Недетский взгляд

— Мне кажется, — весомо заявил Людвиг, устремив взор в потолок, — нашему дорогому другу требуется неотложная помощь. За высокими стрельчатыми окнами крупными хлопьями падал снег. В маленькой Мареновой гостиной был растоплен камин, и огонь негромко потрескивал, время от времени выплевывая крохотные алые искры. Реданский принц сидел в глубоком кресле поперек, закинув ноги на подлокотник, и поигрывал длинным гусиным пером. Некоторое время назад учитель изящной словесности покинул комнату, и принц, наконец обрётший долгожданную свободу, немедленно призвал обоих своих друзей присоединиться к себе. Иван — ведьмак на королевской службе — проторчавший последние полтора часа под дверью гостиной, теперь устроился на полу у камина и неторопливо натирал кусочком замши лезвие длинного охотничьего кинжала. Эмгыр же терпеть не мог, когда принц призывал его к себе, словно верного камергера, иногда даже отказывался являться, сославшись на неотложные дела — затем лишь, чтобы напомнить Людвигу, что вовсе не обязан был бросаться пред светлые очи наследника престола по первому его зову. Но на этот раз заняться все равно было больше нечем. Эмгыр устроился на широком подоконнике высокого окна с книгой, которую не собирался читать. Иван поднял глаза от своего клинка, вопросительно глянул на принца, и тот махнув рукой, направил кончик пера на Эмгыра. — Наш друг утопает в унынии и одиночестве, — заявил он торжественно, — и нас пытается утянуть в эту пучину за собой. — Вижу, труды профессора Заубершальца не пропали втуне, — меланхолично заметил Эмгыр, сделав вид, что скользит глазами по строчкам своей книги, — изящно изъясняться ты научился. — О, если эта сентенция для тебя слишком сложная, — снисходительно отозвался Людо, — я могу перефразировать попроще. Ты, милый Дани, своей унылой рожей портишь нам всю малину. — Это точно, — наконец подал голос Иван, которого сентенция юного принца, похоже, и впрямь сперва поставила в тупик. — Вот! — Людвиг благодарно кивнул верному спутнику, — Иван со мной согласен. Что бы я ни предложил, тебе все не нравится — то компания не такая, то место слишком шумное, то еще что. Ведешь себя, как старый дед, и толку от тебя никакого. Эмгыр независимо пожал плечами. — Я ведь не прошу тебя никуда меня звать, — заметил он, — если вам охота развлекаться, развлекайтесь, я не в обиде. — Я в обиде, я! — Людвиг воздел перо к потолку, — и мне невыносима мысль, что, пока мы с Иваном наслаждаемся жизнью и пользуемся теми благами, что готов предложить Третогор, ты тухнешь в своей комнате над книжками или слоняешься по дворцу, как призрак отца Дамлета. Ведь мы друзья, Дани, а друзья заботятся о благополучии друг друга. — Я вполне благополучен, когда меня оставляют в покое, — мрачно ответил Эмгыр. — Чушь, — прервал его Людо, — и мне кажется, что я нашел решение для твоей проблемы. — У меня нет проблем, — попытался возразить Эмгыр, но принц лишь снова махнул в его сторону пером, как волшебной палочкой. — Мы с Иваном посовещались, — Людо многозначительно кивнул юному ведьмаку — по лицу Ивана было понятно, что совещание с ним принц провел исключительно в собственной голове, — и решили, что нам просто необходимо найти для тебя подходящую девушку. Эмгыр страдальчески закатил глаза — подобные гениальные решения приходили в голову Людо регулярно, и всякий раз дальше декларации о намерениях дело не шло, чему Эмгыр был несказанно рад. Грядущей весной Людвигу должно было исполниться восемнадцать лет, и пока его венценосный папаша был занят поиском достойной невесты для будущего короля, самому юному наследнику было дано дозволение путаться с кем ему вздумается — при одном простом условии. Избранницами принца должны были становиться исключительно чародейки — и дело было, конечно, не только в том, что любая из них могла защитить его от внезапного нападения. Спутницами принца становились лишь те магички, которые прошли полный курс обучения в Аретузе и подверглись воздействию Альрауновского декокта, а значит, связь с ними не могла привести ни к каким нежелательным последствиям. Людвиг, получив эдакий симулякр свободы, пользовался им на полную катушку, а Ивану, всюду следовавшему за ним по пятам, доставались крошки с барского стола. У всякой новой фаворитки принца непременно обнаруживалась хорошенькая подружка, приходившая в восторг от перспективы провести вечер в объятиях славного королевского ведьмака. Эмгыра, ставшего за годы, прошедшие с его переезда в Третогор, лучшим другом принца, разумеется, тоже приглашали на рауты, в салоны и на балы. И время от времени он принимал эти приглашения, но затем лишь, чтобы поесть, выпить и понаблюдать за другими гостями — информация, полученная таким образом, неизменно оказывалась пикантной и полезной, буде ему вздумается когда-нибудь ее применить. Все же попытки Людвига склонить друга к разврату до сих пор оказывались бесплодными. — Мы ведь это уже проходили, — терпеливо ответил Эмгыр, на миг оторвав глаза от книги, — я говорил — чародейки мне не по душе. — А ты не думай о том, что перед тобой чародейка, — посоветовал Людвиг, широко улыбнувшись, — представь, что это просто девушка — очень красивая, готовая на все, скажем, княжна. А то, знаешь ли, я иногда уже начинаю задумываться, не попросить ли Филиппу пригласить в столицу парней из Бан Арда — вдруг с ними у тебя сложится удачней? Эмгыр поморщился. Таких намеков за все это время он тоже наслушался предостаточно. Мотивировать свою позицию, однако, юноша все еще не собирался, и Людвиг мог продолжать строить свои спекуляции, не добившись от друга иных объяснений, кроме «Отвали, Людо». — Боюсь, моей фантазии не хватит на то, чтобы забыть, что передо мной не юная княжна, а чародейка в несколько раз меня старше, — фыркнул Эмгыр. — Но ты же все равно ведешь себя, как старый дед, — напомнил Иван, — может, оно и к лучшему? Людвиг прыснул со смеху и отшвырнул в сторону многострадальное перо. — В общем, мы подумали, и я решил, — заявил он, — сегодня вечером нас ожидают на премьере Волшебной дудки в Королевской опере. Мы с Иваном уже назначили свидания, и у наших спутниц по счастливой случайности обнаружилась подруга — идеальная для тебя. Эмгыр скептически изогнул бровь — отказываться наотрез он не спешил. О премьере оперы великого Мозаро в Третогоре говорили уже не первый месяц, и юноше страсть, как хотелось ее послушать. Возможно, ради любви к искусству, ему теперь предстояло пойти на жертвы. — И чем же эта их подруга отличается от всех остальных? — поинтересовался он скептически. — Она нильфгаардка, — быстро ответил Людвиг, — выпускница Императорской Академии, приехала к Филиппе на стажировку. — Ты считаешь, что мое нежелание путаться с чародейками до сих пор зависело от национальных предпочтений? — переспросил Эмгыр. — Я подозревал нечто подобное, — кивнул Людвиг, — все вы нильфгаардцы одинаковые. Но и это не самое главное. Моя милая Магдалена рассказала мне, что эта мазель, едва увидала тебя при дворе, буквально загорелась идеей с тобой познакомиться. Все уши Магде прожужжала. Так что, сопроводив нашу гостью в оперу, ты окажешь услугу и ей, и Филиппе, и Редании. — Будто бы я хотел оказывать услуги Филиппе и Редании сверх тех, что уже оказываю, — мрачно заметил Эмгыр. — Иван! — скомандовал Людвиг, — открой окно, здесь что-то стало так душно! Ведьмак сделал попытку встать и направиться к плотно закрытым ставням, но принц взмахом руки остановил его. — Дани, — с торжественной серьезностью произнес Людо, — я прошу тебя — сопроводи нашу гостью в оперу. Развлеки ее разговором в антракте — а потом, если она тебе не приглянется, Иван с радостью избавит тебя от ее общества, а ты — вернешься в свою берлогу брюзжать на современную молодежь. Эмгыр сделал вид, что принимает самое тяжелое решение за последнюю неделю, мученически закатил глаза, весомо покачал головой, потом тяжело вздохнул и воззрился на принца. — Я сделаю это за допуск в архив Академии Наук, — ответил он. — Да пожалуйста! — великодушно ухватился за призрак согласия Людо. — …с правом выносить документы, — продолжал Эмгыр. Людвиг поморщился — в Академии царствовала Филиппа, и выносить из хранилища даже клочок бумаги из отхожего места было строго-настрого запрещено. — За это тебе придется поцеловать ей ручку при встрече и, если она захочет, в губы в антракте, — принялся торговаться он. — Я сопровожу ее за руку в ложу, — твердо ответил Эмгыр, — и поцелую в щеку, если она сама ее подставит. — Ты выкручиваешь мне руки, друг мой, — с угрозой возвестил принц, вздохнул, — ну ладно. Но документы ты возьмешь на один день, под собственную роспись, и с Филиппой будешь объясняться самостоятельно. — Самостоятельно я и так могу с ней объясниться, — пожал плечами Эмгыр, — зачем мне для этого твоя помощь? — Иван! — почти возопил Людвиг, — доставай меч, мне кажется, надо мной нависла угроза. На этот раз ведьмак не двинулся с места. — Если она окажется красивой, я сам ее поцелую, — заметил он. — Вот, — Людвиг выпрямился в кресле, — вот человек, преданный интересам своего принца, и настоящий друг. А ты… — А я говорил тебе, что общество чародеек меня не интересует, — закончил за него Эмгыр, потом покачал головой и захлопнул книгу, — но раз это для тебя так важно, так и быть, я сопровожу эту вашу нильфгаардку в оперу, буду учтив и не стану игнорировать ее намеки. — О большем я и не прошу, — просиял Людвиг. У Ирры вар Тарр, подруги Магдалены, были тяжелые черные кудри, статная, почти мужская фигура, точеное смуглое лицо и большие, вечно чуть прищуренные синие глаза. Она прибыла в Третогор по программе академического обмена, была лучшей выпускницей Императорской магической академии на своем курсе и являлась протеже Литы вар Эмрейс. Всю эту информацию спутница Людвига — тоненькая рыжеволосая чародейка с быстрым хитрым взглядом и улыбкой невинной девчушки — вывалила на Эмгыра единым махом, словно боялась, что юноша в последний момент заартачится и откажется от свидания. Эмгыр учтиво поприветствовал соотечественницу, поклонившись ей и, чтобы сделать приятное принцу, чуть мазнув губами по ее пальцам. Ирра улыбнулась в ответ. — Вам говорили, что вы невероятно похожи на покойного Императора Эмгыра? — спросила чародейка глубоким голосом, чуть растягивая слова. — В Академии повсюду висят его портреты, и сходство просто феноменальное. — Нет, никто мне такого не говорил, — пожал плечами Эмгыр, — на Севере вообще принято считать, что все нильфгаардцы на одно лицо. — Вранье, — встрял в разговор Людвиг. Все вшестером они разместились в большом закрытом экипаже, и принц, пристроившись поближе к своей пассии, теперь вроде бы незаметно поглаживал Магдалену по коленке, скрытой под шелком юбок. — Но ведь и правда похож! — заявила Лукреция, спутница Ивана — полнотелая блондинка в платье, опасно подчеркивавшем внушительную высокую грудь, — я помню, как он входил в Третогор в конце Третьей Северной войны, и тогда…- она вдруг осеклась и потупилась. — Сколько конкретно тебе лет, дорогая? — мягко поинтересовалась Магдалена, и Эмгыр заметил, как дернулось лицо Ивана, который лишь недавно прочитал про Северные Войны в исторических хрониках, и теперь явно про себя занялся арифметическими вычислениями. — Я была тогда совсем девчонкой, — скромно хихикнула Лукреция, — меня еще даже не приняли в Аретузу, — она послала ободряющий взгляд Ивану, — зато за все свои годы я многому успела научиться. Разговор очень удачно перетек в другое русло, и Эмгыр немного расслабился. Ирра, явно донимавшая подругу ради свидания с ним исключительно из-за его внешнего сходства с покойным Императором, поглядывала на спутника с любопытством, но вопросов больше не задавала. К парадному входу Королевского Оперного театра их экипаж подкатил за несколько минут до начала представления, но Эмгыр знал — без почетных гостей занавес все равно поднимать бы не стали. Проворный лакей открыл дверцу, и Людвиг, выпрыгнув на тщательно очищенный от снега тротуар, сперва приветственно махнул толпившимся у дверей театра гостям, поджидавшим его явления, а потом учтиво подал руку Магдалене, помогая ей выбраться следом. Сколько бы лет ни прожила на этом свете Лукреция, ее рыжая товарка явно разменяла больше. Людвиг, конечно, об этом знал, но, видимо, предпочитал не задумываться. В обществе с Магдаленой он появлялся более или менее постоянно уже почти полгода, и злые языки при дворе поговаривали, что чародейка метила на место Филиппы у трона будущего короля. Иван, Эмгыр и их спутницы покинули экипаж сразу за Магдаленой, и все вместе двинулись к дверям театра. В просторном фойе их поджидала Филиппа — само собой, страшно недовольная тем, что ее заставили ждать. На подобные мероприятия король Виктор почти никогда не являлся. Он не любил театр, скучал даже на самых ярких постановках и предпочитал проводить такие вечера, когда государственная жизнь бурила где-то в другом месте, в тиши собственного кабинета, избавленный от ежедневных забот, разговаривая по мегаскопу с почти-женой и дочерью. От Людвига же толку было мало — все свое внимание он обращал на прекрасную спутницу или друзей. Потому на публике отдуваться за королевскую семью приходилось именно Филиппе. Чародейка, разумеется, блистала. Длинные темные волосы по случаю премьеры она распустила по плечам. Платье на советнице было сшито по последней моде, а под руку она держала самый дорогой свой аксессуар — высокого синеглазого мужчину в глухом черном камзоле. Детлафф — бывший муж Литы вар Эмрейс — держался рядом с чародейкой бесшумной тенью, хранил молчание, но Эмгыр знал — Филиппа привела его с собой не ради того, чтобы в очередной раз покрасоваться на публике своей победой над бывшей ученицей, но потому, что Детлафф действительно любил оперу. — Ну наконец-то, — не слишком приветливо произнесла Филиппа, когда спутники поравнялись с ней, — вы, Ваше Высочество, упустили возможность поздороваться с примадонной, она ждала вас, но вынуждена была уйти, чтобы подготовиться к спектаклю. — Ах, Пиппа, — отмахнулся Людвиг, — ну ты же знаешь нашего Дани — девушек приходится дожидаться, пока они прихорашиваются, а его — пока он закончит читать очередную статью. И кому только пришло в голову давать премьеру в тот же день, когда выходит ежегодник Академии, — он хмыкнул, покосившись на спутника, — к слову. Назавтра я дал Дани разрешение поработать в архиве. — О, правда? — Филиппа едва заметно нахмурилась, — как приятно, что вы решили поставить меня в известность заранее. — Как же иначе! — решил проигнорировать ее сарказм Людвиг, — мое почтение, Детлафф, — быстро повернулся он к кавалеру Филиппы, — вам, надеюсь, доставило удовольствие знакомство с примадонной? — Мы были знакомы прежде, — негромко и весьма таинственно откликнулся Детлафф. Эмгыр слышал, что в труппе Королевской оперы состояла не совсем обычная певица, и слова вампира лишь подтверждали эти слухи. В почетную ложу им подали вино, пирожные и фрукты. Филиппа и Детлафф, оставив юношей наедине с их дамами, расположились на местах, обычно предназначенных для короля и его ближайшей свиты — прямо напротив ложи принца. Людвиг, подхватив пальцами крохотную корзиночку с засахаренными вишнями, щедро протянул ее Магдалене, и та, взмахнув длинными ресницами, разомкнула алые губы навстречу угощению. Иван предложил своей даме вина, но поить ее с рук не стал — просто протянул полный бокал и смущенно улыбнулся. Лукреция, прикрыв глаза, приняла подношение и отсалютовала ведьмаку прежде, чем сделать глоток. Эмгыр сидел в кресле рядом с Иррой у самого бортика ложи, держа спину очень прямо, и чародейка, похоже, копировала его позу. Внизу, в оркестровой яме, музыканты настраивали инструменты, доносился разрозненный хор труб и скрипок. Гости премьеры суетились, рассаживаясь по местам в партере. — Госпожа Лита сказала мне, кто вы, — заговорила вдруг Ирра вполголоса и по-нильфгаардски, бросив быстрый взгляд на Эмгыра. Их спутники были слишком заняты брачными играми, чтобы расслышать ее за какофонией оркестра. — Выходит, вы ждали, что я сам в этом признаюсь, прикинувшись дурочкой? — осведомился Эмгыр так же тихо и на том же языке. — Прошу прощения, — ответила Ирра, но объясняться не стала, — вы и впрямь очень похожи на вашего славного предка. Для меня это большая честь. — Если Лита сказала вам, кто я, — заметил Эмгыр, — она должна была также сказать, что я не имею отношения к Эмрейсам — незаконнорожденный сын, не претендующий на трон. Если через меня вы надеетесь приблизиться к Императорской семье, спешу вас разочаровать. — Я подошла к семье вар Эмрейс достаточно близко, когда госпожа Лита проявила ко мне свою благосклонность, — ответила Ирра, — о большей чести мне и мечтать не приходилось. Признаюсь — вы заинтересовали меня сходством с Его Величеством Эмгыром — некоторые в Нильфгаарде до сих пор считают, что на нем закончилась истинная слава Империи. — За такие разговоры можно дорого поплатиться, — заметил Эмгыр. — Именно поэтому я в Третогоре, — улыбнулась Ирра и замолчала, устремив взор на закрытый алый занавес. Эмгыр тоже поглядел на сцену, призадумавшись. Ему показалось, что чародейка сказала ему куда меньше, чем хотела бы, и у речей ее явно должно было быть продолжение. Но размышлять об этом сейчас ему было совершенно не с руки. Свет в зале начал меркнуть, а полы тяжелого занавеса поползли в разные стороны. Спектакль начался. Если до сих пор у Эмгыра и были сомнения в правдивости слухов насчет нечеловеческой природы примадонны, то, стоило ей взять несколько первых нот, все они рассеялись. Царица Ночи властвовала на сцене, и всем остальным актерам приходилось за ней поспевать. Ее чистый голос в некоторые моменты взлетал так высоко, что, казалось, огромная хрустальная люстра под потолком театра начинала вибрировать и позвякивать, готовая осыпать осколками гостей в партере. А в антракте после первого действия и вовсе случилось чудо — Людвиг, обычно предпочитавший сбежать пораньше, уверенно заявил, что остается, чтобы дослушать оперу до конца. Когда отзвучал последний аккорд, и актеры вышли на поклон, зал не отпускал их добрых полчаса, а принц, едва овации утихли, подмигнул спутникам и уверенно повел их куда-то вниз, по длинной узкой лестнице. Царица Ночи, представленная спутникам, как Кордения Вазари, казалось, поджидала принца, приветствовала его почтительно, но вместе с тем так неуловимо кокетливо, что взгляд юного наследника заметно поплыл. Примадонна пригласила Людвига и всех его друзей продолжить вечер в одном «особом месте», и юноша, конечно, с радостью согласился. Эмгыр видел, как раздосадована была Магдалена — Людо, представ пред очи певицы, совершенно утратил к ней интерес, но, похоже, инструкции от Филиппы чародейка получила четкие — следовать за принцем, куда бы и с кем бы он ни пошел. Сам же Эмгыр, хоть и был совершенно поражен талантом Корделии, отправляться следом за ней в таинственное «особое место», явно наполненное вампирами разных мастей, не собирался. У Людвига и так хватало защитников, да и едва ли в компании актрисы Королевского театра его поджидала опасность серьезней потери пары унций крови. Людо предпринял жалкую попытку уломать его остаться, но особых стараний не приложил — чары Корделии совершенно сбили его с ног. И потому, распрощавшись с принцем, Эмгыр и Ирра, также не пожелавшая продолжать веселье в компании загадочной оперной певицы, остались наедине. Нильфгаардская чародейка, похоже, рассчитывала на то, что, пусть не в блистательном обществе Людвига, но их совместный вечер еще не был закончен. И Эмгыру пришлось твердо развеять ее надежды. — Позвольте проводить вас до дома, — предложил он — в их полном распоряжении остался экипаж, на котором компания приехала в театр, но Ирра, видимо, догадавшаяся, что толку от упрямого юнца не будет, вежливо отказалась, открыла портал прямо посреди заснеженной улицы и, улыбнувшись на прощанье, исчезла. Эмгыр возвращался во дворец в одиночестве. Откинувшись на мягкой скамье, вдыхая все еще витавший в экипаже аромат духов чародеек, вина и ванили, он постарался отбросить все лезшие ему в голову мысли — и о том, что недоговорила ему Ирра, и о Людвиге, оказавшемся сейчас в вампирских когтях — вероятно, с высочайшего дозволения Филиппы, но все же… Он ехал домой, намереваясь лечь спать и вернуться к размышлениям наутро, на свежую голову. Но вместе с тем в нем теплилась надежда, что вечер его еще не подошел к концу. На это он надеялся каждый день, возвращаясь в свои покои. И на сей раз Эмгыр не был разочарован. На письменном столе у окна сидел иссиня-серый стриж и, склонив круглую голову, смотрел на юношу пронзительными черными глазами. Сердце пропустило удар. Свернутое трубочкой письмо, которое Эмгыр так ждал, лежало перед птицей на столешнице, и магический стриж, для которого закрытые наглухо ставни не были серьезной помехой, кончиком крыла подтолкнул его вперед. Юноша разворачивал послание трясущимися от нетерпения руками, потом, сообразив, что света для чтения в комнате было недостаточно, поспешил зажечь высокую свечу на столе и, наконец выдохнув и постаравшись взять себя в руки, разложил свиток перед собой. Иан писал ему несколько раз в месяц, не следуя четкому ритму, и Эмгыр, хоть и убеждал себя, что новое послание непременно последует за предыдущим, все равно боялся, что рано или поздно эльфу это надоест. Если письмо задерживалось дольше, чем на две недели, юноша не находил себе места, лежал в постели по ночам и таращился в окно, прислушивался, не хлопают ли маленькие крылья, не стучится ли в стекло твердый стрижиный клюв. Об этом его секрете не знал никто, даже Людвиг, хотя в письмах от Иана не было ничего предосудительного, даже особо интересного. Но Эмгыр хранил свою тайну ревностно и надежно, сам не зная, зачем. «Милый Дани», — начиналось письмо, и у Эмгыра на миг чаще забилось сердце, а в животе что-то приятно сжалось. Иан начинал свои послания этим «милым Дани» всякий раз, и юноша убеждал себя, что, не желай эльф назвать его именно так, не считай он его действительно милым, мог бы написать простое «Привет». Строчки, выведенные быстрым твердым почерком, покрывали обе стороны длинного и узкого желтоватого листа бумаги. Иан писал без спешки, явно разделавшись со своими ежедневными обязанностями, уединившись в крохотной каменной келье, отгородившись от всех, кто жил в крепости, и Эмгыру нравилось представлять, как, выводя это простое «милый Дани», эльф улыбался сам себе. Иан интересовался его делами, настроением и здоровьем, и, читая послание, Эмгыр уже начинал прикидывать, стоило ли рассказать в ответ о своем походе в оперу. Может быть, нужно было расписать красоту Ирры поподробней, добавить не совсем правдивых деталей, чтобы Иан немного поревновал, но потом юноша решил, что это глупо. Он напишет, как сходил в оперу, и примадонна-вампирша чуть не раскокала своим голосом гранд-люстру под потолком. Иан такой истории непременно посмеется — тихо, прикрыв ладонью рот, и Эмгыру было невыносимо сладко вспоминать звуки его смеха. Эльф рассказывал о том, как Лето (кстати, передававший привет) свалился с обледенелой лестницы во дворе крепости и сломал себе копчик. Иан подробно расписывал, как старый ведьмак несколько дней кряхтел, стонал, но отказывался от помощи, и лишь в конце долгой мучительной недели страданий допустил до своих тылов чародея-целителя, и Иан теперь каждый вечер втирал Лето лечебную мазь в такое место, до которого сам не слишком походивший на змею ведьмак дотянуться был не в состоянии. Эльф расписывал все это так живо, так красочно, что Эмгыру начинало казаться, что он тоже намеренно выбирал слова поостроумней, чтобы заставить юношу рассмеяться. И он рассмеялся, перечитав историю о копчике Лето еще дважды, чтобы не упустить ни единой забавной детали. Под конец Иан рассказал о том, как учились ведьмачьему мастерству мальчишки, как Марек, пару лет назад удачно прошедший Испытание, помогал Геральту и Лето в их воспитании, как сам чародей спас самого младшего из учеников от жестокой простуды, грозившей перерасти в воспаление легких, и Эмгыр дрожал от гордости, пока читал это. «Надеюсь, весна в этом году придет пораньше», — завершал свое послание Иан, — «и мы с тобой вскоре увидимся. Всего хорошего, И.» Каждый раз, добираясь до последней строчки, Эмгыр надеялся, что эльф завершит послание чем-нибудь вроде «целую», «скучаю» или — как стыдно было это воображать! — «с любовью», и каждый раз его ждало жестокое разочарование. Сам юноша ответные письма заканчивал не менее бездушным «До свидания» и бил себя по рукам, удерживаясь от того, чтобы подписаться настоящим именем. Из всех живущих на земле Иану Эмгыр меньше всего хотел продолжать лгать. Он уже достал из ящика перо, чернила и стопку бумаги, готовый взяться за послание в ответ, когда дверь в его покои распахнулась без стука. Эмгыр мысленно обругал себя за то, что, слишком обрадованный явлением Ианова стрижа, забыл ее запереть. На пороге, чуть покачиваясь, возник Людвиг. Оттолкнувшись от косяка, к которому тяжело привалился, принц ввалился в комнату, рухнул на ближайший стул. — Эта певица, — начал он торжественно, — оказалась бруксой — ты представляешь? Самой что ни наесть настоящей всамделишной вампиршей. Ничего удивительного, что Детлафф ее знает, папа говорил, что он с собой натащил целую толпу этих тварей. — Она пыталась тебя покусать? — осведомился Эмгыр, поспешно пряча писчие принадлежности обратно в ящик. — Неа, — отмахнулся Людвиг, — ну, то есть — да, но не в том, не в вампирском смысле. Иван ей помешал, и вместе с Магдаленой они вытащили меня из этого ее салона на мороз. Скажи — гады? Я только начал развлекаться. — У Ивана работа такая — спасать тебя от вампиров, — заметил Эмгыр нейтрально, — я рад, что он не посрамил честь школы и исправно исполняет свои обязанности. — Обязанности-шмабязанности, — фыркнул Людвиг, вздохнул, понурился, — впрочем, я и сам хотел оттуда свалить. Без тебя — не так уж там и весело. Эмгыр едва заметно улыбнулся. — Мне это льстит, — ответил он, — но ты же знаешь, меня такие развлечения не привлекают. — Знаю, знаю, — покивал Людвиг, вдруг замер, словно размышляя, стошнит его прямо сейчас или нет. Решив пока оставить пирожные и вино внутри, он прямо посмотрел на друга чуть расплывающимся взглядом, — скажи честно — у тебя ведь кто-то есть? Я не верю в то, что ты изображаешь из себя монаха Вечного Огня потому что тебе все чародейки не нравятся. Эмгыр украдкой покосился на стол, где все еще, бесстыдно развернутое, лежало письмо Иана. — Нет, у меня никого нет, — ответил он, и, пожалуй, это была чистая правда. Людвиг многозначительно кивнул. — Ну, может, ты влюблен в кого-то, о ком нам не говоришь, и пока не добился взаимности? — спросил он. — Нет, — слишком поспешно ответил Эмгыр и сразу пожалел о своей лжи — по лицу Людвига расплылась улыбка. Он покрутил магическое кольцо на пальце. — Понятно, — весомо заявил он, — и имени ее ты мне не скажешь? Эмгыр предпочел промолчать. Людвиг закатил глаза. — Дружище! — заговорил он после паузы, — умнее, храбрее и порядочней тебя я никого не знаю. Будь я девчонкой, душу бы из отца вытряс, чтобы он позволил мне выйти за тебя замуж. Та твоя возлюбленная просто дурочка, раз этого не видит. Эмгыр нахмурился, задетый его высказыванием, но предпочел снова смолчать. Людвиг покачал головой. — Храни свои секреты, — заявил он, тихо икнув, — а я, как твой друг, поддержу тебя во всем и, если захочешь, сам поговорю с ней, чтобы она узнала, какой ты замечательный. — Спасибо, — вполне искренне ответил Эмгыр, — я ценю это, друг мой, но это лишнее. — Как скажешь, — покладисто согласился Людвиг, немного растерянно огляделся по сторонам, — мы еще поговорим об этом утром, а пока, будь другом, передай мне вон ту корзину для бумаг…