×××
Стадию «суицидника» Тецуя прошёл ещё в лет пятнадцать, когда выпускался из Тейко, потому что понял — это не выход. Но всё же сложно жить, зная, что предъявить могут только за то, что ты жив. Это, конечно, утрированно, но суть близка к идеалу. На Тецую вешают то, чего он не совершал или не относился к этому вообще. Как, например, ему заорали в лицо, что он только играет на публику, а на самом деле ничего из себя не представляет. Из-за него происходят все ссоры в их доме; он подбалтывает, подговаривает своих сожителей на скандал. Но на самом деле Тецуя говорит только то, о чём думает. Никаких смыслов под этим не подразумевая. Тецуя не видит выхода из этой ситуации. Он не хочет уходить. Даже через некоторое время, если у него появится такая возможность, потому что Тецуя осознаёт весь тот пиздец, который происходит вокруг него и, который будет происходить далее. Он будто бы живёт в замедленном времени. Смотрит на Кагами, а тот смотрит на него, но не реагирует.×××
Магнитно-резонансная терапия — это плановый осмотр, которому Тецуя подвергался ежемесячно, с того самого момента, как прочёл значение слова «деменция». Его лечащий врач отслеживал воспалённые участки его мозга и, по возможности, совершенствовал их состояние. Однако Тецуя улучшений не чувствовал и страстно желал, чтобы об этом обследовании не прознал кто-то из его знакомых. Поэтому, когда Куроко видит Аомине, явно движущегося в его сторону, Тецую бросает в лёгкий жар. — Зачем ты здесь? — спрашивает Аомине, как только сталкивается с полуприкрытыми, голубыми, бегающими туда-сюда глазами Куроко. — Плановое обследование. Ежегодное. Для Сейрин. Куроко выговаривает это обрывисто, заранение не отрепетировано. Может быть, Аомине пребывал не в лучшем настроении в тот день, так как был явно не ошеломлён шепчущим пояснением Тецуи. Он наскоро соглашается со всем, что сказал ему Куроко, почти его не выслушав, и дальше они идут вдвоём. — Не могу понять зачем это нужно, — внезапно говорит Дайки, когда они садятся на скамейку в ожидании своей очереди. Прошло всего шесть месяцев с тех пор как Куроко видел Аомине в последний раз, не смотря на то, что они живут в одном городе. Он подрос, но со стороны казался не выше Кагами. — Это всего-то МРТ, — произносит Тецуя, но Аомине прерывает его, как только тот произносит окончание последнего слова. — Я не об этом, — он переводит взгляд со стены на Куроко. — Я не пойму зачем нужен этот лагерь. У кого-то поджилки трясутся, как хочется посмотреть, как мы играем в одной команде. Дайки отклоняется назад и возвращает взгляд обратно на постер с предостережениеми о безопасности полового акта и контрацепции. — Будто в средней школе было хуже... — Ты не можешь знать приедут ли другие. Аомине подавлят нервную улыбку. — Кисе написал, что Касамацу подбросит его до Токио к сегодняшнему вечеру. А через три дня они оба отправятся к горе Такао. — Возможно... — К тому же, — Аомине перебивает Тецую во второй раз. Пожалуй он и вовсе не слышит, что тот говорит. Сложно понять возбуждён ли Дайки идеей тренировочного лагеря для лучших игроков или нет. — Имаёши приехал в Токио из Киото, хотя не должен был этого делать до середины августа. Что-то происходит... Из вашей школы пригласили троих? Куроко кивает, и Дайки не нужно смотреть на это, чтобы понять, что он прав. — Не понимаю... Зачем, говоришь, ты в больнице? Тецуя вздёргивает плечи вверх и пытается вспомнить, что он говорил ранее. Обычно Аомине не возвращается к своим вопросам, как Кисе или тот же Акаши. Одного объяснения для него было достаточно, но сейчас это не Дайки вовсе. Это парень, увлечённый чем-то настолько, что не обращает внимания на происходящее вокруг. — Плановое обследование. Для команды. Дайки сводит брови к переносице. — В Тейко Акаши не требовал от тебя никаких обследований. К Тецуе подкатывает паника. Сидел бы с ним рядом Сейджуро — он бы точно потерял сознание. Неужели Аомине не видит, что Тецуе не хочется об этом говорить. — Не требовал. Из соседнего кабинета, нужного для Тецуи, пробивается свет. Куроко вскакивает, так и не закончив разговор, и заходит в него вслед за вышедшим наружу мужчиной. У него будет ещё двадцать минут на то, чтобы придумать безукоризненный ответ для Аомине.×××
Бывают кошмары, — страшные и ужасные воспоминания, — когда Куроко возвращается в «тот день», но постепенно просыпается и видит, что это всё происходит только в его голове. Мир вокруг него не настоящий. Лишь масса цветов, форм и огней, хаотично парящих друг над другом — один рядом с другим; более насыщенные цвета масками закрывают прохожих и становятся частью воспоминаний Куроко. Желтый цвет для мамы и бабушки, словно тепло, семья и уют; синий — для Кагами и Хьюго, как для товарищей по команде; и красный — для Сейджуро, Аомине и всех тех, кто однажды стоял на той стороне поля, играл против Сейрин. Со временем эта градация становится более очевидной и удушающей. Люди теряют свои оболочки из плоти, превращаясь в чистый цвет — твердый и всепоглощающий; иногда Куроко не может разглядеть лицо своей бабушки. Воспоминания о ее чертах всплывают только после прикосновения к ее коже, когда Тецуя сжимает ее плечи и врет о том, что все будет хорошо, что теперь он рядом, а ведь Куроко больше не знает, каково это быть с кем-то близким. Навязчивая мысль о том, что его бабушка всего лишь размытая копия женщины, которая его воспитала, всё чаще и чаще перекликается с реальностью. А затем Куроко возвращается к Сейджуро, и его лицо становится четким, реальным и бесцветным, как и во время их первой встречи в спортзале Тейко, как и после того, что Акаши сделал с ним. Им всем пятерым пришлось расплачиваться за последствия его ошибки. Сейчас Куроко просто хочет броситься к его ногам и поблагодарить за то, что он здесь, поблагодарить его за то, что он настоящий. Именно это он и делает, когда целует его в своей комнате с необъяснимым детским инфантилизмом. Взгляд Куроко — пытливый и неподвижный — Сейджуро не вздрагивает, когда Тецуя скользит пальцами по его светлым волосам, лаская кожу, нежно, как только может сама смерть. — Скажи: «Я прощаю тебя», — просит Сейджуро, сжимая узкую талию, и Тецуя выполняет его просьбу. — Я прощаю тебя. И это единственная ложь, которую Сейджуро жаждет от него услышать. Улыбка на лице Акаши не исчезает, даже когда он чувствует, как пальцы Куроко скользят по его шее, а испепеляющий голос разума кричит где-то в его голове. Куроко Тецуя — плохой человек. И у него есть причины быть таким. Он берет то, что хочет, с холодной жестокостью и энергичностью. Акаши почти чувствует отвращение, которое Тецуя испытывает к самому себе, когда видит, как Сейджуро возбуждается от его движений, несмотря на отсутствие какого-либо желания у Акаши увидеть в Куроко своего потенциального партнера. Куроко и понятия не имеет, каково это — видеть его лицо в лунном свете, поскольку этого достаточно, чтобы пробудить в Сейджуро фантазии о том, что было бы, если бы их разделяла всего-лишь белая полоса баскетбольного поля, а не тяжесть жестокого проигрыша Тецуи в Тейко. Когда Куроко забирается на него сверху, прижимая коленями ладони Акаши, Сейджуро кажется, что он видит не просто человека в темноте, а мальчика, который любит его, который смотрит на Сейджуро с уважением и восхищением. По крайней мере, до тех пор, пока Тецуя не заталкивает в себя его член без всякой подготовки. По крайней мере, до тех пор, пока руки Тецуи не сжимаются вокруг его горла. Куроко двигается сам, едва-ли позволяя Сейджуро помочь. Он остаётся безмолвным, но сиплое дыхание выдает его с головой. Куроко доставляет удовольствие Акаши и одновременно отнимает его. Двигается слишком быстро и агрессивно, чтобы называть это сексом, но слишком медленно, чтобы распознать в толчках Куроко насилие. С другой стороны, пальцы оставляют отпечатки на шее, отпечатки на теле, которые начинают проявляться. И Акаши обнаруживает, что желает, чтобы Тецуя душил его немного больше, чем трахал. Обнаруживает, что желает, чтобы Тецуя убил его, пока прыгает на его члене. Это не займет много времени: Акаши знает, что у Куроко достаточно сил и мужества, чтобы вырвать его сердце из груди. Иногда, после того, как их секс заканчивается, Сейджуро чувствует, как его ладонь замирает и прислушивается к нестабильному ритму в груди. Возможно, Сейджуро не знает, что ебет смертельно больного, однако он и без этого заинтересован в Тецуе. Куроко не знает, почему вспомнил именно этот единственный раз с Акаши Сейджуро. Вероятно потому, что тот первым навестил его после смерти матери, а Тецуя желал отвлечься. Он лежит на выдвижном столе, слушая грохот радиочастотных котушек в аппарате МРТ, пока Аомине Дайки стоит за дверью, и вероятно ожидает какого-либо ответа. Куроко выходит из затемнённой комнаты к своему врачу и не видит на снимках никаких изменений. Тецуя не умирает, но и исцеляться так же не желает. И он не знает, что ответить Дайки. К счастью Аомине делает это за него. — Тецуя, ты болен? — спрашивает форвард и на его лице нет ни капли улыбки.