Радужный цветок

      Он называл это место домом только по привычке. На самом деле от дома там осталась только одна функциональность: место, где ты живешь. Когда родители не появились дома, семилетний Юлька не растерялся. Приготовил себе ужин, поел, оставил маме с папой на столе, почистил зубы и лег спать. Они не в первый раз уезжали надолго. Они исследовали остров.       Утром Юлька проспал – мама не разбудила его. Впопыхах убегая в школу, он только слегка удивился, что родители до сих пор не вернулись. Но когда занятия закончились, и Юлька, накупавшись и наигравшись, пришел домой, он не застал никого. Над едой, оставленной с прошлого вечера, кружились мухи. И тут Юльке стало не по себе.       Деревня искала их три дня. Они обходили джунгли, скалы, и ничего не находили. Юлька негодовал: неудивительно, что не находили, ведь родители уплыли на лодке! Вот и нужно было искать их на лодке, и Юлька мог бы даже показать путь, папа брал его в путешествия, - но никто не слушал семилетнего ребенка. Юлька кочевал из рук в руки неделю, пока его родителей не объявили официально погибшими. Встал вопрос: кому же воспитывать Юльку дальше, до его совершеннолетия? Случай был исключительный. На предложения директора школы и по совместительству главы острова взять Юльку к себе каждая женщина стыдливо отводила взгляд. У многих уже были свои дети, и никто не хотел возиться с ребенком от таких проблемных родителей. Тогда и появилась Марина.       Марина была уже пожилой женщиной. Ни детей, ни внуков у нее не было. Она жила на краю деревни и считалась кем-то вроде местной отшельницы. А поскольку друзей у нее не было, жилось ей довольно скучно. Так и появилась у Юльки опекунша, идеально ему подходящая. По мнению деревни, естественно.       Юльке же было все равно. Не мама Эдьки и не директор, и то ладно. Юльку не волновало больше, куда он попадет и с кем он будет. У него был план, а остальное было неважно.       Да и Марине было все равно. Играть в маму она не пыталась, хоть на том спасибо. Жили они вместе спокойно, друг другу не мешали: Юлька помогал по дому, а Марина кормила его, отправляла спать и перебрасывалась порой парой слов. Одного только в Юльке она терпеть не могла: когда у него появлялись проблемы. Потому что когда у него появлялись проблемы, проблемы приходили в дом Марины в лице директора Ирвика. На подходе к дому Юлька понял, что Марина уже все знает. Она смотрела в окно, ждала его, а ждать она могла только с одной целью.       Он толкнул легкую бамбуковую дверь и вошел в хижину. Марина сидела в кресле у окна и смотрела на него. На столике рядом с креслом беспокойно металось пламя лампы, и в этом свете обычно усталое лицо Марины приобретало загадочность.       Юлька встал в метре от нее и опустил глаза в пол. Марина молчала. В этом молчании Юлька мог слышать, как бьется о гранитные скалы рядом с их хижиной океан. От молчания у него начало неприятно тянуть в животе. Неужели она настолько сердится? Юлька осмелился слегка поднять на нее глаза. Но Марина смотрела не на него, а в окно, задумчиво подперев подбородок. Она часто так сидела, как будто ее душа ушла в далекое странствие, а ненужное тело осталось сидеть неподвижно.       - Иди встань в угол.       Юлька вздохнул с облегчением. Значит, все как обычно. Формальное наказание, будто бы для ребенка шести лет, совершенно безобидное и обычно недолгое. Сейчас он постоит в углу пять минут и пойдет в свою комнату, где сможет наконец-то заняться своими делами. Юлька знал, что у Марины не было никакого желания его наказывать. Ей было все равно на Юльку, поэтому его проступки ее никак не задевали. Но поскольку воспитательский долг надо было выполнять, она всегда выдавала ему подобное легкое и нелепое наказание, вроде написать десять раз извинения или встать в угол.       - Ты, вероятно, уже понял, что приходил директор, - вдруг заговорила Марина. – Ты пытался угнать лодку.       Стоящий лицом к стене Юлька повернул голову, чтобы посмотреть на опекуншу. Она сидела в той же позе, и от статуи ее отличали только моргающие глаза.       - Я помню твоих родителей. – Ее голос звучал тихо и устало, губы едва шевелились, но все же Юлька с удивлением заметил, что Марина слегка улыбается. – Особенно отца. Совсем такой же, как ты, не сидел на месте. Eго тоже отлучали от занятий, и не раз.       Сейчас, при свете лампы, опекунша показалась Юльке моложе. Неровный свет спрятал ее морщины, а на коротко подстриженных волосах было не видно седины. Интересно, сколько ей было лет, когда папа был маленьким?       - Вы его помните со школы? – спросил Юлька.       Улыбка пропала с лица Марины.       - Нет. Я не ходила в школу.       Оба замолчали. Юлька снова повернулся к стене и начал ее рассматривать. Кое-где глина, которой была обмазана хижина, откололась, оголяя пальмовые бревна. Юлька начал ненавязчиво вертеться на пятке, намекая, что пора бы выпустить его из угла.       - Завтра ты пойдешь на работы вместе со взрослыми, - отвечая на немой вопрос Юльки, Марина пояснила: - Так Ирвик сказал. Чтобы ты, раз не в школе, не болтался без дела. А теперь иди.       Почесав затылок, Юлька отправился в свою комнату. Вот еще что выдумал – детей на взрослую работу отправлять!       - Юлий, - вдруг окликнула его Марина. Юлька обернулся.       - Я думаю, твои родители обязательно за тобой вернутся.       Юлька замялся. Покачался с пяток на носки, заложил руки за спину. Хотел спросить было, почему она думает, что они еще живы, но воздержался.       Юлий... Она всегда его так называла. И никогда ласково. С чего это вдруг она заговорила про родителей?       Юлька перебирал свои сокровища и думал. За этим всегда думалось лучше. Вот ржавая монетка со стертыми орлом и решкой. Ее Юльке отдал папа, который сам нашел ее когда-то в детстве. Как она попала на остров? Должно быть, один из первопроходцев когда-то обронил ее, и она долго-долго лежала в песке, теряя свою ценность и даже лицо, пока какой-то мальчишка не нашел ее. А ей, может быть, уже так много лет, больше, чем всем людям на острове... Интересно, Марина когда-нибудь искала вещи?       Юлька искал, и находил. У него было много таких вещей. Маленькие и большие раковины, галька причудливых форм и цветов, куриный бог, но больше всего Юлька ценил вещи из другого мира. Их порой прибивало к берегу, и Юлька, проверяя, чтобы никто его не видел, забирал их. Это были вещи из причудливого материала пластика, которые были строго запрещены на острове. В школе учили, что варвары, люди из другого мира, сделали настолько много пластика, что задыхаются в нем. Они едят из пластика, спят на нем, и даже плавают в нем! Юлька в это не верил. Иначе почему он так мало его находит?       Ему на глаза попалась одна из его недавних находок – странная кружка из пластика, с удивительно тонкими стенками и причудливым, неестественно-ровным волнистым рельефом. Островитяне пили из глинянных кружек грубой ручной работы. Это были простые серые кружки с толстыми неровными стенками, Юлька сам делал такую. Какими руками должен обладать мастер, который сделал такое пластиковое чудо? Эту кружку Юлька нашел грязной, порванной и мятой – настолько тонкими были стенки! – но все равно дорожил ей, считая ее главным экспонатом своей коллекции. Когда-нибудь он увидит пластиковых мастеров своими глазами. Когда-нибудь...       Юлька зевнул. Он и не заметил, как начали слипаться глаза и обмягчели ноги. Слишком длинным и насыщенным был день, и после него голова Юльки будто бы наполнилась мягким пушистым облаком без всяких мыслей. В полусне он стянул с себя футболку и шорты, как вдруг заметил что-то блестящее на полу. Должно быть, выпало из кармана. Подняв это, он с удивлением обнаружил, что нашел жемчужину. Маленькая и черная, она переливалась в тусклом свете, исходящем из комнаты Марины, радужными оттенками. «Занесло в карман, когда одежда в воду упала», подумал Юлька. Жемчужины он находил и раньше, но такие красивые и черные – никогда. Недолго повертев жемчужину в пальцах, он бросил ее в пластиковую кружку. О жемчужине он подумает завтра. Все завтра.       Юлька устало бухнулся на кровать и почти сразу заснул. Почему-то ему приснилась радуга.