Так кончается звук и так начинается свет

      Я сидела в глубоком уютном кресле, закинув ногу на ногу и устроив локти на подлокотниках. В кабинете стояла полная тишина, глубокая и уютная, и даже не нарушаемая равномерным тиканьем настенных часов. Мне было приятно здесь находится, я чувствовала себя уютно и в безопасности. Дело ли в тишине, в стенах этого кабинета, что ли, или в чем-то другом, но мне было спокойно. Женщина в строгом офисном костюме сидела напротив меня, скромно сложив руки на коленях. Она смотрела на меня просто, не требуя от меня ничего и ничего не спрашивая. Я знала ее, Карла Вон, глава Отдела Парапсихологии, мой личный душевыправитель, подруга, по ее мнению. Как-то она предлагала мне приходить к ней свободно, и при необходимости делиться с ней душевными проблемами. Кажется, сейчас мне придется воспользоваться ее гостеприимством. Молчание становилось несколько натянутым, но я не собиралась его прерывать, мне было удобно просто находиться в таком несколько подвешенном состоянии не начавшегося разговора. Мне было уютно и спокойно, как среди работающих людей в коридорах Старейшего Дома, это было то обволакивающее спокойствие и надежность этих стен, и я могла расслабиться здесь.       Как опытный специалист, Вон это понимала и поэтому не решалась нарушить тишину. Я могла отдохнуть и в своей комнате, я здесь оказалась, потому что у меня возникла потребность в ее помощи. Только вот я все не решалась признаться в этом, полагая, что это будет приравненное к признанию слабости. Даже если она так и не будет делать, старые привычки изживаются трудно, как и развивается доверие к людям. Так же трудно, как и первой начать разговор о собственных чувствах. К счастью, времени у меня было предостаточно, можно было сказать, у меня было все время мира для этого, и поэтому я не торопилась.       Старейший Дом уже не подкидывал мне сюрпризы, милые или не очень, за каждой распахивающейся передо мной дверью. К этому я уже более или менее привыкла, изучив это место настолько полно, насколько это было возможно и научившись управлять пространством и дверями здесь. Мне нравилось это место, однако сейчас однако же наоборот, я стремилась за его пределы. Я вспомнила, что Дом это не только нескончаемые офисы и лаборатории, с очень удобной системой перестройки помещений, это еще и перекресток на многих и многих путях. Астральный План при этом был только точкой перехода и своеобразной изнанкой этого места. Однако я нашла способ, я нашла физический путь в другие миры. Эта способность поражала даже больше, чем Табельное Оружие во всей его уникальности и незаменимости. Насколько меня поразил Карьер Черного Камня, с его бесконечным опрокинутым звездным небом над моей головой, в то время, когда я ступила впервые в его пределы, настолько же я жаждала попасть в тот мир, который я открыла только что.       Я ошивалась в пределах Отдела Безопасности, как будто бы это последнее, что мне нужно было, однако я пристально наблюдала и слушала. Однако ни в зонах отдыха, ни в раздевалках, ни в офисах я не замечала даже намека на организацию группы, которая отправляется туда. Делала я это с весьма прозаичной целью - в последнюю минут примазаться к рейду, и отправится в новое место вместе со всеми. Устав шататься без дела, я заглянула к Эришу.       — Такие дела не делаются быстро, — несколько виновато заявил он. — Сначала надо собрать данные, собрать и проанализировать образцы почвы, воздуха, воды, растительности, животного мира, фонового резонанса, отравить в лаборатории и получить подтверждение, что все это безопасно для людей.       Я набрала полную грудь воздуха для возражений, но Саймон еще не закончил.       — Дальше первой туда идет разведывательная группа, из опытных и закаленных рейнджеров, для зачистки местности от возможных агрессивных форм жизни. Только после этого из Дома привозят оборудование и обустраивается полевая лаборатория вместе с полевым лагерем. И только потом, только после всех этих протокольных процедур ты можешь туда отправится.       Я выдохнула, так и не сказав ни слова.       — Я понимаю твое нетерпение и твое любопытство, однако ты должна следовать протокольными процедурам, - напомнил мне мой начальник внутренней безопасности. — И тебе совершенно не нужно об этом волноваться, мы сами все сделаем. А пока ты можешь чем-то другим заняться. В Секторе Исследований или в Паноптикуме.       Значит, отчеты не только здесь пишут, но и читают, в том числе те, кто вообще к этому дела не имеет. Однако Эриш был кругом прав, и я отправилась в Исследования, но не для научной работы, а с другой целью. Дарлиг нашелся в Паракинезиологии, занятый важным делом распекания младших научных сотрудников. Я вежливо не стала его прерывать, и даже с удовольствием послушала. Эти два молодых парнишки уронили переносимые в экранированном контейнере жидкие образцы и реагенты, которые из разбитого контейнера и радостно шипели теперь на полу, запросто разъедая бетон пола. Парнишки боялись и дрожали, весьма справедливо опасаясь наказания в виде ссылки на бумажную работу. Закончив их отчитывать, Дарлинг отправил их еще за одним набором, и развернулся ко мне, улыбаясь во все лицо.       — Я могу сказать только, что Эриш абсолютно прав, — заявил он, внимательно меня выслушав. — И от себя я хочу добавить, что такие экспертизы делают не за день и не за неделю. Микробиологические посевы, микроскопические исследования, качественный и количественный анализ, лабораторные испытания — все это процесс длительный и достаточно трудоемкий.       — Имеет ли смысл эти исследования или есть возможность провести отряд вперед этих опытов?       — Это твой выбор, ты здесь главная, — Каспер поднял ладони на уровень груди и расставил ладони в разные стороны, как будто на них стояло по чашке. — Только это будет выбор между безопасностью персонала и быстродействием рейнджеров. Ты что выбираешь? — я только поджала губы. Ему известно, что я выберу. — Не стоит торопиться, — продолжил он. — Тебе совершенно не нужно этого делать. Ты можешь заняться другими вещами, — на его лице возникло взволнованное вдохновение. — Вернуться в Паноптикум, к примеру, и продолжить инспектировать камеры пятого уровня. Или засесть в лаборатории, — он неопределенно ткнул в сторону наблюдательных лабораторий за своей спиной, видимо, имея в виду одну из лабораторий, расположенных глубже. — Я подготовил для тебя все нужное для опытов с резонансами, можешь начинать прямо сейчас. Или, — он оборвал сам себя, — ты можешь попросить Маршалл включить тебя в группу рейнджеров, которая будет заниматься установкой полевого лагеря. Так ты попадешь туда гораздо быстрее, да и с твоей помощью лагерь мы поставим гораздо быстрее, чем обычно.       — Я думаю, — я чуть помедлила, прикидывая его идею, — это хороший совет. Спасибо, Каспер, — искренне поблагодарила я его.       Каспер просиял, искренне проявляя свою радость. К нему со спины подошли еще научные сотрудники, постарше тех шалопаев, и уже хотели его окликнуть, но увидели меня и не решились прервать наш разговор.       — Ты не возражаешь? — спросил он.       — Да, конечно, иди работай, — махнула рукой я.       Каспер кивнул мне и стремительно развернулся, подхватывая бумаги, которые ему протягивали и широким шагом отправился прочь. Мне только и оставалось, что вернуться в Отдел Безопасности. Не имея особого желания искать Маршалл по всему Старейшему Дому, я просто направилась в ее кабинет, располагающийся на один уровень ниже, чем основной зал, на одном этаже с другими кабинетами, где так же находился кабинет Эриша и кабинеты офисных сотрудников. Ее личный кабинет, в отличии от того же кабинета Лэнгстона, был оформлен строго и лаконично, здесь не было никаких личных вещей, памятных вещиц или грамот на стенах, только на столе была фотография в простой рамке, на которой были изображены трое. Она сама, Захария и Бродерик, чудовищно молодые. То есть, эти двое были для нее важными, но не я. Я поставила фотографию на место.       Маршалл вошла в кабинет и широким шагом направилась к своему столу, по пути прислонив свою большую пушку о край стола. Я заметила, что она заметно хромала. Хромота у нее переодическая, обостряется в периоды большого стресса и нагрузки.       — Я хочу отправится в новую Зону Соприкосновения вместе с первым же отрядом рейнджеров, — заявила я, едва она села за стол.       — Нет, ты туда не отправишься, девочка, — тяжело отрезала она.       Таким тоном со мной в моем прошлом разговаривали люди из полиции, работающие с несовершеннолетними преступниками, запугивая меня постановкой на их учет. Конечно же, мне это не понравилось.       — Я слышу недоверие в твоем голосе, — заметила я, опираясь локтями о стол, — вместе с твоими словами. Что я такого сделала, что заслужила его?       — На это есть много причин, — она откинулась на стуле и тяжело на меня посмотрела. — Прежде всего, я хорошо знала твоего брата, и имела все причины его пристрелить, когда он был здесь. Твоя фамилия ассоциируется у меня только с большими настоящими и грядущими неприятностями. И я читала твое личное дело, Фейден, а оно очень большое, оно собиралось Бюро годами.       Я только вздохнула. Я знала, что ей такого не нравится, и, будь на ее месте я, мне бы не нравилось ровно все тоже самое.       — Ты сама и твое поведение вызывает слишком много вопросов, на которые нет ответов.       — Какая теперь разница, — буркнула я. — В любом случае, я останусь на своем месте, какие бы воображаемые проблемы бы ты не нашла.       — Большая, Фейден. Тебя одобрил Совет на пост Директора, но сделано это было во время кризиса и в безвыходной ситуации. Другой Кандидатуры попросту не было. Я не стала бы оспаривать их решения, но твое поведение вызывает вопросы.       — Блин, Хелен, я спасла все Бюро, а вместе с ними и весь мир, — я развела в стороны ладони. — Только из-за этого я заслужила немного доверия?       — Я доверяю тебе, Джесси, — призналась через силу Маршалл. — Но есть факты, с которыми я примириться не могу.       — И что же такое тебе не нравится?       — Ты смогла исчезнуть, полностью и бесследно, будучи ребенком, от целенаправленного поиска Бюро, — начала она. — А, поверь мне, тебя искали очень тщательно. Детские дома, больницы, морги, среди уличных детей, в базах данных полиции и колоний для несовершеннолетних. Среди оперативников у нас есть занятные ребята, злые и с фантазией. Ты исчезла, как будто бы тебя никогда не существовало, и исчезла на годы. Было даже мнение, что бы сбежала за границу, и даже однажды взломали европейские базы данных, но все без толку. Тебе, напомню, было одиннадцать лет, — она ребром ладони прочертила линию на столе. — Будучи ребенком, ты смогла подчинить себе беспрецедентную по силе и резонансу сущность и остановить АМС, — вторая линия. — Ты появилась на радарах после двадцати одного года, с аттестатом о общем начальном образовании и законченным первым кусом колледжа. Внешнее наблюдение в тот момент не зафиксировало аномальных происшествий с тобой и вокруг тебя, что говорило о том, что ты полностью управляешь этой сущностью, — третья линия появилась на столе. — По свидетельствам очевидцев, в основном рейнджеров, ты владеешь начальной военной подготовкой, при всем этом ты ни разу не была замечена за время наблюдения этому обучающейся, — четвертая линия. — Согласно отчетам парапсихолога, всякие параулитарные штуки для тебя не в новинку, у тебя низкий уровень их отторжения, и высокий уровень контроля и управления Предметами Силы. Из чего следует вывод, что ты уже имела с ними дело, до Бюро, — пятая линия. — Безо всякого опыта ты умело руководишь Бюро уже больше полугода, и люди тебя любят, именно за то, что ты делаешь. Боже, Лэнгстон готов это на своей одежде написать, — шестая линия. — Вот неоспоримые факты, и я не знаю, что с ними делать.       — А с ними надо что-то делать? — вяло откликнулась я.       — Судя по этим фактам, тебя с самого рождения готовили управлять Старейшим Домом, и именно в условиях кризиса и угрозы уничтожения мира. Тебя готовили именно к специфике этого места, и ты приняла это место плавно и очень естественно, как будто провела здесь десятилетия или всю свою жизнь. Только вот нигде в бумагах этого не отображено. Ты можешь это как-то объяснить?       — Слушай, Хелен, — я сложила руки на столе и доверительно к ней нагнулась. — Все не так плохо, как ты думаешь.       — Так объясни мне, — она была спокойна, но это было тяжелое и настороженное спокойствие.       Именно с таким лицом, спокойным и непоколебимым, обычно стреляют во врага. Иметь Маршалл во врагах мне не хотелось. Мне откровенно не хотелось об этом говорить, я всеми правдами и неправдами до этого избегала этого разговора. Слишком тема моего прошлого была для меня неприятной и болезненной, слишком личной. Я надеялась, что мне и не придется прибегать к этому разговору, объясняться перед кем-то как я жила и каким образом выживала. Я могла предположить, что такой разговор поднимет парапсихолог Вон, как и положено ей по доле службы, но не жесткая и несгибаемая Маршалл. Я откинулась на спинку стула, продолжая смотреть на Хелену с некоторым вызовом.       — Тогда я начну с самого начала, чтобы ответить на все твои вопросы. В детстве я была трудным ребенком, непоседливым и балованным. С самого раннего детства я находила себе множество приключений, не всегда невинных и безопасных. Дилан всегда только следовал за мной, помогая мне в них, во всех этих приключениях. Очень непоседливой я была в то время, — я криво ухмыльнулась, — меня на месте можно было застать спящей или читающей книжку. Мне очень нравилось читать книжки, меня было очень просто увлечь хорошей историей или увлекательным приключением. Вдохновленная книгами, я придумывала себе новые приключения, к которым присоединялись новые дети из города. Кирклунд был абсолютно прав, когда считал, что я сколотила банду малолетних преступников. Мы лазили в чужие сады и огороды, воровали яблоки и цветы, бегали от собак и дедов, вооруженными ружьями с солью. Взламывали машины городских служб, и частенько использовали их не по делу.       — Как с фургоном почтовой службы, — кивнула Маршалл.       — Именно. Подпиливали ножки стульев перед важным городским собранием и подливали кошачью мочу в питьевой фонтанчик в городском парке. Машиной, которая поливает дороги, мы поливали дома и сады, особенно когда там были люди. Дрались частенько между собой, со старшими детьми и иногородними. Так что ты понимаешь, твоей «военной подготовкой» я занималась, нанося шалости и причиняя баловство всему городу и некоторым его окрестностям. И при почти абсолютной безнаказанности — взрослые знали, что это наша банда все это совершает, но поймать с поличным могли крайне редко. Вот в таких условиях я росла и крепла. Так что да, я имею некоторое представление, как нужно управлять людьми и организовывать дела.       — Почему тебя не могло найти Бюро? — подала голос Маршалл.       Я минуту помолчала, вспоминая события того страшного для меня времени.       — Все свое детство до школы я прочитала множество книг, в том числе про детективов и я имела представления о том, каким образом и по каким критериям меня будут искать. В первую очередь я уехала как можно дальше от Ординариума, подстриглась под мальчика и покрасила волосы в черный цвет. Стала носить кепки и одежду на пару размеров больше. Сменила имя, называясь выдуманным. Держалась подальше от полиции и подозрительных взрослых.       — В одиннадцать лет ты была настолько хладнокровной, не то, что взрослые, — осторожно заметила Маршалл.       — Я и не была хладнокровной, — огрызнулась я. — Мне было больно, я много плакала из-за потери родителей и брата. И из-за себя, что мне пришлось убежать из дома и всего, чего мне было знакомо. Однако мне это совсем не помешало бежать прочь, как можно дальше и как можно быстрее. Я вообще тогда ни спокойствием, ни порядочностью не отличалась. Врала людям, чтобы меня увезли в нужную сторону, клянчила деньги и еду у прохожих, вызывая у них жалость, несколько раз ночью разбивала стекла и сбивала замки, чтобы украсть еду и нужные мне вещи из магазинов. Нет, здесь нет никакого хладнокровия, только отчаяние и конвульсивные попытки не сдохнуть от голода.       — Что дальше было? — спросила Хелен после непродолжительного молчания.       — Как только ударили морозы покрепче, я отправилась в детский дом. Не продержалась там и недели, сбежала, отправилась в другой, третий, четвертый детдом. Если я ребенком была трудным человеком, то подростком я и вовсе была невыносимой. Да к тому же проблем мне добавляла Полярис, резонирующий в ответ на любой раздражитель, в ответ на любой более или менее гармоничный звук. Ей не нравились зеркала, и вплоть до тринадцати любая отражающая поверхность, в которую я вглядывалась, тут же разбивалась в мелкие осколки. Любые радиоточки, телефоны и телевизоры раскалывались как орехи, только потому что излучали сигнал. Музыка это была вообще отдельной историей. Любой гармоничный звук или мелодия побуждали в Полярис желание присоединиться к исполнению, с зачастую разрушительными последствиями. Даже мой собственный голос, стоило мне взять мелодию или начать подпевать, оборачивался массовыми разрушениями. Ты представляешь, насколько мне было весело? Мне тогда, ребенку одиннадцати лет, и так с кучей серьезных взрослых проблем?       — Однако ты сейчас в порядке, — заметила она. — И не производишь впечатление детдомовского ребенка. Тебя удочерили?       Я только тяжело вздохнула. Мне не стоило вообще начинать говорить на эту тему, вскрывать старые раны и рисковать чужими тайнами.       — Забавно получилось, в самом деле. Один отставной военный вместе с женой хотели взять на воспитание очаровательного маленького мальчика, чтобы воспитать его в лучшем духе армейских казарм и военной диктатуры, но получили меня.       — Как его звали, — быстро спросила Маршалл, и в ответ я только показала средний палец. Что поделать, тяжелое детство, уличное воспитание.       — Видимо, он разглядел в моих глазах что-то глубоко личное и знакомое ему, что взял злобную малявку тринадцати лет с периодически случающимися вокруг меня паранормальными необъяснимыми штуками, — я продолжила, как будто меня и не прерывали. — Они окружили меня заботой и любовью, что позволило мне через некоторое время прийти в себя и начать конструктивный диалог с Полярис, объясняя ей базовые вещи. До сих пор мало уверена, что она понимает мои слова, но тон моего голоса, сам тембр и звучание слов ей нравились, успокаивали ее. Так у меня появилась привычка в опасных ситуациях разговаривать сама с собой или даже напевать популярные песенки.       — Так значит от этого человека ты получила военную подготовку?       Я поморщилась.       — Я бы не назвала это военной подготовкой. Просто мой приемный отец позаботился о том, чтобы я смогла не пропасть даже в самой ужасной и сложной ситуации. Возможно, это и было военной подготовкой, но для меня это было уроками выживания и самообороны, — я чуть наклонила голову, — Даже если и это и было превентивной самообороной, опережающей чужие удары. И, до кучи, научил обращаться с огнестрельным оружием, хотела я этого или нет, и показал, как управлять разного вида техникой. У него было много друзей, несмотря на то, что он в отставке.       — Зачем? — не поняла Хелена.       — На всякий случай, — я только развела руками. — Вдруг я окажусь в падающем вертолете, к примеру. Но если ты думаешь, что он раньше служил в Бюро, то ты ошибаешься. Я проверяла это, он ничего об этом месте не знает, да и я ему о своей трагедии не рассказала. Но он знал, что у меня есть цель, и мне потребуются навыки, чтобы этой цели достичь. Вот он и помогал мне, как мог. В каком-то смысле, даже удачно получилось, что он тогда взял из детдома не маленького и миленького мальчика, без его помощи я бы наверняка сгинула бы.       — Как ты подчинила сущность, которую ты называешь Полярис? — сухо спросила она.       — Никак, — ответила я с улыбкой. Лицо Маршалл несколько вытянулось и она уже дернулась за оружием. — Я с ней договорилась, подружилась, если так можно сказать, — руки ее успокоились и она снова положила их на стол. — Поговори с Дарлингом, он тебе подробнейшим образом расскажет про правильное взаимодействие с Предметами Силы, наделенным самоосознанием и эмоциональностью.       — И ты считаешь, что простая дружба может сдержать эту сущность?       — Причиняя разрушения, она действует не со зла, только по незнанию. Мне потребовалось достаточно много времени и усилий, чтобы объяснить и показать ей, что большинство вещей не представляют опасности. С ее любопытством это было сделать достаточно сложно. Мне до сих пор не удалось уговорить ее не трогать с помощью резонанса все, что ей захочется — но я объяснила, что можно трогать совсем слабо, едва касаясь, и такой слабый резонанс не разрушает вещи. То же самое насчет музыки, она могла пульсировать в ритм ее, но самым легчайшим движением, легче воздуха.       — Разумный компромисс, — кивнула она. — Как ты намеренно управляешь ею?       — Я могу предположить, что за долгие годы сосуществования Полярис научилась мне доверять, и когда я испытывала желание или потребность что-то сделать, она просто двигалась синхронно со мной. Я же научилась обращать внимание на то,что она показывает мне. Это было странно, самое ебуче-странно во всей моей жизни, до Старейшего Дома, конечно. Это место бьет все рекорды. В целом и общем, я полностью осознаю, что со стороны кажусь полной психопаткой, объясняя вещи, которые другим людям увидеть невозможно.       — Я бы так не сказала, — она едва улыбнулась, и лицо ее как-то сразу стало мягче. — Твоя подружка настолько талантлива, что плавит бетон до стекла, наподобие изморози. Да и в недостаточно освещенных помещениях можно ее увидеть. Помнишь Ритуальный Зал? Во время боя или когда Каспер ставил свои эксперименты?       — Да, такое трудно забыть.       — Тогда вокруг тебя был виден голубой кристаллический ореол, как будто сияние звезды. Да и существование штуки, которая так хорошо вычистила Бюро от Ииссов, трудно отрицать.       — Потрясающе, — обозначила я свое отношение к этому и нагнулась к ней и проникновенно посмотрела ей в глаза, желая, чтобы она мне поверила. — Поверь мне, Хелена, меня не готовили к управлению Старейшим Домом, я просто пыталась сохранить свою жизнь и свою шкуру в целостности. Так уж сложилось, что всего этого хватило, чтобы справляться со своей работой.       — И у тебя это получается, — отозвалась Маршалл. На ее лице отразилась глубокая работа мысли, как будто ней опять что-то не нравилось.       — К моему большому изумлению, — хохотнула я, разводя руками. — Возвращаясь к моему вопросу. Я помогу с установкой полевого лагеря в новой Зоне Соприкосновения?       — Вынуждена тебе отказать, — она покачала головой.       — Почему?       — Я не думаю, что это хорошая идея, — она немного помолчала, будто бы подбирая слова. — То, что ты смогла удержать в своих руках Табельное Оружие, говорит о том, что ты обладаешь исключительными качествами. Это значит, что если с тобой что-то случится и ты погибнешь, то замену тебе подобрать будет очень сложно. Ты должна знать, что вместе с Табельным Оружием ты представляешь собой несокрушимую силу, огромную и непреодолимую, как говорил Бродерик. Рисковать тобой — безумие чистой воды. Ты не пойдешь на передовую, пусть даже это и новая Зона Соприкосновения. Ты незаменима и должна оставаться на своем месте, в кабинете Директора.       — Незаменима, да? — я вскинула руку на уровень головы, материализуя Табельное Оружие. — Эта штука незаменима, а я всего лишь полезное приложение. Сама я, конечно, умею некоторые фокусы проворачивать, но в целом мне помогают те преимущества, что я получила вместе с Постом Директора.       Маршалл ничего не сказала, но по ее виду я поняла, что она остается непреклонной.       — Кажется, я выразилась неправильно, — проговорила я с сомнением в голосе. — Когда ты сформируешь группу в Зону Соприкосновения, включи меня в список и поставь меня в известность. Это Приказ, Хелена. И не смей даже думать, что я какая-то там хрупкая статуэтка, которую ваткой нужно обложить и положить поглубже в Дом, чтобы не побилась.       Выпалив это, я поднялась на ноги и вышла из ее кабинета широким шагом, и, не останавливаясь, направилась к лестнице наверх, готовая снести все, что встанет на моем пути. Вновь пережить свое прошлое, то самое ужасное, что со мной случилось, доказывая, что я не верблюд, явственное недоверие Хелены, которое от меня она и не думала прятать. Ее совершенно излишняя опека надо мной, как будто бы я и доказала, что гораздо прочнее, чем кажусь с виду. В свое время меня опасались матерые бандиты с улиц, отсидевшие на зоне, да и Ииссы в полной мере смогли оценить мои вокальные данные. Это как намеренно надавливать на едва зажившую рану, чтобы посмотреть, как снова будет идти кровь. Однако до конца лестницы не дошла, меня перехватил спускающийся сверху Майкл Майерс. Он широко и радостно мне улыбнулся.       — Ставка на то, кто начнет убивать другую, продолжает расти, — коротко хохотнул он.       Со своих переживаний я тут же переключилась на него, цепко пригляделась к его лицу и осталась довольна. Кажется, он прижился в этом месте.        — Слушай, у меня есть идея. Чтобы не пугать до полусмерти сотрудников своим встревоженным выражением лица, ты всегда можешь выпустить пар в Тире.       — Здесь есть Тир? - переспросила я.       — Пошли, покажу, — он пошел вперед, показывая дорогу.       Ниже, где находилась комната отдыха, та с баром, рингом и столами, и еще ниже. Я даже не пыталась сориентироваться во всех этих уровнях, в этом месте знакомое трех мерное пространство дерут во все дыры, запросто нарушая все возможные представления о пространстве.       Тир представлял собой огромное помещение, с высокими потолками, метров двадцать в ширину и пятьсот в длину, отгороженное большей частью пространством для стрельбы. Перегородка представляла собой с десяток индивидуальных кабинок с легкими перегородками для стрельбы, полностью укомплектованных. В дальней части располагалась кабинка, видимо, для управления мишенями. Пока я осматривалась, Майкл шустро до нее сходил и выдвинул несколько мишеней. Привычно нарисованные человечки на камне. Дерево, видимо, для местного оружия было слишком хлипким.       — Ты готова? - спросил он.       Я пожала плечами и вскинула правую руку вперед. Табельное Оружие с поразительной готовностью оказалось в моей ладони и я спустила курок, даже не особо целясь. Простой жест, доведенный до автоматизма. Результатом я тоже не стала интересоваться, в любом случае я попала.       — Оу, слишком быстро, — он подскочил ко мне и встал рядом. Руку я опустила, не выпуская Оружие. — Не спеши, сделай все как нужно. Стойка, прицеливание, выстрел. Тебя же учили, как нужно действовать правильно.       Я с недовольством поджала губы и размяла шею, снимая напряжение.       — Ты подслушивал, что ли? — процедила я.       — Мне жить еще более охота, чем подслушивать, — прямо сказал он. — Стоит только посмотреть, как ты стреляешь в бою, чтобы понять, что стойку тебе ставили.       Я глубоко вдохнула и выдохнула, избавляясь мгновенного приступа ярости. Я же знаю, что про меня слухи ходят и сплетни. А так же было наивно считать, что на меня смотреть не будут и не будут наблюдать, как именно я двигаюсь.       — Давай сделаем все правильно, — продолжил Майкл, сочтя мое молчание за несогласие. — Считай это частью ритуала.       Спорить я не стала, повела плечами, снимая напряжение, одновременно заводя левую ногу назад и ставя ее ступней параллельно телу, а правую ногу выставила чуть вперед. Правую руку выпрямила до конца и выставила вперед, левой обхватывая поверх правой. Ладонью обхватила рукоять плотно, но без судорожного сжатия, и указательной палец лег рядом с курком, а не на нем. Левой рукой я обхватила правую снизу, предавая руке твердость.       — Тактическая стойка, — прокомментировал Майкл. — Почему именно она?       — У Табельного Оружия больший калибр, чем у обычного револьвера, и отдача больше, особенно в его Формах под Гранатомет или Кумулятив, — объяснила я.       — Хорошо, — одобрил он. — Это первое движение. Первая часть ритуала. Что дальше?       — Прицеливание, — уверенно заявила я. — Горизонтальная ось прицела и вертикальная ось мушки совмещаются ровно на мишени, на близких расстояниях без учета ветра и дальности, дыхание ровное.       — Теорию ты помнишь, — кивнул он. — Почему не пользуешься? — я не ответила, полностью сфокусированная на мишени. Я даже видела ее как будто четче и ближе, чем на самом деле. — Акт третий?       Я переместила палец и спустила курок плавно и уверенно. Табельное Оружие выстрелило, со своим особенным, прорывающим реальность звуком. Черная пуля легла точно в цель. Майерс нажал какую-то кнопку сбоку и мишень подъехала ближе. Она была поражена в двух местах, ровно в центре корпуса и точно в лоб мишени.       — Вот так ты попала в первый раз, без правильной постановки, — он ткнула пальцем в корпус, — а вот попадание после выполнение ритуала, — он ткнул в голову. — Теперь видишь разницу?       Я только кивнула.       — Хочу попробовать еще, — проговорила я.       — Конечно, — он сходил до будки управления и выдвинул еще несколько мишеней.       Дождавшись, пока он вернется и встанет у меня за спиной, я снова встала в позицию, прицелилась и выстрелила. И не прерываясь, поменяла позицию, прицелилась в следующую мишень и снова выстрелила. Табельное Оружие, как голодное существо, с неким удовлетворением выплевывало пули, послушно кладя их куда целилось. Я ощущало это в своей голове. Да, действительно, давненько я им не пользовалась по назначению.       Я двигалась в три такта, не прерываясь, как будто я двигалась в танце, под музыку, звучащую только у меня в голове. Что-то вроде вальса, но как будто в переложении на современную рок музыку, и это было прекрасно в своем звучании. Полярис радостно зазвучала в унисон этому ритму, и Табельное Оружие зазвучало немного по-иному, с некой звенящей нотой.       Я стреляла и чувствовала нездоровое радостное моральное удовлетворение от самого процесса стрельбы, при этом четко осознавая, что это ощущение дает мне Табельное Оружие. Это ощущение мне нравилось, и оно заменяло все мое раздражение на Маршалл, вытесняя его, как поплавок в воде. Никогда не была кровожадной или любителем мордобоя, однако тяжесть Табельного Оружия в руке, отдача от выстрела и летящая ровно в цель пуля давали мне новые, будоражащее ощущения. Давали чувство контроля над всем, что я руководила, четкое и ясное, как чувство невесомости. Чувство самоцели, когда сам процесс был важнее и наполнен самодостаточным счастьем. В этом было что-то от буддизма, что-то про счастье стрелы, летящей в цель. Вот такой стрелой я себя и чувствовала. Интересно, было ли когда-либо Табельное Оружие арбалетом?       — И вам стало легче? — поинтересовалась Вон. — После Тира?       — Я думаю, да, — призналась я. — Наверное, Хелена и не думала, какие эмоции может у меня эти воспоминания. Ей не было дела до того, что я чувствую, ей главное было дожать меня и докопаться до правды. Мне это было неприятно. В первую очередь тем, что это все — то прошлое, о котором я хочу забыть, которого я не хочу иметь.       — Наше прошлое в большинстве своем определяет, кто мы есть, — тут же откликнулась парапсихолог. — То, что с нами случается, то, какие эмоции мы переживаем, определяет нас как личностей, со своими недостатками и полезным в работе опытом. Испытывая жизненные трудности, вы выросли как личность, стали тверже духом и можете кое-что сделать сами, вне возможностей Директора, как сами же и сказали, — она сделала короткий жест рукой, как в подтверждении этого. — Быть может, если бы история пошла бы по-другому, Диапроектор бы никогда бы не появился в Ординари, или вы бы не смогли убежать от Бюро, или смогли бы вместе с братом, вы бы были другим человеком, с другим характером. В таком случае, я бы не поставила на то, что вы бы смогли справиться с Ииссами и спасти Старейший Дом.       — Стоят ли все мои лишения и страдания того, чтобы спасти незнакомцев? — иронично протянула я.       — Позволю вам напомнить, тысячи незнакомцев, — мягко поправила она. — И к тому же действительно хороших и добрых людей, которые любят и уважают вас всем сердцем, — я только с сомнением хмыкнула. — Мой вам совет: не отвергайте собственное прошлое, примите его как данность и следуйте дальше. Плохие вещи случаются, и это нормальное течение жизни.       — Даже если я и хотела сделать плохие вещи с Бюро? — уточнила я.       — Простите?       — Долгие годы моей главной целью в жизни было добраться до Бюро Контроля, — призналась я откровенно. — Как я тогда считала, именно Бюро было виновно в том, что случилось в моем городе. Что Бюро специально забрало моего брата для жутких опытов. Забрали бы и меня, прояви я чуть меньше расторопности или бегая чуть медленней. Чувства, что я испытывала к Бюро в целом и к каждому человеку здесь в частности, были далеки от светлых или хотя бы отчасти доброжелательных. Долгие годы я жаждала уничтожить Бюро, разнести его по камешку, благо сила и желание для этого у меня были. Долгие годы Бюро искало меня - но и я в то же время искала вас, наполненная жаждой праведной мести и разрушения. Я хотела показать, насколько вы могли ошибаться, выходя против меня.       — Это было безумием, — подала голос Карла. — Одна ты ничего не могла сделать против столь большой организации, как наша.       — Я знаю, как это выглядело, — отрезала я. — Я и не задумывалась о том, что будет, когда я это исполню. Если честно, я наивно верила, что уничтожение Бюро каким-то образом вернет мне все то, что я потеряла. Я надеялась, что все станет по-старому, как было в моем детстве. Чтобы я с братом снова могла играть во всякие опасные и веселые игры, и чтобы дома нас ждали родители. Я цеплялась за это до последнего, до того самого момента, когда мы с братом так некрасиво расстались. Моя мечта и единственная цель в жизни оказалась призрачной и неисполнимой - оглядываясь назад сейчас, теперь я могла осознать, что такая моя мечта всегда была недосягаемой и откровенно нереальной. И, в соответствии с заблуждением, неслась на всех порах со скоростью и настойчивостью электропоезда. И не стесняясь, при необходимости, переступать через других.       — Я вас понимаю, Джесси, — участливо произнесла Карла. — Вы имеете право испытывать все эти чувства, учитывая, что Бюро хотело сделать с вами, — она немного помолчала. — Несколько раз я проводила беседы с вашим братом и имела доступ к его личному и насколько тяжело ему приходилось здесь. Могу только представить, насколько тяжело приходилось вам. Но, как я вижу, вы справляетесь с этим.       — Мне так не кажется, — покачала головой я.       — Поверьте мне как специалисту, прогресс есть, даже если вы сами его не замечаете. Просто продолжайте в том же духе и не останавливайтесь.       — Мне кажется, только и вам и видно. Маршалл меня чересчур прессует.       — Она ничего не имеет против вас лично, она всего лишь выполняет свою работу. Если позволите выразить собственное мнение, она отличный специалист в своем деле, обладает исключительными навыками и опытом в противодействии аномальным угрозам, любого вида. У нее есть свой характер и вам стоит помнить, что она тоже человек, со своими слабостями и недостатками. Вы знали, что в начале работы здесь она получила достаточно серьезную травму?       — Нет, не знала.       — В 1973 году Предмет Силы напал на рейнджеров и оперативных сотрудников. Некоторые из них получили травмы, в том числе и Маршалл. Ее сбили с ног, отняли личное оружие и ударили по голове.       — И что это за Предмет был? — полюбопытствовала я.       — К сожалению, это все, на что хватает моего уровня допуска. Физически Хелена полностью оправилась от травмы, но психологически после этого у нее начали проявляться некоторые параноидальные свойства характера. В пределах допустимого, конечно, иначе бы ее не допустили к работе. Я хочу сказать, что такая здоровая паранойя и подозрительность идет на пользу, делая ее более собранной и бдительной.       Я только промолчала в ответ на такое заявление.       — Маршалл предана Старейшему Дому и Бюро, — продолжила Вон. — Она одна из тех, на ком держится это место. Так что ее подобная подозрительность совершенно понятна и естественна. Учитывайте это и не судите ее строго.       Я кивнула в ответ. На это уже было возразить нечего.       Следующий день я начала, как и повелось у меня, с письменной работы ручкой и лопатой, которой я переворачивала кипы бумаг, что доставлялись на мой стол. Их стало вроде бы меньше, чем раньше, и это не могло меня не радовать. Самое важное, что я усвоила, это то, что бумаги имеют свойство накапливаться, если ими не заниматься. Все было спокойно, более или менее. Я и не ожидала, что теперь, после всего, что случилось, моя жизнь будет гладкой и предсказуемой, но некоторое спокойствие, предсказуемость, цикличность появились в моей жизни. Я могла спокойно заняться документами, прямо с утра, чтобы весь день быть свободной, и я знала, что мне никто мешать не будет. Я могла сидеть в своем кабинете целый день и ждать, когда желающие со мной пообщаться, на те или иные темы, придут в мой кабинет.       В этом было что-то даже умиротворяющее, вникать в бумаги в абсолютной тишине своего собственного кабинета, когда никто меня не потревожить. Конечно, мне могли позвонить на телефон, но такое случилось бы только в крайнем случае. Иногда в собственном мерзком и нетерпимом характере есть своя прелесть - без лишней весомой причины меня беспокоить не будут. И никто, собственно, не посмел бы мне указывать, что делать, и поручать мне обязательную работу. Если бы я знала об до того, как подняла Табельное Оружие, я не медлила тогда и с радостью и с поспешностью взяла его. Независимость в действиях и суждениях - так это, кажется, называется.       После обеда я взяла бумаги, в которых у меня возникло сомнение и самолично прошлась по нужным Отделам и не постеснялась спросить у знающих людей то, что мне нужно было. Взгляды на себя я игнорировала. Они были разные - недоумевающие, восторженные, вопросительные, внимательные, откровенно недобрые. Но меня эти взгляды особо не трогали, главное, что ничего не говорили и меня не отвлекали. Кажется, терапия у Вон начала приносить свои результаты, даже если все, что мы с ней делали, сводилось к простым разговорам. Толку я с этого видела немного, однако это работало.       После я вернулась в свой кабинет. За столом за бумагами мне не сиделось, и я задумчиво походила вдоль полок с книгами. Составляющее этих полок постоянно менялось, от научной и профильной литературы до откровенно художественного развлекательного характера. Я не знала, кто и когда меняет книги мне на полке, и кому вообще хватит смелости зайти в мой кабинет в мое отсутствие, но подозревала, что они меняются самопроизвольно, по воле Старейшего Дома. Возможно даже, что они все уже были здесь до этого, и просто появляются на моих полках. Однако читать не хотелось. Меня наполняло предчувствие чего-то нового, новых ощущений и новых действий, безусловно для меня приятных. Я могла сравнить их только с предчувствием подарка к Рождеству, сладкого и недостижимого. В голове бродили разрозненные мысли, и мне казалась, что одна из них оформиться прямо сейчас во что-то очень интересное и приятное. Может быть даже во что-то полезное и конструктивное.       Но мыслям моим не дали возможность дозреть. Телефонный звонок телефона у меня на столе полностью выбил меня из медитативной неги. Звук самого звонка был пиликающий и противный, как будто самим звуком предупреждая меня о неприятностях.       — Директор на связи, — буркнула я тоном, отбивающим даже у меня охоту жаловаться.       — Отдел Парапсихологии, сотрудник охраны Гирш, — отозвался мне мужской голос, немного тянущий гласные. — Наблюдаю появление неопознанного отряда, двигающегося со стороны Лаборатории Гипноза, семь человек. Двое из них тяжело ранены, их несут.       — С чего ты решил, что это не наши рейнджеры? — спросила я. — Они могла найти обходной путь.       — Обмундирование, мэм, — отозвался мужчина. — Оно у них абсолютно черного цвета.       Если учесть, что привычная мне и многим другим сотрудникам форма рейнджера была темно-синей, с желтыми страховочными ремнями, черная форма это уже серьезный признак того, что что-то не так. Каспер мне как-то популярно объяснил, как важна синхронизация и сопричастность, а так же что могло значить, если синхронные значения становились асинхронными. Ничего хорошего, если честно.       — Эвакуируйте весь Отдел Парапсихологии, Гирш, — произнесла я. — Быстро, без паники и лишней суеты. Запросите два отряда рейнджеров, один пусть подойдет со стороны атриума, второй — Лаборатории Экстрасенсорики, пусть физически отрежут гостей от всего остального Дома. Оповестите Маршалл и Эриша. Выполнять, — бросила я и бросила трубку.       Такие гости могли быть откуда угодно, и нести какую угодно опасность, начиная от незначительной, то есть те остолопы, которые свернули не туда, и заканчивая десантной группой сильных параулитов, посланных свернуть шею лично мне. Но для этого им еще нужно постараться как следует. Вскочив на ноги, я лихорадочно схватила ежедневник, а потом опомнилась и положила обратно - он мне сейчас не понадобится. Как в старые добрые времена, танго на троих - я, враг и Табельное Оружие. Я рванулась к дверям, подбавляя в шаг ускорение, но потом опомнилась и уже перед самыми дверями замедлила шаг. Торопиться на собственную битву у меня не было повода, без меня все равно не начнут. И чтобы все равно не опоздать, можно было здорово срезать путь. Я двумя руками взялась за ручки двойных дверей и толкнула их, направлено толкая вперед еще одни двери, ведущие из артриума Сектора Исследований к Отделу Парапсихологии. И тут же водопадом на меня обрушилось множество звуков, после практически абсолютной тишины моего кабинета. Навстречу мне двигались сотрудники охраны, по трое и по пятеро человек выводя местных офисных рабочих, парапсихологов и иных специалистов по подкручиванию мозгов. Никакой паники не было, действия такие были скорее обыденными, чем чрезвычайными.       Так же обыденно рейнджеры подтаскивали в направлении Парапсихологии большой станковый пулемет едва ли не с меня размерами. Хорошо поставленный, но негромкий бас Маршалл раздавался спереди, обещая кары анальные и небесные всем, кто будет медлить. Меня перегнал грузоподъемник из Сектора Обслуживания, везя на себе укрепления из Черного Камня. Я вежливо пропустила его вперед, а после, едва он остановился, я телекинезом подхватила ближайшую ко мне плиту и поставила ее сразу после лестницы, отгораживая пространство. Рядом, почти вплотную и чуть ближе встала еще одна плита. Справа от меня стоял Руди с точно так же вытянутой рукой. Он чуть неловко улыбнулся.       — Фейден, — сзади меня нагнал тихий рык Маршалл. — Ты что тут делаешь.       — Да так, мимо проходила, — ответила я на идиотский вопрос. — Смотрю, вечеринка собирается, почему бы не присоединиться.       Отголоски наших прошлых разногласий еще витали между нами, и Хелена глядела на меня хмуро, но уже не принимала это на свой счет. Наоборот, я улыбнулась, несколько натянуто, но все равно доброжелательно. Руди быстро отошел назад, и попридержал прибывших рейнджеров. Хелен глубоко выдохнула. Перепалка с ней не мешала мне выставить еще три заграждения.       — Хорошо, присоединяйся. Отступай назад и веди огонь по противнику, когда выманим его.       — У меня другое предложение, — я качнула головой. — Я пойду в разведку, посмотрю, что именно к нам занесло, а вы прикроете меня огневой мощью.       У нее не должно было быть больше возражений, я следовала протоколу. Таких протоколов взаимодействий было разработано достаточно много, чтобы можно было выбирать, каким пользоваться. Видишь, Хелена, я играю по твоим правилам игры, и только не говори, что и здесь ты имеешь что-то против. Она выдохнула еще раз, с явным раздражением и достала из разгрузки наушник с короткой палочкой приемника.       — Запасная, — коротко заявила она. — Я добавлю ее частоту на общую волну переговоров.       — Общая волна это здорово, — кивнула я, закрепляя ее на правом ухе.       — И давай без фокусов, Фейден, — снова она недовольно буркнула.       Я только повела правым плечом, одновременно разминая его по старой привычке и скользнула быстрым шагом за выставленные барьеры. Сразу за ними шаг замедлила, приглядываясь и прислушиваясь, стараясь как можно дальше охватить пространство, раскрывая широкий резонанс Полярис в легком кристаллическом веере. Зал Отдела Парапсихологии выглядел пустым, только слышно было через наушник, как в отдалении переговариваются рейнджеры и сотрудники охраны. Помещение казалось пустым, но на самом деле сюда стягивались рейнджеры, я видела их силуэты, в другом конце зала, за таким же выставленным барьером и ближе, подбирающиеся к лестнице с самого нижнего уровня. Я чувствовала отражение своего собственного резонанса от их приборов, когда дотягивалась до них и это было в высшей степени замечательно. Послышался тихий треск камня и знакомое уже мне движение резонанса - кое-кто мне знакомый взбирался прямо по стенам, минуя лестницу, а затем и по шкафам, хранящим документы. Я все продолжала двигаться вперед, пытаясь узнать, угадать или просто почувствовать гостей, минуя огромную и бессмысленную инсталляцию мозга. А еще были слышны другие звуки, других людей — невидимых, но не бесплотных. Тех, ради которых мы сегодня здесь все и собрались.       — Со стороны атриума перекрыто, — послышался голос Руди в наушнике.       — Лестница на второй этаж блокирована снизу, — отчитался Эриш.       — Лестница на третий этаж под наблюдением и на линии огня, — послышался знакомый голос Тони. — Я и Чосен залегли на шкафах, наблюдаем за прибывшими, готовы открыть огонь по приказу.       — Отставить, — коротко буркнула я. — Наблюдение.       Прибывшие расположились очень грамотно, как могли бы действовать мои рейнджеры. Со своей позиции я могла их услышать и ясно понять, что они делали. Залегли под широким балконом, который хорошо простреливался и защищал с двух сторон и даже сверху. Колоны помогали им закрыть стрелков, а офисные столы помогали соорудить быстро и достаточной прочности временные укрытия. Я уже слышала отсюда, как они таскали столы по характерному деревянному звуку и шороху падающих предметов с этих столов. У них очень грамотный руководитель, если так посудить. Сверху, с козырька балкона, их совсем не было видно, но было хорошо слышно. Застонал раненный, коротко тихо матюгнулся мужчина, разорвалась ткань. Полыхнул чужой резонанс, наполненный раздражением и некоторым отчаянием, но секундой позже я опознала этот резонанс. Я шаг замедлила и нагнула голову, прислушиваясь и пытаясь понять, что я все-таки уловила.       — Фейден, доложи, — послышался в наушнике голос Маршалл.       — Херня какая-то, — честно поделилась я.       Чужой резонанс сдвинулся и снизу раздался шорох одежды и знакомый звук взводимого курка.       — Один объект поднял автомат, — подала голос Чарли. — Фейден, на шаг вперед и правее тебя.       Я двинулась в указанном направлении, продолжая прислушиваться. Резонанс двинулся совершенно особенным образом, точно мне знакомым. Долгой секундой мы оба выжидали, застыв в ожидании друг друга.       — А ну сюда иди, — громко и с напором заявила я. — И шевелись резче, а то в бетон закатаю, — я тряхнула волосами.       — Объект сдвинулся в сторону лестницы, — доложил Тони. — Джесси, что ты делаешь, — не выдержал он.       — Все под контролем, — чуть более мягче, чем следовало, ответила я.       Вот чем опасны внеуставны отношения. Тони беспокоился обо мне, он был ко мне эмоционально привязан и это могло понести проблемы.       Чужие шаги были осторожными и практически неслышными. Фигура, затянутая в плотную черную форму, явно на вид с броневыми пластинами на теле, руках и ногах, со вскинутой винтовкой, поднималась по широкой лестнице, по дуге обходя цветочный островок, так, чтобы оставлять меня в поле наблюдения. Движения тела с головой выдавали действия профессионала, занимающегося своим ремеслом долгие годы и с большим удовольствием. Голову закрывал плотный, чуть овальный черный шлем, за которым не видно было лица. Но мне и не нужно было видеть. Несмотря на все, это был чужак, даже если все его движения были знакомы. Мне нужно было расстрелять фигуру без сожалений и промедлений, но я сдержала себя. Так можно было сделать в любую минуту, а труп после этого не допросишь. Автомат в руках дрогнул на секунду, но его перехватили покрепче, в два оборота намотав ремень от нее на руку.       — Что тут, черт возьми, происходит? — раздался приглушенный до неузнаваемости голос. — Если это очередной фокус Ноа, то я его найду и рога пообломаю.       — Нет, это не Ноа, — в притворном сожалении я развела руками. — Еще варианты?       Фигура чуть сгорбилась и подняла автомат к лицу, коротко из него выстрелила в мою сторону, будто бы на пробу. Я даже не шелохнулась, только уплотнила развернутый резонанс, таким же образом, как когда-то в испуге крушила радиоприемники, и пули срикошетили от сияющего, возникшего на пару секунд ореолом вокруг меня, резонанса Полярис. Не остановившись на неудачи, она опустила автомат, оставив его висеть на плече и присела на корточки, упираясь руками в пол. Невидимая сила выдрала буквально камень из пола, формируя вокруг фигуры защитный кокон. Сейф, серьезно? Секунду спустя все эти камни целенаправленно полетели в меня, отброшенные вспышкой Сейфа, но я была к этому готова и на метр влетела над полом, пропуская их под собой. Не дав им упасть, я подхватила телекинезом их и отправила обратно, с ускорением. Мой противник только успел что поднял руки, машинально скорее всего, прежде чем поток камней с ускорением снес его с места. Мягко приземлившись на пол, я увидела, как фигура вместе с камнями впечатывается в дальнюю стенку. Процесс созерцания этого не слишком гуманного действия принес мне некоторую долю удовлетворения, что ли, и немного он был мне приятен. Наверное, это не слишком хорошо. Возможно даже придется с этим что-то делать.       Но, в любом случае, позже. Сейчас же мой противник поднялся на ноги, несмотря на достаточно ощутимое столкновение. Встряхнул головой, и качнувшись пару раз, снова направился ко мне. Я внутренне подобралась, готовясь к более близкому контакту. Выдержка хорошая у противника, выучка и подготовка наверняка на самом лучшем уровне. Когда между нами оставалось шага три, я не выдержала и телекинезом вздернула ноги вверх. Неизвестный снова упал, теперь на ровном месте и на спину, основательно приложившись. Я прыснула от смеха. Это, видимо, истощило терпение противника, потому что он стал действовать жестче. Не пробуя встать больше на ноги, из положения полуприсядя фигура рванулась вперед, смазываясь в движении. О, это более знакомо, Карусельная Лошадка. Я снова подскочила вверх, взмывая над головой, рванулась вперед и, изменив вектор гравитации, с энтузиазмом врезалась в бетонный пол. Моего противника снова откинуло.       — Может, предложишь мне что-то более впечатляющее? — произнесла я.       — Не разрушай больше этот уровень, балкон может не выдержать, — послышался в наушнике глухой голос Эриша.        Я не откликнулась, просто приняв к сведению.       Затянутая в черное фигура снова поднялась и без всяких изысков кинулась ко мне с явным намерением надрать мне зад и начистить рожу, совместив в процессе с неприятными обнимашками. Игры закончились, и сейчас все тоже закончится все очень быстро. Стоило только одной из нас допустить ошибку, как для нее все закончится. Противник в этом плане имел преимущества, в том смысле, что был экипирован по полной, и самые важные части тела были защищены. Голова, корпус, конечности, надеяться только оставалось на быстрый точный удар в незащищенные места. Продолжая смотреть в черное стекло шлема, я подняла ногу и носком туфли попыталась ударить противника в сплетение связок под коленом, однако меня ударили по подошве, достаточно сильно, чтобы я едва не потеряла равновесие. Последним движением, прежде чем восстановить равновесие я попыталась зацепить туфлей ее под коленом, но противник отскочил, разрывая дистанцию и тут же кидаясь обратно ко мне, с явным намерением врезать мне утяжеленным форменными перчаткам мне либо в живот, либо куда-то еще. В любом случае, это будет не очень приятно, и руку я перехватила, цепко и крепко ухватившись за предплечье повыше запястья. Рейнджера это не смутило, другой рукой он мгновенно выхватил нож и попытался всадить мне в руку, но я успела увидеть это движение и перехватила руку с ножом, выворачивая на себя, в сторону большого пальца. Нападавший от неожиданности высоко и тоненько взвизгнул, выронил нож и так же неожиданно для меня дернул резко головой вперед. Раздался неприятный хруст, лицо вспыхнуло болью и я на секунду потеряла контроль. Противник этим с радостью воспользовался, вырвался из моей хватки и двинул мне по лицу.       Ошеломленная внезапным нападением, я на носочках отпрянула назад, разрывая дистанцию, тыльной стороной руки вытерла кровь с лица и потрясла головой, вытряхивая звон из головы. У этой твари была броня по всему телу и добраться до него было проблематично. В этом было его преимущества, следовательно, мне нужно было использовать свои. А какие же преимущества были у меня? Телевизор? Диапроектор? Секундой позже до меня дошло то, что я должна была сделать с самого начала - по крайней мере для того, чтобы сейчас не вытирать кровавую юшку с лица. Противник тут же кинулся на меня снова, явно с недобрыми намерениями, но я успела вскинуть руку в его направлении и подхватить уже его самого уже и отбросить на несколько шагов назад. Ему пришлось снова преодолевать это расстояние, и это время я рванула вперед, в сторону и дважды вперед, оказываясь за спиной противника, тут же воспользовавшись этим преимуществом и тем же телекинезом подрубая ей под коленями. Пока рейнджер падала, я развернулась еще раз и в рывке коленом ударила в спину. Принуждение к миру, окончание боевых действий. Пока тело в черной форме падало, я положила руку на затылок и немного придала ускорение, так, чтобы головой ударилась посильнее о твердый бетонный пол. Для надежности я не стала вставать с чужой спины, и еще даже использовала Телевизор, чтобы придавить посильнее. Устроившись удобнее, я достала Платок и стала вытирать лицо. Это действие как будто послужило условным сигналом для рейнджеров. Во главе с Маршалл, не опуская оружия они вышли из-за баррикады и взяли на прицел лежащего.       — Ты можешь его уже отпустить, — разумно произнес Руди. — Он сдается.       Я посмотрела вниз. Противник молотила по полу рукой как барабанщик. Пожав плечами, я поднялась на ноги и вслед за мной поднялась фигура в черном, потирая ребра.       — Ты представила весьма убедительные доказательства, — заявила рейнджер. — Ты, кстати, не представилась.       — Директор Джесси Фейден, — я чуть качнула головой. Лицо уже не болело.       — Ахуеть, — поделилась впечатлением боец и сняла треснувший черный шлем. Показались короткие рыжие волосы, полноватые щечки и такой же, как и у меня, разбитый нос. — Я параулит, связанный с тремя Предметами Силы, рейнджер Федерального Бюро Контроля в специальности подрывника, капитан Джесси Фейден.       Эта женщина действительно была мной, но на этот раз это был не трюк и наваждение Измененного Предмета, и не собственное отражение, а вполне материальный мой двойник, как я могла судить, из параллельного измерения. Двойник, которому я только что начистила рожу. Это нормально было, что она мне вообще не нравилась?       — Как такое возможно? — строго поинтересовалась Маршалл, выходя из-за спины других рейнджеров и опуская оружие. Вслед за ней оружие опустили все остальные.       — Хелена! — воскликнула двойняшка и кинулась ей на шею. У Главы Оперативного Отдела сразу сделалось очень сложное лицо, как будто она одновременно желала свернуть наглой девке шею за такое панибратство, и одновременно не смела это сделать, из-за приобретенного пиета перед этим лицом. — Я так по тебе соскучилась! Тебя так не хватало!       Мне захотелось дать ей в лицо, еще раз, ради профилактики. Я глубоко вздохнула.       — Ты ничего не забыла, рейнджер? — поинтересовалась я. — Например, что у тебя там раненые есть?       Она отпрянула от Маршалл и оглянулась.       — Ах да, конечно, — она подошла к краю и вместе со мной одновременно спрыгнула с балкончика вниз.       В гарнитуре у меня морем шумели голоса, приглушенные и взволнованные, я слышала, как Эриш разгоняет большую часть собравшихся. Рейнджер же подошла к людям, одетым так же, как она, в черную форму.       — Оружие опустить, — резко скомандовала она. — Именные нашивки спороть.       Два рейнджера переглянулись друг с другом, но ничего не сказали, только потянулись к своим ножам. Женщина тем временем подошла к одному из раненных и попыталась взвалить его на плечо.       — Фейден, плечо, — быстро предупредил один из ее подчиненных и она с коротким матом отпустила раненного и снова взвалила его на себя, теперь на другое плечо. Я так же взвалила на себя другого раненного.       — За мной, все вы, — кинула я. — Я проведу коротким путем в Медицинский Отдел.       Я двинулась вперед, даже не ожидая, что со мной согласятся или выразят свою готовность. Они по определению должны были не отставать от Директора, даже если это другой Директор. Правила игры были всегда и везде одинаковые. Здесь уже не было моих людей, они все очень быстро убрались с моего пути, давая дорогу и давая себя рассмотреть гостям. Так значит и для этого здесь были протоколы. Тело на моем горбу не шевелилось, и я беспрепятственно добралась до двойных дверей, ведущих обратно к Гипнозу, и ногой честно пнула двери, открывая их уже в другом Секторе. В Медицинском Отделе я широким шагом донесла человека до ближайшей пустой палаты и положила на нее свою ношу. Рейнджер Фейден положила на соседнюю кровать другого раненного и, подумав немного, сама легла на третью.       — У меня трещина в ребрах и вывих запястья, — заявила она. — А так же, кажется, разбит нос. Врач, немолодой мужчина в белом халате и смешной шапочке, застыл в изумлении. Конечно, не каждый день увидишь двух одинаковых с лица Директоров, у одной из которых еще и ужасная стрижка.       — Вызови Беннет, — коротко приказала я. — И подлатайте побыстрее эту девицу до приемлемого состояния, — «девица» только коротко хмыкнула. — С остальными можете не спешить.       — И повежливее с моим рейнджерами, — снова заявила она. — Я за них отвечаю, как и за то, чтобы они вернулись обратно целыми и вменяемыми.       — Слушай, — я развернулась к ней, — я запамятовала, сколько у тебя Предметов Силы? Покажи на пальцах, а то я не пойму.       Рейнджер немо удивилась, но подняла руку с тремя оттопыренными пальцами. Я в ответ сама показала ей свое количество Предметов Силы - тыльной стороной к ней полностью раскрытую ладонь левой руки и еще один отогнутый палец другой руки, средний.       — Характер свой мерзкий попридержи, понятно? — почти ласково попросила я.       Фейден откинулась на подушку.       — Семнадцать лет репутации в Старейшем Доме в никуда, — пожаловалась она в потолок. — Броуди все устраивает, между прочим, — несколько сварливо заметила она.       Позади меня послышались звуки волнения и встревоженных переговоров.       — Как Директор, жду от тебя рапорта, — заявила я напоследок и вышла из палаты.       Сразу за дверью, в коридоре, меня ждала насупленная Маршалл и взволнованный Эриш, не считая нескольких рейнджеров и медперсонала.       — Нужно собрать Заместителей, — коротко заявила я. — Послушаем ее рапорт. Заодно попроси Фредерика принести копии кинезиоглифов с Шестого Уровня, как можно быстрее.       — Ты считаешь что во внешней безопасности Дома есть прорехи, которые таким образом необходимо укрепить? — тут же уточнил Эриш. — И ты считаешь, что это связанно с рейнджером Фейден?       — Я считаю, что для начала нужно услышать ее рапорт, — несколько уклончиво произнесла я.       Как было на самом деле, и влияет ли девица на общие защитные свойства Дома, я не могла сказать точно, но она все-таки как-то умудрилась их пройти, раз пришла сюда, а не в ее Бюро. Внимательно слушающий меня Эриш кивнул, принимая к сведению.       — Прикажу, чтобы удвоили посты рейнджеров на дальних рубежах, — рублено бросила Хелена, которая тоже слушала меня и отошла назад, к нескольким ожидающим ее позади всех рейнджеров.       Я даже отдаленно услышала, что она им говорила, но вслушиваться не стала. Заметив идущую сюда Себастьяну, я перехватила ее и в двух словах объяснила ей, чего от нее жду. Та сухо и деловито кивнула, и направилась в палату, на ходу раздавая указания.       Все оказались заняты, и я тоже решила заняться делом. Добралась до конференц-зала в Центральном Отделе, подтащила туда кофейный аппарат и с десяток чистых кружек. Вскрыла один из копировальных аппаратов и достала пачку чистой бумаги. Никто моей самодеятельности не видел, по одной простой причине - офис был пуст, по большей своей части и только в дальних кабинетах Центрального Отдела кто-то стучал по клавиатуре, какие-то получночники. Неудивительно вообще, что практически никого не было - настенные часы молча показывали половину первого ночи. Сна, однако не было совершенно, я была взбудоражена такой неожиданной встречей. Мой двойник из параллельного измерения, подумать только! Мне эта встреча не нравилась совершенно. В памяти то и дело всплывали дурные приметы про встречу своего двойника и собственную скорую смерть. Будь я более суеверна, я бы озаботилась этим. Я вспомнила так же возможность коллапса, если две одинаковые частицы соприкоснуться. То, что мы били друг друга, это считается? Или какой другой контакт подразумевается? С такими невеселыми мыслями я закончила готовить зал к совещанию и вернулась в Медицинский Отдел. Свою двойняшку я увидела уже на ногах и возле постели одного из раненых рейнджеров. Она уже не выглядела такой умирающей, как полчаса назад. Когда она на меня оглянулась, я сделала ей ручкой, подзывая к себе. Сразу же за порогом палаты снова Саймон. Отдавая последние распоряжения, Беннет направилась за нами, по пути перехватив мой взгляд и молча изобразила пантомиму: кивнула на рыжую, помахала возле собственного запястья и рубанула по основаниям пальцев. Я перевела взгляд на рейнджера, на ее левую руку, которая до самых пальцев была закована в легкий пластик фиксатора, и действительно на пальце ее было тонкое обручальное кольцо. Я чуть вслух не присвистнула, дела какие творятся.       Мы дошли до Центрального Отдела, где нас уже ждали вполголоса беседующие Дарлинг и Лэнгстон, и подходил со стороны Отдела Персонала Кирклунд. Он что, на ночь глядя решил подкрепиться? Я не стала заострять на этом внимание и первой прошла в конференц-зал, и за мной поспешили все остальные. Последней зашла подоспевшая Маршалл. Я привычно уже прошла к противоположному концу стола и уселась в его главе, рейнджер Фейден села рядом, тоже, видимо, по привычке.       — Можно мне сигарету? — поинтересовалась она.       — Да, да, сейчас, — я зашарила по карманам пиджака.       Каспер и Уильям посмотрели на меня практически одинаковыми удивленными взглядами. Все в Доме знали, что я не курю и не переношу курящих. Я достала из-под борта пиджака кулак с оттопыренным пальцем. — Такой сорт подойдет?       Рейнджер посмотрела на меня тяжелым взглядом, поняла, что это не действует, и только вздохнула. Помедлила немного, собираясь с мыслями.       — С чего мне начать? — произнесла она.       — Ты упомянула про семнадцать лет репутации в Бюро, — заметила я. — Значит, все началось еще с Оридинариума?       Рейнджер Фейден взволнованно провела руками по коротким волосам. Я развернула кресло в ее сторону и смотрела на нее, внимательно слушая ее слова и одновременно пыталась разобраться в себе, что именно мне не нравится в ней. Должна же быть какая-то объективная причина этому.       — Не слишком приятные воспоминания. Я с братом нашла Предмет Силы, Диапроектор, потом его нашли одни придурки с моей школы, а потом все полетело к черту. Становилось хуже и хуже, хотя я никогда не думала, что исчезнут бесследно все взрослые и мне самостоятельно придется разгребать все. И уже к окончанию разборок подоспело Бюро. С самого начала мне не понравились эти славные ребята, и я хотела уже бежать из города вместе с братом, но прежде я познакомилась с Директором Бюро, который ждал нас в нашем доме. За десять минут разговора Бродерик Нормур убедил меня в том, что ему можно доверять.       — То есть к девяносто второму году Нормур еще оставался Директором Бюро? — уточнил Кирклунд. Она только коротко кивнула.       Лэнгстон молча вытер мокрое от пота лицо, Дарлинг только охнул. Маршалл хотела что-то сказать, что я взглядом предупредила ее, чтобы она молчала. Рейнджер нашей пантомимы не заметила, продолжая говорить и смотреть в никуда. Я делаю точно так же, значит, не в этом дело.       — Он убедил меня, что то, что с нами происходит — это часть нашего мира, чрезвычайно редкое, но в его конторе уже с этим имели дело, и вполне успешно, и что в Бюро есть специалисты и оборудование, чтобы исследовать нас с братом. Я согласилась, и мы отравились на восток, в Нью-Йорк. В этом он не соврал, в Бюро было и оборудование страшного, старого вида, и милые люди в белых лабораторных халатах, в том числе похожий на тощего Санта-Клауса доктор Эш, — Дарлинг взволнованно поправил очки. — Это действительно было не больно, но через несколько дней исследований я не выдержала и не удержала Полярис, — она поморщилась и потерла ладонью заднюю сторону шеи здоровой рукой. — Разрушено тогда оказалось около трети Сектора, были множественные жертвы среди персонала. Мне потом объяснили, кто нарушил протоколы и кто понес за это ответственность. От страха я сбежала из Сектора Исследований, — вместе с братом, конечно, — и спряталась в самом дальнем месте, куда смогла забраться. Там нас и нашел Броуди, ведь мы забрели в его кабинет. Он объяснил мне, что случилось, разговаривал со мной, как со взрослой, равной ему и сумел успокоить меня, — она выдержала небольшую паузу и продолжила. — Исследование наших втроем способностей отложили на несколько лет, а тем временем Нормур отрядил нам двух взрослых присматривать за нами. Грубо говоря, играть роль наших приемных родителей. Мне такое решение не понравилось, но пришлось на это согласится в обмен на то, что я буду работать в Старейшем Доме. Мне понравилось этом место, и не сколько люди, сколько сама энергетика, что была в этом месте. Мне показалось, что это хорошее место, и я ни разу потом не пожалела о своем решении.       Она выдержала более длинную паузу и постучала по столу пальцем, как будто сигаретой о пепельницу. Если я в минуты расстройства от воспоминаний я рвала бумагу, как мама рвала кухонные полотенца, эта тянулась к сигарете.       — Следующие пять лет я училась в школе вместе с братом, прослыла отъявленным хулиганом на районе и в школе, и ходила на все силовые секции, что могла найти поблизости. А потом я совершила диверсию - в багажнике машины приемных родителей мы с Диланом проникли в Бюро и двое суток скрывались от вездесущих сотрудников безопасности. Нашел нас снова Броуди — как он объяснил, по моему резонансу. Он был слабым, но весьма ощутимым, как сияние звезды в телескопе. После долгих споров и нескольких снесенных стен он согласился с тем, чтобы я работала в Бюро, однако определил нас под опеку Маршалл, — она ткнула в Хелен пальцем, — чему ты была не очень рада.       — Еще бы я обрадовалась такой проблеме, — хмыкнула она. — То есть двум проблемам.       — Тогда ты сказала так же, — довольно заулыбалась Джессика. — И посадила нас с братом еще на два года за бумажную работу. Тогда я поняла важность работы с документацией. И только в семнадцать ты допустила меня в тренажерный зал. Гоняла меня, а после и брата совершенно немилосердно, зато научила нас выживать и выполнять поставленные боевые задачи. Научила нас защищать персонал Бюро, за что я тебе безмерно благодарна, — призналась она.       Я мяла в руках кусок бумаги, проникшись ее историей. Эта Джесси никогда не знала лишений, не знала, что такое голод и ночевка под открытым небом, потому что большое и вселюбящее Бюро взяло над ней свою опеку. Вот почему у нее столько наглости во взгляде и словах - ей ни в чем не давали отказа, все ей давалось по щелчку пальцев. Вот почему она может держать себя так расслабленно и почему щечки у нее такие пухлые - ей не приходилось терпеть лишения и выгрызать себе в жизни очередной кусок еды, как мне когда-то. Может, я за это ее так не любила? За то, что она росла в тепличных условиях? За то, что с ней всегда был брат? Да быть не может, я буду такой мелочной, опущусь до банальной зависти.       — Что случилось с плечом? — подал голос Эриш.       — Восемь с половиной месяцев назад случилось некоторое дерьмо, — незамысловато поведала она. — При очередном тестировании Диапроектора, с использованием «Слайда-36» под удар была поставлена безопасность всего Бюро. Мы шли пятью группами по шесть человек, внутри этого экстрамерного диапространства, две из них были командованиями меня и брата, на тот момент рейнджерами первого класса. В этом пространстве нас настиг неизвестный резонанс, который был самым жутким, что я видела за всю свою жизнь - включая всю офисную документацию и группу Измененных «Говнищ». Оно забило все каналы связи, проникло к нам в голову, попыталось нас изменить. С тремя группами это получилось, они тут же нас атаковали, начали стрелять по нам.       — Этот резонанс был похож на ужасающий навязчивый мотив, — проговорила я, не смотря на нее. — Красный, хаотичный и маслянистый на ощупь.       — Да, именно такое было, — в голосе рейнджера послышалось удивление. — Выжили только группы под нашим с Диланом командованием. Как позже показал углубленный анализ произошедшего, мы с ним обладали, точнее сказать, генерировали резонанс намного сильнее, чем эта гадость. То есть, я генерировала, а брат дублировал, как усилитель частот. Как показал анализ, только мой резонанс смог предотвратить вторжение этого резонанса в Старейший Дом. Мы смогли вывести группы и я снова отключила Диапроектор, как когда-то я сделала в детстве. И это подействовало. Как потом было подтверждено, иные бы меры не были бы настолько эффективны. Тогда я и повредила плечо, пока отстреливались и отходили.       — А что за задание было сейчас? — подал голос Саймон.       — Обычная работа, — она дернула плечом. — Патрулировали безопасную Зону Соприкосновения с Метро, — я покивала, как будто знала, о чем идет речь. — И в середине смены на нас напало чудовище, какая-то тварь очередная из подземелий. Мы отбились, однако на обратном пути образовался Сдвиг Дома и нам пришлось идти по нестабильной зоне. Ну а потом, — она повела рукой, — мы вышли в Парапсихогию.       — Что с общемировой историей? — напряженно спросила Маршалл.       — Я что, знаю? — огрызнулась рейнджер. — Ты всерьез думаешь, что я похожа на любителя современной истории? Знаю кое-что, конечно, но без подробностей. Знаю, к примеру, что идут войны на востоке, Афганистан, Сирия и прочее очень что-то далекое. Их террористы пытались качать права здесь, им руки быстро отрубили. Слышала про башни-близнецы, они рухнули из-за террористов, но Бюро тогда сильно помогло правительству США, выведя множество людей через двери, которые открывал Броуди. Он потом неделю в отключке валялся. Ну а так даже не знаю, чего надо.       — Простите, мэм, — подал голос Дарлинг. — Бюро стало сотрудничать с американским правительством только недавно.       Может, дело в том, как именно она себя ведет? По природе не имея идеальной внешности, я научилась обольстительности и женственно, используя поистине женское коварство для достижения собственных целей. В этой же женщине не было ни капли женственности или изящности, все ее движения и слова буквально кричали об этом. Среда, наверное, была не та, где нужно было показывать слабость, а наоборот, пробивать себе локтями и зубами дорогу. Она говорила про свою репутацию в Бюро, вот так она ее и сделала. Это тоже мне не нравилось.       — Нет, достаточно давно, еще до моего прихода в Бюро. С семидесятых, если я не ошибаюсь, — предположила Джессика. — Мы все так же остаемся в тени, и нами пугают молодняк в полиции или в других федеральных агентствах. Мол, придет Бюро Контроля и заберет в свои застенки, на пытки и на обед Директору. Хотя, было дело такое, что и забирали, — протянула она с некоторой ностальгией в голосе. — Зато оперативники, уходящие на пенсию, с большим удовольствием уезжали на работу в полицию в дальние маленькие города. Броуди считает, что это будет хорошая система раннего предупреждения крупных АМС, наподобие Ординари, Брайтон-Фолз или Мэна. В Мэне всегда дерьмо какое-то творится, то Ктулху возрождать собирались, то со дна океана лягушки какие-то пришлепают.       Лэнгстон враз насторожился при ее последних словах и хотел уже было ей что-то сказать, но вовремя поймал мой предупреждающий взгляд и заткнулся. Не стоит давать ей больше информации, чем следовало, я не видела в этом особого вреда, однако нутром чуяла, что это не нужно делать. Я поднялась с места и тут же все взгляды в комнате обернулись на меня.       — Пиши рапорт, — коротко приказала я. — Все, что ты сказала сейчас, все, что тебе известно о Бюро, и на что хватает твоего допуска. Раз ты любишь работать с документацией, думаю, особого труда не составит. Все остальные, кроме Эриша, свободны.       — Если не возражаешь, Джесси, мне бы хотелось остаться, — тут же попросил Каспер. — Я хочу уточнить несколько вопросов насчет проектов того Бюро.       — Я тоже останусь, — вяло откликнулся Фредерик.       Их любопытство было вполне понятно и объяснимы. Я сделала рукой неопределенный жест, мол, ваше право, и направилась на выход. Рейнджер потянулась за бумагой, намереваясь начать сразу здесь. За мной направился Саймон, а Маршалл с Кирклундом направились прочь организовывать оборону. Я не стала выяснять подробности, они знали свое дело куда лучше, чем я. Молчавшая все совещание Беннет так же молча ушла в свой Отдел. Я сама уже вне конференц-зала подцепила за локоток Эриша, потянула его в сторону. Первая попавшаяся сторона оказалась Убежищем, в котором когда-то, кажется вечность назад, укрывалась Эмили Поуп вместе с небольшим количеством уцелевших сотрудников. Саймон послушно пошел за мной, и только оглянулся на толстую бронированную дверь, закрывшуюся за нами. Опасался, наверно, что я его убивать буду. Ну, кровь не пролью, а жуткие пытки обещаю.       — Итак, Метро, — я уселась на стул возле стола, развернув его лицом к Саймону. — Почему я ничего о нем не знаю?       — Потому что в этом не было надобности, — прямо ответил он, опершись спиной о железный шкаф. — Оперативный Отдел вполне справляется с этим дерьмом.       Я кивнула. Ответ был вполне логичен.       — Что это за Метро такое? — спросила я.       — В Содержании есть выход в Зону Соприкосновения, которая ведет прямо в метрополитен Нью-Йорка, — как будто виновато произнес он. — Этот выход обычно перекрыт, но мы все равно посылаем туда рейнджеров, чтобы сдержать то, что оттуда лезет. А лезут обычно твари достаточно опасные, ведь там обитает, так сказать, все самое худшее, что может пойти от человека. Вот так. Но обычного патруля и винтовок достаточно, чтобы отогнать это дерьмо. Крупные особи пока не лезут, слава богу.       — То есть боевые действия продолжаются? — уточнила я.       — Это больше похоже не на боевые действия, а на рутину. Отработка персонала в экстремальных условиях параулитарного агрессивного взаимодействия, обучение новичков, обкатывания нового оборудования.       Я покивала в ответ на его слова.       — Что еще мне не нужно знать? — я задала следующий вопрос.       — Так же есть другая Зона Соприкосновения, которая ведет в Астральный План.       — Там тоже дежурят рейнджеры? — уточнила я, вспоминая безмятежное белоснежное пространство. — Зачем?       Саймон болезненно поморщился, как будто я напомнила ему о большой проблеме.       — Смею напомнить, что Старейший Дом это не только небоскреб в центре Нью-Йорка, но и точка пересечения. Опорный пункт на пересечении множества других миров, параллельных, перпендикулярных и хрен еще знает каких. И если для тебя это место покоя, то для всех остальных это источник большой головожопной боли, — я весело фыркнула на это определение. — Оттуда постоянно лезут всякие твари, в основном те, которым требуется срочно восполнить недостаток свинца в организме, — он усмехнулся. — Те, кто смог вылезти в межпростраснство, выжить и путешествовать там. Те, кто достаточно силен и умен, чтобы обойти защиту Дома, но недостаточно сообразителен, чтобы понять, что делать этого не стоит. Редкий патруль обходился без стрельбы.       — Раньше обходился? — я уцепилась за это слово. — А сейчас?       — Сейчас стало как будто поспокойнее, таких тварей стало меньше. Что в Астральном Плане, что в Метро. Аналитики недавно мне прислали статистику за последние полгода, и там вполне отчетливо видно снижение уровня внешней угрозы по вынужденной обороне рейнджеров. Это может быть как и определенными последствиями появления здесь Ииссов, так и твоим непосредственным влиянием.       — Так я могу помочь? — с нажимом спросила я. — Непосредственно и в Зоне Соприкосновения?       -Ты уже помогаешь, - заверил меня Эриш, - сдерживая большую часть лезущего снаружи дерьма. С остальным могут справится и рейнджеры.       — Иногда я чувствую себя принцессой в башне, — я откинулась на спинку кресла назад и возвела глаза к потолку. — Лэнгстон трясется насчет камер, Маршалл говорит о моей незаменимости, Дарлинг восторгается мной как своей недостижимой мечтой, ты же меня так хвалишь.       — Кажется, мы все говорим об одном и том же, — предположил Эриш. — В любом случае, нежелательно, чтобы ты рисковала там своей жизнью.       Мне не нравилось, что я узнала такую важную информацию так поздно, да еще под прямой просьбой рассказать мне об этом, однако я не стала обвинять в этом Саймона. Отсчитывать и ругать его, продавливать, чтобы он понял глубину своей ошибки и раскаялся, это было бы совершенно излишним. Как акт утешения собственного самолюбия, возможно, это верным решением, но Эриш был мне слишком дорог как верный союзник, а не мальчик для битья и чесания собственного самолюбия. Как же так, Директора да в известность не поставили, мне такие разборки на пустом месте не казались чем-то важным и требующим тратить на это время. Интерпретировать это можно было по-другому. Да и его простоватая и жалостливая физиономия как-то не располагали к моральному избиению.       — Только что ты говорил, что там в последнее время стало безопаснее. К тому же это попросту нечестно, — заявила я по-простому.       — Прошу прощения? — озадачился Эриш.       — Вы там развлекаетесь, отстреливаете неведомых монстров, а меня, вашего любимого начальника, побоку пускаете. Я тоже может хочу пострелять по живым мишеням, — с легкой обидой в голосе заявила я.       — Прости, — Саймон даже смутился. — Я не думал, что ты сама хочешь развлечься. Я считал, это будет очередная проверка работы и взаимодействия персонала...       Одно другому не мешает, подумала я, стараясь не улыбнуться. Вряд ли я смогу посмотреть на действительно рутинную работу, когда я буду ошиваться рядом, но посмотреть на эти новые Зоны Соприкосновения мне бы очень хотелось. Ну и действительно можно было посмотреть и пострелять по новой неведомой хери. Ну и я не забывала совет Фредерика, что не все мне следует держать под контролем.       — Будут еще подобные штуки — поставь в меня в известность, окей? — попросила я. — Не оставляй меня за бортом. Мне это неприятно.       — Как только вы будете готовы, я попрошу очередную смену рейнджеров забрать вас, — промямлил он.       — Есть что-то еще, о чем я должна знать? — поинтересовалась я.       — Существуют еще закрытые Зоны Дома. По большей части они отрезаны гермодверями в Основании, попав туда вместе со Сместившимся Отделом, в Расследованиях и Обслуживании. Они существуют, но они совершенно инертны, проблем не доставляют, — он дождался моего кивка и продолжил. — Существует еще информационная листовка Бюро, небольшая местная газета в четыре страницы. В основном это сплетни и общие новости по Бюро.       — Хорошо, — я встала с места. — Спасибо, что идешь мне навстречу. В отличии от Маршалл, — не удержалась я.       — Не стоит обижаться на Хелену, — тут же откликнулся Саймон. — Она рейнджер старой закалки и мыслит старыми категориями, в том числе тем понятием, что Директор должен исключительно в своем кабинете и иногда прохаживаться по коридорам и Отделам Бюро. Вы для нее слишком прогрессивны, — признался он откровенно.       Я кивнула, принимая это к сведению, и открыла дверь Убежища.       — Время уже позднее, отдыхай, а я позабочусь об этой, — я дернула подбородком в сторону коференц-зала, — дамочке.       Эриш согласно кивнул и первый вышел из бункера, сразу же свинтив куда-то в сторону лифта. Я же вернулась в конференц-зал. Рыжая сидела на том же месте и шустро писала на бумаге, рапорт скорее всего, низко склонив голову над столом.       — Ты, рыжая, — кинула я двойняшке. Она подняла на меня голову. — Идешь со мной. Рапорт допишешь позже.       Джесси собрала со стола бумаги и, с явно недовольным видом, прошла на выход. Засуетился, собирая собственные заметки, Дарлинг; Лэнгстон просто встал и пошел на выход, продолжая пребывать в глубокой задумчивости. Дождавшись, пока Джесси выйдет, я отправилась за ней, в несколько шагов нагнав ее и бдительно следя, чтобы она никуда не сворачивала от нужного пути. Однако в этот ночной час Центральный Отдел был пуст. Пуст тем самым жутким образом, каким был пуст во времена Ииссов, однако здесь все-таки была жизнь. Поднявшись по лестнице, я увидела, как из дальнего офиса вышла молодая девушка, но, заметив меня, негромко охнула. Ее тут же втянул обратно за руку сотрудник охраны, до того момента, когда гостья обернулась на шум и увидела ее. Остальной путь до моего кабинета прошел без приключений. Барбары не было на своем месте, и это тоже было к лучшему. Джессика с умеренным любопытством осматривалась вокруг. Нехорошо это было, глаза ей на завяжешь, и не смотреть не прикажешь. Но стоило ей зайти в кабинет, как она снова показала свою не самую лучшую сторону натуры.       — Мне не нравится, — констатировала она, внимательно осмотрев мой кабинет. По дуге обошла Бенджамина, цветок в напольном горшке, сморщила свой хорошенький носик от вида плотно заставленных книгами полок и откровенно негативно фыркнула на мой письменный стол. — Я была пару дней назад здесь у Броуди, там все было по-другому.       — Твои проблемы, — пояснила я, толкая дверь в свою личную комнату. — Сиди здесь и занимайся чем-нибудь полезное. Отчет пиши или отдыхай, как угодно. Книжки можешь почитать, какие угодно. У меня еще полно работы.       — Люди обычно спят ночью, — заявила она. — А не заполняют бумаги, которыми можно заняться и днем. Ты что, трудоголик?       В тоне ее было больше насмешки и издевательства, чем можно было позволить. Видимо, силы, которые она использует от Предметов Силы и личное расположение Нормура вконец сорвали ей все тормоза и ограничения. Возможно даже, ей отказало чувство самосохранения, или она еще не до конца понимала, с кем она говорит.       — Я просто стараюсь выполнять свою работу, — спокойно произнесла я, поворачиваясь к ней спиной.       — Твоя жизнь Бюро не ограничивается, — заявила она. — Могла бы проявлять меньше никому не нужного рвения. И... ты, что, здесь спишь? — она заглянула в комнату, дверь которой я предусмотрительно перед ней открыла. — Да ты совсем свихнулась. Трудоголик чокнутый.       — Заткнись и уйди с глаз долой, — сквозь зубы проговорила я.       — Ну, если ты не видишь, я могу тебе открыть глаза на некоторые вещи, — произнесла она таким мерзким снисходительным тоном. Как будто она имела права решать, что мне нужно делать. Никогда и никто в моей жизни не решался говорить мне, что делать и как думать. Никто не решался, потому что я как минимум их не слушала, а как максимум, если люди настаивали, возвращала их мнение обратно, зажав в кулаке.       — Если хочешь знать, Бюро — это все, то у меня осталось, — несколько глухо проговорила я. — И если больше ничего у меня нет, то я буду стараться делать свою работу качественно. Твое мнение мне не нужно.       — Но нельзя же так...       Я стремительно развернулась и подскочила к ней, вплотную, нос к носу.       — Если в жизни больше ничего не осталось, — яростно заявила я. — Если все, что было дорого там, за стенами этого места, исчезло в огромном Измененном Событии, а все остальные и не были-то друзьями, только использовали тебя в своих же интересах. Здесь нас с Диланом разделили в детстве, но когда я добралась до него, потратив на это почти двадцать лет, он отказался от меня и укатил от меня за полмира, а не работает с тобой всю твою жизнь. Когда ты не можешь иметь ни нормальной жизни, ни семьи, ни детей, - я схватила ее за левую загипсованную руку и подняла ее кверху. На безымянном пальце блеснуло тонкое обручальное кольцо. — Подумай только, я не имею морального права на то, что тебе досталось так просто. Никогда в моей жизни, ты понимаешь? И даже сама жизнь больше не принадлежит мне! Я Директор, черт тебя дери, поинтересуешься у своего возлюбленного Броуди, что это такое на самом деле! Так что, милочка, заткни свою пасть и вали отсюда!       Видимо, что-то в моем лице и в моем голосе было ужасное и яростное, что борзую девку проняло все-таки, в глазах ее отразился положенный страх. Такого вида людей я знала хорошо - наглые и не видящие границ, их можно было приструнить только тем, что показать свою силу или запугать до мокрых подштанников. В буквальном смысле, я такой и была. Бить я ее не собиралась, но вот припугнуть ее нужно было. По крайней мере для того, чтобы сидела здесь тихо и не высовывалась, чтобы не пугать все Бюро такой ужасной прической.       Слившись, она быстро скользнула в комнату и дверь закрылась за ней самостоятельно. Одной проблемой меньше, она перестала действовать мне на нервы. Я глубоко выдохнула и уселась за стол. Едва я вернулась к документам, как с другой стороны, со стороны Камеры Бакелитового Телефона раздался низкий и настойчивый звонок. Мне пришлось подниматься и идти в нужном направлении. Узкий извивающиеся коридорчик вывел меня к огромной круглой Камере, к внутренней комнате которой вел узкий мостик. Коротко кивнув дежурному, я не останавливаясь, прошла по этому мостику и вошла в комнату. Сев в широкое уютное кресло, я с полминуты смотрела на настойчиво звенящий телефон со стойким предчувствием неприятностей, а потом потянулась и взяла трубку. Закрыв глаза, я увидела бескрайнее белое пространство с перевернутой пирамидой сверху.       >>>>Обнаружена аномалия\гость\нежеланный элемент. Требуется немедленное устранение\выдворение его за пределы огороженной территории\Дома<<<       — Мне она тоже не нравится, — заявила я. — Не могу же я вышвырнуть ее отсюда просто так.       >>>Сделаете это немедленно и с вашим великим удовольствием<<<       — Дело в ее людях, — пояснила я. — Двое из них ранены, и могут не выжить при переходе обратно. Так то они все останутся здесь до тех пор, пока не подлечатся, более или менее. Бюро это не стены, это его люди, а люди ее должны вернуться домой целыми. Молчание продолжалось меньше минуты. Совет не станет выставлять себя окончательно плохими парнями, чтобы просто так разбрасываться людскими жизнями.       >>>Продолжительность выдержки должна быть\будет сокращена до минимальных пределов. Обозначьте границы. Управляющий сигнал\связь не должна дублироваться\распространятся дальше<<<       — Сутки, может быть двое. Больше я сама не выдержу этого незваного подарка, — буркнула я.       >>>Приемлемо\допустимо. Должно будет исполнено<<<       Белоснежное истаяло из-под моих век и я открыла глаза. Я не могу назвать Совет самыми лучшими парнями на свете, но чаще всего их намерения совпадали с моими намерениями и просто здравому смыслу. Отдохнув немного, я поднялась с места и отправилась обратно в свой кабинет. У меня в самом деле было много бумажной работы.       В своем кабинете я начала разбирать две стопки входящих документов, уже начинающие опасно крениться. Лучшее враг хорошего, меньшее зло или еще другие мотивирующие заниматься делом, которое не очень нравится. Хотя я уже несколько приноровилась, и бумагомарание уже не казалось таким сложной и нудной работе.       Я так же сделала два важных звонка. Беннет коротко доложилась о состоянии раненных не наших рейнджеров и пообещала, что в самое ближайшее время они будут на ногах и даже самостоятельно идти. Саймон внимательно выслушал мою просьбу и согласился, что о таком исключительном событии должны помнить только я и мои заместители, а все остальные - другие рейнджеры, что наблюдали за удивительным зрелищем избивания собственного Директора, и несколько сотрудников Медицинского Отдела.       Уже ближе к утру я закончила с бумажной работой и сладко потянувшись на месте, поднялась и прошла в свою комнату. На кровати, раскинувшись в позе морской звезды спала обнаженная рейнджер Фейден и одна ее свешивающееся рука конвульсивно дергалась, видимо, придушивая кого-то во сне. Меня, я так полагаю. Голая ее задница вызывало у меня навязчивое желание хлестнуть по ней мокрым свернутым полотенцем, так чтобы побольнее. Не поддавшись этому желанию, я прошла мимо в ванну, а потом и в гардероб, чтобы привести себя в порядок.       Когда я вернулась в кабинет, часы показывали два до начала рабочего дня. В корзине входящей документации лежали еще две папки. Я проглядела их и кинулась растаскивать с центра кабинета гостевые кресла, подвинула Бенджамина, вернулась в гардеробную и поменяла обувь на более удобную. Мне принесли запрошенные кинезиоглифы - подробно расписанные танцевальные движения. Я сделала несколько наклонов, размяла плечи, я откровенно засиделась за бумагами.       У меня не было магнитофона, телефон был сдохший, но мне не нужна была музыка, чтобы чувствовать ее ритм. Основой всех этих движений был ритм, и приноровившись к этому ритму, можно было в дальнейшем плясать под любую музыку. То есть Полярис пытается двигаться в одном ритме с любой слышимой мной мелодией, и если добавить сюда движения тела, которые сами по себе являются ритуалом, то можно на выходе получить мощное и сбалансированное оружие, направленное на защиту. Или на любые другие вещи, которые только можно себе вообразить. Я начала ровно и невысоко подпрыгивать на месте, привыкая к ритму. Если подумать, то таких кинезиоглифов было полно в Старейшем Доме. То же самое вручную набираемый текст на машинке создает ритмичный звук стука по клавишам, или звук шагов по каменному полу, или опять же определенное количество шагов в нужном направлении. Все ритуалы, исполняемые для Измененных Предметов в Паноптикуме, заполнение разработанных форм документов и многое и многое другое. Каждый человек здесь исполняет определенный ритуал, тем самым удерживая и поддерживая это место.       Продолжая прыжки на месте, я стукнула ногой о пол накрест и в ту же сторону повела рукой, жестом быстрыми и решительным. В тот же момент я почувствовала ответный отклик от Дома, как будто удовлетворение, смешанное с жаждой питья, наполнение непонятной пустоты. Я тут же сбилась, отвлекшись на это, и упала на пол. Кажется, мне придется развлекаться и таким образом, только мне для этого действительно музыка понадобиться, и поднялась на ноги. Через два часа мне снова пришлось сменить блузку.       Пришельцы из другого Бюро отбыли через двое суток, едва наступила ночь и Бюро в большинстве своем снова опустело. Я вместе с Уильямом, Хеленой и Саймоном проводила их до Лаборатории Гипноза, где они ушли через дверь, которая за ними перестала существовать. Я сдержалась, чтобы на прощание не дать рейнджеру Фейден ускоряющий пинок под задницу, чтобы она уходила быстрее. За два дня она вымотала меня больше, чем спасение мира от Ииссов. Она на все имела свое мнение и не боялась его высказывать, и меня подбешивало, что это мнение отличалось от моего. Она без спроса брала мои вещи и одевала мои майки, что мне не нравилось. К тому же, мне приходилось сидеть все это время в кабинете, чтобы следить, чтобы она не шарилась по Бюро. Другая Джесси походила на меня ровной в той степени как плохо, спустя рукава выполненный клон, оживший манекен. Мне со своим характером приходилось нелегко, а еще она усиленно портила мне жизнь. К ее чести, она попыталась найти со мной общий язык, даже несмотря на то, что я ей тоже не нравилась. Поговорила со мной задушевно, хотя я ее порыва к близости не оценила и отвечала односложно, попрыгала со мной и попыталась изобразить игру на невидимой гитаре, когда я репетировала перед съемкой.       Но мнения я своего не изменила. Лучше бы я это время, что потратила на эту наглую девицу, занялась чем-то более интересным и продуктивным. Например, наведалась бы для практической тренировки и отработки ударных возможностей Табельного Оружия в Полевую Подготовку. Именно этого мне хотелось до того момента, когда топографический кретинизм рейнджера Фейден привел ее не в то Бюро. Желание это было для меня новым, даже может быть и не моим в большей степени - так меня просило его использовать Табельное Оружие.        И, смотря на ее скрывающуюся спину, затянутую в черную броню, я смутно подозревала, что проблемы, связанные с ней, еще дадут о себе знать, в той или иной мере.