Недетский взгляд

Мастер Риннельдор обещал — если Иан будет вести себя достойно, он позволит ему вечером отлучиться на праздник во дворец. Слова эти были довольно расплывчатыми — что учитель вкладывал в это «вести себя достойно», мальчик мог только гадать — за полтора года, проведенных рядом со Знающим, он понял, что разочаровать, разозлить и расстроить мастера могло практически что угодно. Было совершенно понятно, что он не был в восторге от прогресса в учебе маленького эльфа — как бы Иан ни старался, этих стараний оказывалось недостаточно, чтобы впечатлить строгого учителя. Тот, видимо, полагал, что мальчишка, о котором пару лет назад ходило столько разговоров, о котором просил его сам Император, должен был схватывать магическую науку на лету, и от него следовало ждать мгновенных невероятных успехов. Ничего невероятного Иан, похоже, не демонстрировал, и все его попытки искупить недостаток гениальности прилежанием и стараниями, не вызывали в мастере Риннельдоре должного отклика. Потому «вести себя достойно» вполне могло означать «освоишь управление стихией воды за один день». Традиции празднования Йуле в Империи сильно отличались от тех, к которым Иан привык дома. Вернее, они вполне соответствовали тем скучным ритуалам, которые так не любила Анаис — во дворце непременно устраивался грандиозный прием, на котором Императорское семейство приветствовало послов и правителей всех провинций. Торжества начинались задолго до кануна Йуле и длились обычно целую неделю, перетекая из церемонных пышных балов в богатые и не менее церемонные застолья. Фергус рассказывал другу, что его отец и сам тяготился обязанностями хозяина торжества, и с большим удовольствием провел бы это время с пользой. Но матушка принца обожала балы, и ежегодный праздник затевался, по большей части, ради нее. Императрица сама следила за тем, как украшали и готовили дворец, принимала гостей и меняла наряды — а в последние пару лет к ее энтузиазму присоединилась и маленькая принцесса Лита. Фергус говорил, что младшая сестра научилась танцевать раньше, чем толком ходить, а наряды ее готовились даже с большим тщанием, чем платья Императрицы. Для Цириллы посещение балов было тяжкой повинностью — и появлялась она хорошо если на одном из целого ряда. Фергус вынужден был светиться на всех, и жаловался, что танцевать со взрослыми дамами для него было худшим из возможных наказаний — они старались изображать немного приниженное восхищение, глядя на него сверху вниз с высоты своего роста, а принцу приходилось вести их в танцах, одновременно заглядывая им в глаза. Зрелище неизменно получалось нелепейшее. Лита же, пусть и слишком маленькая для гранд-маршей и кадрилей, искренне наслаждалась балами. Ее бальная книжечка всегда была плотно заполнена — ее вела для принцессы одна из фрейлин Императрицы. Кавалерам, чтобы разделить с Литой круг вальса, приходилось брать девочку на руки, но она, пусть и не выполняла при этом ни единого па, выглядела неизменно, как самая искушенная светская дама. Особенным ритуалом для Литы стал, конечно, танец с отцом — и этого момента, без преувеличений, ждали все собравшиеся на балу. Эмгыр, обычно бывший холодным и отстраненным кавалером, ведущим своих партнерш с видом магического голема, четко исполнявшего заданную программу, во время вальса с дочерью, держал и нес ее так бережно, словно она была зажженной свечой на порывистом ветру, и иногда даже можно было заметить на лице Императора мимолетную улыбку. Иана на балы, конечно, не приглашали, но он знал — принц избавлялся от своих обязанностей гораздо раньше, чем мероприятие официально завершалось, и юноши могли отметить праздник по собственному усмотрению. Иан приносил какой-нибудь снеди, Гусик тоже припасал что-нибудь после дневного пира — и вместе они прятались либо в зимнем саду, либо на одной из пустующих террас дворца, и до самого утра сидели вдвоем, неторопливо уничтожая запасы съестного и болтая обо всем — и ни о чем толковом. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с теми праздниками, что Иан провел дома, которые устраивали для него родители — в Нильфгаарде даже не было снега, чтобы поиграть в снежки или построить крепость. Но самая долгая ночь в компании лучшего друга стала для мальчика новой прекрасной традицией, пусть и еще такой молодой. Вести себя «достойно» Иан решил с самого раннего утра. Мастер Риннельдор не любил ранних подъемов — их уроки неизменно начинались не раньше полудня. И, чтобы доказать свое право вечером встретиться с другом, маленький эльф поднялся ни свет, ни заря. Он быстро умылся и натянул широкий немаркий балахон — в лаборатории учителя всегда было, чем заняться, а к простой работе Иан был привычным. Он поднимался по узкой лестнице, предвкушая, как мастер Риннельдор удивится (пусть и не подавая вида), обнаружив, что все его реторты тщательно вымыты и расставлены по размеру, травы рассортированы по ящикам, а клетка Густава — вычищена, и бельчонок накормлен. Учитель пока не допускал Иана до по-настоящему мощных или опасных ингредиентов и тонких приборов, но простая уборка входила в ежедневные обязанности мальчика. Однако, остановившись у двери лаборатории, Иан услышал, что учитель не только уже проснулся, но и успел встретить гостя — через створку доносились неторопливые приглушенные голоса. Маленький эльф замешкался, соображая, не стоит ли пока отправиться в библиотеку и заняться сортировкой книг, дождаться, пока мастер Риннельдор сам хватится его и позовет. Но потом, все взвесив, все же постучал. Голоса затихли, и Знающий произнес — привычно не меняя ровного тона: — Заходи. Учитель и его посетитель сидели за небольшим столом — здесь мастер обычно наслаждался вечерним чаепитием, пока ученик прибирал после своих занятий лабораторию или читал очередной магический трактат. Гостя Иан сразу узнал — тот повернулся к мальчику и приветливо улыбнулся. — Доброе утро, мой юный друг, — сказал императорский лекарь Регис, — не желаешь выпить с нами чаю? От больших глиняных кружек на столе поднимался густой аппетитно ароматный пар, и Иан открыл было рот, чтобы принять предложение, но мастер Риннельдор повелительно повел рукой. — Не нужно, мальчик позавтракает позднее, — сказал он, потом обратился к Иану, — собери для мастера Региса ингредиенты, я расскажу, какие и сколько. Гость мягко рассмеялся. — Ты слишком суров, — заметил он, и Знающий поджал губы — он не выносил критики в свой адрес, даже такой беззаботно шутливой, — я никуда не спешу, если, конечно, ты сам не рассчитываешь поскорее вытолкать меня за дверь. — Я все соберу, — поспешил возразить гостю Иан — пожалуй, это поручение могло стать первым шагом к по-настоящему «достойному» поведению, — что вам понадобится, мастер? Какие-то травы? — Возьми медные шкатулки из ящика с инструментами, — скомандовал учитель, и у Иана сердце невольно забилось быстрее. Для того, чтобы передать посетителю травы или простые смеси медная тара не требовалась — Иан обычно раскладывал их по мешочкам. В шкатулках же должны были храниться настоящие алхимические субстанции, к которым юному ученику до сих пор прикасаться было строжайше запрещено. Мальчик поспешил выполнить приказ, а потом, расставив семь шкатулок на лабораторном столе, взял одну и замер в ожидании. — Ты ничего не забыл? — меланхолично поинтересовался мастер Риннельдор, почти не глядя на ученика, и Иан в сомнении огляделся. Регис, явно поняв, что пауза затягивается, снова вмешался: — Алхимические субстанции следует брать в холщовых перчатках, — заметил он мягко, — и серебряными щипцами или лопаткой. Иан, чувствуя, как краснеет до кончиков ушей, стараясь не смотреть на гостя и ругая себя последними словами, порылся в ящике и надел перчатки, взялся за лопатку и обернулся к учителю. Тот негромко цокнул языком — похоже, шансы все же попасть вечером на праздник таяли для Иана на глазах. — Три унции квебрита, — заговорил мастер Риннельдор холодно — таким тоном, словно каждым словом отчитывал нерадивого мальчишку. Иан знал, где хранились драгоценные ингредиенты, и сейчас открывал сундук с ними, затаив дыхание, будто боялся, что одна из таинственных субстанций обрела за ночь собственный разум, и вот-вот бросится на него. Разноцветные порошки лежали каждый в своем хрустальном отделении, как толченые драгоценные камни. Маленький эльф старательно сжал в пальцах серебряную лопаточку и открыл отделение с рассыпчатым золотистым песком. Аккуратно зачерпнул и, почти не дыша, перенес порцию на весы. Стрелка показала почти пять унций — толстые холщовые перчатки сильно сковывали движения рук и лишали пальцы точности, но Иан, закусив губу, принялся отсыпать излишек квебрита. — Оставь, — остановил его мастер Регис, — квебрита никогда не бывает слишком много. Иан благодарно покосился на гостя — тот явно встал в оппозицию мастеру Риннельдору, несмотря на его недовольный взгляд, но мальчик подозревал, что жертвой этого бунта мог стать он сам. Когда с квебритом было покончено, учитель — чуть более недовольно, чем прежде, продолжил: — Десять унций рубедо. Один за другим Иан отсыпал нужные ингредиенты и выстаивал на столе батарею из шкатулок под пристальным взглядом учителя, и, когда дело дошло до последнего — лошадиной извести — рука юного ученика вдруг дрогнула, и он рассыпал мерцающую белесую пыль по всей столешнице. Дыхание мальчика перехватило — ингредиенты мастера Риннельдора стоили очень дорого, и одна фатальная ошибка могла стоить Иану не просто веселого йульского вечера, а целого месяца страданий — мастер Риннельдор мог выдать ему в качестве наказания с десяток сильных ударов прутиком по рукам и запереть в комнате до самого Мидаэте, заставив корпеть над книгами, не видя белого света. Чуть дрожа, Иан постарался собрать порошок на перчатку, хоть и знал, что это недопустимо — со стола в ингредиент могли попасть вредные примеси, портя его чистоту. Мальчик не смотрел ни на учителя, ни на его гостя, втянул голову в плечи, будто в любой момент ждал тяжелой оплеухи. — Растяпа, — меланхолично вздохнул мастер Риннельдор, и тон его ясно говорил «Я так и знал, что тебе ничего нельзя доверить…» Иан, чувствуя, как в глазах набухают слезы, повернулся и почти отважно посмотрел на учителя. — Простите, — сказал он глухо. Учитель медленно поднялся и подошел к столу, смахнул рукавом белую пыль на пол, забрал у Иана из рук лопаточку и сам склонился над сундуком — не надевая перчаток. Пряча глаза и чуть не плача, мальчик отошел в сторону, испытывая только одно желание — сбежать из лаборатории и отсидеться где-нибудь, пока гость учителя не уйдет. Регис оказался рядом с ним так неожиданно, словно возник прямо из воздуха — мальчик невольно вздрогнул. — Не расстраивайся, — сказал он Иану тихо, — я и сам так часто хожу к твоему учителю за ингредиентами, потому что вечно все рассыпаю. Иан шмыгнул носом, кивнул, но глаз не поднял. Чужая неловкость была плохим утешением, тем более, что было слышно — мастер Регис просто выдумал ее, чтобы подбодрить мальчика. За полтора года жизни в Нильфгаарде Иан почти никогда всерьез не тосковал по дому и родителям — он всегда твердо знал, что вскоре ему суждено с ними вновь встретиться, а упорные занятия и встречи с Фергусом просто не оставляли ему времени на уныние. Но сейчас, опозорившийся и пристыженный, мальчик ощутил вдруг такую тоску, какой, пожалуй, не испытывал ни разу в жизни. Вот бы сейчас сидеть в теплой кухне их дома в Оксенфурте, вдыхать аромат булькающего на огне пряного бульона для традиционного йульского супа, который готовил папа, и собираться идти в лес за еловыми ветками вместе с отцом — а не предпринимать глупых отчаянных попыток добиться от мастера Риннельдора похвалы и разрешения провести вечер так, как Иану хотелось… Горячие стыдные слезы было уже не остановить, и мальчик поспешил отвернуться, размазывая их руками по щекам. Разревелся, как маленький, прямо на глазах учителя и его гостя — ниже падать было просто некуда. — Подойди, — ровно скомандовал мастер Риннельдор, и Иан на нетвердых ногах приблизился к столу. — Для чего применяется этот ингредиент? — учитель указал на все еще открытую шкатулку с лошадиной известью, и мальчик, шмыгнув носом, без раздумий ответил: — Для изготовления эликсира, помогающего от магического переутомления, в пропорции один к трем с использованием алкагеста, ласточкиной травы и измельченных когтей химеры. Также он применяется для создания бомб… — Бомбами заниматься мы сегодня не будем, — перебил его мастер Риннельдор, — а вот эликсир — приготовь, у тебя на это три часа. Иан, забыв о пролитых слезах, удивленно посмотрел на учителя — до сих пор мальчику приходилось изучать зелья только по книгам, к алхимическому кубу же мастер его никогда не подпускал. Но по виду Знающего становилось понятно, что он не шутил. Юный ученик, быстро утерев еще влажные щеки рукавами, поспешил приступить к выполнению задания, пока мастер Риннельдор прощался со своим гостем. Регис, напоследок приблизившись к мальчику, шепнул ему едва слышно: — Когтей бери поменьше. Погрузившись в работу, Иан совершенно перестал замечать течение времени. Эликсир выходил почти идеальным, как по учебнику. Он был нужного цвета, и булькал в реторте, совсем как положено. Совет Региса оказался очень кстати — измельченные когти, добавленные на последней перегонке, вызвали сильное бурление — еще немного, и зелье выплеснулось бы через край. Наконец, когда, еще раз вспенившись, эликсир принял приятный зеленоватый оттенок, Иан аккуратно, через серебряную воронку вылил его в большой хрустальный фиал, закупорил темной пробкой и повернулся к учителю. Тот все время, пока Иан выполнял поручение, просидел над большой книгой с ветхими желтоватыми страницами, но мальчик заметил, что не перелистнул ни одну. На результат трудов ученика мастер ответил коротким кивком. — Собирайся, — велел он ему, поднимаясь из-за стола. Мастер Риннельдор редко выбирался из своей башни, и поводы покидать ее у него были все сплошь неприятные. Иан знал, что учитель слыл одним из лучших алхимиков в Нильфгаарде, и к его услугам прибегали самые именитые семьи Империи. Сам Знающий от таких связей был совершенно не в восторге, но отказаться от выполнения заказов никак не мог — за это он пользовался высочайшим императорским дозволением проводить такие магические эксперименты, какие только могли прийти ему в голову, в то время, как прочие чародеи занимались лишь строго определенной и подотчетной деятельностью. До сих пор мастер Риннельдор никогда не брал Иана с собой в свои короткие путешествия к клиентам, но, по всей видимости, сегодня был день чудес. Мальчик поспешил переодеться — для выхода в свет у ученика Знающего была приготовлена особая одежда — светло-серебристая мантия, придававшая, видимо, юному эльфу достаточно таинственный вид, чтобы не позорить мастера Риннельдора. Глянув на себя в зеркало, Иан пригладил коротко стриженные волосы и нацепил приличествующее случаю выражение лица — сосредоточенно почтительное. Учитель ждал его у арки стационарного портала в лаборатории. — Постарайся держать язык за зубами и не встревай, — проинструктировал мальчишку Знающий, хотя подобные напоминания Иану и не требовались — в компании мастера Риннельдора он привык открывать рот, лишь когда к нему обращались напрямую. Ступив в замерцавший портал следом за учителем, Иан очутился в чьем-то будуаре. Комната — не слишком просторная, с плотно занавешенными окнами, освещенная мерцанием высоких алых свечей — была обставлена по-настоящему шикарно — сложно было поверить, что подобная кокетливо помпезная обстановка могла встретиться в Нильфгаарде. Столица славилась модой на скромность и умеренность в украшениях. Даже спальня Императрицы, по слухам, была убрана с почти военным минимализмом. Здесь же, похоже, кто-то буквально воплотил в жизнь все самые смелые фантазии. В будуаре преобладал багряно-красный и золотой цвета. У Иана в глазах зарябило от обилия больших, средних, маленьких и крошечных подушек и подушечек, витых шнуров, орнаментов и украшений. За высоким резным трюмо сидела стройная черноволосая женщина в удивительно простом, совсем не сочетающимся с окружающей обстановкой, темном платье. Когда мастер Риннельдор с учеником вышли из портала за ее спиной, незнакомка отложила частый золотой гребень и плавно обернулась к ним. Светло-карие чуть раскосые глаза мельком скользнули по лицу Иана, но женщина тут же остановила взгляд на Знающем. — Я ждала вас раньше, мастер, — заметила хозяйка низким грудным голосом, и мальчик заметил, как невозмутимое лицо учителя раздраженно дрогнуло. — А я полагал, что вы сами в состоянии приготовить этот эликсир, — ответил он, четко контролируя свой тон, чтобы не выдать лишних эмоций. — Боюсь, моя сегодняшняя миссия при дворе не позволяет мне тратить лишние усилия на нечто подобное, — ответила женщина так, словно хотела вылепить из слов мастера Риннельдора острый шип и воткнуть его Знающему в глаз, — мой заказ готов? — Иначе я бы не пришел, дорогая Фрингилья, — ответил Знающий. Легким, почти театральным движением он извлек откуда-то тот самый пузырек, который всего несколько минут назад Иан наполнил зельем собственного приготовления, и до маленького эльфа вдруг дошло, зачем учитель потащил его с собой на эту встречу. Он хотел проверить мальчика, убедиться, что тот уверен в результате своих трудов, и не бросится выбивать пузырек из рук женщины, спасая ее от неминуемой гибели от отравления. Юный эльф знал, что приготовил эликсир точно по формуле, с соблюдением всех правил алхимии… но обычно мастер Риннельдор испытывал приготовленные снадобья на себе или на подопытных животных. Иану же в лабораторные мыши досталась хозяйка шикарных покоев — по всей видимости, придворная чародейка. — Цена осталась прежней? — Фрингилья встала и открыла большую золоченую шкатулку. — Сегодня канун Йуле, — покачал головой мастер Риннельдор, — примите это в качестве моего подарка. Женщина недоверчиво покосилась на эльфа — все в Нильфгаарде знали, что заказы он выполняет вовсе не из любви к искусству. — Боюсь, у меня нет для вас ответного дара, — ответила она наконец. — Пустое, — мастер Риннельдор скупо отмахнулся, — для меня достаточно будет посмотреть вечером на фейерверки, за которые, как я слышал, вы сегодня отвечаете. Из дома чародейки ученик с учителем шагнули в комнату, являвшую собой полную противоположность будуару Фрингильи. Здесь стены были совершенно голыми, серая кирпичная кладка кое-где потрескалась, а в дальнем углу стояла конструкция, больше всего напоминавшая узкую железную клеть в человеческий рост. За одиноким столом над какими-то бумагами сидел человек с кожей такой бледной, словно он много лет не выходил на солнечный свет, большим горбатым носом и тонкой темной бородкой. На этот раз Иану достался быстрый недовольный взгляд цепких черных глаз, под которым мальчику немедля захотелось признаться во всех своих прегрешениях, включая рассыпанную утром известь. Откуда-то издалека доносились приглушенные мучительные крики. Но ни учитель, ни незнакомец, казалось, совсем их не замечали. — Иан аэп Иорвет, — проговорил человек, переворачивая наполовину исписанный лист бумаги строчками вниз, — рад нашей встрече, — у незнакомца был тихий, чуть хрипловатый голос — почти такой же вкрадчивый, каким иногда, в минуты особенного недовольства, разговаривал сам Император, и в свой адрес Иан надеялся никогда этого тона не услышать. — Его присутствие необходимо? — спросил человек, уперев взор в Риннельдора — мастер под ним не дрогнул. — Это мой ученик, — спокойно ответил он, — вскоре вам придется иметь дело с ним, а не со мной. — Вы наконец засобирались на покой? — осведомился человек, — я не знал, — последнюю фразу он произнес так, словно констатировал совершенно невероятный, немыслимый факт.- Вы принесли то, о чем я просил? Мастер Риннельдор кивнул, снова погрузил руку куда-то в складки своей мантии, извлек на свет маленький бархатный мешочек и передал его в ладонь Иану. Даже сквозь плотную мягкую ткань мальчик ощутил магическую вибрацию, исходившую от спрятанного под ней предмета. Он сразу догадался, что там было — мастер Риннельдор работал над вещицей несколько дней подряд, не подпуская ученика к процессу, но объясняя каждый его этап. Мальчик медленно приблизился к столу, чувствуя на своем затылке пристальный взгляд Знающего, и протянул мешочек незнакомцу. Тот подцепил его кончиком золотого пера, словно боялся прикоснуться голой рукой. — Как он активируется? — спросил человек деловито. Мастер Риннельдор молчал, и Иан понял, что ответа ждут именно от него. — Это кольцо, — сообщил он, возрождая в памяти все, что вдалбливал ему в голову учитель, — без камня и инкрустации, для активации достаточно надеть его на средний палец. — Зона охвата? — продолжал человек то, что больше всего походило на допрос. Иан постарался выдержать его прямой взгляд, не моргнув, как делал учитель. — Четыре локтя, — ответил он без запинки, — допрашиваемый должен сидеть или стоять к вам лицом, лучше смотреть ему в глаза, вопросы формулировать четко и прямо. Артефакт вибрирует при учащении сердцебиения объекта или сильном повышении температуры тела или расширении зрачка. — Слишком неточно, — нахмурился человек. — Увы, мой друг, — подал голос мастер Риннельдор из-за спины Иана, — иных способов распознать ложь для человека без магических способностей пока не изобретено. — Это ваша недоработка, мастер, — процедил человек, мешочек скользнул с кончика пера на стол, и незнакомец полез в ящик своего стола. На этот раз от платы Знающий отказываться не стал. Еще один шаг через портал, и Иан вслед за учителем оказался в святая-святых — и сразу понял это. Император стоял у окна своего кабинета, заложив руки за спину. Маленький эльф видел отца своего лучшего друга достаточно часто, но в последние пару недель Эмгыр почти не появлялся на публике, и сейчас мальчик понял, почему. Правитель выглядел совершенно больным. Серый сумеречный свет, падавший из окна, делал его лицо удручающе, непоправимо старым, подчеркивая каждую морщину. Тонкие губы казались синеватыми, словно Императору не хватало воздуха. На лбу блестела глянцевая испарина. И вся его фигура, обычно статная и подтянутая, в вечерних тенях выглядела какой-то поломанной и иссохшей. На Императоре было парадное черно-золотое одеяние — праздник во дворце уже начался, и в скором времени этому усталому человеку предстояло открывать гранд-марш, ведя под руку супругу. Иан с внезапной грустью представил, как жалко будет смотреться Эмгыр на фоне цветущей улыбчивой Императрицы — на глазах у всего цвета нильфгаардской аристократии. Взор Императора, впрочем, остался прежним — внимательным и прямым. Он кивнул на приветствие мастера Риннельдора и посмотрел на Иана. Тот поспешил вежливо поклониться. — Есть новости? — спросил Эмгыр, не отходя от окна, словно боялся, что лишний шаг отнимет у него последние силы. — Ничего значительного, — покачал головой мастер Риннельдор, — очередной совет назначен на начало следующей недели, но если Ваше величество не могут… Император раздраженно отмахнулся. — Для того, чтобы беспокоиться о моем здоровье, у меня имеется лекарь, — ответил он почти резко, — ваша задача, мастер, состоит в совсем ином. И промедление может поставить под угрозу всю операцию. — Я понимаю, — мастер Риннельдор впервые за целый день покорно опустил голову, — но Ваше величество знают характер нашей соратницы — от нее сложно добиться прямого ответа, если она не хочет его давать. Эмгыр сдержанно усмехнулся. — Я не прошу у вас звать ее замуж, — ответил он негромко — тем же тоном, каким говорил с Ианом горбоносый незнакомец, — речь идет о куда более серьезных событиях, которых избежать на этот раз не получится. Юный эльф понимал, что на его глазах происходил очень важный, почти судьбоносный разговор, но ни один из его участников, похоже, не обращал на лишнего слушателя никакого внимания. Он осторожно переступил с ноги на ногу — от трех подряд переходов через порталы и голода у мальчика начинала кружиться голова, и он испугался, что мог хлопнуться в обморок прямо под ноги Императору. Тот же вдруг снова посмотрел на него. — Что с вашим учеником, Риннельдор? — осведомился Эмгыр, — на нем нет лица. Учитель повернулся к Иану, и тот, стараясь не показывать слабости, изобразил бледную улыбку. — Все в порядке, Ваше величество, — поспешил заверить Императора Иан, хотя голова его уже плыла, а из пустого желудка поднимался липкий кисловатый ком. — Вам стоит лучше исполнять возложенные на вас обязанности, — отвесил Эмгыр, и мастер Риннельдор поклонился. Когда сквозь очередной мерцающий проход они снова наконец оказались в лаборатории, Иан, выходя, оступился и чуть не упал. Сильная рука поддержала его под локоть. — Простите, — слабо, сглатывая густую слюну, пробормотал мальчик, — я в порядке. Не говоря ни слова, мастер Риннельдор под руку отвел Иана в дальний конец лаборатории, где в маленькой фарфоровой раковине работал крохотный фонтан с проточной родниковой водой — это новшество учитель создал собственными руками. Мальчик склонился над тонкой струей и сделал несколько жадных обжигающих глотков, побрызгал водой себе в лицо, пока мастер стоял за его спиной и ждал, пока ученику полегчает. — Перед несколькими подряд переходами через портал, — наставительно заговорил учитель, когда Иан, справившись с дурнотой, выпрямился и повернулся к нему, — необходимо поесть, но не слишком плотно, иначе тебя может вырвать на выходе. Ты понял? Иан кивнул, решив не напоминать мастеру, что тот сам отказал ему в праве позавтракать, а сейчас за окнами уже смеркалось. — На сегодня достаточно, — закончил Знающий, — подожди пару часов, чтобы новый переход не вывернул тебя наизнанку, а потом можешь отправляться во дворец. Иан просиял, готовый от неожиданного — и такого долгожданного — позволения схватить учителя за руку и начать горячо благодарить. Тот уже отошел от него и сам начал прибирать беспорядок, оставленный утренними экспериментами ученика. В своей комнате Иану пришлось прилечь на кровать — голова все еще кружилась, и потолок над ним вращался в разные стороны. Он провел битый час в муторном безделье, размышляя, чем сейчас занимались родители. В Оксенфурте, должно быть, праздник был уже в разгаре — папа закончил с ужином, а отец развесил везде венки и зажигал свечи. Иан грустно вздохнул — сложно было представить, когда в ближайшее время ему суждено было провести праздник с ними. Пару дней назад он сам выбрал и отправил с императорской почтой подарки родителям — те должны были получить их как раз в йульское утро. В этот раз мальчик не был стеснен в средствах — с дозволения Императора, он вместе с Фергусом спустился сперва в дворцовую оружейную, где выбрал для папы набор прекрасно сбалансированных метательных ножей краснолюдской работы. А потом — в хранилище, чтобы найти для отца увесистый том некоего Марсиавелли, издание, которого точно не было в библиотеке Оксенфуртской академии. Мальчику очень хотелось бы увидеть, как родители станут распаковывать его подарки, их счастливых лиц в качестве ответного дара ему было бы достаточно. Но потом мысли Иана перекинулись к Фергусу. Сейчас, должно быть, первое отделение бала подходило к концу, и очередная дочка очередного вельможи уже успела оттоптать Фергусу ноги — он вечно жаловался, что дамы ему попадались неизменно неуклюжие и грузные, как на подбор. Иан сомневался, что это было до конца правдой, принц этими рассказами словно извинялся перед другом, что того не позвали на прием. Но Иану это было и не нужно. Придя в себя окончательно, он встал с постели, переоделся, прихватил приготовленный заранее кулек с угощениями и маленький сверток — подарок для Фергуса. По словам мастера Риннельдора, кусочек металла, завернутый сейчас в яркую бумажную упаковку, был когда-то наконечником копья, оборвавшим жизнь офицера, командовавшего отрядом Мортенсен в битве на Яруге во время Второй Северной войны. Для Иана это был обычный хлам, но он точно знал, как Фергус любил подобные военные трофеи. В лабораторию к порталу Иан спешил почти бегом. Мастера Риннельдора он обнаружил сидевшим в глубоком кресле у окна — без книги и даже привычной чашки чая. Вид у учителя был какой-то отсутствующий и мрачный. При появлении ученика он, впрочем, встрепенулся и выпрямился. — Учти, — сообщил мастер Иану, — утренний урок все равно состоится — Йуле или нет. Иан с готовностью кивнул, памятуя об условности понятия «утро» для учителя. Отчего-то вид мастера Риннельдора разбудил в мальчике смутную глухую тревогу. За окнами совсем стемнело, а Знающий даже не зажег свечи. — А вы не будете праздновать? — спросил мальчик, набравшись храбрости. Он ожидал резкого ядовитого ответа, но мастер Риннельдор лишь медленно покачал головой. — Йуле — это всего лишь ночь среди ночей, — ответил он негромко. — А фейерверк? — Иан поправил на плече сумку с угощением и подарком для принца, — вы сказали, что будете смотреть его. — Из окна его видно достаточно. Иди, со мной все в порядке, — немного помолчав, ответил мастер Риннельдор, и мальчику вдруг подумалось, что, будь у него на пальце кольцо, которое он отдал горбоносому незнакомцу, сейчас оно непременно бы завибрировало. Фергус уже ждал Иана — взъерошенный, взмокший от танцев, но с лицом, светящимся счастливой улыбкой. В руках он тоже держал большой сверток — должно быть, запасся яствами с императорского стола. Из-под локтя принца виднелось горлышко запечатанной бутылки с гранатовым соком. — На террасу или в сад? — спросил Фергус, едва не подпрыгивая на месте — обещанный чародейкой фейерверк должен был начаться с минуты на минуту, и оба мальчишки давно мечтали на него посмотреть — Фрингилья Виго никогда не жалела сил, чтобы хоть так выслужиться перед Императором — видимо, бодрящее зелье ей было нужно как раз по этой причине. Но у Иана из памяти никак не шел образ учителя, одиноко сидевшего в кресле в темной лаборатории. Мальчик почти ничего не знал о жизни мастера Риннельдора — тот был скуп в рассказах о личном. Иногда упоминал сына, несшего службу где-то далеко, но ни разу не заикнулся о супруге или возлюбленной — хотя сын, насколько мог судить Иан, не мог взяться из ниоткуда. — Знаешь что, — неожиданно набравшись храбрости, предложил Иан, — ты бывал когда-нибудь в башне Знающего? Фергус удивленно нахмурился. — Ну… бывал пару раз, — ответил он неопределенно, — ходил вместе с матерью за какими-то снадобьями — она любит наносить дружественные визиты всем подряд, но дальше кабинета нас не пускали. — Как насчет того, чтобы посмотреть на лабораторию, в которой я учусь? — Иан понимал, что рискует. Фергус казался разочарованным — он надеялся не нарушать традиции и провести самую долгую ночь с другом. Да и мальчик мог ошибиться в своих выводах, и мастер Риннельдор и впрямь хотел скоротать вечер в одиночестве. Своими глупыми попытками помочь тем, кто не нуждался в помощи, Иан вполне мог заслужить наказание. Но он решил рискнуть. И пока Фергус не успел окончательно состроить сложную мину, Иан добавил шепотом, будто кто-то мог их подслушивать, — мастер Риннельдор сегодня такой грустный. Я не хотел бросать его одного… Лицо Фергуса мгновенно переменилось. Да, принц, как и все в Нильфгаарде, чтил традиции и строго их придерживался, но сочувствия к чужим печалям другу тоже было не занимать — и Иан избрал самую верную тактику. — Мы пойдем через портал? — неуверенно спросил Гусик. — Ты не слишком плотно поужинал? — поинтересовался Иан в ответ, — а то может стошнить на выходе. Гусик опасливо сглотнул. — Да я вообще не ужинал, — признался он, — тебя ждал… Иан решительно кивнул. В лаборатории все еще было темно, и первым, что различил Иан, выйдя из портала, был мастер Риннельдор. Он переместился из кресла к клетке Густава и, похоже, шепотом разговаривал с бельчонком, просовывая ему орехи сквозь прутья решетки. Когда хлопнул магический проход, учитель обернулся, готовый сделать недовольное замечание не вовремя вернувшемуся ученику, но застыл, заметив почетного гостя. — Ваше высочество, — Знающий сдержанно поклонился. — не ожидал вас увидеть здесь. Иан, успевший уже снова оробеть и засомневаться, шагнул вперед. — Простите, мастер, — заговорил он, — но мы с Гусиком решили, что вы не откажетесь разделить с нами праздничный ужин. — Да-да, — подхватил Фергус, — я взял слишком много еды, нам двоим не справиться… Мастер Риннельдор сухо поджал губы, но на миг Иану показалось, что так он пытался заставить их не задрожать. — Для меня это честь, — ответил он, снова склонив голову. Иан и Гусик, просияв, переглянулись и ринулись к чайному столу, чтобы извлечь на свет все разнообразие своих припасов. Мастер Риннельдор стоял на месте, не двигаясь. — Погодите, — вдруг сказал он, сделав шаг вперед, — я пододвину стол поближе к окну. Сейчас начнется фейерверк.