The other side

— Что ж… Кажется, мы справились. Девушки оглядели свои руки, с которых пропали метки и теперь стекала непонятная субстанция. Больше ничего не болело. Мэйбл с какой-то грустной улыбкой смотрела теперь на чистую ладонь, где больше не красовалась, по ее мнению, уродливая шестиконечная звезда, к которой она практически привыкла, а была только новая ранка. Теперь это позади. Теперь это практически прошлое, а завтра уже будет казаться каким-то нереалистичным сном. Но почему-то не было той радости и облегчения, которые ожидала Мэйбл почувствовать после избавления от этого груза все эти дни и недели. Физическая боль прошла, но откуда-то взялась не привычная ей душевная. — Мэйбл, — Уилл положил руку ей на плечо, — время пришло. Нам пора возвращаться. Она и не думала, что этот момент настанет так скоро. Неужели ее путешествие в параллельный мир сейчас закончится? Неужели она больше не увидит близнецов-Пайнсов и их дядь? Неужели уродливые самодельные экспонаты останутся только в ее памяти? Неужели теперь придется вернуться в свою реальность — где тебя презирают, ненавидят и боятся? Где ты никому особо не нужна и где не замечают твоего исчезновения? Девушка с усилием кивнула. Да, им пора возвращаться. Они не могут остаться. А, если бы могли, Мэйбл практически без сомнений осталась бы, хотя не была уверена в этом на сто процентов. — Вернемся тем же способом, что и ушли? — она подняла ладонь, демонстрируя розоватый шрам и свежий порез. — Да, только есть один нюанс… — Уилл помедлил. — Понимаешь, мы должны забрать с собой все, что принесли в этот мир, и в том числе оставить вещи, принадлежащие этому миру, здесь. Поэтому я принес тебе одежду. Мэйбл все еще не понимала, на что так осторожно намекает демон, пока он не снял с уха сережку, подаренную несколько дней тому назад, потом достал новый телефон. — Мы не можем оставить их. Иначе поставим наши миры снова под угрозу, — с одобряющей улыбкой он вложил вещи в руку Билла. Глифул посмотрела на свой браслет, на свету отливающий ярко-голубым, потом на Мэйбл, которая смотрела на всех с грустной растерянной улыбкой, немного даже глуповатой, но почему-то так идущей ей. Неужели ей придется расстаться со всем хорошим, что появилось в ее жизни, за исключением Уилла? Но Мэйбл была жадной. Уилл — это невероятно много, но она хотела больше, она хотела все. Вздохнув, девушка расстегнула браслет и подала его Пайнс, которая в свою очередь вернула ей заколку. — Спасибо. Это лучший подарок, который я когда-либо получала, за последние десять лет, — Глифул постаралась держаться. — И самый уродливый. Мэйбл усмехнулась, а потом крепко-крепко обняла двойняшку, так что у нее аж что-то захрустело. Тяжело было не плакать. Наверное, даже обеим. — Не могу поверить, что мы никогда больше не увидимся! — Пайнс всхлипнула. — Это несправедливо! Глифул мягко похлопала ее по плечу, неловко кусая губы, и старалась не испачкать ее милое белое платьице собственной кровью. Не думала она, что к ней кто-то может так привязаться, особенно с ее-то характером, гадким и желчным. Но еще больше она не могла представить, что сама к кому-то привяжется, особенно к такой, как Пайнс. Эта девушка стала ее единственной настоящей подругой за всю жизнь, путь не самой близкой. Она одна из немногих, кто не отталкивал и принимал ее натуру такой, какая она есть, и при этом не злился. Сайферы же молча попрощались, наверняка зная, что они еще встретятся за пределами этих Вселенных там, дома, но было бы неуместно сейчас говорить об этом. Пусть они не близки, они навечно связаны, и их пути рано или поздно пересекаются, как бы оба ни противились. — Не плачь, — Мэйбл чуть улыбнулась, без сарказма и презрения, — у тебя лицо ужасно страшное, когда ревешь. Пайнс засмеялась сквозь слезы и утерла рукой глаза. Да, она будет скучать по этому своеобразному юмору, присущему только одной девушке. — Стоит ли мне тебе напомнить, что у вас одно лицо? — Билл хмыкнул, а Глифул стрельнула глазами. — Что ж, приятно было познакомиться, Мэйбл Глифул, — Диппер добродушно протянул ей руку. — Не могу сказать того же, — девушка тем не менее уверенно пожала ее с улыбкой на губах, проглатывая горечь и тоску. — Надери там моему двойнику зад, чтобы не обижал тебя и был примерным братом, идет? — В таком случае ты займешься перевоспитанием Пасифики. Удачи тебе. Диппер усмехнулся и раскрыл руки, видя теперь в Мэйбл не стерву и циника, а только маленькую, напуганную реальностью девочку, которая в корне мало чем отличалась от его родной сестры, только усердно скрывала все. Просто рядом с ней вовремя не оказался нужный человек, чтобы подать руку и помочь встать, и ей пришлось вставать самой, самой чинить себя и идти вперед с ослепительной улыбкой на лице, когда внутри, возможно, все рушилось. И Дипперу было жаль, что его двойник оказался не самым лучшим братом. — Я, конечно, не твой брат… Договорить он не успел, потому что Мэйбл сама охотно обняла его, практически жалея, что больше не сможет сделать этого, больше не сможет почувствовать нечто родное в чужих руках, не принадлежащих Уиллу, и не сможет так искренне обнять парня, ужасно похожего на ее брата, но и ужасно отличающегося от него, который носит посредственные вещи и не заботится о своем внешнем виде. Больше не будет выслушивать ворчанья и постоянные предостережения, больше некому будет спрашивать, как она себя чувствует и что ей снилось ночью. Ей будет не хватать этого. Очень не хватать. — Нет. Ты получше будешь. Даже в этой одежде. Обменявшись прощальными репликами, Уилл отлаженно полоснул себе руку, а потом открыл портал ножницами, затянувшийся темно-синей пленкой, шепча нужные слова. Его рука с уверенностью взяла руку Мэйбл. — Будьте осторожны! — пропищала Пайнс. — Брата не обижай! — крикнул Билл. — Моего имею в виду. — Хорошей дороги. Глифул бросила прощальный взгляд на троих, но ничего не говорила. Она не могла говорить. Ей было больно и хорошо одновременно. Это был вкус… горького счастья? Она не могла признаться, особенно самой себе, что фактически оставляет в этом мире кое-что очень важное: частичку себя — и этого не изменить. Она никогда не сможет полностью отказаться от этой Вселенной и того, что она приобрела благодаря этому. Мэйбл так и не понимала, почему она соглашается на эти ужасные условия, когда может навещать этот мир с некоторым риском? С каких пор ее стало волновать окружающее? И хоть она все еще ненавидит беспорядок, хочет быть везде первой и помешана на своей внешности, она никогда уже не будет прежней Мэйбл Глифул, которая месяц назад шагнула за демоном разума в темную пелену, доверившись ему однажды. Теперь она знает, что она может быть одинока, но не одна, что есть те, кому не все равно, что чувствовать не стыдно, теперь она знает, что все имеет цену. И все-таки путешествие на ту сторону вышло не таким уж и паршивым, как ожидалось. — Спасибо, — прошептала Мэйбл одними губами и шагнула в портал.

***

— Все, я звоню копам! — Диппер, ну подожди, какие копы! — Пасифика с характерным звоном закрыла кассу; рабочий день подошел к концу. После нескольких пересечений Стэн предложил девушке подработку в магазине, поскольку остальные работники появлялись через раз-другой, что не устраивало. Да и девушка была невероятно приятной во всех отношениях, доброй и вежливой, так что не было ни одной жалобы в течение уже двух недель, в отличие от той же самой Мэйбл, на которую негодовали даже недоходя до порога магазина. — Что? Имею право! Прошло больше двух суток. Месяц, на минуточку! — Я понимаю, что ты в ужасе… — Де ни в каком я не в ужасе! — завопил он. «Да, это я еще мягко выразилась…» Диппер разблокировал экран и уже набирал номер, как колокольчик на двери магазина звякнул. Он дернул головой: на пороге стояла Мэйбл, о чем-то непонятном беседующая с Уиллом, который придерживал рюкзак, с иной прической и как будто бы сама совсем другая, узнал он только ее голос, Уилл же снисходительно улыбался ей в ответ и подталкивал вперед, держа за талию. Вот ее дурацкая теннисная юбка и голубой бархатный топ. Диппер хотел было броситься и обнять ее, но потом вспомнил, с чего бы это? Это же Мэйбл. Девушка оглядела брата, Пасифику, которая носила подвеску Диппера (она всего его побрякушки наизусть знает, а еще, что братец ее — самый главный жлоб в городе). — Так, что я пропустила? — Странно, но я хотел спросить то же самое, — Диппер погасил экран телефона.

***

В молчании они сидели на кухне, не решаясь начать разговор. Мэйбл и вовсе забыла о своем вранье и о поездке к родителями, у которых она так и не побывала, хотя с ними она как раз виделась, пусть они были не совсем ее родителями. У Диппера было столько приличных и неприличных вопросов к сестре, но, когда она теперь сидела прямо перед ним, живая и очень материальная, он ничего не мог спросить: ни где она была, ни с кем — ничего. Будто на несколько мгновений в нем проснулись братские чувства, но с возвращением Мэйбл снова поутихли, будто и не было их никогда. Пасифика поднялась и налила всем чаю, чтобы разбавить обстановку. Пора уже было о чем-нибудь поговорить, ведь так дальше продолжаться не может. — Остался последний месяц. Вы уже определились с вузами? — девушка не знала, насколько близки Глифулы, но ясно, что не очень, поэтому надо было подобрать максимально нейтральную тему. Хотя эти двое из любой не относящейся к обоим вещи сделают максимально личное. — Вот именно! Ты решила, Мэйбл, куда будешь поступать? А то два месяца непонятно чем занималась, еще и укатила с этим в закат! Я, например, подал документы, и меня взяли! — гордо заявил Диппер, правда, не уточнил, что подал он эти самые документы в институт моды, который находится в Нью-Йорке, и взяли его, потому что их дядя там работает уже больше двадцати лет, не говоря уже о том, что поступать он туда решил после того, как узнал, что Пасифика будет учиться совсем не далеко. Мэйбл оглядела ногти, короткие, лишенные покрытия, и прикидывала, на какой день ей удобнее записаться на маникюр. Розовый сделать, что ли? — Да, решила. Хочу быть актрисой. — Глифул прыснул чаем, а Пасифика недвусмысленно переглянулась с Уиллом. — Что? Я всю жизнь играла те роли, которые мне давали. Теперь хочу сама выбирать. Плевать, что там мама за меня решила, я ей не безлимитный джин, чтобы претворять желания в жизнь и удовлетворять ее внутреннего ребенка. К тому же я красива и талантлива. — А еще невероятно скромна… — пробурчал Диппер. — Ты же понимаешь, что просто так туда не попадешь, только потому что хочешь? — демон виновато улыбнулся, будто бы вклинивался в их разговор. — Конечно! Я что, по-твоему, совсем тупая? У нас вон сколько денег! А деньги, извините меня, все любят. А те, кто не любит, нагло врут! Пасифика коротко улыбнулась и отпила. Все-таки у Мэйбл очень интересный взгляд на жизнь.

***

Здесь ничего не изменилось. Присутствовало то же чувство дежавю, как в первый день в Гравити Фолз — ты вроде знаешь каждый уголок и закоулок, но все в то же время иное, незнакомое. Чувство, что ты уже не обладаешь той властью, которая у тебя была, но имеешь нечто другое, более ценное, но пока не до конца осознаешь, что именно. Какое-то чувство потерянности. Диппер пошел проводить Пасифику, пока Мэйбл пыталась вернуться к своей реальной жизни, ведь по сути то, что происходило в Гравити Фолз, в ее мире не существует, и эти месяцы — просто пустые страницы. Теперь надо снова привыкать жить прежней жизнью. Это будет ох как непросто. Комната казалась чужой и холодной, хоть и в разы лучше, чем сырой ветхий чердак Пайнсов и квартирки Билла, но черт возьми, те двое гораздо лучше, в сотни миллионов раз! Мэйбл не понимала этого парадокса. Ее комната равна стоимости всей Хижины, но почему ей так плохо здесь и так хорошо там? — Что будешь дальше делать? — Уилл стоял на пороге в комнату, наблюдая, как девушка медленно ходит по периметру, трогает пальцами стол и вещи, но не притрагивается ни к чему конкретно, будто это вовсе не ее, будто она сама чужая здесь. — Это я у тебя хотела спросить. Что ты будешь делать? Я обещала тебе свободу за помощь. — Как видишь, тебе я уже помог, — усмехнулся демон. Мэйбл кивнула. В глубине души она приняла бы любое решение Уилла, потому что научилась ценить его выбор в ответ, но на поверхности была бы очень недовольна, если бы демон действительно оставил ее. Он дал ей столько много, что теперь не имеет просто-напросто права забирать это все обратно. Это было бы нечестно. Признаться, никто не понимал ее так же. — Так что? Куда отправишься? К себе домой? Или еще куда подальше? Мэйбл оглядела ногти, чтобы не испытывать напряжение, и это не осталось незамеченным. Пора менять свои привычки, если она хочет быть снова непредсказуемой, как и раньше. — Смотря куда ты хочешь. Девушка практически самодовольно усмехнулась. — Значит, такую свободу ты выбрал? Рядом со мной? Смотри не пожалей потом. — Не подумай… просто я привык к тебе… твоему поведе-ению… С другими придется опять щупать почву, договариваться, искать точки соприкосновения, так нудно… Плюс от тебя меня гораздо меньше тошнит, чем от других людей! — К чему ты клонишь? — Мэйбл стрельнула глазами. — Да что уже и пошутить нельзя? — Уилл подошел ближе и загреб ее в объятия, сквозь улыбку целуя в висок. — Хотя ты права. Разочек надо домой наведаться. Надеюсь, ты не будешь сильно скучать. — И не мечтай, — девушка улыбнулась и прикрыла глаза, зная, что к Уиллу она смело может стоять спиной, закрыв глаза, и ни о чем не беспокоиться, потому что… ну это Уилл все-таки. Ее Уилл.

***

Мэйбл опечаленно утерла нос рукой и достала из прикроватной тумбочки фотографию со смятым левым уголком, улеглась на спину, вытянув руку с фотографией перед собой. Внутри было так тепло, но и пусто, так одиноко. Она наперед знала, что там, на снимке, должны быть четверо улыбающихся людей, которые некогда не имели между собой ничего общего, но на фотографии выглядят довольно дружно, а некоторые даже улыбаются, почти непринужденно. Но сейчас на ней были лишь двое — Мэйбл и Билл. Он, закинув руку ей на плечо, равнодушно смотрел в камеру, а она неловко улыбалась. Вот только справа было неестественно много свободного места, как минимум на двух человек, будто там должен быть кто-то еще. Но никого не было. Кто-то скажет — ошибка фотографа или его неопытность, но там были люди, которых сейчас нет рядом. И никогда больше не будет, потому что они ушли. Ушли навсегда, потому что так было надо. И остались они лишь только в воспоминаниях Амабэль Пайнс