Так кончается звук и так начинается свет

Официальное представление неосознаваемым образом побудило меня действовать. Чужое знание о том, кем я на самом деле являюсь и на что способна, возлагало на меня неосязаемое покрывало ответственности, которое до этого момента я воспринимала весьма несущественно. Одно дело творить безобразия в неосмотрительно отданном мне Старейшем Доме, от масштабов важности которого у меня начинала кружиться голова, в полном одиночестве, и совсем другое - когда на меня смотрят и мою деятельность пристально оценивают и анализируют, зная истинную форму правды об этом месте. В Бюро тоже есть люди, которые так пристально на меня смотрят, но они все мои непосредственные подчиненные, и если мне что-то не понравится, то можно было прекратить, запретить это, не объясняя причин. Совсем другое дело, когда официально правительство Америки сотрудничает с нами настолько активно, что даже отрядило отдельного человека для контакта между нами. Хотя мне все это продолжало казалось настолько зыбким, что я даже не воспринимала всерьез официальные власти этой страны, даже собственно отношение Бюро к федеральным силам воспринималось исключительно как привилегия и право творить собственно нужные мне безобразия. Перво-наперво я запросила отчеты о текущей работе и отчеты с момента завершения кризиса о законченных делах и проектах. Сектор Расследований и Исследований, в первую очередь, Паноптикум и Оперативный так же. Около трех десятков толстых папок привезли мне в кабинет на нескольких тележках. Я окинула весь этот объем работы тяжелым взглядом и взялась за дело: за все время, что всерьез взялась за собственные обязанности, я уже научилась делать обязательную бумажную работу, и, может быть даже, привыкнуть к этой части своей работы, как любой человек может привыкнуть к плохому в своей жизни. И, кажется, начала в ней разбираться в достаточной степени, чтобы видеть, как происходит работа вне моего контроля. Меня еще в некоторой степени удивляло, что полезная работа в моем Бюро делается вне зависимости от моего на то соизволения и даже вообще даже если я об этом не знаю. Логистика, к примеру, к которой я даже приближаться не желала и разбираться в тонкостях управления финансами и поставках расходных материалов тем более не хотела. Для меня это место было закрытым черным ящиком, и так пусть остается и впредь. И это работало, как бы меня это не удивляло, потому что работа была однажды налажена, сконструирована как надо, и сделал это кто-то очень ленивый и достаточно умный. Я подозревала, что еще при Нортмуре это было заведено, потому что Тренч... плохо подходил под такое описание. И я вписывалась в эту общую налаженную картину, хотя всю свою жизнь привыкла обходиться собственными силами. Кажется, для этого есть какие-то специальные курсы, где людей сгоняют в одну комнату и заставляют делать глупые и странные вещи, чтобы донести до них дух корпоративной культуры и чувство доверия к тем, кто работает в соседних офисах. Чаще всего это делают, чтобы вытравить здоровый инстинкт хищника - загрызть и уничтожить более слабого. Здесь я не видела, чтобы такие курсы проводились, видимо, потому что более слабых здесь не загрызают, а обучают или переводят на более подходящие должности. Если бы, к примеру, я устроилась сюда работать секретаршей и не справлялась со своей работой, вполне возможно, меня перевели в рейнджеры или допустили к Табельному Оружию. В любом случае, без моего контроля и непосредственного вмешательства в Бюро одновременно, в разных Секторах и в разных Отделах могли происходить разные вещи, чаще всего предписанные рабочим протоколом. Смотря все эти отчеты о проделанной работе, я ясно и четко видела, как функционируют люди и механизмы, как соотносятся они друг с другом, как разная работа совершенно не относящихся друг с другом Отделов и даже отдельных людей в движении помогает работе другим людям и Отделам. Все это было отражено в этих документах, а чего не было, из других Отделов, я могла узреть и дотянуться самостоятельно, достаточно только потянуться, даже и не рукой, а разумом. Все это взаимосвязано, как множество кругов от брошенных в воду камней, все это гармонично переплетается и здраво взаимодействует, подобно множеству инструментов, каждый с отдельным звучанием, в общей гамме исполнительной музыки. Каждый знает свою роль и делает свою работу, и делая её правильно, создаёт звучание чистой, гармоничной ноты, сливаясь с другими такими чистыми нотами, даёт изумительную по силе и красоте гармонию. Я кажется даже могу слышать эту музыку, в порыве осознанного вдохновения. Всё эти люди, они влияют друг на друга, берут пример и подражают чистой работе. И даже одна из этих нот, будучи исполненной недостаточно чисто или правильно, может создать фальшь в групповом исполнении. Или, если смотреть на это под другим углом, это как хаотичный узор из переплетения множества цветов и форм, в их движение видна их скрытая красота движения и гармонии. Тот, кто так точно организовал все это, поистине был человеком широких взглядов и со светлой головой, а что он упустил или не обратил внимания, то сами работники поправили, нашли оптимальный способ работы. Я могла, имела доступ и возможность, видеть всю эту картину в целом, видеть и понимать движения, слышать эту мелодию и переливы красок. Так же у меня хватило мудрости понимать, что такую работающую общую систему нужно сохранять и по мере потребности чинить, находить лучшие пути решения проблем. Но в целом и общем - не ломать. Я и не собиралась ничего ломать, в общем-то, меня устраивало, что работающие здесь люди работали без сурового окрика начальства, без угроз и штрафных санкций. И даже мое непосредственное присутствие в местах работы воспринималось не как ожидание сурового кнута, а как луч вдохновения и поддержки. В общем и целом, все голословные утверждения от разных людей, что меня тут любят и безмерно ценят, на самом деле не были голословными и имели под собой весьма определенную доказательную базу, и даже не параулитарную. Может тогда мне стоит принять на веру эту константу? Так же, как и они все приняли на веру мое назначение Директором. К тому же, с того момента я уже неоднократно доказывала, что меня есть за что любить. И даже когда я проводила некоторые изменения в Бюро сразу после завершения выхода из кризиса без особого плана и даже без особо четкого понятия, что нужно делать и к чему прийти, люди, простые рабочие, меня поддержали и приняли мои ценные указания, полагая, что я знаю, что делаю. И при всем при этом, как бы оно дико и нелогично бы не звучало, у меня получилось лучшим образом. Может быть, это сам Дом, изголодавшись по твердой руке и ясному уму, сам меня вел, направлял, как ветер раздувает паруса корабля, направляя его в нужную сторону, может быть, время пришло именно для такого метода управления, которому следовала я, как меняются модные тенденции и узнаваемые лица. Может быть, решающую роль сыграло что-то еще, я не знала, да и не особо важно даже было. Главное то, что в настоящий момент, вздумай поиграть я в русскую рулетку и приставить дуло к виску, раздастся холостой щелчок и я смогу творить свой собственный беспредел и дальше. Ну, что что я сама считаю беспределом, конечно. Вот только это и имело значение, ничего иное, даже общественное мнение и приказы руководящего состава Америки. Мне же оставалось только своеобразным образом дирижировать этой неосязаемой тонкой музыкой, изучать итоговые отчеты и видеть общую работу Бюро как на срезе, как будто высоченный и собранный из различный начинок и слоев торт разрезали острейшим ножом, вытащили тоненький ломтик и начали изучать его. Хорошо ли взбита начинка, нет ли непропеченных слоев или посторонних, ненужных или вредных включений. Собственные ассоциации еще полгода назад привели бы меня к здоровому подозрению, что с моей головой не все в порядке, но сейчас это были всего лишь сигналы Дома в понятной мне форме, пусть даже в такой экзотической. Мне следовало бы понять это уже давно, а не спустя столько времени на моем посту здесь, но меня мало волновало это, я только эту данность как непреложный факт. Вот это все и имел в виду Тренч, когда говорил мне, что одной из моих обязанностей будет «держать свет включенным». Конечно, он не про электричество говорил, я и не сообразила сразу, а про это гармоничное и синхронное взаимодействие. Все это, о чем я думала, я кратко и тезисно записала в ежедневник. Не думаю, что когда-то это забуду, столь важные для меня выводы, но стоило иметь всегда с собой эти записи - мало ли какая херота снова со мной может приключится. Отложив ежедневник, я взяла одну из папок из Сектора Расследований и направилась туда непосредственно. То, что мне нравилось, как работают люди, совершенно не означало, что у меня не возникнет вопросов к качеству их работы. Кирклунд не пришел в восторг по поводу моих претензий и немножечко друг на друга поорали. Не со злобы или ярости, а просто обозначали границы взаимной ответственности за чужую работу. Я полагала, что платить людям, которые два месяца над одним делом работают без особо толка, смысла не имеет и их бы лучше перевести на другое дело, если не справляются, а дело отдать более компетентным или выше должностью людям. Уильям же упирал на то, что дела самые разные бывают, и что спешить с ними, а особенно с деликатными, смысла нет, а то и вред нанести может. Прошелся по моим больным местам, напомнив, что работа над моим делом велась годами, а в первые пять лет так и вовсе была сформирована весьма обширная группа. Уильям больше давил, говорил со мной низким, хрипящим иногда от избытка эмоций голосом, я же наоборот, тон повышала, и иногда, с некоторым удивлением для меня самой же, переходила на повизгивания. Неудивительно, что стеклянная стена его кабинета, выходившая в общих холл Сектора, так и вовсе пошла трещинами. Оттуда же, так полагаю, нас было хорошо видно и слышно простым работникам. Следующие несколько часов я провела совершенно бездарно, когда Уильям вызывал в свой кабинет тех самых агентов, которые не могли так долго раскрыть заинтересовавшие меня дела. Усевшись на стул в углу, я слушала их объяснения и изредка делала пометки в свой ежедневник, изредка и по делу вставляя свои замечания и предложения. По большинству своему, Кирклунд оказался прав, и расследования дел затягивались по совершенно объективным паранормальным обстоятельствам. Однако мой визит сюда и требования по делам имели неочевидный подтекст: я совершенно открыто показывала, что буду спрашивать по ведению дел, а где надо - драть в хвост и гриву нерадивых и ленивых сотрудников. Показывала, что могу быть не только тем, кто ведет за собой, но и карающей, наводящий первородный ужас дланью. С такой расстановкой был согласен даже молчаливый Тренч в моей голове. И даже Кирклунд не смел спорить с моим решением контролировать особо серьезные дела. Я вспомнила - Тренч семнадцать лет назад тоже самолично ездил в Ординари, значит, уже тогда существовала подобная практика, и тогда АМС моего города числились особо важным. Судьба или злой рок? Если в конечно итоге все сошлось в одну точку, где я возглавляю это Бюро, то разницы принципиальной нет. После ссора с Уильямом оставила мерзкое ощущение. Как будто съела что-то не свежее и в животе застыло неприятное чувство, будто живот пока ещё не решил, сможет ли переварить несвежее или лучше будет отторгнуть. Конечно, ничего такого я не ела, однако чувство это было настойчивым и весьма ощутимым. Такое могло быть только если я словила где-то посторонний резонанс и интерпретировала внешний резонанс как могла. Однако что именно это был за резонанс? От какого-то особо мерзкого Предмета, наподобие Манекена? Или это такое ощущение надвигающихся дурных неприятностей? Я не могла его распознать, однако, если отстранится, подняться над навязчивым чувством, то можно было предположить, что это не просто дурное чувство, не просто пустое накручивание себя на пустом месте, а самая настоящая тревога, чувство надвигающейся опасности. У меня всегда была достаточно развитая интуиция, чтобы избегать крупных неприятностей, однако Должность Директора добавляла некой четкости и яркости предчувствиям, будто выпуклая линза под лучом солнца, мерзостной в своей ясности предчувствиям. Я могла бы продолжать гадать, что за неприятности меня ожидают, однако можно было этого и не делать. Не заходя в свой кабинет, я направилась в Зал Мертвых Писем, такой высокий и шумный в своей работе, и поднялась на самый высокий этаж, к просторному кабинету, на двери которого висела простая и лаконичная в своей сути табличка. «Алан Уэйк. Писатель» Постучавшись и не дождавшись ответа, я попросту толкнула дверь и вошла внутрь. Да уж, было видно, что он основательно обжился в этом месте. На всех свободных поверхностях лежали и даже висели на стенах отпечатанные, исчерканные черными строчкам и красными правками листы бумаги. Самая обычная бумага, вышедшая из обычной пишущей машинки не совсем обычного человека, и я совершенно не удивилась, увидев две уже разломанные пишущие машинки, небрежно отставленные в сторону и некоторые листы источали тончайший и несколько приторный резонанс. Не такой резкий, как листы со дна озера Колдрон, но совершенно характерные для Уэйка, с его узнаваемыми броскими целостными образами и вычурными речевыми оборотами. Слова, написанные на бумаге, наоборот, источали резонанс, характерный для Старейшего Дома, легкий и приятный, и я провела пальцами по нему, а потом вчиталась в слова на первом попавшемся листке. Лучше бы я этого не делала. Голову от этих слов сдавило изнутри, таким образом, какого я никогда не испытывала, и не самым приятным образом. С усилием отведя взгляд, я сразу же забыла эти слова, как будто никогда и не читала их. Странно, как будто бы не все здесь я физически могла прочитать. Я ощутило было болезненный укол, будто меня обделили, но дальше думать об этом не стала, просто закрыла глаза. Алан Уэйк странный в достаточной мере человек, удивительный, способный писать потрясающие в своей реальности романы, они в сущности своей были воплощением реальности. Свои первые несколько книг он написал сам, с большим трудом, как можно понять, а потом смог писать только под воздействием Измененного Места. Темная Обитель на дне озера Колдон или Старейший Дом, хотя полагаю, здесь место было полезнее для его здоровья. Я коснулась пальцами той пишущей машинки, что стояла на столе и на секунду услышала равномерный и гармоничный в чем-то звук стучащих клавишей. Текст выходил под его руками плавно и непрерывно, как будто само место давало ему своеобразное вдохновение. И поэтому его тексты, неоформленные отрывки и незаконченные рассказы были по своей сути Измененными Предметами, каждый со своим определенным резонансом. Ладонь моя скользнула вслепую по разбросанным бумагам, я доверилась собственным чувствам, ища определенное ощущение от постороннего резонанса. Большинство листов никак не отзывались и никак не ощущались, однако некоторые из них я чувствовала. Некоторые обжигали мне руку, и я не останавливалась них, двигаясь дальше. Первый же лист, резонанс от которого был сильными и приятным, я прочитала. «Наблюдая ежедневно, день за днем отражение собственного лица в зеркале, можно были и не заметить изменений в нем, пока однажды, в самый обычный и рядовой день отражение в зеркале можно и не узнать. Место, где она оказалась, люди, с которыми она общалась, даже стены и пол, в который били каблучки ее туфель, даже такая мелочь, как одежда, все это влияло незримо и постепенно, меняя человека. И в этот день, когда она не узнала себя в зеркале, когда изменения, происходящие с ней, наконец стали заметны, нужно было задать простой вопрос. Нравится ли теперь тот человек, который встречает тебя в отражении, правильно ли от поступает и продиктованы ли поступки такого человека добром и любовью. Сможет ли она жить дальше, став таким человеком, став другим человеком, и может ли она продолжать нести в своих ладонях дыхания всех людей мира. Потому что если не сможет, то дуло, приставленное к ее виску, не отзовется холостым щелчком и случится то, чего она так боится, раз за разом приставляя дуло к собственной голове.» На секунду я даже обомлела, вглядываясь в этот неизвестно откуда выдернутый отрывок. Дыхания людей всего мира, подумать только, это же неподъемная ноша. Я сдернула этот лист и снова начала искать дальше. Следующий отрывок я нашла через две минуты. «Все эти вопросы, что рождает наше сознание, не менее важны, чем ответы, они являются такой же частью мира, изменяя его вокруг нас, расширяя ту зону комфорта, которую мы знаем и в который мы обитаем. Даже в иной степени больше, чем усилия прикладываемые для познания этого мира. Но стоит понимать, что расширяя этот круг, он соприкасается со все большей зоной неопознанного и неизведанного, и этот процесс может продолжаться всю жизнь. Однако не все то, что лежит в неопознанной зоне, наше сознание может объять и принять, так что иногда, ради нашего же блага и целостности сознания, стоит оставить неизученным». Звучит как вся моя жизнь. Следующий отрывок вызвал у меня оторопь. «Хотя лицо его было залито кровью, на вид ему было не больше шестнадцати, совсем юный, почти мальчишка. Сердце мучительно сжалось, в сочувствии ему и всем тем ужасным и болезненным пыткам, что пришлось ему перенести. К большому удивлению, он был еще в сознании и смотрел глубокими и синими, как безоблачное небо, глазами. От него исходил слабый, но в то же время густой резонанс, золотистый и бесконечное прекрасный, как вся храбрость и самопожертвование мира, резонанс, который мог быть только у очень сильного связанного параулита. В то же время было совершенно понятно, что эта сила совершенно дикая и бесконтрольная, и приглашать мальчишку в Бюро было такой же здравой идеей, как и прикуривать возле обнаженного горнила ядерного ядра боеголовки. Взрыв такой силы не то что тела, камня даже не оставит целым.» Стоит запомнить. «Або офо или глаз шторма - это область ясности и тихой погоды в центре гудящего шторма относительно всего остального шторма. Для находящегося в таком месте создается обманчивое впечатление прекращения бури, и она не в состоянии понять и оценить весь масштаб раскрутившегося урагана, непрерывного исходящего во все стороны резонанса, огромнейшей бури.» Эта краткая заметка всколыхнула в памяти воспоминание о том, как Тони как-то назвал меня находящейся в оке шторма. Вот что он тогда имел в виду. Голова кружилась немного от таких откровений. Уэйк был уникальный человек, раз так точно смог передать то, что случилось не с ним. Действительно, он был проводником света, медиумом и ясно смотрящим сквозь время и меняющееся пространство. Не рискуя и больше не открывая глаза, я содрала со стены, а потом и со стола лежащие листы бумаги, те, которые отзывались под моими руками. Не вчитываясь в текст, я просто собрала их в стопку, сложила дважды пополам и сунула во внутренний карман пиджака. Для меня уже это слишком было, и я мудро решила почитать отрывки позже, когда у меня на это хватит духа. Спускаясь вниз, я подумала о другом. По крайней мере, в ближайшее время Старейшему Дому ничего не угрожает, ничего такого глобального, что мог узреть талантливый Алан. Возможно, я смогла уловить флюктуации из более отдаленного будущего, а возможно, с Бюро так и вовсе не было это связанно. По крайней мере, я уже чувствовала себя более спокойно, как это могло быть под непрекращающимся чувством тревоги. Так вот что имел в виду Тренч, когда говорил о «подступающей катастрофе». Так же как и я сейчас, он чувствовал подступающее, и боялся его, так же, как и ничего не мог сделать с ним. Так же, как чувствовал безмерный груз ответственности за всех и за каждого в Бюро. Он говорил, что если не справится это будет его вина и вся расплата ляжет исключительно на него. Теперь я понимала его гораздо больше. Мне тоже не очень хочется совершать такие фатальные ошибки и потом за них расплачиваться собственной жизнью. А вот насчет «бури», из записок Уэйка получается, что он мог иметь в виду не только скорое вторжение Ииссов, он мог так же чувствовать, что я скоро приду по его душу. Ииссы, по мне так больше походили на отравленный газ, который распространяется медленно, но верно, отравляя всех на своем пути. На «бурю» уже больше походила я сама, со всеми этими намеками и тема простым фактом, что мне удалось то, что не смогли Ииссы - уничтожить Бюро. То, что сейчас здесь есть, на прошлое Бюро походило только отдаленно, и честно сказать, мне нравилось это. В самом Зале Мертвых Писем я опустилась по лестнице на самый низ зала и вышла к Кафетерию, по пути посмотрев на дверь сбоку, которая вела в Зал Связи и еще один зал, где раньше были размещены компьютеры для выхода в Интернет. Теперь же там было пусто, и только на полу была разметка под будущие стоящие здесь сервера. Может, дело в этом? Следует проверить и для начала вызвать к себе для отчета тех людей, которые сейчас этим занимаются. Сейчас этот зал был закрыт, я самолично некоторое время назад там была, зашла в него с компьютером в руках и оставила в нише в стене. Это был тот самый старый компьютер из провинциального штата, который после изменения стал выглядеть совершенно по-другому, став по сути своей еще одним Предметом Силы. Белый старый пластик исчез, истончавшись и сменившись на закаленный черный металл, вроде того, из чего были сделаны мачете, которые поразили мое воображение ранее. Исчезла клавиатура и системный блок, слившись в единый Предмет. Стекло монитора сменилось жидкокристаллическим сенсорным дисплеем, а сам монитор стал всем компьютером, моноблоком по своей сути. Я не знала, что у него внутри, я не разбирала и не собиралась этого делать, но я знала, что внутри находятся самые мощные и современные процессоры последнего, четвертого поколения, и на все электронные детали были изменены моим резонансом, оставаясь самыми современными в мире. Это было твердое знание в чистом виде, и этого было достаточно, чтобы так оно и было. Замкнутая петля, неразрывная и непреодолимая, несовместимые вещи, сплетенный в единый узор, невозможное, как исключение из правил, подтверждающее это правило. Но для того, чтобы использовать этот компьютер, было еще слишком рано. Я даже не пробуя включить или подсоединить к электричеству. Это был еще один Предмет, который помогал Директору в выполнении его обязанностей, как Пепельница с Сигаретой или Бакелитовый Телефон, но использовать его пока нельзя было. Ему нужно было некоторое время, нужно было выдержать экспозицию, чтобы он заработал правильно. Чтобы протянулась связь - не от Директора к Совету, как Телефон, а от Директора к людям. Чтобы Дому была возможность усвоить новые устоявшиеся понятия и запоминающиеся образы. Я, как Директор, являлась единственной сознательной частью этой стабильной системы, и я пообещала, почти ласково проводя пальцами по выключенному монитору, что возьму из этого хаоса только самое нужное и полезное. Работы все еще было много, по этому направлению, но дело сдвинулось с мертвой точки, и мне нужно было спросить, как дело вообще движется, чтобы в нужный момент не было задержек и проволочек. -Барбара, пригласи, пожалуйста, Элаиизу Стелтон для отчета по подготовке к введению цифрового оборудования, - проговорила я, подойдя к столу собственной секретарши. Мартин только подняла на меня молчаливый взгляд. - Что-то не так? - спросила я, когда тишина затянулась. -Нет, мэм, все хорошо. Только понадобится некоторое время, чтобы собрать всю группу, которая работает в этом направлении. -Два часа хватит? - осведомилась я. -Я предупрежу, что вы ждете их, - отозвалась Мартин. За два часа, дожидаясь их прихода, я успела немного отдохнуть и перекусить, посидеть немного с закрытыми глазами, собирая мысли свои в кучку и записать на пустом листе список вопросов к этой группе. Я знала, что помещение и Измененный Предмет еще не готовы к тому, чтобы их использовать, но я не знала, готовы ли люди. Я встретила их, сидя в своем кресле, спиной к источнику света. Их лица я и движения видела отчетливо, в то время как мое лицо оставалось в тени. Несмотря на создаваемое гнетущее впечатление, Стелтон твердым шагом прошла к гостевому креслу и села прямо напротив меня. Два оперативника с Сектора Расследований, женщина с жестким квадратным лицом и мужчина с несколькими бледными шрамами на лице, встали за ней. Сотрудник с Отдела Логистики сел на второе кресло, а на шаг позади них стояло трое рейнджеров со снятыми шлемами. -Доложите мне о готовности введения цифрового оборудования, - проговорила я. Стелтон оглянулась на рейнджеров, а один из них только пожал плечами. -Что-то не получается? - я оглядела молчащих людей. -Простите, мэм, - подал голос один из рейндежров. - Возможно, вы не знали, но цифровое оборудование в пределах Старейшего Дома не работает от слова «совсем». Только аналоговое оборудование, даже радиочастоты иногда барахлят. -Давайте возьмем за скобки тот факт, что «не работает» и предположим, что надо оборудовать серверную комнату, - я наклонилась вперед и уперлась локтями в стол. - Тот зал, где раньше были аналоговые компьютеры для выхода в сеть, там сейчас как раз для этого пусто. -Я считаю, Директор, что совершенно не нужно... - начала было Стелтон, но я перевела на нее фокус внимания и она замолкла. -Учитывая популярность среди людей всего мира интернета и многих видов цифровых гаджетов, я считаю, самое время ввести их здесь, чтобы не отставать от популярных тенденций. Надеюсь, мне не нужно объяснять важность здесь таких понятий, как «распространенное понятие» и «устойчивое понятие». К тому же, мисс Стелтон, я не спрашиваю вашего мнения насчет этого, я спрашиваю про актуальную, фактическую готовность к изменениям. Оборудование, специалисты, - я постучала ногтем по столу. - Как обстоят дела? -Есть пятеро людей, которые пытались проникнуть в Бюро через удаленный доступ, - заговорил мужчина низким голосом. Бейдж на его груди гласил, что его зовут агент Пейн. - Их активность до сего момента только отслеживали, а теперь, когда возникла в них надобность, аккуратно изъяли, всех собрали вместе и предложили работать на Бюро. Они все согласились и сейчас проходят первичную подготовку. -Были с ними какие-либо проблемы? -Конечно были, - заговорила женщина с ощутимым хриплостью в голосе. Кажется, ей когда-то прострелили шею. Бейдж на ее пиджаке гласил, что она агент Сакс. - Пришлось использовать более весомые методы убеждения, чем простые слова. -С помощью пистолета и доброго слова получилось управиться лучше, чем с помощью одного доброго слова, - добавил мужчина и женщина посмотрела на него с какой-то приторной сладостью во взгляде. Боже, да они влюблены друг в друга, как подростки. -Проблемы решены полностью? -Я могу заверить вас, Директор Фейден, - тон агента Сакс упал и вместе с грубой хриплостью получилось должным образом угрожающе. -Я поговорю с ними отдельно, - я перевела взгляд на Элаиизу. - Что с оборудованием? -Мы нашли фирму, которая готова в должном качестве и количестве предоставить нам требуемое цифровое программное обеспечение. Мы выбрали достаточно новое и быстродействующее оборудование, - гладко проговорила она. - Однако... -Однако оборудование еще не ввезено в Старейший Дом и даже не выкуплено из фирмы, - подхватил логист. -Почему? -Дело в том, что это достаточно приличная сумма денег, - прямо ответил он. - Но у Бюро нет такой большой свободных денег, чтобы спустить их вещи, которые мало того, что не будут работать, так еще и вполне могут взорваться. -Так я могу понять, что у Бюро нет денег? - подозрительно осведомилась я. -Нет, мэм, деньги есть и в достаточно количестве, - поспешил поправить меня логист. - Однако тратятся они на более важные и нужные вещи. Сделки с недвижимостью, выкуп в собственность Бюро квартир и домов, которые стали по своей сути Измененными Предметами, чтобы не подвергать опасности простых людей, которые могут купить их и подвергнуться влиянию. Закупка иного оборудования для Исследовательского и Обслуживания. Оружие, патроны, амуниция. Зарплатный фонд и закупка провианта, прочее и прочее. Лишних денег у нас нет, все идет в дело. Ответ мне не понравился, но я не стала попросту сотрясать воздух и объяснять снова, почему это важно. Общественное мнение и устоявшиеся понятия тем и трудны для изменения были, что они действительно сложно менялись. Однако они должны были измениться, ровно настолько, как поменялась жизнь людей с восьмидесятых. -Опросите новых сотрудников по работе с цифровым оборудованием, какие именно сервера им нужны и походят ли для работы в масштабах Бюро те, что заказаны. Спросите их про технические требования к помещению. Температура, освещение, влажность и прочее. Справятся ли они впятером или нужны им помощники. Пейн молча кивнул, а Сакс только прищурила глаза, глядя на меня. -Стентон, ваше дело заниматься дезинформацией и разбором мертвых писем, а так же обеспечивать работоспособность пневмопочты, а не заниматься аналитикой и прогнозом. Оставьте мою работу мне, - огрызнулась я с некоторым напором. - Вам нужно проследить, чтобы мои приказы выполнялись. Это вам понятно? Стелтон только кивнула, но по ее лицу было понятно, что она осталась при своем мнении. Такую может переубедить только ее собственная смерть. Но свою работу и свои обязанности она знала хорошо и выполняла добросовестно, поэтому я могла закрыть глаза на ее отличающееся от моего мнение. Была у меня идея, как мне справится с устоявшимся мнением о том, что здесь цифровое оборудование не работает. Совет самолично одобрил мое решение о нововведениях, однако самую важную часть здесь Бюро Контроля все-таки составляли люди, и это уже было мое устоявшееся понятие. -Все свободны, кроме мистера Эйвора, - заявила я. Логист, приподнявшийся было на месте, сел обратно. Дождавшись, пока все остальные выйдут за дверь, я встала со своего места и обошла стол, подойдя к логисту совсем близко, облокотившись задницей о стол с его стороны моего широкого рабочего стола. -Хочу разъяснить один момент, - проговорила я, оперевшись руками в стол. - Бюро очевидным образом отстает от того, что можно считать «современностью» и поднимают под «техническим прогрессом» большинство людей. Такая старомодность очаровательна, однако технически это очень неудобно. Для меня лично и так полагаю, для большинства людей, работающих здесь, - Эрик Эйвор вжался в кресло, явно ожидая, что я прямо здесь его линчевать начну, но на всякий случай закивал, выражая свое полное согласие с моими словами. Насколько я знала, именно он выделил квартиру Майерсу еще тогда, когда он не был зачислен в штат, и теперь опасался моего справедливого негодования по поводу разбазаривания имущества Бюро. На самом деле, мне плевать на это было. - И поэтому я прямо заинтересованна в том, чтобы цифровое оборудование здесь заработало и не сгорало от малейшего изменения параулитарного потенциала. Ты меня понимаешь? -Если честно, не до конца, мэм, - признался он. -Хорошо, - я чуть поджала губы, формируя свою мыль в слова. - Сколько будет стоить все это в долларах? - сбитый с толка Эрик назвал сумму, довольно внушительную. - А сколько денег сейчас на моем личном счете? Только не делай вид, что на знаешь, - поморщилась я в ответ на многозначительное молчание. - Каждый мой шаг здесь отслеживается, и я никак не поверю, что мои траты не контролируются. - Эйвор открыл рот и назвал другую сумму, несколько большую, чем первая, и я красноречиво подняла брови. -Но мэм, вы имеете в виду, чтобы вся эта затея была оплачена с вашего личного счета? - неверяще уточнил он и подался в кресле вперед. - То есть вы хотите сказать, что в самом деле это возможно? Работа жидкокристаллических сенсорных мониторов, микропроцессорные схемы на полупроводниках, магнитные пластины жестких дисков, модули оперативной памяти - то, что ломается и горит здесь в первую очередь, это возможно будет здесь? На самом деле? -Требуется еще немного времени, и его бы хорошо потратить на подготовку, чтобы когда можно будет, сразу все смонтировать, - пожала плечами я. - Думайте об этом как о новой популярной тенденции или введением устойчивого понятия. Эйвори на несколько секунд застыл на месте, явно пытаясь уложить это все в своей голове. Хоть и с опозданием, Дом будет отражать наиболее сейчас устойчивые архиетипы коллективного человеческого бессознательного, и сотрудники мои в это мне помогут. Стоит только запустить слух, только одну лишь идею о том, цифровые машины будут работать здесь, то они и заработают. Экспозиция в том числе и для этого нужна. Моя заинтересованность в этом проекте только подогреет общий интерес и усилит волну слухов, что пойдет на пользу и новому проекту, и лично мне. -Для того, чтобы использовать ваши деньги, мне нужно будет ваше личное заверение, - выдавил он. Я отлипла от стола и, обогнув его, уселась обратно на свое место. Взяв чистый лист с гербом Бюро в правом верхнем углу, я быстро написала распоряжение. -Я рассчитываю, чтобы все было сделано лучшим образом, - проговорила я, отдавая лист логисту. Изменения начнутся именно сейчас, как только слухи начнут распространятся, а не с того момента, как я на руках внесла Компьютер. -Конечно, мэм, Директор, мы все для вас постараемся, - искренне заверил он и поспешил на выход. Я поглядела ему вслед, пока не хлопнула дверь, отрезая меня от всего остального мира, возвращая меня в привычную уже мне тишину и покой, как глубокие и теплые мирные воды. Я специально и направлено создавала здесь такую атмосферу, которая помогала мне успокоиться и сосредоточится, полностью погрузиться в рабочую атмосферу, или, как частный случай, в интересную книгу. Вся суета, весь шум и нервозность, та шумная атмосфера, создаваемая множеством работающих людей, оставалась за дверьми подальше отсюда. Такая атмосфера позволяла мне работать в свое удовольствие, но сейчас я захотела остаться одной, чтобы никто не увидел, как мелко трясутся пальцы правой руки и свет бликует на гладких ногтях. Пока я писала, рука оставалась твердой, но стоило мне руку расслабить, как ее начало мелко, но постоянно трясти. Я испытывала ничем не обоснованный ужас, едкий и разъедающий нутро, стремящийся перерасти в банальную панику, увеличивающийся и заполняющий изнутри, заполняющий всю свою мою сущность и сознание, заставляющий думать только о себе. Я накрыла пальцы правой руки левой и сжала в ладони, но помогло мало. Однако теперь я могла быть уверена, что это никак не связанно ни с новым проектом, ни с собственно со Старейшим Домом. Это была хорошая новость, он оставался в безопасности, иначе бы это было отраженно в бумагах, выходящих из-под рук Алана Уэйка. Плохая новость состояла в том, что это лично для меня угроза была. Чувство надвигающейся беды никуда не делось, и мои усилия для того, чтобы уловить причину, не увенчались успехом. И тем более, не предприняла шагов, чтобы причину устранить. Я прикрыла глаза, пытаясь взять под контроль собственные эмоции. Возможно, причина этого волнения крылась в той области, которая мне была недоступна, и в некоторых вещах, которые никогда не смогу достичь или понять. И не скажу, что это мне легко далось. Я искренне считала, особенно в первое время, что раз я тут самая главная, то и знать должна все и до самой мельчайшей детали. Пусть даже и со временем, на все свои вопросы я получу ответы, что пойму, как работает каждый из сотрудников, но, кажется, была слишком жадной и недоверчивой. Это желание было одним из причин, почему я вообще стала обходить Бюро с инспекцией. Но меня тут обхитрили. Недоступные мне области просто выпадали из поля моего зрения, я попросту забывала про них, и тем самым эти «мертвые зоны» не пересекались со мной. Со временем и со многими неприятностями, что мне удалось разрешить, я стала более мудрой и осторожной. Так что мне пришлось проглотить собственную гордыню и признать, что я в чем то бываю неправа и чего-то могу не знать. Но мне в моей должности все знать и не нужно. Совет и мои подчинённые ценят меня за эффективность, а не за всезнайство. Иногда я бываю пугающе эффективна, это стоило признать, и поэтому мне стоит не следует слишком сильно беспокоиться насчёт моего волнения и неприкрытой тревоги. Это не мои эмоции, хотя ощущаются чересчур яркими и ясными, это своеобразная система раннего предупреждения. В таком случае либо все разрешиться без моего вмешательства, либо мне позже поступит вся нужная информация. Перебирать варианты того, что может случится, можно было бесконечно, каждый раз выдумывая и ужасаясь собственным выдуманным вариантам. Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться и не поддаваться панике. В любом случае, пока не поступит мне конкретная информация, мне не следует беспокоится, а еще лучше, отвлечься на иное дело. Поуп с настойчивостью одержимой своей работой несколько раз мне намекала, чтобы я продолжила свои эксперименты с осколками резонансов, и даже уведомила меня, что меня ждет отдельная лаборатория в Паракинезиологии, но я пока туда не собиралась идти. Работа с резонансом это означало долгую и кропотливую работу с мелкими деталями, которые занимали руки, а не голову, к тому же я не чувствовала в себе определенного настроя для работы, для создания чего-то принципиально нового. Для серверной нужны были некоторые Измененные Предметы, которых в Бюро еще не было, и я даже примерно представляла себе, что именно - и все схемы были записаны у меня в ежедневнике - но акт творения, а именно так я видела складывание этого пазла, должен быть совершен с любовью и желанием создавать новое, а не только необходимостью и потребностью в нужной вещи и в образе ее использования. Труд всегда приносит свои плоды, как и возникшая идея, но сам толчок должен быть актом любви, иначе созревшие плоды труда или идеи будут отправленным. С вложенной душой, сделанные с любовью и заботой, ярким стремлением и должным количеством труда, со страстью. А созревшие плоды, готовые результаты, меняют Старейший Дом, тем самым меняя людей здесь, а значит и целый мир. Это как толчок, как направленного, осознанного, действия резонанс, брошенный на поверхность воды камень, круги от которого разносят я очень далеко от брошенного камня. Причем это может проявиться очень быстро, как изменения в тексте бумаге после приятых исправлений, как засыхающая и твердеющая глина с вдавленным узором. Эта та вещь, которую я уже успела усвоить здесь, так что займусь этим позже. Но можно было заняться и другим. Я расцепила руки и потянулась к телефону. -Эриш? - позвала я, когда на другом конце сняли трубку.В конце концов, я имею право немного развлечься. - Ты обещал мне кое-что. Через час я вышла за двери собственного кабинета в форме рейнджера, с собранным рюкзаком за плечами и шлемом в руках. Группа рейнджеров, что ожидала меня в Приемной Директора сразу за дверями, была небольшая. Шестеро человек, в одинаковых комбинезонах рейнджеров, дополненных остроугольными плащами с капюшонами и бронежилетами с налокотниками и наколенниками. Шлемы они еще не надели, они видели у каждого на поясе. Сара Брейкер деловито пожала мне руку, а Мириам Янг радостно кивнул. Рейнджеров Блекборна и Бартоша я знала меньше, только встречала на тренировках, когда гоняла персонал с пейнтбольными винтовками. Тони шел несколько в стороне от них, так же в рейнджерской форме. В отличии от всех, он пристально оглядел меня, оценивая мою форму и только потом улыбнулся мне, одними глазами. -Я польщен, мэм, что вы решили присоединиться к нашему рейду, - Датч крепко пожал мне руку. - Однако, при всем моем уважении к вам, вы позволите высказать мое личное мнение? -Валяй давай, - кивнула я. -Я считаю, что это решение совершенно необдуманное и очень рискованное, - решительно заявил он. - Та застава, куда мы направляемся, это совершенно не то место, куда стоит показываться Директору или просто не подготовленному должным образом человеку. -Хорошо, я учту ваше мнение, - я качнула головой, - и заверяю, что никак не помешаю выполнять ваши прямые обязанности. -Тогда напишите официальное распоряжение, что сами хотите направиться на дальнюю заставу, - решил он. - Чтобы, если чего с вами случится, меня потом не вздернули за шею за оставление вас в опасности. Я сомнительно фыркнула, но все же стянула плотные перчатки и написала на поданном Барбарой листе бумаге нужной формы распоряжение. Датч просмотрел бумагу, коротко кивнул и развернулся ко всем остальным. -Сегодня, девочки, мы совместим выполнение задания с обзорной экскурсии для госпожи Директора и ее верного телохранителя, - заявил он более торжественно, чем нужно, пока я одевала перчатки обратно. - Так что еще раз проговорю то, что мы должны будем сделать. Наш отряд отправится в Астральный План для рядового дежурства. Сменяем стоящих сейчас там рейнджеров и отправимся назад, когда придут нас сменять. Если какая гнусь полезет из межпространства - угостим свинцом и металлом. -Туда отправимся через Гостиницу? - уточнила я. -Да мэм, - отозвалась Сара. - Я проводник. -Чтобы не искать Шнур Света Бутте, я знаю, что он находится рядом с Отделом Персонала. Это недалеко отсюда. Брейкер посмотрела на Датча, а тот только молча кивнул. Весь отряд двинулся налево от моего кабинета, через двойные двери, которые вели в Центральный Отдел. Офисные сотрудники в черно-белой форме спешно и самостоятельно убирались с нашего пути, а сотрудники охраны бдительно смотрели на нас. Никто правда особо не удивился нашему появлению здесь, в самом сердце Старейшего Дома. Рейнджеры здесь были далеко не в новику, однако люди смотрели на меня, потому что меня в форме рейнджера видели едва ли не впервые. Ну так ничего в этом страшного или необычного нет. Я проводила взглядом смотревшего на меня сотрудника охраны. Гораздо хуже было бы, если я осталась в своем кабинете. Без особых проблем добравшись до Кафетерия, мы не пошли к раздаточным столам, а свернули к Убежищу, где прямо перед дверью скромно висел почти незаметный шнур. Сара Брейкер первая подошла к Шнуру, выждала две минуты, пока все оставшиеся подойдут, и, обхватив всей ладонью, резко и трижды дернула. В одно мгновение широкий и высокий зал Кафетерия сменился просторным коридором. Сам коридор непривычно тонул в полумраке, который разгоняла только мигающая в центре холла лампочка под потолком. Женщина двинулась вперед, даже не обратив на это внимание, а мне, наоборот, был неприятно это мигание и полумрак, поэтому под моим взглядом лампочка взорвалась, ярко осыпав окружение искрами, и ровно загорелась. Сара тем временем вернулась в холл и нырнула за стойку регистрации, чтобы через минуту выпрямиться с ключом в руках, на кольце которого висел круглый брелок в виде фишки казино. -Надеваем шлемы, - коротко приказал Датч. Особого смысла я в этом не видела, но послушно надела на голову шлем. Тони подошел ко мне вплотную и легким прикосновением к подбородку заставил поднять голову и проверил крепления шлема. Потом зашел мне за спину и вытащил из рюкзака сложенный плащ с острыми углами подола и аккуратно прикрепил по линии воротника на вшитую молнию. Кажется, место, куда мы идем, куда опаснее, чем новая Зона Соприкосновения. Датч кивнул и Сара открыла дверь в самом конце коридора, на которой скромно числилось «Казино». Однако вместо ожидаемого зала, где проигрываются и выигрываются деньги, я увидела серое пространство, поделенное надвое - сверху светлее, снизу темнее. Датч первый направился в открытую дверь, следом за ним сразу Брейкер. Я направилась сразу же за ними. Три каменные ступени вниз вели меня на серую землю. Сара и Датч стояли и ждали, пока выйдет вся группа, выцеливая окружающее пространство. Я оглянулась - и двери уже не было, а ступеньки истаивали прямо на глазах. -Это Межпространство, - объяснил Датч. - В каком-то смысле это часть Астрального Плана, только несколько другой ее вид. Пограничье или водораздел между нашим миром и другими. Иногда отсюда лезут всякие твари, поэтому это место нужно патрулировать. Как вам, мэм? Я огляделась. Пространство вокруг нас простиралось на необъятное пространство, дальше, чем может увидеть, и твердую землю под ногами скрывал тяжелый, плотно стелющейся туман. Этот же туман скрадывал звуки, которые мог издавать хорошо вооруженный отряд. Где-то вдалеке от нас виднелись в густом тумане тонкие силуэты, и мне даже показался, что один из них сдвинулся. -Уютно, - подвела итог я. -Если вам так нравится, то идем тогда, - Датч сверился с прибором и уверенно кивнул в одну сторону. - И оружие не опускаем, к нам могут повылезать гости. И мы двинулись в путь. Строй мы не держали, шли как попало, широко, но не отставая и не забегая вперед, и каждый из нас бдительно смотрел по сторонам. Я тоже не зевала, и все пыталась высмотреть едва видимые силуэты вдалеке. Шли мы долго, с десяток часов, и двумя привалами, чтобы мы могли отдохнуть, хотя особой усталости, как и голода, я не чувствовала. С каждым часом рейда силуэты становились все ближе, их становилось все больше и больше, и я могла их различить. Они были длинные и тонкие, вытянутые, тянущиеся из земли, напоминающие человеческие силуэты, с длинными пальцами и заостренными ногтями, намного выше человека и тоньше. Странное это место, даже близко не похожее на Астральный План, им и являющийся. Все остальные рейнджеры волнения особого не проявляли, просто продолжали идти, изредка разрывая вязкую тишину незначительными разговорами и шуточками. Чем дальше мы продвигались, тем отчетливее я слышала едва слышимый, на грани восприятия, шепот голосов, не различая слов и смысла, только один звук голоса. Казалось, только одна я его слышала. Тони изредка на меня поглядывал, я ловила на себе его взгляд, полный умеренного беспокойства. Эта Терра Инкогнита несколько не пугала меня, сколько заставляла держаться настороже, всем своим существованием, этим скрадывающим звуки и расстояния туманом и существами, прячущимися в нем. Кто они могли быть? Что-то наподобие зомби, тянущих свои гнилые руки из-под земли? Я не встречала упоминание зомби в Бюро, но могут еще и появиться. Может, это гости, о которых упоминал Датч? Иномировые гости, вот такого вот странного размера и формы. Тогда почему они не нападают, а только стоят и смотрят? Зачем они смотрят? Чем больше я об этом думала, чем больше я беспокоилась по этому поводу, хотя само место не давало мне особо разгуляться в моей паранойе. Чтобы не выглядеть откровенным дураком и невежей, я не стала впадать в панику раньше времени. Подумаешь, инопланетяне, подумаешь, враждебные. Первый раз, что ли встречаемся. Помнится, встречала уже их, таких пиздоголовых, и провела с ними весьма эффективные и полезные для меня лично и для Америки переговоры. Так что с этим можно было работать. И только тогда, когда неподвижные силуэты подступили совсем близко, я смогла разглядеть их подробно. Чертов туман, из-за него я не могла разглядеть раньше эти фигуры. К моему большому облегчению, это были не какие-то странные или опасные инопланетяне, и даже не зомби, а самые обычные деревья, правда, искореженные до неузнаваемости и лишенные полностью листвы. Осознав это, я испытала сильное облегчение. Не будет боя, не будет даже прицельного унижения и уничтожения, только моя личная подозрительность и только и всего. То, что было скрыто в тумане вне моего поля зрения, оказалось всего лишь непривычно скрюченными, но совершенно не опасными деревьями. Может быть, то же самое было и в реальности? В тех «мертвых зонах», куда я не дотягиваюсь? Только лишь необоснованные подозрения, из-за того, что может случится в будущем. Когда эти деревья сомкнулись вокруг нас так плотно, что нам всем пришлось подойти друг к другу, из-за деревьев показался самый обычный дом, что могла себе позволить себе семья среднего достатка, в два этажа и с мансардой - такой же можно было встретить в любом самом дальнем уголке широкой Америки. Достаточно новый, чтобы быть приятным глазу и полностью функциональным, но уже несший на себе следы использования в виде облупившиеся на дереве краски и скрипящих под тяжелыми ботинками крыльца. Интересно, кто строил этот дом? В таком месте? Было ли это сделано традиционным способом, с помощью молотка и дерева, или же только лишь усилием ума и фантазии? Мы вошли в дом, пройдя через незапертую входную дверь. Датч вместе с Бартошем и Уэллсом отправились к прошлой команде, я же стала обходить дом. Тони находился рядом со мной, скорее всего ожидая моих вопросов, и снял шлем. Видимо, здесь было безопасно, и я сняла шлем вслед за мной. Дом был достаточно большой был, небольшой коридор вел в широкую гостиную, где стоял телевизор, ламповый еще, и вокруг него стояло пять разномастных кресел, широкий диван и множество подушек на полу. Несколько пледов было брошено не сложенными, и детские игрушки были разбросаны по полу. На столе стояла ваза с цветами, и лепестки даже еще не увяли. Все это выглядело очень по-домашнему, очень приятно и уютно даже. Здесь когда-то жила большая семья, это было видно по большому количеству фотографий на полке над телевизором, там было запечатлены люди, но лица их были смазаны, как будто во сне. Я взяла в руки одну из фоторамок. -Чей это дом, - подала голос я. - Это очевидно, что этот дом кому-то принадлежит. Тони уже хотел что-то сказать, но его опередили. -Этот дом принадлежал рейнджеру Горовицу, - ответил вместо него подошедший со спины Мириам Янг. - Это дом, в котором он родился и вырос, и он помнил его лучше всего. Он погиб во время кризиса... -Я знаю, кто такой Горовиц, - тяжело оборвала его я. - И я видела, как он умер. -Простите, мэм. Так вот, до кризиса он рассказывал всем и каждому, кто готов был его слушать и не сбегал через полчаса, какие у него хорошие друзья и какая дружная у него семья. И когда он впервые появился здесь, в Междумирье, его уже здесь ждал дом. Мы замолчали, все трое, отдавая дань почтения погибшему рейнджеру. Я аккуратно поставила фотографию на место и провела пальцем по верхнему краю рамки. Этот дом сделан из самых сладких и самых лучших воспоминаний Горовица, о его лучшем времени жизни, и буквально, это дом сделан из его памяти. Со временем, с годами и десятилетиями, память о нем и о его счастливых годах сотрется из памяти других людей, как уже стерлись лица его родных. Как жаль, что нельзя изваять в камне это место, и небрежно брошенную одежду и игрушки, и эти фотографии, ведь в этом месте камень даже податливее этой самой памяти. Если бы Горовиц был бы жив, вместе с ним живы была бы память и это место. И его смерть была совершенно... глупой, при отходе из Зоны Соприкосновения, куда я могла шастать свободно и совершенно безопасно. У него было устройство РУП, он выдержал первую волну Ииссов, и так бессмысленно погибнуть. Дав мне немного времени, Тони повел меня на самый верх этого дома, под крышу мансарды. Здесь находились несколько закрытых шкафов и с десяток наставленных друг на друга картонных коробок. Кажется, эту часть дома использовали как кладовку. Несмотря на совершенную аномальную природу происхождения этого дома, он имел еще одну особенность. Если передняя часть дома выглядела совершенно нормальный вид, не считая, конечно, голых и скрюченных деревьев на лужайке, то задняя часть отсутствовала как вид, обрывалась в пустоту, и даже стены не было, пол под ногами обрывался в никуда. Как будто часть дома срезало одним разом. Я подошла совсем близко к обрыву и осторожно посмотрела вниз. Дна у провала не было, пропасть уходила в темноту и как я могла уловить - в другие миры. Бессловесный шепот здесь был совершенно отчетливым. Другого берега не было видно. Занятно. Поборов желание совершенно неделикатно сплюнуть вниз, я перевела взгляд ниже. Мои рейнджеры воспользовались таким строением дома и основательно укрепились здесь. Верху я видела, как на первом и втором этаже установлены были по два стационарных крупнокалиберных пулемета, и еще несколько переносных турельных установок я увидела прислоненными аккуратно к стене. В мансарде тоже их было несколько штук. На нижних этажах слышался веселый говор рейнджеров и шум передвигаемой мебели. Пока я осматривалась, Тони снял свой рюкзак, поставил его возле свободной стены, достал из него скатку тонкого матраса. -Мне здесь нравится, - заявила я, оглядев помещение. -Никогда не думал, что такое может кому-то понравится, - хмыкнул Тони как будто весело. - Но вот ты сюда пришла. Дыра-то не пугает? Если туда упасть, то это не в Бюро приведёт, а хрен знает куда и в какие миры. Я заглянула еще раз за край и вгляделась в темноту. Нет, он был неправ, решившись прыгнуть вниз, нарочно или случайно, я приземлюсь ровно на песочного цвета ковер в центре моего кабинета. Однако знать ему это не нужно было. -Ни капельки, - я повела правым плечом. - Скорее настраивает на философский лад. Посидеть тянет, подумать о всяческом параулитарном и судьбоносном. Кстати, чем будем заниматься? - я перевела тему. -Досуг здесь особо не разнообразен, - заявил он. - Смотрим за провалом, если что полезет оттуда - отстреливаем. Каждые три часа прием прием пищи, каждые двенадцать часов - сон. -Я спать не буду, - отрезала я и продолжила, прежде чем он возразил. - Я и так сейчас чувствую себя как будто в полудреме, будто балансирую между сном и явью. Мне случалось проваливаться в Астральный План во сне, так что ничего удивительного. -Никогда о таком не слышал, - он поджал губы, торопливо соображая, слишком ли сильное нарушение это протокола. - Но тебе, как Директору, это виднее, - шум ниже стих, видимо, предыдущая смена уже ушла обратно. Тони глянул вниз. - Я сейчас вернусь, только спрошу у ребят, нужна ли помощь. -А как они коротают время? - спросила я, пока он не ушел. -Покер, бридж и любая игра, не требующая больше, чем ручку и бумагу. Все в восторге были от «морского боя». Я тебе потом покажу, - он подмигнул мне и вышел за дверь. Как только за ним закрылась дверь, я сняла рюкзак, прислонила его к стене и присела на корточки возле самого обрыва, заглянув за край бездны, придерживаясь пальцами за край обрыва. Срезанный край уходил резко вниз, в черную бездну, которая несильно, но ощутимо фонила чужим резонансом. Настолько чужим, что даже наверно обычные люди, не параулиты, ощущали как нечто неприятное и неспокойное, подозрительное. Люди чувствовали это и думали, что здесь опасно и непонятное, параулиты же знали, откуда идёт источник и что является ему причиной. Другие миры в шаговой доступности, например. Если и знаешь, что именно является причиной даже самого странного и чужого резонанса, то и воспринимаешь его как данность, а не непонятной ебической штукой, которую нужно бояться. Как те деревья в тумане, как непонятная тревога неизвестно отчего. Мне не было страшно или неспокойно, и я чувствовала себя здесь, на краю бездны, так же спокойно, как и в своём кабинете. Возможно потому, что сюда дотягивался Старейший Дом, здесь было его влияние через этот созданный дом и через его рейнджеров. Так сидеть мне неудобно стало, и я уселась попой прямо на край обрыва, беспечно весив ноги вниз. Минут через десять Тони вернулся и протянул мне один из двух сэндвичей. -Я наблюдал за тобой в течении нашего похода, - признался он. - И еще несколько дней перед этим. -Ты совсем берегов не видишь, - поинтересовалась я, надкусывая сэндвич. -Зато я вижу тебя, - парировал он легко. - Что тебя тревожит, Джесси? -Это сложно объяснить, - проговорила я. -Ты все-таки попробуй. Я тебя выслушаю со всей внимательностью. Говорить о том, что меня в реальности преследует тревожность из-за неясного будущего, которую мне исправно передает Старейший Дом, я не стала. Это закрытая информация для всех, даже для него. Эта ноша только на мне. -Я беспокоюсь над тем, куда я попала и что я делаю со своей жизнью, - призналась я в другом, о чем даже думать не смела. -Ну попала ты известно куда, - хохотнул Тони. - Очень конкретно ты попала и очень глубоко увязла. Не размениваясь на мелкую стычку, я попросту двинула его локтем под ребра. Тони заохал, преувеличенно болезненно, и снова засмеялся. Мне стало несколько легче. -Я имею в виду, вот мне будет тридцать лет, и что у меня будет к этому времени. Когда я пришла в Бюро, в самый первый раз, у меня было только то, что у меня было при себе в тот момент. Куртка да немного наличности в кармане. Даже четкого плана того, что мне нужно сделать, у меня меня не было. Ни друзей, ни приятелей особых у меня тогда не было, ни семьи, ни детей. Не думаю, что это особо впечатляющее достижение в жизни. -Зато подумай, что у тебя есть сейчас, - разумно заявил Тони. - Целая огромная штаб-квартира и куча игрушек в ней, чтобы никогда не скучать. Любящие и ценящие тебя люди, которые рядом с тобой. -Ты? - уточнила я. -Нет, все Бюро, - поправил он. - Эриш считает тебя очень разумной и талантливой женщиной. Каждый рейнджер готов почитать тебя как небожителя, спустившегося к ним с небес, особенно когда ты надеваешь рейнджерскую форму. Логистика и прочие офисные крысы нежно любят тебя за то, что ты не вмешиваешься в их работу. Я только фыркнула с сомнением в голосе в ответ на такое заявление. -И это если не учитывать параулитарную сторону дела, - продолжил он. - Ты держишь этот Дом, судя по официальным отчетам и статистике, и очень любишь и дорожишь жизнью каждого сотрудника, начиная от невидимого технического персонала и заканчивая ведущими параулитами Бюро. При Тренче все это совершенно по-другому было, поверь мне, я успел достаточно поработать под его началом. -Не стоит петь мне такие дифирамбы, - поморщилась я. - Я совершенно точно знаю, насколько мой характер мерзок в своей неуживчивости и резкости. -У всех людей бывают свои недостатки, - Тони только развел руками. - Было бы в самом деле странно и нехорошо, что они у тебя есть, иначе бы у тебя появились весьма опасные дурные привычки. Заживо сжирать детей животных или что-то еще похуже. Я хихикнула, представив это, и едва не подавилась едой. -Да к тому же ты реализуешь себя как параулит, регулярно спасая мир от всей иномировой хери, что лезет сюда. Ты представь, какая нерадостная жизнь у тебя могла быть, если бы ты подавляла бы в себе этот потенциал? -Я думала об этом, - кивнула я. - Совершенно невыносимая жизнь. -Подумай не о том, как плохо тебе было бы, а как хорошо ты сюда вписалась. Я говорю не о том, как ты Бюро спасла, а как ты просто и естественно приняла после местные правила игры, местами действительно очень странные и дикие для обычного человека. Окажись кто иной на твоем месте, орал бы от ужаса и непонимания как новорожденный младенец, - я снова хихикнула в ответ на такое заявление, но Тони был серьезен. - Ты очень хорошо и удивительно естественно вписалась в это место, скорректировала его под себя и свое поведение изменила под него, создав приятную глазу гармонию. Никогда бы не подумала, что грубоватому Тони не чужды эстетические переживания подобного рода, наверное, он имел в виду физическое проявление моего резонанса. Что он может любоваться тем, что я делаю и как делаю. Это действительно было несколько неожиданно и смущающее. Я только пожала плечом. -Может потому, что этому нужно было случится. Я тяготилась собой, всю свою жизнь, с самого детства, тем, кем была и что со мной случалось. Скорее всего, это было связано с пределом силы, ты помнишь, я тебе рассказывала? - Тони только кивнул. - Теперь же я здесь, именно там, где и должна быть, обрела свое место и свой смысл жизни и делаю ровно то, на что готова и что умею. Можно сказать, я дождалась своей судьбы, хоть до сих пор слабо удивляюсь ее столь гармоничным и причудливым формам, - легко поделилась я. - Никогда не думала, что для выполнения своих должностных обязанностей мне придется учиться танцевать или уметь попадать в ритм. Хотя я все равно боюсь ошибиться. -Работа в Бюро это командная работа, - покачал головой Тони, - и если один человек совершит ошибку, то ничего страшного не произойдёт, его ошибку заметят и поправят. В этом собственно и есть польза от командной работы. Ну до сих пор ты все правильно и вовремя делала, - весомо заявил он. - Так что вряд ли ты начнёшь делать что-то неправильно. -Но я не командный игрок. Никогда им не была... -Ну ты же была в банде, - возразил Тони. - В детстве до АМС и взрослой. И если ты предпочитаешь мыслить и действовать самостоятельно, это не значит, что ты одиночка, - я только махнула рукой, оставаясь при своем мнении. - Так что, подводя итоги, можно сказать, что жизнь твоя сложилась вполне успешно, - закончил Тони. - И, надеюсь, в твою жизнь я тоже вношу достаточно яркие моменты? -Не заставляй меня смущаться и делать тебе комплименты, - пробормотала я, чувствуя, как начинает пылать лицо. -Да? А что ты мне сделаешь? - подначил меня он. -Ты помнишь, насколько большой письменный стол в моем кабинете? - выпалила я. Он только непонимающе кивнул. - Как насчет того, чтобы использовать его не по назначению? Еще пару секунд он непонимающе хмурился, а потом до него дошло и он побагровел лицом. Я не удержалась и поцеловала его в его так волнующе покрасневшее лицо. Он совершенно по-животному зарычал, двинулся вперед, и, обхватив меня за талию, повалил на пол, стараясь оттащить как можно дальше от провала. Я взвизгнула и начала совершенно хаотично размахивать руками, заехав может быть даже не случайно ему по голове. В ответ он рыкнул еще раз и принялся совершенно по-детски меня щекотать. Завизжав еще сильнее, я несколько раз ударила ногами в ботинках по скрипящему полу и извернулась, пытаясь вырваться из его мягкого захвата. В пол под нами нетерпеливо застучали. -Вы там двое еще потрахайтесь! - заорали с нижнего этажа с нескрываемым сарказмом. Тони замер, крепко зажав меня в объятиях, да и тоже замерла, с трепетом ожидая, что он выкинет на этот раз. Он только длинно выдохнул, пытаясь успокоиться, и начал покрывать мелкими быстрыми поцелуями мое лицо. -Про твой стол разговор еще не окончен, Директор, - проговорил он мне на ухо низким сексуальным голосом и отстранился, вставая с пола и помогая подняться мне. Ноги слушались неохотно, но я сконцентрировалась и встала вполне твердо. В самом деле, здесь не следовало проявлять чересчур сильных эмоций, которые неспособно погасить влияние этого места, а то вылезет что-нибудь этакое из междумирья на зов резонанса. Поэтому прямо сейчас мы с Тони занялись делом куда более скучным, но безопасным - он учил меня играть в карты. Мы уселись прямо на раскатанный спальник и два часа подряд мочалили колоду карт. Это нехитрое дело заняло мою голову, настолько, что к объявлению приема пищи я и думать забыла про беспокоившие меня вещи. Обед прошел на первом этаже и в атмосфере непринужденности и легкой атмосфере специфичных для военных шуток. Я только сидела в стороне от компании со своей миской еды и отрешенно слушала их разговоры и шуточные переругивания. Даже несмотря на то, что эти ребята уважали меня, они все равно оставались закрытой кастой, отдельным клубом, пропуск в который давался не всем. Я туда не попаду, и даже не особо стремилась к этому. Несмотря даже на всю свою подготовку, я не настолько сильно любою мордобой. Поэтому мне только оставалось наблюдать за ними и за тем, что они сделали с кухонным столом посередине помещения - разрубили дерево в доски и сложили костер, на котором и приготовили пищу. Газовая плитка чуть в стороне здесь была абсолютно бесполезна. Можно было только восхититься, с каким упорством и находчивостью эти люди преодолевают возникающие трудности. Остальное время я провела в одиночестве, балансируя на грани полусна, просто позволяя своим мыслям течь без особых преград. Я понимала, что это место искусственно приглушает мои эмоции и мою новоявленную навязчивую тревожность, но мне от этого было даже легче. Мне требовалось некоторое время, чтобы дать усвоиться некоторым моим мыслям, особенно тем, которые были для меня достаточно неприятны. Тридцать лет это означает некоторую стабильность и некоторую закостенелость в собственных утверждениях и жизненных принципах. И требуется время и усилия, чтобы сломать их или изменить. Совет говорил еще про стены, которые могут двигаться, и которые я могу двигать, я не помню точной формулировки, но смысл был такой. Может быть, понятие «стены» относилось не только к собственно физическим стенам в Бюро, но к границам собственного сознания и собственным убеждениях? Вполне возможно, если применить логику этого места. Впрочем, времени у меня было достаточно, ровно столько, сколько мне требуется для этого. Еще один удобный для меня механизм, коих в этом месте было достаточно, чтобы обвинить Старейший Дом в откровенном читерстве и выражении симпатии ко мне. Но даже сам Совет говорил, что их любимый Директор, что, несомненно, должно было польстить моему самолюбию и заставить действовать меня более решительно, что ли. Ну, это было даже на пользу, потому что с самого начала я не то, что не доверяла всем моим новым знакомым, но даже себе я мало доверяла. Что еще полезного говорили они, что должно было мне помочь со мной же? Что-то про «татуировки в моем сознании», что должно, означать, что эти ребята видят меня насквозь, и мысли мои с намерениями для них не секрет. Значит, они знали, что я хотела уничтожить Бюро, и им было нужно показать мне, что для этого мне нужно убить только одного человека. И я сделала это, убила Тренча. Правда, для того, чтобы до меня дошла эта ценная мысль, мне пришлось сделать это дважды или трижды, но не суть важно. Интересно, насколько сильно я изменилась с того момента, как впервые сюда попала? Я ясно помню, с какими чувствами вошла в это место. Мною тогда в первую очередь двигали хорошо сдерживаемая холодная ярость и старое желание мести. Ярости же теперь ни осталось ни следа, ею всю и даже с избытком я потратила на Ииссов, выплескивая на них все огромные запасы своей ярости, и в широких залах, и в тесных далёких коридорах, и во вне пространства. Так что ярости как таковой не осталось, только после неё и из нее появились нечеловеческая выдержка и устойчивость, человеческие уже мужественность и готовность к самопожертвованию. Месть же... с этим было сложнее. Долгие годы ненавидя все Бюро в целом, каждого его человека, я не могла выразить свою ненависть в людям в Бюро, когда увидела их рядом с собой, увидела их лица и страдания, увидела, что они не злодеи в чёрных шляпах, а скорее трутни или личинки шелкопряда, каждый день своей работой делающие мир лучше. Когда они обрели имена и свои простые человеческие недостатки. Узнав лично Эмили и Саймона, придурочного улыбающегося Дарлинга, Ахти, Кирклунда, Юбер Тан, Эдна Пирс, Глиссон, Реми Денис, и даже Маршалл, которая иногда бесит меня. Я не могла в таком отношении к ним испытывать к ним ненависть и желание уничтожить их, мне достаточно было сделать на одном большом злодее, до этого заправлявшего всем им. Убить дракона, так сказать. Не так уж и преувеличивал англичанин, когда называл меня героем с исключительными духовными и моральными качествами. Только вот он не знал, что такой герой, убивший дракона, сам становится драконом, как в самых древних легендах, которые старше самого Туманного Альбиона. Мысли эти текли ровно и гладко, как будто ленивый прилив перебирал гладкие камушки на берегу. Мне доводилось испытывать такое состояние, как будто перед сном, уже закрыв глаза, но еще не упав в облачные объятия сна. Когда чистый разум и уставший ум, свободный от эмоций, перебирали варианты событий или полученную информацию, или рождали самые абсурдные и правильные сценарии развитий событий. К утру такие мысли забывались, и даже сны, возникшие под влиянием этих мыслей, истаивали на рассвете, но зато идея, пришедшая в голову, в этой голове и оставалась, росла и крепла, давая ростки и плоды. Полезная находка, этот Астральный План, особенно когда до меня доносят разведданыне или изменяющиеся сигналы резонанса в виде чужих навязчивых эмоций. Здесь можно было от этого отстранится и отдохнуть от непрекращающегося раздражения. Следуя приобретенной привычке, я записала в ежедневник ценность этих мыслей, и, неожиданно для себя, перелистнула несколько страниц и на чистой начала рисовать. К слову о разведданных, мне почему-то вспомнилось, как мне однажды довелось увидеть работу реактивных систем залпового огня, не в живую, к счастью, а только в записи тренировочной обкатки. Меня это очень впечатляло, особенно как эффективно и быстро такой комплекс мог уничтожить силы врага. Неплохо было бы ввести такую систему и в Старейшем Доме. Укрепленные пулеметы с возможностью ручного перемещения здесь уже были, остается только оснастить их реактивной залповой системой. И не только в виде физического оружия. Стоило ознакомить с такой системой и ведущих параулитов Бюро, и сам Старейший Дом. Ты меня учил важным вещам, здоровяк, подумала, водя ручкой по бумаге и направляя свои мысли с Старейшему Дому, теперь посмотрим, сможешь ли ты учиться у меня новому. Ну, относительно новому. Страшная штука, была придумана ещё до того, как ты здесь появился и явила себя чрезвычайно эффективно. Дело не только в образе ведения огня, но в самом, собственно, «патроне», основной ударной единице по вражеским силам. Тонкая твёрдая часть резонанса, способная пробить все, что угодно, хвостовая утяжеленная часть, способная под действием поля гравитации, электромагнитного или резонансного поля увеличивать скорость полёта. И вся эта конструкция заключена в капсулу малого, мягкого резонансного поля, корректирующую полет и не дающая соскользнуть с линии удара. На странице возник черновой набросок вытянутого ромба, состоящего из трех треугольников - два соединенных в основании треугольника и третий, всех их накрывающий. Вот так представляю я себе описанный заряд. Надо будет отдать в Логистику приказ о закупке реактивного оружия, и провести закрытое совещание среди ведущих параулитов Бюро с объяснением моей светлой идеи. Мне самой нужно запомнить эту форму, потому что я не просто так вспомнила о таких системах ведения огня, скорее всего это скоро может пригодится. Вернув ежедневник в рюкзак, я встала на ноги, вытянув руки вверх и коротко разминая застывшие от долгого сидения в неподвижной позе мышцы. Сидеть на одном месте мне надоело, и я отправилась бродить по чужому дому. Подходило время сна, и все остальные уже готовились спать. Они, судя по всему, были уже предупреждены, что я останусь бодорствовать, поэтому не сильно удивились, увидев меня на первом этаже. Очень быстро в доме воцарилась тишина, прерываемая только тихим сопением и негромким прохрапыванием одного из рейнджеров. Я снова обошла весь дом, приглядываясь к предметам и переодически подходя к краю обрыва и вглядываясь вниз. То, что было внизу, мне не нравилось, и не должно было нравится, как и каждому разумного вменяемому существу. Подошла к спящему Тони, который решил расположиться вместе со всеми на полу, и присела возле него на корточки. Ему, наверно, тяжело со мной, со всеми этими допусками и умалчиваниями, так же как и с моим неуживчивым тяжелым и вздорным характером, нелогичными порой поступками и решениями. Я протянула руку и легко погладила его по колючей от щетины щеке кончиками пальцев. Но я не могла не признать себе, что он мне дорог, настолько сильно, как никто иной не был мне дорог. Равный мне, способный смеяться над моими шутками и при надобности прыгнуть со мной в пропасть. Даже по параулитарному потенциалу он был практически равен мне, с его-то двумя весьма хитровыебанными Предметами Силы. Ну, если, конечно, не считать Полярис и Большое Кресло, с прелагающимися двумя весьма строптивыми Предметами Силы... слишком много переменных. Я могу сказать проще - того, кто попробует нанести вред Тони, я уничтожу, и помешать мне не сможет ничего, ни время, ни грани миров. Мой мужчина, любимый мужчина, признала я с трудом. Подумать только, после всего, что со мной приключилась, и после какого дерьма мне пришлось пройти, у меня появились нормальные стабильные отношения. Каким образом это получилось - вот для меня настоящая мистика, самое из паранормальных случаев в моей жизни. Пропасть в нескольких шагах, проход в другие миры меня так не удивляло, как осознание этого факта. Много странного и откровенно пугающего просиходило в моей жизни, но только не стабильные отношения с хорошим сексом, это было впервые. Думать с нежностью о Тони мне никак не мешало переодически поглядывать в сторону среза дома. Там что-то изменилось, и явно не в лучшую сторону. Я подошла к бездне за срезом дома и посмотрела вниз еще. В темноте далеко внизу что-то было, шевелилось незримо, угрожающе даже можно сказать, и даже звук, исходящий оттуда, стал более четким и осмысленным, складывающимся в слова. В первый момент я не смогла их распознать, но через пару минут смысл этих слов до меня дошел. Весьма любезно со стороны неизвестных гостей предупредить о своем приходе, чтобы мы уже успели подготовиться к приему. Расчехлить пулеметы, подтащить ящики с боеприпасами и выставить турели. Слова, что я различала, были ни чем иным, как ясно произнесенными угрозами, пожеланиями смерти и обещаниями надругаться над нашими телами после смерти. Такие угрозы всю свою жизнь я воспринимала только как лишь сигнал к действию, наводящие красные огни для цели уничтожения. Так полагаю потому, что из такого материала была сделана. Я совершенно серьезно Тони предупреждала, что характер у меня мерзостный в своей натуре, я именно это имела в виду. Так что будет бой, и к этому я относилась совершенно спокойно. Оставался только вопрос, провернуть это дело одним ударом самостоятельно, используя фактор внезапности или разбудить рейнджеров, чтобы они заспамили урода. Я снова взглянула на Тони и вздохнув, толкнула в плечо лежащего рядом со мной Датча. Проснулся он сразу же. -Сыграем в покер? - предложила я. Он целых полминуты смотрел на меня непонимающе, пока не проснулась рядом лежащая Сара. Едва очнувшись ото сна, она застонала и схватилась за голову. Тони в стороне поднялся с лежанки и некрасиво выматерился. Взгляд Датча тут же сфокусировался, видимо, на этот счет тоже определенные инструкции. Головной боли я не ощущала, хотя некоторое ощущение чужого неприятного резонанса были. -Кто раздает карты? - деловито спросил он, поднимаясь на ноги. -Мы пока что, - откликнулась я. - Если поторопимся. Сдавайте мелкие карты, - я красноречиво кивнула на опущенные к низу пулеметы, - а мне потребуется некоторое время, чтобы достать из рукава козыри. Давайте соберем флеш, - предложила я. -Будет сделано, мэм. Мы выиграем вам как можно больше времени, - он сам подошел к одному из пулеметов, и короткими приказами погнал Бартош к другому. Брейкер начала расставлять турели, а Блекборн, Уэллс и Янг кинулись на второй этаж. Почти сразу же раздался стрекот турели. Убедившись, что ребята работают, я направилась на мансарду, чувствуя спиной, что за моей спиной идет Тони. -Ты что задумала? У тебя есть план? -Ты когда-нибудь наблюдал за ведением реактивной системой залпового огня? - спросила я. - А в переложении на ведение боя параулитом? -Да и нет, - ответил он. - Ты придумала что-то новое? -Сейчас увидишь. В мансарде я подошла к краю и на секунду замерла. Страшно, конечно, и из-за высоты над бездонной пропастью, и использовать на противнике ранее неопробованную методику и оружие. Вдруг не сработает, вдруг оружие на сработает на неизвестном противнике, вдруг мне помешает что-то еще. Но прежде чем сделать шаг за край бездны, я отставила в сторону эти мысли, как отставляю от себя пустую кружку. Это все будет потом, когда Кирклунд и Маршалл вместе с аналитиками будут разбирать принятые решения и сделанные шаги, это их работа, а моя работа как раз заключается в том, чтобы делать эти шаги и решаться на них в экстремальных ситуациях. И я сделала этот шаг, вперед и с обрыва, отталкиваясь от пола носками ботинок от пола и взлетая высоко, над домом и над заканчивающимся рядом с ним лесом скрюченных деревьев, над разломом глубоко внизу и над клубящейся тьмой. Ее стало больше, черное нечто булькало и двигалось активно, с каждой минутой набухая и разрастаясь, и из этой бурлящей темноты высовывались неисчислимое количество тонких и толстых щупалец. Рейнджеры активно поливали его из пулеметов. Я непроизвольно скривилась и начала раскрывать и разворачивать свой резонанс. Мерзость это, и похуже будет Ииссов, если доберется до нас. Мне нужно было несколько минут, чтобы настроиться верно и сформировать заряды из собственного резонанса, и мне это время сейчас выигрывали рейнджеры. Уловив движение моего резонанса, щупальцы внизу задвигались быстрее и начались вытягиваться из своей обители в мою сторону. Рейнджеры стали стрелять по ним, но патроны не пробивали шкуру, они только дразнили и отвлекали щупальца. С десяток из них попытались сбить стреляющее, но вокруг среза дома возник щит из осколков, плотный и спаенный темной невесомой дымкой плохих снов. Со своего места я видела, как резко появляется Чейз на самых больших шупальцах и оставляет небольшие свертки, которые после его исчезновения взрывались и исторгали из себя потоки кислоты, разъедающей кожу покрытие щупальца. Маленькие и приятные сюрпризы разработок лаббораторий Сектора Исследований, которые дают преимущество в бою. По сравнению с таким противником - быстро проходящее и только отсрочившее поражение. Тони видно не было, однако я чувствовала его резонанс на переферии. Двигать собственный резонанс вокруг себя насильственно и складывать его отдельные части было неприятно, на грани с болью, но я терпела, делала то, что нужно. И в один момент, собравшись, я с коротким вскриком отпустила все, что у меня было. Полупрозрачные и блестящие ромбовидные, вытянутые с носового конца осколки резонансов, как ножи и как снаряды с разрывающей начинкой, десятки сотен штук, со стеклянным звуком сорвались с моей орбиты и полетели вниз, все быстрее и быстрее, с приложенным к ним смазывающим ускорением от Карусельной Лошадки, и я как будто вблизи увидела, как эти снаряды разрываюсь щупальца, отсекают от них куски плоти, заливая все черным, отсекают и отрубают целые огромные куски. Что-то огромное внизу заревело, от боли и ярости, заставляя дрожать от звука окружающе пространство. Несколько снарядов скользнули по щиту Брейкер, высекая вполне настоящие искры, но не пробили его, в отличии от плоти. Щупальца сменили направления и рванули ко мне, но я не зевала. Подняв руку, я развернула ее ладонью ко мне и все, что я выпустила, сорвалось с места и полетело в меня. С размаху вонзившись в плоть щупалец, по большей части они сдетонировали, разрывая плоть изнутри и впиваясь в них миллионом миллиардов мельчайших частиц резонанса, причиняющих постоянную боль от разорванных ран и впившихся невидимых частиц. Внизу снова заорало, но отчаянно и загнанно, и посеченные щупальца попросту опали туда, откуда и выползли. Клубящаяся густая темнота опала и снова внизу провал обрывался в никуда. Плавно выдохнув, я пошла на снижение. Я чувствовала себя откровенно вымотанной, но, если признаться честно, бывали ситуации и похуже, так что мне не нужно жаловаться. Больше всего я выложилась, формируя собственно свой резонанс в нужную форму, сжимая ее до физического снаряда и оборачивая в резонанс управляющий, а потом просто отпустила и следила, куда полетит, это было куда легче. Честно промахнувшись на мансарду, я спланировала на второй этаж, где меня тут же подхватили руки, помогая мне улечься на пол. -С тобой все в порядке? - где-то в стороне от себя я услышала обеспокоенный голос Тони в общем гомоне. На слова у меня не было сил, и я просто вздернула вверх руку с ладонью, сжатой в кулак и с оттопыренным большим пальцем. В ответ на это рейнджеры разом восторженно и весело заговорили, и я различала только отдельные слова. Кажется, я произвела особо сильное впечатление. Кажется, я придумала только что кое-что действительно полезное для себя и для параулитов. Черт возьми, это было очень приятно, оказаться полезной и очень эффективной для других. Остаток дежурства прошел штатно. Я достаточно быстро оклемалась и провела почти все оставшееся время с Тони на мансарде с книжкой и картами, в которые он меня несколько раз обыграл. Спускаясь поесть, я каждый раз ловила на себе восхищенные и восторженные взгляды. Сара даже поделилась, что никогда ранее не принимала на свой щит такой мощной атаки, а не разговаривающий до этого со мной Блекборн признался, что раньше подобное видел только на войне, когда попал под массированную бомбардировку противника. Что я могу сказать, крепкая рука, сильная воля и полное отсутствие пиета перед сохранностью жизни врага. Оказавшись в собственном кабинете после возвращения обратно в Бюро, я снова почувствовала знакомое чувство тревоги и некоторое давление в голове. Обвела внимательным и даже пристальным взглядом собственный кабинет и почувствовала неожиданное раздражение и даже некоторую ненависть к окружающему. Даже и сходу и не могу сказать, сколько времени подряд я здесь сидела или вообще находилась здесь, практически без перерыва. Краткие отлучки в Брайтон Фолз или Вашингтон здесь не засчитываются, это были рабочие командировки. Откуда это? Я замерла на месте, пытаясь определить направление, но эта мысль, это отвращение и острый приступ ненависти к окружению шёл исключительно от меня, изнутри меня. Это не Старейший Дом, не Совет, а только я. Никогда в своей жизни не испытывала подобных чувств. С другой стороны, я нигде настолько долго не оставалась. Может быть, я просто устала? С трудом верится. Всю свою жизнь я бежала без малейших признаков усталости, да ещё и Должность Директора теперь подгоняла меня в спину как теплый крепкий ветер, заставляющий меня отрываться от земли и парить в невесомости. Так может это такой прямой и честный намек на то, что мне пора последовать чужому совету, чего я обычно не делаю, от парапсихолога, которых я на дух не переносила, и отправиться в отпуск? Тем более и возможность у меня была, поразительно удачо и вовремя она у меня образовалась. Лазурный Берег, это звучит интересно, если так посудить. Решение отправиться в отпуск на некоторое время и отдохнуть от всех и вся я сама встретила с каким-то долгожданным облегчением и радостью. Я сняла трубку с телефона и набрала Барбару. -Закажи мне билет на самолет до Франции, - попросила я. - Я отправляюсь в отпуск. -Да, мэм, я попробую заказать вам на самое ближайшее время, - откликнулась она. Я посмотрела на стопку документов, наполовину заполнивших корзину входящей документации. -Если есть какие-то срочные документы, то принеси мне их сейчас, - попросила я. -Все, что есть срочного, уже в вашем кабинете, - тут же ответила она. -Хорошо, спасибо, - я положила трубку и, вздохнув, притянула к себе документы. Их было немного, и я должна была справиться быстро, прежде чем радостно побежать собирать вещи в поездку. В голове пульсировало такое незнакомое прежде и такое манящее понятие «отпуск». Я становлюсь похожа на цивильного нормального человека, который радуется возможности отдохнуть после долгой и откровенно признать, тяжелой и сложной работы. После всего, что я сделала, я считаю, что заслужила отдохнуть, по-настоящему отдохнуть, а не просто поваляться с книжкой, неделю или даже две. После всего, что я сделала, думаю, Бюро за такой короткий срок не развалится и колапсирует. В двери мои осторожно постучали и открылись, пропуская достаточно встревоженного Эриша. Мой начальник службы охраны нерешительно подошел к моему столу. -Джесси, я слышал, ты собираешься покинуть Старейший Дом, - осторожно заявил он. - Я против этого. Ты должна остаться здесь. -Я проив того, чтобы вкалывать здесь без отдыха, - в тон ему ответила я, не отрываясь от бумаг. - Я уезжаю, и ты ничего с этим сделать не сможешь. -Но Джесси... - настойчиво продолжил Саймон. Я аккуратно отложила бумаги, что держала в руках, глубоко вдохнула и закричала. От давления резонанса распахнулись двери, стукаясь об стены, со столов снесло сложенные стопки бумаг и папок, мелкую канцелярию и горшки с цветами. Закачались картины на дверях и всколыхнулись закрепленные на досках объявлений бумажки. Последним из моего кабинета выскочил смущенный и растерянный Саймон, зажимая кровоточащий нос. За ним двери захлопнулись с громким звуком.