение. Что крылья не выдержат, остаток перьев выпадет разом, и он растворится в небытие, как будто его и не существовало. И он знал, что может уйти. Убежать, спасти себя, а не человека, восстановиться и заботиться о ком-то еще. А может ли, на самом деле? Нет. Не может, и не убежит. Потому что действительно любит. Свою работу. Своего подопечного. Именно этого, конкретного и неповторимого Зака. Дэррил хватает ножницы и подхватывает его как только он прыгает с чертовой табуретки. “Глупый… Глупый маффин.” Ангел подхватывает подопечного в крепкие объятия и держит в воздухе, размахивая остатками прежних крыльев. И, соединив руки за спиной парня, разрезает веревку к чертям. — Какого черта она порвалась?! — тот оглядывается на повешенный конец, табуретку, часть на шее. “Нет воли Бога на то, чтобы ты умер сегодня. Я любил тебя. Прощай.” Последнее, что видит Хэйло — мать Зака, вбегающая в комнату и начинающая кричать. Его нимб рассыпается на осколки, потихоньку немеющими пальцами он поглаживает последние выпавшие перья, уже лежащие на полу. “Любил. И люблю.” Дэррил делает последний вдох и закрывает глаза, чтобы не открыть их вновь.VII.
— Я думаю, мы бы могли встретиться на небесах, если бы другая жизнь существовала.