Так кончается звук и так начинается свет

      Падающее тело я успела поймать, до того, как оно кануло в никуда. Непривычным для себя способом — вытянув руку, которая, на проверку, оказалась огромной каменной плитой. Тело ударилось о плиту, но не так сильно, как можно было ожидать от соприкосновения слабой человеческой плоти и твердого камня, а как будто она упала в подушки. Я ощущала это камнем, как будто он оставался моей рукой с кожей. Никогда не думала, в моем далеком детстве, что я стану на путь, который начинался с причудливой штуки, которую мы нашли на свалке и заставили работать, на котором я в один прекрасный день стану целым большим небоскребом. Всякое в моей жизни случалось, и достаточно хорошее, и откровенное дерьмо, но в такой ситуации я оказалась впервые.       Я была в этом состоянии, я была самим Домом и раньше, но в прошлом я оказывалась здесь только на несколько мгновений, или не полностью, только лишь смотря через стены на сотрудников. Сейчас же я оказалась в Доме на куда больший срок, без возможности снова стать человеком. Я не решалась пока вернуться, не стала этого делать, пока. Никаких преград не было, только моя собственная интуиция, много раз спасавшая мою шкуру, подсказывала выждать некоторое время. Да и Полярис, чтобы уж точно до меня дошло, окутывала моё тело своим сияющим резонансом каждый раз, когда я пыталась приблизиться к нему. Я решила не настаивать.       Это был мой первый опыт внетелесного существования. Правда, очень специфичный и узкий опыт, вряд ли кто-либо из ныне живущих мог похвастать, что мог такое же провернуть. Возможно, мои предшественники могли, но личные дневники Тренча и Нортмура были сейчас недоступны. Это был очень странный опыт. Не в смысле приятный или неприятный, он просто усраться какой непривычный. Я осознавала себя огромной и каменной, объёмной и с пустотами внутри, в которых находились люди, мебель и предметы, ставшие неожиданно крохотными для меня. Этих пусто-помещений было много, а ещё больше было сплошного камня, готового по первому пожеланию сдвигаться, перемещаться и образовывать помещения. Это было довольно занятное ощущение, несколько похожее на то, чтобы я двигала руками и ногами, но только если бы у меня были множество таких рук и ног.       Так же я ощущала некоторый, едва ощутимый дискомфорт, как будто некоторые части моего тела свело спазмом. Более точного определения я подобрать не смогла, видимо, как могла, так и воспринимала. Спазм или дискомфорт, или что еще, я нахуй не понимала, но попыталась это поправить. Сфокусировала свое внимание на этих местах и увидела там лаборатории, около семи десятков. Я видела их, когда ходила по Старейшему Дому, эти страшные на вид заваренные двери, теперь же я ощущала их изнутри. Решение пришло незамедлительно. Усилием воли я избавилась от этих уничтоженных, испорченных лабораторий, взамен сконструировав новые, просторные и чистые, готовые к использованию. Такой прием не решил проблему дискомфорта, но стало немного легче. Тогда я провела этот маневр снова, создавая с нуля новые офисные помещения, лаборатории, залы реконструкции для АМС, зоны отдыха, кладовые и прочее и прочее, до чего только я могла додуматься. Я не могла посмотреть на себя со стороны, да и статичных карт для Старейшего Дома никогда не существовало, что в свое время сильно осложнило мне жизнь, но я воспринимала собственную каменную плоть в общем объеме. И не могла не заметить, как, собственно, объемы мои вернулись к привычным для небоскреба формам прямоугольного параллелепипеда. Я перестала любить геометрию, когда она в школе вышла в отдельный предмет, но сейчас, кажется, у меня получилось. Мне сильно помогло, тот факт, что это Измененное Место, и материя с пространством здесь более пластичные вещи, чем можно было вообразить. Я старалась делать это аккуратно, плавно, как будто держу хрупкие вещи, и сама же видела, через стены, как из неоткуда появляются новые двери и коридоры, как пространство Отделов становится симметричным, функциональным и просто приятным для глаза. Так же я очень вовремя вспомнила, что Беннет просила о новом Отделе, поэтому возле Отдела Связи, от кафетерия я раскрыла пространство, большое, больше, чем нужно теоретически для спортивного зала. Часть этих помещений я разбила на отельные комнаты, как для гостиницы. Наверно, есть сотрудники, которым, как и мне, некуда идти. Такое расширение пространства было достаточно приятно, словно я потягивалась после пребывания долгое время в скрюченной, вынужденной позиции, а теперь смогла лечь свободно и выпрямиться. Это имело смысл, ведь когда напали Ииссы, логично было для мыслящего и обладающего самосознанием места уменьшить площадь поражения. Теперь же в этом не было надобности, кризис миновал, и нужно было возвращаться к эффективному функционированию и большим площадям для работы.       Занимаясь глобальной перепланировкой, я одновременно наблюдала за многочисленными сотрудниками, в основном затем, чтобы не повредить их ненароком. После окончания тревоги они все вернулись по своим рабочим местам и стали заниматься своими должностными обязанностями, что не могло меня не радовать. В самом деле, какой начальник рад не будет, что сотрудники не занимаются дураковалянием в отсутствие оного начальника. Дарлинг вернулся к своей работе, как будто его и не прервали вынужденно на три часа — именно столько длилась Изоляция Персонала в этот раз. Его сотрудники переговаривались, делясь последними новостями о случившемся, но, видя, что сам Каспер остается спокойным и невозмутимым, последовали его совету и тоже занялись больше исследованиями, чем сплетнями и разговорами.       Лэнгстон так же занялся работой — в первую очередь, он кинулся проверять свой зверинец на наличие беглецов и целостность, собственно, камер. Он ясно понимал, что в его ведении находятся некоторые особо буйные Предметы, которые способны натворить немало бед. Он особо не беспокоился обо мне, потому что он четко знал, на что я способна. Он не знал, что эта угроза была намного сильнее и опаснее Ииссов, но для меня и для Полярис это не имело особого значения.       Кто действительно обеспокоился моим отсутствием, так это были Маршалл и Эриш. За те сутки, что меня не было, они успели прочесать весь Старейший Дом. Причем, когда Эриш хладнокровно отдавал приказы и сам ходил по Дому, Маршалл напоминала неостановимое стихийное бедствие. Понаблюдав с галерки мое сольное выступление с эпичным уходом в закат, — или в разлом с атакующим резонансом — она попыталась остаться в Зале Мертвых Писем, но ее едва ли не силком оттуда увели. Поняв, что меня не дождаться тем же путем, что я ушла, она двинулась в мой кабинет, с чего-то решив, что я могу оказаться там. Тут как раз возвращались из Убежища люди, и всё Бюро имело удовольствие наблюдать, как она мечется и ищет меня по всему Дому. Она даже нашла Уэйка, который прятался от ее энтузиазма в Паноптикуме, и допросила его едва ли не с жуткими пытками. Он уже в курсе был произошедшего, хотя ушел со всеми в Убежище, и уже пытался сам найти меня. Поэтому и сказал ей чистую правду, которая совершенно Хелене не помогла — что я крепко сплю и меня лучше не искать пока. Осадил ее Кирклунд, причем весьма весомо и далеко не в самых деликатных выражениях. Его ума оказалось достаточно, чтобы заметить некоторые вещи, на которые Хелена в порыве эмоций не обратила внимания. Было несколько косвенных признаков, за неимением моего мертвого тела, что я больше не занимаю свою должность — это лежащее в моем кабинете Табельное Оружие и изменение Портретов. Но доступа в мой кабинет по-прежнему не было, а Портреты всё так же оставались неизменными. В следующий раз нужно будет предупредить Барабару, или записку хотя бы оставить, чтобы никто не беспокоился, когда в следующий раз отлучусь. Приняв его доводы, она поуспокоилась, выставила рейнджеров на дежурство в кафетерии возле запечатанного прохода в Отдел Связи. Мне она нравилась, вместе с ее непокорным характером и некоторой импульсивностью, скрывающейся за показным равнодушием, да к тому же она была отличнейшим оперативником, что делало ее незаменимой.       Сам Зал Мертвых Писем тоже восстанавливался. Я стягивала разлом, которому уже не мешал чужой атакующий резонанс, так быстро, как только могла. Этим я тоже никогда до этого не занималась, но такой разлом под определенной точкой зрения напоминал мне глубокую рану от ножа, ощущалось примерно так же, и я, пользуясь мысленными усилиями вместо пальцев, стягивала края этой раны. Получалось вроде неплохо, нужно будет проверить потом, когда я вернусь к своему обычному состоянию.       Я так же следила за Диланом. То ли сам Дом был по-другому устроен, но при виде его мне уже не хотелось разбивать кулаки и разносить резонансом всё окружающее на куски. Он отсиживался — или прятался — в Медицинском Отделе, читая или проходя тесты, назначенные Беннет, находящейся при нем практически неотлучно. Я так же видела, как он собирает паззлы и рисует цветными карандашами. Мелкая моторика, как и говорила Себастьяна. Сама же она держалась невозмутимой и собранной, хотя мне четко было видно, что она искренне волнуется за меня.       Всë это я делала одновременно и за очень короткий промежуток времени, я хотела закончить всё, что от меня требовалось до того момента, как мое тело, вот то, с некрасиво вытянутым лицом, рыжими волосами и мягкими ладонями снова станет целыми и функциональным. Я к нему как-то привыкла, за тридцать лет сосущестования, и оно мне было гораздо удобнее каменной плоти и огромных пустот внутри меня. А то, что еще и внутри меня ходили люди, так вообще меня несколько смущало. И как только представилась возможность, как только тело восстановилось, я ласточкой нырнула в него. Первый вдох после продолжительного времени показался мне обжигающе-болезненным, но почти сразу же я привыкла и стала дышать на автомате. Себя я обнаружила лежащей на полу в Убежище, по-моему, в том же самом, где я пыталась уснуть в последний раз. Проинспектировав собственные пальцы, содержимое карманов и наличие Полярис, тут же откликнувшейся на мое немое обращение к ней, я встала с пола и направилась к раковине. Мокрой ладонью стряхнув с пиджака и брюк остатки каменной пыли, я зачесала волосы пятерней в высокий хвост и перехватила резинкой. Приведя таким нехитрым способом себя в порядок, я вышла из Убежища в кафетерий, который встретил меня гулом голосов отдыхающих и обедающих сотрудников. Я чуть улыбнулась виду большого зала, наполненного людьми, и пошла сквозь этот зал, к другому его концу. Конечно же, меня заметили. Волна голосов схлынула и набрала новую высоту, в тоне которых скользило облегчение и заметная радость. Несколько сотрудников, знакомых со мной лично, помахали мне, и я ответила им сдержанным кивком.       Два рейнджера у двери, ведущей в зал Мертвых Писем, при моем появлении перед их очами, вытянулись в струнку и разом отдали мне честь. Я зеркально отобразила этот жест, вскинув левую ладонь к голове, правой в то же время сделав крутящее движение и крепок сжав Табельное Оружие. — Сколько я отсутствовала? — поинтересовалась я, еще одним круговым движением запястья прокручивая его до формы ключа. Там, где еще недавно на стене возле двери висел считыватель карт электронного замка, сейчас находилось замысловатое в своей однозначности отверстие из треугольников — замок к моему ключу. Изоляцию снимать не было нужды — мое присутствие в стенах, буквально, можно сказать, автоматически сняло межсекторную и внешнюю изоляцию. — Двадцать семь с половиной часов, — тут же откликнулся один из них. Другой отошел, чтобы доложиться по рации. — Желаете знать оперативную сводку по Бюро? — Если меня не было в здании, это не значит, что я не в курсе того, что здесь происходит, — заметила я, одним сильным движением вгоняя Табельное Оружие в стену. Глухой щелчок в стене совпал с щелчком отпираемой двери. Вытащив его, я разжала ладонь и вошла в дверь.       Зал Мертвых Писем выглядел спокойным, мирным, мертвым даже, как и письма без конечного адресата, которые находили здесь последний покой. Я взлетела над стеллажами, едва мы вошли в зал, и рванула к противоположной стене, чтобы посмотреть внимательнее, как здесь обстоят дела. Как я и ожидала, следов не осталось, я просмотрела каждый сантиметр стены, прежде размолотой атакующим резонансом, и одновременно прощупывала вглубь малой частью резонанса Полярис, чтобы понять, что происходит с резонансом этой стены и, есть ли прорехи. Но камень оказался сплошным, хоть прямо сейчас замуровывай туда кого-нибудь, и в резонансе дисгармоничных прорех. Убедившись в этом, я спустилась вниз, где меня уже ждали Хелена и Саймон. — Директор! — простодушно-радостно воскликнул он. — Как я рад, что вы вернулись! Всё в порядке? — Я только что убедилась, что так и есть, — я тыкнула большим пальцем себе за плечо, на стену. — Ты где была? — задала вопрос Хелена, оглядев меня внимательнейшим взглядом с головы до ног. — Спала, как тебе и сказали, — я чуть склонила голову на бок. — Стоит больше людям доверять, знаешь ли. — Но мне нужно знать, — начала было она, но я ей мило улыбнулась, отчего она оборвала себя на полуслове. — Тебе нужно знать, Глава Оперативного Отдела, что старые времена, когда Директор выбалтывал тебе все тайны Бюро, закончились вместе с Тренчем, — тон моего голоса был мягким и доброжелательным, но рейнджеры, что пришли с ней, на всякий случай отступили назад, на пару шагов и схватились за личные оружия. — И что есть вещи и есть пути, которые доступны только Директору, с его — моим — привилегированным положением. Ты помнишь стажера Отдела Связи, которая по ошибке ответила по Телефону Прямой Связи? Хочешь так же? — доброжелательно спросила я. — Нет, — сквозь зубы процедила она. — Оставь свои драгоценные тайны при себе. — Спасибо, что разрешила, — съехидничала я и обвела взглядом собравшихся здесь. — Этот Отдел безопасен для работы, можете запускать сотрудников. А я пойду отсюда, — решила я неожиданно. — Спасибо всем вам за вашу работу.       Я развернулась и зашагала в сторону ближайшей двери. Если честно, в данный момент видеть их рожи я уже не могла, и вместо того, чтобы сказать, даже самое элементарное «спасибо» за спасение Бюро от очередной неебически страшной хери, меня заваливают вопросами и проезжаются по мозгам. Мне нужно хотя бы какое-то время побыть подальше от этого места, подумать немного, подышать малость иным воздухом. — Директор! — снова воскликнул Саймон. — Мне нужно немного побыть одной и подальше отсюда, — откликнулась я, притормаживая перед дверью. — А то я чокнусь тут.       Я даже не знала сама, шучу я или нет, но совершенно серьезно намеревалась оказаться как можно быстрее и как можно дальше. Даже воспользуюсь для этого служебным положением и рабочими ресурсами. Я не знала, что нужно делать, я действовала чисто интуитивно. Одно дело — открывать двери, по малейшему толчку воли соединяя их, срезая путь с разных частей Старейшего Дома, внутри него, где само пространство гибкое и податливое, как пластилин, способное искривиться и стать чем угодно и на что хватит моей фантазии, и совершено другое — добраться с помощью Старейшего Дома на другой конец планеты, куда-нибудь в теплую дикую страну, к морю поближе. Наверняка там будет какой-нибудь бар, где найдется старый добрый джин да музыка погромче. — На какое время вас не будет? — Эриш только это и нашел, что сказать, Хелена так и стояла и смотрела на меня нечитаемым взглядом, который я чувствовала спиной. — Два, три дня, может, — кинула я и напоследок отсалютовала им всем сложенными двумя пальцами, что-то между «лузеры» и «иди на хуй». От старых привычек трудно отказаться, особенно если это память тела. Другой рукой я толкнула дверь и в два широких шага оказалась в другом месте. Дверь за мной закрылась, и я карем глаза углядела на ней символ перевернутого черного треугольника.       Я оказалась в небольшой комнате, стены, пол и даже потолок были сделаны из дерева. Старого, потемневшего от времени и сырости дерева, который делал воздух в комнате таким же сырым и тяжёлым. Комната сама была разделена на две части: в одной из них, оказавшейся прямо передо мной, оказалось ростовое зеркало в изысканной раме, украшенное индийскими мотивами в виде черточек и кружочков, рядом с ним плескалась жарким огнём жаровня, примерно в метре над полом, и на вешалке рядом висело что-то, завернутое в тяжёлую ткань. — Приветствую тебя, Великий Жрец, — неожиданно раздался голос с другой половины комнаты. То есть, сказал он как-то по-другому, что-то вроде «mahan neta», но я услышала именно это. Я осторожно заглянула туда, чтобы посмотреть, кто тут со мной не по-английски разговаривает. — Не беспокойся, здесь тебе не причинят вреда.       В неверной, пляшущей тени от ярко пышущей жаровни оказался человек. Старик, примерно восьмидесяти лет, с тёмной, тонкой на вид кожей и маленьким лицом, он тихонечко сидел в кресле-качалке и смолил длинную трубку. От неё пахло чем-то пряным и приятным. Рядом с ним стоял низкий столик, на котором находились полупустой стакан и тарелка с разломленной пищей. — Сейчас это называется по-другому, — мягко поправила я его, поняв, что он именно ко мне обращается. — Директор. — Приветствую, Директор, — покладисто проговорил старик. Даже в темноте я видела, как пристально и цепко он оглядел меня с ног до головы. — Я ждал, пока ты соизволишь сюда явиться, целых семьдесят лет, — добавил он неожиданно сварливо. — Простите, — искренне сказала я. — Я сама на свет появилась чуть меньше тридцати лет назад. — Я знаю. Иди, переодевайся, — он замысловатым круговым жестом конца трубки показал на зеркало. — Здесь так не ходят.       Не ходят, так не ходят, спорить я не стала и пошла к зеркалу. Развернула сверток с тканью, который скрывал в себе белоснежное платье с открытыми плечами и длиной юбки ниже колена. К платью прилагались открытые туфли на небольшом каблуке и плащ-накидка такого же белоснежного цвета. Не совсем в моем вкусе, но ладно. — Ждали, значит? — вслух спросила я, расстегивая пиджак. — Да, mata, — послышалось с той стороны. — Было предсказано, что ты придешь из дальних земель, за океанами и государствами, и принесешь с собой возрождение, через себя и древнейший на свете ритуал, Директор. — Я сюда отдохнуть пришла, — заметила я. — Хорошо. Отдохнешь и проведешь ритуал, — невозмутимо ответил старик.       Да что же это такое, в раздражении подумала я. Куда не сунься, везде от меня чего-то хотят. Семьдесят лет, этот старик, еще в свое время юношей, принял на себя эту ношу и до сих пор ее нес. Это значит, сюда должен был прийти Захария, а еще раньше него — Бродерик, и оба они этого не сделали. — Не сердись, Директор, — протянул старик, затянувшись сигаретой, — Если ты возьмешь на себя труд слушать не только свой гнев, но и окружающий мир, то ты поймешь, что это место — колыбель человеческой цивилизации. И здесь был твой Дом, — он снова произнес это слово на другой лад, вроде бы как «rahila» — тысячи лет назад, очень долгое время. Потом наше время ушло, и Дом появился в других цивилизациях, — он гулко и яростно сплюнул на пол, выражая свое отношение к другим странам, — и с того времени мой народ стал хиреть и редеть, следуя традициям, но не понимая их. В последние несколько столетий люди нашего племени даже им перестали следовать. Я и сам был такой, безмозглым юнцом, который не понимает важных вещей. — Это все, конечно, очень печально, — проговорила я, оглядывая себя в зеркале, в платье. Мои слова относились и к его рассказу, и к платью. Незнакомка в зеркале, с этим тяжелым уставшим взглядом, в давние времена действительно могла быть Великим Жрецом. Завершая образ, я распустила волосы и несколько раз пропустила огненные пряди сквозь пальцы. — Что от меня нужно? — Верни к жизни хотя бы один Источник, — попросил старик.       Первую свою реакцию в виде истеричного «как, блядь» я подавила, как и второе желание его на хуй послать. Но в одном он был действительно прав. В гневе можно было натворить таких дел, каких даже в нормальном состоянии придумать сложно. Я прикрыла глаза, и, встав прямо, несколько раз медленно и глубоко вдохнула и выдохнула. Это моя работа, значит? За такую работу мне на другом конце планеты платят достаточно, чтобы я больше никогда не задумывалась о деньгах и что я могу на них купить. — Я посмотрю, что могу сделать, — сдержанно заявила я, — Но точно ничего обещать не могу, — глаза старика даже в темноте блеснули, жадно, можно сказать. — Ты меня вообще слышал, старик? — он встал со своего места, оказавшись сгорбленным и росточком мне по плечо, и зашаркал к другой двери, которая пряталась в затемненном месте. — В любом случае, сначала мне нужно выпить.       Я шла вслед за стариком, и он вывел меня через дверь и небольшой коридорчик, который оканчивался занавеской из бусин на нитках. Они стеклянно зашелестели, когда я прошла сквозь них и вышла в огромное помещение, сплошь сделанное из такого же дерева. Вероятно, здесь какое-то время назад, недавно совсем закатывались ночные вечеринки, потому что недалеко совсем от меня оказалась вполне узнаваемая барная стойка, за которой на стене присутствовал достаточно широкий выбор алкоголя. Около одной из стен были составлены деревянные же столы с перевернутыми на них стульями. Под ногами расстилался деревянный пол, заметно истертый — видимо, в иное время здесь располагался танцпол. Широкое помещение ночного клуба переходило в террасу под деревянной крышей с видом на море. И здесь был совершенно особенный воздух. Умеренно теплый, тяжелый и очень влажный, оседающий на открытой коже рук и шеи тяжелой пеленой. Я подошла к краю террасы и посмотрела на море, доходящее до самого горизонта и даже дальше, сливаясь в бескрайней дали с низким, пасмурным небом, которое своим серым цветом отдаленно напоминало серый бетон стен Старейшего Дома. Мне определенно нужно отдохнуть, мне он уже везде мерещится. После замкнутых, глухих нередко помещений такой вид казался потрясающим, безмерно красиво, всё это море и разгорающаяся буря над ним, не затрагивающая глубинные воды, где водятся огромные страшные хищники. Раньше, в большом враждебном мире, я считала себя мелкой рыбешкой в большом море, но обнаружила, что являюсь на самом деле большим зубастым хищником.       Облокотившись о перила террасы, я еще некоторое время наблюдала за водой и небом, которое с каждой минутой незаметно, на первый взгляд, выцветало, теряло свет по мере того, как садилось за горизонт. Еще такое практически сливающееся на горизонте сочетание отдаленно напоминало инверсию и вовсе бесконечного Астрального Плана. Еще бы тут увидеть сверху перевернутую пирамиду Совета, совсем весело будет.       Простояв здесь так почти до полной темноты, я почувствовала себя намного лучше. Возможно, мне следует почаще так в отпуск выбираться, куда-нибудь подальше от запертых пространств Старшейшего Дома, к морю на пару дней. Вон, даже Ахти смылся отдохнуть, даже в разгар кризиса, это как бы намек мне, что так можно делать. А сейчас мне определенно нужно выпить. Пока я созерцала красоты природы, в кафе пришли люди и зажгли лампы и маленькие фонарики в причудливых лампадах. Включили музыку и перевернули стулья, и за столами сидели посетители. За барной стойкой уже стоял бармен и наливал выпить желающим. Это наверняка был кто-то из местных, и мое воображение потряс разворот его широких плеч и его поистине огромные ладони, которыми он действовал поистине с волшебной ловкостью. Да и лицом он казался мне симпатичным. — Вам приготовить что-то особое, Директор? — спросил он низким, приятным басом. Значит, он знал точно, кто я такая. Эти люди хотят от меня что-то особенное, так что здесь я буду в безопасности и могу немного развеяться. — Что-нибудь сладкое и крепкое, — попросила я. — Мне нужно расслабиться. И сейчас я в отпуске, так что зови меня Джесси, — попросила я. — Как пожелаешь, — откликнулся он и ловко заработал руками, сдергивая с полок бутылки и смешивая в высоком шейкерском стакане. После одним скупым жестом вылил в высокий коктейльный стакан и украсил долькой лайма, которую достал из-под стойки. Я подвинула к себе и попробовала. Знакомый мне горький привкус алкоголя приятным образом контрастировал со сладостью самого напитка. Глотнув еще, я улыбнулась ему. — Ты хорошо умеешь делать такие коктейли, — заметила я. — Думаю, у тебя много лет практики в этом было.       Здоровяк потупился и стал как-то даже еще моложе лицом от этого. — Этот ночной клуб принадлежит дедушке — это он вас встретил. С малых лет я здесь работал официантом, а потом попробовал смешивать выпивку для посетителей, и у меня это неплохо получилось.       А сморщенный дедуля неплох, как я погляжу, и время зря не тратил. Вместо того, чтобы попросту сидеть и ничего не делать, он организовал место отдыха для туристов и местных и стриг деньги с этого. А когда у него появились потомки, вовлек в семейный бизнес и их. — Мило, — оценила я. — А у тебя девушка есть?       Не могу же я быть тварью неблагодарной. Парень попросту очаровательно порозовел скулами.       Следующее утро я встретила в небольшом гостевом домике, расположенном в лесу у самого моря. Завернувшись в простыню, которая заменяла нам одеяло, я встала с постели и подошла к окну, взглянув на море мутными и несфокусированным от сна взглядом. Ну, или скорее, невыспавшимся. Большую часть прошедшей ночи я вместе с моим новым знакомым барменом занимались не сном и не напитками. Голова ощущалась на удивление легкой и пустой, свободной для мыслей. Море снова было хмурым и небо предгрозовым. На фоне этого великолепия все мои проблемы казались такими незначительными, такими мелкими. Ведь этот океан и это небо были бесконечными и незыблемыми, как и собственно весь Старейший Дом. Множество Директоров было до меня, и еще не один сменит меня после того, как приложенное к виску дуло Табельного Оружия выстрелит мне в голову.       Продрогнув у открытого окна, я по-быстрому попила воды и нырнула обратно в постель, к теплому боку спящего здоровяка. Тепло его тела действовало на меня усыпляюще, но я некоторое время лежала в полудреме, расслабившись. Такое расслабленное состояние чем-то отдаленно похоже было на медитацию, и я задышала ровно и глубоко. И почувствовала, своим каким-то экстрасенсорным восприятием, что-то иное и совершенно знакомое, вдалеке от себя и вглубь полуострова, дальше от моря. Что-то определенно звучащее знакомо, как простая, едва узнаваемая мелодия знакомой песни. Я сфокусировалась на этом, прежде чем соскользнуть в сон.       Я оказалась у подножия горы, которая возвышалась надо мной величественно и высоко. Оглядевшись по сторонам и потом оглядев себя, я поняла, что оказалась в глубоком диком лесу, в одной только простыне, накинутое на нагое тело. Недовольно хмыкнув, я проследила, как неудобное одеяние сменяется на привычным мне уже брючным офисным костюмом со знакомыми мне сглаженными бортами пиджака. И здесь было совершенно спокойно, тихо и безопасно, и солнечный свет просачивался сквозь листья, совсем как сквозь окна в гостинице Оушвенью. Где-то вдалеке раздавались птичьи голоса, рыкнул какой-то зверь — обычные лесные звуки, не таящие в себе никакой опасности. Я стояла посередине джунглей в строгом офисном костюме, перед какой-то горой, и ничего не происходило. Со стороны это казалось немного нелепым. — Я не буду здесь ждать вечно. Объясни мне, — попросила я. — Доступным к пониманию образом.       Я смотрела на возвышающийся склон горы перед собой, и на какое-то мгновение поверх этого склона наложилась еще одна картинка. Вид в отдалении на три пары стеклянных раздвижных дверей с видневшимся за ними ресепшеном Бюро, и громадный, тяжелый козырек, нависающий над входом, и несколько ступеней, ведущих ко входу. Появилось и пропало, как и не было. Значит, это то же место, как и мой Дом? Здесь есть вход? Я пригляделась и действительно увидела внутрь. Эта твердь земная, на самом деле, остатки того, что огромное количество лет назад было Старейшим Домом. Он в свое время попросту вырос в огромное помещение прямо из скалы.       Не колеблясь, я зашла внутрь, на минуту прикрыв глаза, защищая их от неожиданной темноты и двинулась дальше. Я шла по этому месту и смотрела на него, гадая, чем оно могло быть. Сейчас остались только огромные, точно вырубленные в сплошном камне залы, в несколько этажей, один над другим, с широкими каменными ступенями. Здесь не ощущалось резонанса, совсем никакого, это место было мертво, однако я продолжала идти вперед и подниматься всё выше и выше. Я не знала, сколько времени у меня это заняла, у снов свои законы, но в конце концов я оказалась на самой вершине этой горы, самое последнее помещение которой имело выход на скалу, нависающую над лесом на огромной высоте. Старейший Дом никогда не скупится на размеры, это я уже поняла. Но это был не мой Дом, эта каменная плоть была для меня абсолютно чужой и очень мертвой, и я не испытывала ни малейшего эмоционального отклика на это место. На фоне этого безразличия я поняла, насколько сильно я была привязана к своему Дому, насколько сильно его любила и на что готова пойти, чтобы сохранить его целым.       Ничуть не смущаясь, что нахожусь во сне, я развернула резонанс Полярис вокруг себя, на большое пространство, ища нужное, этот пресловутый источник, но нашла нечто совершенное иное. Из глубины пещеры, где я сейчас находилась, заверещала птица. Я подошла ближе и присела на корточки. В темноте, в самом углу, среди прелой листвы и веток, оказалось гнездо попугаев. Серая, совершенно невзрачная на вид птица сидела поверх гнезда и, повернув голову, смотрела на меня одним глазом, настороженно и с затаенной агрессией. — Я не собираюсь тебе вредить, — заявила я, догадываясь, что она меня мало понимает.       Птица никак не отреагировала. Я протянула руку, и птица тут же дернулась, явно намереваясь полакомиться моей плотью с помощью своего тяжелого и крепкого клюва. Делиться я не хотела и поэтому поступила иначе. Встала и отошла на несколько шагов, не сводя с птицы взгляда, а потом подняла руки и широким жестом, телекинезом подхватила всю подстилку, листву и гнездо и осторожно перенесла в другой угол пещеры. От движения птица жако заверещала, но с гнезда не сдвинулась, только продолжала сверлить меня взглядом черных глаз-бусинок. Освободив место, я снова присела на корточки перед ним и положила ладони на холодный и влажный камень. Где-то глубоко под толщей камня я ясно ощутила нечто живое, как затихающее эхо от звука или последние мгновения гаснущего света. Это что, тот самый Источник, о котором так беспокоился старик? По мне так похоже было на еще одну Точку Контроля. Возможно, мы оба просто говорили об одном и том же, только разными словами. Наверно, именно поэтому эти милые птички здесь гнездо устроили, им было здесь тепло. Ну ничего, станет еще теплее. Полярис согласно сверкнула во мне, и я направила ее сверкающий резонанс вниз, к этому угасающему эху. Это чем-то отдаленно было похоже на захват Точки Контроля, но усилий мне пришлось приложить гораздо больше, чем при обычной процедуре. Быть может, потому что сначала мне нужно было добраться до этого отголоска энергии, разжечь его до обычных размеров, а потом еще и дополнительно вложить достаточно количества резонанса, чтобы эта Точка Контроля — этот Источник — вспыхнул привычным, правильным столбом света, устремленным в небо. При этом на самом камне стал виден вытравленный на нем узор, в виде пяти лучей в круге, сходящихся в самом центре. Как только Точка была активирована, птица в гнезде заорала на своем птичьем языке и захлопала крыльями, явно в волнении. — Не возникай тут мне, — огрызнулась я, не вставая с колен. — Сама бы попробовала бы такое провернуть. Зачем ты вообще здесь? — Зачем здесь, — поорала она в ответ. — Ой, да отъебись, — ответила я. — Отъебись! — снова повторила наглая птица.       По сути своей, этот спор не имел смысла. Работу свою я здесь уже закончила, так что можно было убираться отсюда. Сосредоточившись, я с силой выдрала себя из сна, как будто из кошмара, снова оказавшись в теплой постели и под теплым боком. Устроившись поудобнее, я заснула снова, на этот раз глубоко и без сновидений.       В следующий раз я проснулась уже в сумерках. Моего нового знакомого тут уже не было, но зато на столе, на подносе обнаружился плотный завтрак — или ужин — и вполне современная бутылка с водой. Рядом, в кресле, лежала аккуратно сложенная и выстиранная моя одежда, мой родной офисный костюм. Больше всего я обрадовалась брюкам, даже больше, чем обильной еде и душевой комнате. Приведя себя в порядок, я отправилась в ночной клуб. Погода всё так же была не самой лучшей, хмурое небо, всё собирающееся пролиться дождем, и резкий, стегающий ветер. Это не доставляло мне особых неудобств, но было неприятно. Добравшись благополучно до ночного клуба, и даже волосы особо не растрепав, я нашла его пустым, только давнишний старик рассиживался за барной стойкой и курил свою длинную трубку. Если бы я не знала, насколько он старый, я бы больше сорока ему не дала бы — морщин стало на лице вроде бы меньше, да и выглядел он бодрее, что ли. Наверно, он нашел какой-то способ черпать жизненную силу из Источника. Так что будем считать, что, в первую очередь, ему нужно было восстановить Точку Контроля для собственной выгоды. Что ж, с этим уже можно было иметь дело. — Спасибо, Директор, что выполнили мою просьбу, — он кивнул мне с радостным видом. — Слушай, старик, — проговорила я, садясь на стул напротив него. — У тебя была проблема, которую я тебе решила. Я могла этого не делать, мне как-то совсем без надобности еще один чужой Источник ко многим моим собственным. И так получилась, что у меня тоже есть проблема, которую ты можешь помочь мне решить, — заявила я тоном, которым разговаривала в иное время с теми, кто крупно задолжал мне. В те времена, когда жила на улице. — И что за проблема? — Мой младший брат. Он чем-то похож на молодёжь, которую ты хаишь, не понимает некоторых вещей. Важных вещей, — уточнила я. — особенно насчет того, как себя вести и что говорить старшим. Надо бы за ним присмотреть, — проговорила я с намеком, — научить этим важным вещам.       Старик не торопясь раскурил трубку, выдыхая терпкий дым в сторону от меня. Он внимательно и несколько хитровато посмотрел на меня. — Я считаю, что изменения, которые произошли этой ночью, почувствовали все шаманы и умеющие обращаться с тонкими материями мировых колебаний эфира, — заявил он. — Я же могу намекнуть этим людям, что кто это сделал и кому следует быть благодарным. Даже если это и разные люди. Даже если и он не захочет остаться жить именно здесь, его примут как члена собственной семьи. О твоем брате позаботятся, Директор, можешь не волноваться.       Я кивнула ему, принимая его слова. — Ты отправляешься прямо сейчас? — поинтересовался он. — Не думаю, — пожала плечами я. — Задержусь еще на день, может на два. — Я хотел передать тебе некоторые документы, которые, возможно, могут быть тебе интересными, — он вытащил из-под стойки пластиковую папку с ручкой, показал мне и тут же убрал обратно. — Когда будешь уходить, забери ее собой. Это своеобразная плата за твою помощь, — заявил он. — Хорошо, — без тени смущения кивнула я, как будто так и должно быть.       Я осталась в этом месте еще на сутки, большую часть этого времени я провела на берегу моря и, собственно, в самом море, плавая до изнеможения и боли в мышцах. В перерывах я просто отлеживалась на мелком мягком песочке и просто ни о чем не думая.       В Бюро я вернулась, как и обещала, двое суток спустя после того, как эпично ушла из Зала Мертвых Писем. Вернулась так же, как и отбыла — через простую дверь в подсобное помещение, которая так всё время и оставалась соединенной с тем же подсобным помещением. Это живо мне напомнило распространенное заблуждение о коллегах, пребывающих в отпуске — никто не видит, как они уходят и никто не видит, как они возвращаются, попросту исчезают и возвращаются, в один прекрасный день выходя из соседней двери. То же самое относится к межведомственным контактам Директора с политическими представителями Америки. На этом распространенном заблуждении и держится, кажется, возможность Старейшего Дома совершать такие финты с пространством. Оказавшись в восстановленном зале, я некоторое время и с величайшим удовольствием потратила, попросту облокотившись на перила и наблюдая за работой сотрудников. Подо мной, на самом нижнем этаже, несколько сотрудников в форменной одежде перебирали письма и бумаги из огромного матерчатого мешка, и на очереди у них было еще три. Я смотрела на них с некоторым сочувствием, для меня такая кропотливая работа с бумагами являлась разновидностью китайской пытки бамбуком. Рассортированные письма отправятся на каталогизацию, некоторые, в которых есть хоть крупица намека на параулитарные события, окажутся в Секторе Расследований, и только малая часть, некоторые экземпляры, заслуживающие наиболее пристального внимания, появятся на моем столе. Самая настоящая адская работа эта — работа с бумагами и их анализ. Мысленно им посочувствовав, я обвела взглядом верхние этажи. Передо мной, на два этажа выше и три этажа подряд занимали офисы руководящих сотрудников. Самый нижний этаж занимали несколько мелких менеджеров, этажом выше сидел, собственно, местный управленец, а на самом верхнем кабинете обустроился мистер Уэйк, даже сейчас занятый работой. Даже отсюда я видела, как он сидит лицом к залу, и, не обращая ни малейшего внимания на происходящее перед ним, самозабвенно набирал текст под диктовку собственных мыслей.       Искренне порадовавшись за него, я отправилась в собственный кабинет. Мисс Мартинс искренне обрадовалась моему появлению и хвостиком зашла за мной в кабинет. Последний раз, когда я появилась здесь, я знатно намусорила, сейчас же кабинет снова сиял первозданной целостностью и свежестью. Книги снова стояли ровно на целых полках, песочного цвета ковер снова выстилал ровный пол, а мой рабочий стол снова оказался целым и таким же огромным, как и был раньше. Корзина входящей почты только была переполнена, и даже некоторые бумаги упали на пол. Я проводила взглядом упавшие бумаги, и секретарша тут же кинулась их поднимать и пристроила второй стопкой рядом с корзиной. Сев за стол и положив папку на пол рядом, я тяжелым взглядом смерила эту груду бумаг, жалея немного, что не могу сжечь их взглядом. — Что-то срочное есть? — спросила я. — Мистер Картрер потребовал отчеты по предоставленным им сотрудникам, — начала она. — Кто как справляется, где заняты и какие перспективы у каждого из них. — Подготовьте рапорт, — кивнула я, — с нулевым уровнем допуска, и предоставьте мне на подпись.       Барбара резво вытащила из стопки документов достаточно толстую папку и подала ее мне. Я поглядела на обложку и отложила в сторону. — Еще есть официальный запрос мистера Лэнгдона на расширение Паноптикума, — она вытащила еще одну папку, уже потоньше. — Он был здесь вчера и много говорил, что ему не хватает площадей для всех поступивших его подопечных. Еще он жаловался на тесноту Архива.       Эту папку я открыла и проглядела по диагонали, остановившись на расчерченном плане Паноптикума с желаемыми расширениями. Ну да, его обитель я не тронула, потому что особого дискомфорта не испытывала в том месте. — Отправь ему уведомление, что завтра, после моих приемных часов, я зайду к нему, и мы решим этот вопрос. — Хорошо, мэм, — кивнула она и вытащила из стопки еще одну толстую папку и передала ее мне. — Так же мисс Сэвидж передала перечень кандидатов на пост управляющего нового Отдела. — Хорошо, я ознакомлюсь с личными делами кандидатов, а после проведу личную беседу, — заявила я, откладывая ее в сторону.       Мартинс вытащила еще одну папку и передала мне ее в руки. — Это служебные письма на ваше имя, мэм. Из разных Отделов и от разных сотрудников, в основном из Сектора Исследований и Отдела Безопасности. — На тему? — осведомилась я. Барбара промолчала. — Не испытывай мое хорошее настроение, будь добра. — Все эти сотрудники докладывают о своем нежелании работать вместе или вблизи от мистера Дилана Фейдена. Слухи распространяются быстро, и уже почти всё Бюро слышало или точно знает о вашем намерении оставить его здесь.       Я вернула ей папку. — У меня нет ни малейшего желания знакомиться с ее содержимым, — заявила я. — Выпиши имена всех недовольных и подготовь распоряжение в Логистику о выплате каждому сотруднику премии в размере месячной зарплаты. Еще что-то? — я посмотрела на нее чистым, светлым взглядом. — Нет, мэм, — она забрала папку и вышла из кабинета. Я поглядела ей вслед, покачала головой и занялась оставшимися документами. Вдумчиво перечитала составленный для Картрера отчет и маркером вымарала некоторые места в нем. Зарылась в столь нелюбимую мной бумажную работу, оттягивая еще более неприятный для меня поступок.       Даже приняв окончательное решение, я некоторое время колебалась, не решаясь высказать его брату. Не решалась увидеть его реакцию на моё решение и то, как именно я преподнесу его. Подойти к нему и сказать по-простому, как другу и брату, которыми мы были многие годы назад? Можно было просто написать распоряжение, на бумаге, избегая личной встречи? Можно было передать через секретаря, или через Беннет, но это опять же — это было тоже избегание личной встречи. Мне это не нравилось, ни один из придуманных мной сценариев развития событий, а другие я придумать пока не могла. Я оттягивала разговор с братом как могла. Попросту не знала, что ему сказать и как, в каком виде преподнести то, что я собиралась отправить его на другой конец планеты на попечительство старым шаманам. Учиться постигать тонкие материи, раскрывать чакры и третьи глаза или что они там собирались с ним делать.       В порыве желания отвлечься от тяжелых мыслей, я взяла папку, которую мне всучили на Гоа, вполне современного вида, пластиковую и очень толстую, скорее похожую на портфель из пластика, внутри которой лежали бумаги, вполне современного вида. Обычная тонкая офисная бумага, совсем не похожее на древнее тайное знание, которое, теоретически, могло принадлежать древним временам и старым народам. Однако, вытащив первый блок скрепленных листов и вчитавшись в них, я поняла, что это не сколько сами рукописи, а фотокопии других листов, потемневших от времени. Или не бумаги, черт его знает, я не разбираюсь в старинных предметах, однако, собственно, написанное на листе было гораздо ценнее всех этих бумаг и самой папки. Это было интересно, но не настолько, чтобы занять мои мысли. Тяжело вздохнув, я аккуратно сложила бумаги с ценной информацией обратно и спрятала папку в нижний ящик своего стола и вышла из кабинета.       Едва задавшись вопросом, куда пойти, я в первую же очередь я подумала о Каспере, о практически единственном человеке, которого я хотела бы сейчас видеть. Вряд ли ему со всей этой историей было легче. Не раздумывая больше, я отправилась в Сектор Исследований. Пока я ехала в лифте, мне пришлось сосредоточиться, чтобы не ходить целую бесконечность по огромному Сектору. Когда же лифт приехал, я через атриум прошла в Ритуальный Отдел. Кроме лаборатории Синхронности, от этого зала теперь отходило ещё и четыре лаборатории, где изучались новые в Доме Измененные Предметы и Предметы Силы, выяснялись условия для их содержания, использования и особых свойств Предметов. Каспер как раз находился в одной из этих новых лабораторий. Я зашла в неё, когда он проводил эксперименты с толстой книгой, которая совершенно самостоятельно летала, хлопая страницами, как крыльями, в закрытом огромном ящике посередине большого стола, с гранями из Чёрного Камня и прозрачными стенками. — Это новичок? — поинтересовалась я, подходя ближе. — Добрый день, Джесси, — проговорил он, не отрываясь от панели с приборами, подключённой к этому ящику. Стоящий рядом лаборант покосился на меня, но записывать показания не перестал. — Да, всё верно, этот экземпляр принесли на днях агенты Кирклунда. Этот томик имеет способность вводить читателя в различные степени падения бодрости духа. Выяснили уже, что, если просто взять в руки, то приходит ощущение грусти. Если начать читать, то она навевает тяжёлую меланхолию и мысли о смерти. После определённого момента читатель засыпает.       В это время толстая книжка повернулась ко мне обложкой, и я смогла прочитать её название, причём она была не на английском. «Л. Н. Толстой, Война и Мир». — Вот тебе и легкое чтение перед сном, — пошутила я, оценив этот весьма толстый томик. Каспер шутки не понял, только озадаченно покосился на меня и продолжил снимать показания. — Как тебе новые лаборатории? — не утерпела я. — Прекрасно, Директор, — заявил он. — Гораздо лучше, чем раньше. Можно разместить с удобством всех сотрудников и всех исследователей, и так же для нас это возможность инициировать несколько проектов, в будущем весьма полезных для Бюро, — он оторвался от аппаратуры и в растерянности зашарил вокруг себя в поисках чего-то. Лаборант молча подал ему папку. — Да, спасибо. Возьмите, Джесси. Этот экземпляр для вас, на согласование проектов.       Я только кивнула и взяла папку. Каспер окончательно отвлекся от прибора и отослал лаборанта, оставшись в компании меня и меланхолично парящего за стеклом толстого тома русской классики. — Простите, это, конечно, не моё дело, — он в смущении поправил очки, — но вы кажетесь немного подавленной, что ли. И определённо задумчивой. У вас какие-то проблемы? — Никаких новых проблем, если ты об этом. Я думаю о Дилане, и о том, как он воспримет моё решение. Я же, по сути, его не знаю, — я поджала губы. — Я знаю маленького мальчишку, а не этого широкоплечего мужчину, в которого он вырос. — Может, вам лучше поговорить на эту тему с доктором Вон? — осторожно предложил он. — Не думаю, что сейчас это хорошая идея, — я качнула головой. — Потом, может быть. Я всë слишком остро воспринимаю. Всё это еще слишком свежо для меня. — Да, кстати, я хочу поставить вас в известность, — Каспер разом ссутулился и сунул руки в карманы, — Пока вы отсутствовали, пришла полная аналитическая сводка по происшествию в Зале Мертвых Писем. С ней ознакомлены все ваши заместители, однако Маршалл и Кирклунд не желают, чтобы вы о ней знали. Во избежание, так сказать, рецидивов этого случая. — Каспер, — позвала его я. — Я похожа на истеричку? Выкладывай давай. — Аналитики пришли к выводу, что прорыв случился в результате ослабления общей защиты Старшейшего Дома от иномировых резонансов, что случилось вследствие потери вашего контроля над собой. — Я в курсе, — буркнула я. — И они напрямую связывают это с выздоровлением мистера Фейдена и вашего последующего разговора. Я имею в виду, — поспешил продолжить он, обгоняя собственную мысль, — что ваш брат влияет на вас гораздо больше, чем вы можете подумать или отследить, — я помолчала, несколько уязвленная его словами. — Я знаю, вы хотите позаботиться о нем, но он, в первую очередь, взрослый человек, который уже не нуждается в тотальной опеке. Да к тому же, его дальнейшее пребывание здесь может поставить под угрозу безопасность самого Старейшего Дома, и, как следствие, продуктивную работу и жизнь сотрудников. А может случиться так, — глаза его за круглыми очками вспыхнули ошеломлением от этой мысли, — что он может уничтожить это место, влияя на вас, Джесси. Это тонкие материи, наподобие резонансов этого места или Полярис, но это не значит, что они не важны, — он перевел дыхание. — Я хочу, чтобы вы это не забывали, Директор. И, в любом случае, любое ваше решение будет правильным и пойдет во благо Бюро. Такая уж особенность этого места. И слово ваше это закон для каждого из сотрудников, поверьте мне.       Я вспомнила толстую папку писем от нежелающих работать с Диланом и скептически хмыкнула. Кто виноват изначально был в том, что ситуация сложилась самым поганым образом из всех? Ни на ком нет полной и очевидной вины, даже на мне, хотя долгие годы мне казалось ровно противоположное. Если нельзя изменить прошлое, то нужно использовать то, что есть, в настоящем.       Сбоку от меня, в стекло, ударилась летающая книга, разворотом к стеклу, и она наверняка сделала это специально, чтобы я испугалась и оглянулась на текст. В отместку я накрыла ее своим резонансом, который с легкостью прошел сквозь сдерживающий Черный Камень. Каспер проводил взглядом сползающую вниз книгу.  — Спасибо, Каспер, — кивнула я, — Столько много на меня навалилось, что я могла об этом и позабыть. Табличку мне надо на стол поставить с этими словами, чтобы снова из головы не ушло. — Всегда пожалуйста, Джесси, — кивнул мне Каспер, поправив очки. — Я всегда рад вам помочь. И еще раз спасибо за новые лаборатории.       Я улыбнулась Дарлингу, кивнула ему и отправилась обратно, в свой кабинет. В свете всего случившегося я действительно могла позабыть, что здесь совершенно другие правила игры, чем во всём остальном мире. И если там мои приказы или просто просьбы могли оспаривать или ставить под сомнение, то здесь приказы Директора — то есть мои — могли приравниваться к незыблемым законам и прописано так в должностной инструкции каждого сотрудника.       Непривычно и немного для меня неудобно, в моральном и этическом смысле, но человек, дрянь такая, что ко всему привыкает, даже к такому я могла привыкнуть. Не сразу, конечно, но я освоюсь здесь и на этом месте и перестану на каждом шагу лажать. Ну, или хотя бы не так сильно. В самом деле, нужно собраться, посмотреть в глаза своим страхами и шагнуть им навстречу. Это оказалось гораздо проще, чем принято считать, гораздо естественнее принять правильное окончательное решение, которое будет истинным. После всех моих раздумий и колебаний, не самых приятных, могу заметить, что воплотить в жизнь правильное решение оказалось намного проще, чем я думала. Просто протянуть руку влево, снять трубку и нажать клавишу связи с секретаршей. — Барбара, пригласи, пожалуйста, мистера Фейдена в мой кабинет, в сопровождении моих телохранителей. Они, надеюсь, в здании? — Сейчас узнаю, мэм, — пообещала она и отключилась на пару минут. В это время я придирчиво рассматривала собственные ногти, размышляя, стоит ли их подравнять или покрасить лаком. — Да, они здесь. Через час вас устроит? — Вполне, — я кивнула. — Спасибо, что помогаешь мне, — проговорила я в трубку. — Делаю всё, что в моих силах, — откликнулась она. — И вам спасибо, мэм. Все знают, насколько тяжела ваша работа. Любой из сотрудников готов вам помочь, в любое время. — Хорошо, — выдавила я. — Буду иметь в виду.       Повесив трубку, я достала из ящика стола книгу и стала читать с того места, где остановилась. Мне нужно было занять свои мысли до прихода брата, чтобы не начать грызть от волнения ногти. Я уже знала, что ему сказать, насчет этого я не беспокоилась. Ровно через час Барбара доложила о прибытии Дилана. Я спрятала книгу в стол и пригласила их. Руди и Чарли справа и слева позади брата, ненавязчиво так сопровождая его, сам же он имел вид самодостаточный и слишком какой-то наглый.       Процессия остановилась в нескольких шагах от моего стола. Нельсон и Чосен выглядели встревоженными, но собранными, готовыми к любой неожиданности, а мой брат сохранял деланное спокойствие. Он всё так же был одет в гражданское, но чувствовал себя в нем неуверенно, как я в костюме попервой — всё время поправлял рукава и отдергивал полу рубашки. Подбородок его был чисто выбрит, а на голове топорщился короткий ершик. Мой большой стол, на котором, при желании я могла разложить матрас и свободно разлечься на нем, как бы разделял меня и брата. Мне стоит так же свыкнуться с мыслью, что мои мечты о воссоединении с братом так и останутся мечтами. Так для всех будет лучше, и для моих сотрудников, и для всего Старейшего Дома. Я провела рукой по своему столу и оставила ладони лежать на столе по обе стороны от себя. — Значит так, Дилан, — я чуть наклонила голову и посмотрела на брата исподлобья. — Ты остаёшься в Старейшем Доме. — Да я ни за что! — мгновенно взвился Дилан. — Не перебивай меня, — спокойно и строго попросила я. — Заткни пасть и слушай. Ты останешься в Старейшем Доме ровно до тех пор, пока доктор Беннет не даст официального заключения, что ты физически и морально здоров, — он перестал излучать агрессию и начал меня слушать. — Пока тебя лечат, кадровики сделают тебе документы, паспорт, страховку, что еще надо, а Отдел Логистики откроют тебе индивидуальный банковский счёт с некоторой суммой, которая поможет тебе продержаться некоторое время. Далее, — я выдержала короткую паузу, — Вместе с банковской картой тебе вручат билет на самолёт до Гоа, куда ты отправляешься незамедлительно. — Гоа? — Если ты не знаешь, это штат в Индии, на берегу Аравийского моря. Очень далеко от Америки, поверь мне. Конечно, я могла бы тебя туда провести, но ты сотрудником не являешься, доберешься своим ходом. — Но я же состою в программе «Идеальный Кандидат»! — возмутился он. — Программа расформирована, по моему указанию, — заявила я непререкаемым тоном. — Так что ты сейчас никем иным, кроме как моим младшим братом, для Бюро не являешься. Всё указанное я делаю исключительно по собственной инициативе, и только по этой причине. — А если меня там прирежут или я в полицию попаду, — сердито произнес он, — на этом твоем Гоа. — Если у тебя будут неприятности — просто позвони мне, — спокойно заявила я. — И вообще, можешь даже без повода звонить, только не забывай, что у тебя есть сестра, — я помолчала немного. — Поверь мне, это решение далось мне нелегко. Ты со своей глупой настойчивостью и вздорным характером разбиваешь мне сердце, дорогой брат, — призналась я откровенно. — Но даже несмотря на твой характер и твое желание держаться отсюда подальше, я всё равно тебя люблю. Не забывай об этом.       Что-то на лице Дилана дрогнуло, как будто я задела то живое, что осталось в нем после Ииссов и комы. Всё-таки он не такая уж бездушная сволочь, каким я его считала до этого момента. — Поехали со мной, — снова предложил он. Мне начало это уже надоедать. Он заладил одну и ту же песню, хоть изредка что-то новое говорил бы. — Позволь переформулировать, — я мягко улыбнулась. — Я не то, что не могу, я не хочу покидать это место. Мне здесь нравится. — Ты! — он тыкнул в меня пальцем, вновь заводясь с полуслова. — Я так и знал! Это Бюро тебя заставляет! Каким-то образом влияет на твое мышление, на твои чувства! Ты оказалась марионеткой этого Совета!       Он был взвинчен, враждебен по отношению ко мне и совершенно не желал меня слушать. Что ж, если он не хочет слушать моих слов, так пусть посмотрит мои действия. Не переставая мило улыбаться, я левой рукой схватила со стола пресс-папье в виде черной пирамиды и запустила ею в сторону брата. Не в него, конечно же, пирамида оказалась в стене, но он этого не знал. — Ой, прости, это всё Бюро сделало, — тут же начала оправдываться я и тут же запустила в него перекидным календарем. — А вот это Совет был, ты совершенно прав.       Дилан попятился от меня, как будто я внезапно сошла с ума и стала для него физически опасна. Руди поднял было уже руку, чтобы вдарить по мне чем-нибудь потяжелее, но я подмигнула ему и встала из-за стола. Чарли только закатила глаза и достала с пояса рацию. — Что же мне остается еще делать, — я вскочила на стол и аккуратно перешагнула через бумаги и светильник, — раз я, как оказывается, марионетка Совета.       Спрыгнув на пол прямо между гостевых кресел, я подняла плечи, одновременно свесив голову и сгорбившись. Для полноты картины я выставила согнутые в локтях вперед и согнула ноги в коленях, обратив носки туфель друг к другу. Нельсон невежливо выпучил на меня глаза и тоже сделал шаг назад. Дилан продолжал осторожно и медленно двигаться спиной вперед, и на лице его медленно, но верно продолжал проступать страх. — Это неправда! Этого не может быть! — воскликнул он. — За многие годы пребывания здесь ты должен был понять, что это место совершенно особенное, — заявила я и покачнулась, привыкая к новому положению тела. Гравитация немного мешала, чтобы чувствовать себя уютно, и как только я это поняла, что-то внутри меня сдвинулось, сместилось, как будто начав движение по спирали.       Дилан вылетел из моего кабинета, разворачиваясь на бегу и бессовестно топая ботинками, кажется, на весь Сектор. Там было достаточно людно, чтобы обеспечить мне достойную аудиторию. В следующую секунду я сорвалась с места, двигаясь на полусогнутых ногах и скрюченными пальцами, явно пытаясь достать брата. Смещенный центр гравитации очень сильно помогал мне в движении, одновременно придавая мягкого ускорения и позволяя не упасть при беге. Я же вылетела из дверей почти сразу же вслед за ним совершенно бесшумно. По большей части, это была заслуга Телевизора Бенникоф — смещенный вверх центр тяжести не давал мне грохотать по полу пятками, только деликатно, носками туфель цепляться за пол, подгоняя всё тело и ускоряясь. Он рванул прямо, видимо, не сразу сориентировавшись, и я побежала за ним. Мимо проходящие сотрудники и работающие здесь секретарши очень быстро убирались с моего пути, и это было очень мудро — уже на этой скорости мне доставляло проблем остановиться без физических повреждений, моих или чужих. По большей части их отводили сотрудники Отдела Безопасности, которые здесь находились, а их, скорее всего, предупредила агент Чосен. Я бежала и видела всё окружающее пространство необычайно четко и внятно, как будто я одновременно ощущала себя с идеальной точностью и всю эту приемную, каждого человека в ней. Каждый мой шаг был идеально выверен и сбалансирован, чтобы никого не задеть и быть максимально эффективным. Перед поворотом Дилан притормозил и скрылся за ним, и я только успела на мгновение растеряться, потому что точность никогда не была моей сильной стороной — я могла попросту не вписаться в поворот и пробить своим телом стену. Но Предмет Силы оказался умнее и опытнее меня. Уже входя в поворот, Телевизор со всей своей грузностью во мне своих светодиоидных трубок и света взлетел чуть вверх и меня развернуло, закрутило влево, как раз согласно направлению коридора. Мне только и оставалось, что зацепить носками туфель ковер и рвануть дальше. Через два поворота, всё так же сбалансированных Телевизором, я выбежала вслед за ним в Исполнительный Отдел. Охрана так же оперативно сдвинула с траектории преследования зазевавшихся секретарш, которые даже и испугаться не успели, насколько всё быстро произошло. Я же успела увидеть мисс Лейр, которая заинтересованно проследила взглядом за нами. Теперь уже точно пойдут слухи. Дилан на середине пути оглянулся, и сделал это совершенно зря, потому что потерял концентрацию и споткнулся о собственные ноги. Я уже была готова схватить его, как он в какую-то лишнюю секунду собрался, отреагировал и перестал падать, хитро вывернувшись ногами. И погоня продолжилась, с новой силой.       Еще раз свернув налево, Дилан выбежал в Центральный Отдел и побежал по прямой, наращивая темп. Меня это не беспокоило, у меня есть еще фокус в запасе. Не зря я тут бегала дочерта много, а потом еще и самим Домом была. Мой дорогой братец не учел, что здесь второй этаж и лестница. Он свернул еще раз, чтобы спуститься вниз, к лифту, я же лестницу проигнорировала как факт и попросту спрыгнула с балкона вниз. У меня не было в намерениях сломать ему шею, поэтому я приземлилась сразу же за его спиной и толкнула, так, что он всё-таки не удержался на ногах и полетел на каменный пол, почти у самой Точки Контроля. Он тут же попытался встать, но я тоже время не теряла, двинулась вперед и ловко поймала его сгибом локтя, так и оставив его в полусогнутом положении. Телевизор снова хотел взлететь, но я решительно пресекла его попытки самовольничать. — Как я вижу, папа наш мало тебя ремнем в детстве драл, — наставительно произнесла я, интенсивно растирая его макушку костяшками пальцев правой руки. — Так и не научился управлять собственным характером и не попадаться на элементарном. Плохо, Дилан, очень плохо. — Джесси! — донеслось с верхнего этажа. Не отпуская пойманного, я перевела взгляд на голос. Сверху на меня смотрел взволнованный Каспер, не считая всех прочих собравшихся сотрудников. Я не стала им ничего говорить, перерыв в работе еще никому не вредил. — Отпустите его, он же только недавно… — Ничего нового я не делаю, — проворчала я. — И всё так же в догонялки играли и разыгрывали друг друга. — Чего? — опомнился Дилан. — Так это всё неправда? — я ослабила хватку, и он вырвался, отбежав на некоторое расстояние. — Ты меня разыгрывала? — А ты и поверил, дурак, — беззлобно бросила я. — Как и всегда. А теперь вали обратно к тете Себастьяне, пока я не передумала и не выпорола тебя ремнем.       Дилан насупился, совсем как маленький ребенок, хотел было уже начать со мной спорить, но посмотрел на Каспера и на прочих сотрудников, что смотрели на него сверху вниз, оробел, скуксился и зашагал по направлению к лифту, где его уже ждали Нельсон и Чосен. Эти двое дисциплинированно взяли его под охрану и скрылись за задвигающимися дверями лифта. Я проводила их взглядом и развернулась по направлению к своему кабинету. У меня было еще много других дел. Спиной я чувствовала буквально, все их взгляды и все их мысли. Это шоу с догонялками и показательным наказанием Дилана, хоть и не слишком сильно, давало понять рядовым сотрудникам Бюро, всем тем, кто не хочет работать с моим братом, что я не на его стороне, и в Бюро он, собственно, не останется. Чосен и Нильсон болтать особо не будут, да и слухам, которые они пустят, особо не поверят, а увидев всё собственными глазами, прочувствовать, так сказать, всё наяву. Так что я всё это провернула неспроста и не ради простого дураковаляния и некоторого издевательства над братом. Вышло экспромтом, но довольно удачно.