Так кончается звук и так начинается свет

      Несмотря на то, что угроза Ииссов была устранена, в Бюро оставалось еще множество проблем. Пока я неплодотворно общалась с внешним миром и игралась с кубиками, в Доме происходили свои драмы. Эриш и Маршалл, казалось, ночевали на рабочем месте, в попытках организовать работу людей, работающих под их началом. Я даже близко представить не могу, насколько большую работу проделали эти двое. Сектор Обслуживания пострадал в значительной степени, и персонал занимался восстановлением Электрогенератора и сопутствующей ему техники; при этом люди Эриша из Отдела Безопасности, следили, чтобы с этими людьми ничего не случилось, на всякий случай в защите и с оружием в руках. Такие меры предосторожности не были излишни — мы всё-таки находимся в Измененном Месте, и здесь может случиться всё, что угодно, хоть черти из труб охлаждения полезут. Однако, до сих пор в Отделе Безопасности был существенный кадровый дефицит, в связи с чем их работу нередко выполняли рейнджеры Оперативного Отдела, распугивая занятых рабочих своими грозными силуэтами с плащами.       Маршалл в то же самое время занималась совершенно другими делами. В основном она и ее рейнджеры разыскивали и эвакуировали с закрывающихся Отделов всё мало-мальски важное. Продвигались они медленно, постоянно отвлекаясь на вызовы в другие Сектора, в том числе в разгромленный Кафетерий и Отдел Связи для демонтажа заложенных дверей и защитных барьеров из Черного Камня. Периодически ее сотрудников дергали из Сектора Исследований для тех же целей. Хелена уже начинала рычать и обещать прострелить ногу каждому, кто будет вызывать ее ребят.       Кирклунд сохранял нейтралитет, по крайней мере, старался не давать своих сотрудников на растерзание. Оперативники и так были заняты текущими расследованиями, которые затянулись из-за приведения в порядок собственного Сектора. Но не всегда ему удавалось удержать позиции, и нередко оперативники вынуждены были выходить на дежурства, в основном в спокойные Секторы Содержания и Управления.       Эту увлекательную мелодраму с переходом в комедию я прослеживала в собственном кабинете через документы, проходящие через мои руки. Значительную часть таких бумаг составляли как раз такие отчеты о заменах на постах сотрудников, приказы о назначении на регулярные дежурства на определенный срок, приказы по личному составу, допуск к работе сотрудников другого Сектора, запросы на проведение различного рода работ, служебные записки, которые каким-то образом оказывались в моем кабинете. Вопль Маршлалл я слышала лично, когда отлучилась из кабинета. Это всё было чрезвычайно интересно. Честно, никогда не думала, что скучная бумажная работа могла быть такой занимательной: я зачитывалась внутренними документами Бюро как интереснейшей любовной драмой. Только когда застала дрыхнущего Эйдана Миллера на посту охраны недалеко от моего кабинета, я вмешалась в этот назревающий клубок конфликтов. Приказом по Бюро я запретила заступать сотрудникам Сектора Расследований на дежурства по Дому, а сами дежурства временно сократила наполовину — урезала количество человек и увеличила площадь патрулей — уже следующим приказом. В один прекрасный момент от этого увлекательного занятия меня отвлек звук интеркома. Я нажала на кнопку и до меня донесся голос Барбары. — Мэм, если вам не сложно, вы не могли бы выйти из кабинета? — ее голос казался испуганным. — Кажется, в Исполнительном Отделе что-то происходит…       Я кинула трубку, не позаботившись о том, чтобы она попала на рычаг, и, выскочив из-за стола, в два рывка преодолела расстояние до дверей. Проскочив, собственно, за эти двери, я развернулась к секретарше, но она указала в сторону коридора, ведущего в офисы Исполнительного Отдела. Там действительно что-то происходило: оттуда шел такой звук, как будто пинают что-то тяжелое. Даже на таком расстоянии было отчетливо слышно. — Рейнджеров вызови, — кинула я, рывком срываясь с места вперед, в нужный коридор. — Уже в пути, — откликнулась она.       Через полминуты я была уже на месте. Ворвавшись в зал Исполнительного Отдела, я резво огляделась, ища источник звука, и свернула ещё налево, мимо кабинетов, и ещё направо. Вроде бы всё было в порядке, но звук всё не останавливался. Только тогда я догадалась посмотреть ниже. Около правой стены, позади рабочих столов, стоял огромный, мне по пояс, офисный аппарат, сканер, принтер и копир в одном. Стоял вполне мирно, но этот аппарат пинали по железному боку два ботинка, закрытые ботинки знакомого вида, с широким, невысоким голенищем, с распущенными ремнями и высунутыми язычками. Они подскакивали, взмывали в воздух на несколько сантиметров и каблуками били аппарат, по очереди, как будто это невидимый человек в ботинках с яростью ломал офисный аппарат. Тихонечко, чтобы не потревожить занятый Изменённый Предмет, я отступила назад и подошла к сотруднику Службы Безопасности. — Здесь Изменённый Предмет, — заявила я глазевшему на меня мужчине. — Эвакуируйте, пожалуйста, весь Отдел.       Он только кивнул и, сняв с плеча рацию, коротко передал мой приказ другим охранникам. Тут же практически люди начали вставать со своих рабочих мест и покидать помещение. Видимо, охрана по-тихому предупредила работников офиса, и они вышли из зала. Спокойно, организованно, без лишнего волнения и шума — видимо, такая процедура проходила не в первый и не в последний раз. Вот и славно: меньше риска для сотрудников. Я выглянула из-за угла снова, чтобы оценить обстановку. Ботинки подозрительно знакомого вида перестали пинать аппарат и замерли на месте. Люди уже успели покинуть Отдел, и на короткий момент воцарилась тишина. Осторожно, чтобы не спугнуть, я плавно повела кистью правой руки и перехватила рукоять материализовавшегося Табельного Оружия. Другая дверь в Отдел распахнулась, впуская рейнджеров, и своим топотом они вспугнули Ботинки. Они сорвались с места и ринулись прочь от них, вглубь зала. — Не стрелять! — кинула я, кидаясь к ним. Рейнджеры опустили уже поднятое оружие. Среди них выделялись два рейнджера в форменных комбинезонах, которым явно не нужно было тяжелое вооружение, настолько мускулистыми и здоровенными мужиками они были. — Они уже скрылись. — Мэм, Директор! — один из них снял шлем, являя миру лицо мужчины лет сорока. — Рейнджер первого класса, Сэмюэль Датч! Это Изменённый Предмет? Беглец из Паноптикума? — Нет, — я покачала головой. — Кажется, это мои сбежавшие ботинки.       Датч не удивился. Видимо, он работает уже много лет здесь и потерял способность удивляться вещам, выходящим за рамки вероятного. Он оглянулся мне за спину. — Мэм, здесь, кажется, они были не одни, — заявил он и вскинул свое оружие.       Я обернулась и увидела, как тот офисный многофункциональный аппарат нехорошо так трясётся и испускает нехороший резонанс. — Все мне за спину! — приказала я и подняла руки, выдирая из пола перед собой куски бетона и выставляя перед собой, защищаясь таким образом и одновременно распуская вокруг себя резонанс Полярис.       Аппарат тяжело взлетел на несколько сантиметров и испустил из себя эту нехорошую энергию. Она была невнятно-красного цвета, как будто цвет, прежде яркий и насыщенный, сокрыл туман, и он стал воспоминанием, эхом от прежнего звука.       Этот туманный свет вырвался из аппарата и впитался в окружающие предметы. Легко и просто, как будто так и надо. Ближайшие столы встали на дыбы, как сноровистые кобылы, сбрасывая всё с себя, и первыми кинулись в атаку на нас. С коротким вскриком я кинула держащие камни вперёд, по большей части разбивая и снося эти столы щитом. Кресла самостоятельно отъехали от этих столов и поехали на таран, набирая скорость и целясь в нашу сторону. Рейнджеры рассредоточились по всему залу, выцеливая и уничтожая одержимую мебель. Столы из дальней части помещения снова начали гарцевать, идя в атаку, телефоны вскинули свои трубки и попытались дотянуться до рейнджеров. Оставленные кружки начали изображать из себя гранаты, самоубийственно кидаясь в рейнджеров. Весь этот хаос здорово смахивал на ночные кошмары заработавшегося офисного работника.       Я вскинула Табельное Оружие наравне со всеми и начала отстреливаться, уничтожая взбесившееся офисное оборудование, пытаясь выцелить и попасть в прячущийся за атакующими. Справа начала отстреливаться контейнерами тумба пневмопочты, сбивая с ног неожидающих этого бойцов. Я опустила Оружие, кидаясь в ту сторону и вцепляясь пальцами в стойку с трубами пневмопочты, направляя в неё яростный шквал энергии Полярис, попросту вытравляя из неё чужую энергии. Краем глаза я заметила, как два бугая встали позади моей спины, прикрывая меня. Тумба присмирела, а я снова взялась за оружие. Рейнджеры уже уничтожили часть мебели, и тут в бой пошли следующие враги. Наперерез нам метнулось несколько кулеров с водой, и поскакали кофемашины с полными боками кофе. — Воды берегитесь! — крикнул Датч, подстреливая ближайший кулер ниже баллона. Вода из него разлилась и начала разъедать бетон, куда попала. Знать даже не хочу, во что превратилась вода под действием памяти от резонанса Ииссов. Я отступила чуть назад, давая рейнджерам свободу действий. Вот в таких ситуациях можно было чётко определить разницу между мной и крепкими профессионалами в тонком искусстве человекоубивания и усмирения свинцом агрессивных Изменённых Предметов. Я, со своим любительским уровнем знакомства с автоматическим оружием, являюсь больше полезным приложением к Табельному Оружию и больше компенсирую отсутствие меткости большой огневой мощью.       Находясь несколько позади всех, я увидела, как со стороны кабинетов неровными прыжкам несётся кофеварка. Из-за вбитых рефлексов, приобретённых благодаря бесконечной заботе Ииссов, я при виде приближающегося противника выстрелила в середину врага. Кофеварка как раз взлетела повыше, когда пули достигли её и пробили стеклянный бок, наполненный кофе. Горячая неароматная тёмная жидкость широким веером расплескалась и окатила меня с ног до головы. — Черт, — выплюнула я, пытаясь стряхнуть с себя ее. Форменный пиджак на глазах расползался по швам, и сама ткань начала походить на жеванную половую тряпку, — ебать… вашу чёртову мамашу!       Со стороны Центрального Отдела подошло подкрепление в виде Маршалл и ещё нескольких ребят. Она успела как раз, чтобы услышать мое высказывание и добить оставшуюся взбесившуюся мебель. Весь бой не занял и десяти минут. Я отошла на несколько шагов назад и с брезгливостью скинула на пол испорченный пиджак, высказавшись при этом несколько эмоционально. Два больших рейнджера мелко, совершенно по-детски захихикали. — Значит, это твоя бегающая обувь, — ко мне подошла Хелена. — А я-то смотрю, что ты босая тут ходишь.       Я покосилась на свои босые ступни, которым совершенно не холодно было на бетонном полу, и тяжело вздохнула. — Они сами сбежали от меня, — покачала головой я. — В тот самый раз, когда не нашли их в раздевалке. — Так же эти Ботинки видели в Центре Исследований, — заявила она, сложив руки на висящей на шее винтовке. — Они раскидали свежеизготовленные РУП в Отделе Защиты, явно что-то искав в их куче, а ещё раньше их заметили в Паноптикуме, рядом с Телевизором и Дискетой. — А почему мне не сказали? — поинтересовалась я. — Если не справляетесь с Измененным Предметом, то могли бы меня позвать.       Маршалл и Датч переглянулись. — Мы подготовили ловушку для них, но, кажется, они не попадутся в неё, — проговорил последний. — Как только снова заметите мои Ботинки, поставьте меня в известность, — сказала я. — Хелена, можно поговорить с тобой, в моем кабинете.       У меня назрел вопрос, который мне надо было с ней обсудить. Она кивнула, не показывая своих эмоций, и пошла вслед за мной. — Хелена, — протянула я, садясь за свой стол. — Расскажи мне, пожалуйста, как обстоят дела с боевым арсеналом и защитной амуницией.       Она уселась напротив меня, предварительно уложив на соседнее кресло огромную пушку, которую она всё время таскала с собой. Широко расставив ноги, она оперлась на них локтями и посмотрела на меня чуть исподлобья усталым взглядом. — Всего у нас хватает, — коротко рубанула она. — Рабочей униформы, оружия, огнеметов, техники. Людей не хватает, — поделилась она наболевшим. — Подробнее, пожалуйста.       Она только пожала плечами. — Сотрудники Службы Безопасности носят обычные форменные брюки и рубашку. В дополнение им полагается личное служебное оружие и резиновая дубинка. Так же им полагается кевларовый бронежилет с тонкой прослойкой из Черного Камня и шлем. В качестве второго оружия им выдают винтовки установленного образца в компоновке «буллпап», — начала она. — Дальше, оперативники, которые обучены подрывным работам в пространствах с четкими физическими законами, вооружены взрывчаткой и самонаводящимися на цель ракетами, имеющую параулитарную сигнатуру. Так же в этих отрядах есть специально обученные снайперы. Все они носят одинаковые комбинезоны из специально разработанной для этого ткани на основе кермели, с разгрузками.       Я покивала, внимательно ее слушая. — Рейнджеры. Передовые силы Бюро для рейдов в глубокие пространства Старейшего Дома и Зон Соприкосновения. Так же разработанная ткань на основе кермели, но уже с добавлением волокон переработанного Черного Камня — такой же, как и у тебя, Джесси. Страховочные пояса и бронежилеты с разгрузками. Так же специально скроенные плащи, до поясницы и прикрывающие колени, и оружие. Шлем с защитой зрения и слуха, со встроенной коммуникацией, с отстегивающимся противогазом, — в ее тоне проскользнула нота достаточной гордости. — С моим участием были разработаны все эти униформы, еще при Нормунде. И, наконец, операторы экзоскелетных систем. Особый вид герметизированной тяжелой брони, сделанной из Черного Камня толщиной до пяти сантиметров, вооруженные тяжелыми пулеметами или гранатометами. Боец внутри управляет броней с помощью мышечных усилий, усиленный сервоприводами — единственное, что согласилось работать в этом месте, — тон ее сделался раздраженным на мгновение, и я представила себе тот огромный объем работ, что она провела, работая над этим. — Они наши единицы передвижных огневых систем высокой степени нападения.       Я снова покивала, больше увлеченная собственными мыслями, чем ее словами. — Для Директора есть комплект формы Рейнджеров? — поинтересовалась я.       Круглое лицо Хелены приобрело выражение немалого интереса наравне с удивлением. — Нет, конечно. Директору нет нужды отправляться в глубокие рейды, ему достаточно только отдать распоряжение, — она несколько смутилась под моим тяжелым взглядом. — Но, если тебе надо, мы сделаем, — заверила он.       Откинувшись на спинку кресла, она окинула меня пристальным, оценивающим взглядом. — Ты можешь не знать, но я с Захарией была в дружественных отношениях. Мы одновременно пришли в Бюро, я в Оперативный Отдел, он — в Сектор Расследований. Нас часто отправляли вместе в поле, и мы крепко сдружились. Когда он стал Директором, то мы так же остались близки. Он даже делился со мной многими тайнами, которые должны были остаться только достоянием его разума. Например, то, что он, как Директор, имел ментальную связь со Старейшим Домом. Слабую, на уровне предчувствий и интуиции, но имел. Именно благодаря этим предчувствиям он выезжал на полевые дела, которые имеют большое значение для Старейшего Дома, и указывал места, где образуются Зоны Соприкосновения. — Разведданные, — подала голос я. — Именно. Так что твое любопытство атакующими и рейдерскими силами Бюро я могу интерпретировать только этой причиной, — прямо заявила она. — Я не могу, что ли, поинтересоваться, какие отряды вообще существуют? — спросила я. — Можешь, — с глубоким удовлетворением заявила она, — Но почему именно сейчас? Ты могла бы спросить меня об этом еще на собрании, или даже вообще после того, как прочухалась после Диапроектора. Почему сейчас, Джесси?       Кончиками пальцев я потерла лоб, пытаясь сформулировать свои более чем неясные ощущения. — Я понимаю, о чем ты говоришь, — медленно начала я. — Тренч тоже такое чувствовал, перед самым нападением Ииссов. Я знаю это, потому что слышу эхо его мыслей. Он назвал их «бурей». Я не знаю, что подступает, но это нечто большое и новое, и я чувствую это здесь, — пальцем я коснулась виска, — как давление или подступающую головою боль. Если же использовать сравнения — я бы назвала это «изменениями». — Ты уверенна, Джесси? — она снова наклонилась ко мне. — В Бюро нет параулитов, способных заглядывать в будущее или комплементарно считывать преобразующиеся сигналы резонанса. Так что сведения, поступающие от тебя, — она запнулась, — и от Полярис считаются единственно доступными и верными источниками получения разведданных. Отнесись, пожалуйста, к этому серьезно. Мы не можем потерять еще людей. — Я знаю, Хелена, — откликнулась я. — Поэтому я и вызвала тебя сюда. Просто… держи рейнджеров и сотрудников службы охраны наготове. — Хорошо, — она встала с места и взяла в руки свою пушку. — Что-то еще? — Мне надо выехать в город, — проговорила я. — Пусть подготовят мне машину, как можно быстрее. — Твои телохранители поедут с тобой, — непререкаемо заявила Хелена. — Или, если ты не хочешь, я пошлю с тобой двух первоклассных рейнджеров в гражданском. Я имею в виду тех двух здоровяков, с которыми ты уже познакомилась… — Хорошо, хорошо, возьму с собой Руди и Чарли, — поспешила согласиться я.       Маршалл самодовольно ухмыльнулась и покинула мой кабинет. Я едва удержалась, чтобы не запустить ей в след одну из папок на моем столе. Она называла меня опасной женщиной? Да по сравнению с ней я еще безобидный младенец.       Потерев еще раз висок, я поднялась с места и направилась в свою комнату. Едва переступив порог, я сбросила с себя окончательно испорченную фирменную блузку. Брюки пострадали еще меньше, но носить их было уже нельзя. Я не знаю, что было в той Измененной Кофемашине, но тем кофе можно было стрелять во врага из водяного или пейнтбольного пистолета для деморализации и обезоруживания. Неорганическую ткань он просто отлично растворял, в придачу к тому, что аромат имел совершенно гадостный. Порывшись в порядком оскудевшем гардеробе, я нашла приличные узкие темные джинсы и темную футболку, которая мне не нравилась совершенно. Мне срочно нужна новая одежда, не говоря уже об обуви. Когда я приблизилась на достаточное расстояние к сбежавшей паре обуви, то с моих ног самым неуловимым образом исчезли туфли. В тот момент я порадовалась, что не брюки, но эта была единственная оставшаяся приличная пара туфель. Сейчас мне только и оставалось, что натянуть балетки.       В приёмной меня уже ждали мои верные телохранители и молчаливый водитель Джош. Я коротко кивнула им, проверила ещё раз, положила ли я в небольшую поясную сумку картхолдер, телефон и удостоверение, и мы все двинулись в сторону Транзитной Зоны. На той же машине, что и в прошлый раз, мы всей толпой поехали по указанному мной адресу в Бруклине: по совершеннейшей случайности я знала адрес магазина, где продавались вещи хорошего качества и в приличном ассортименте. И ещё очень хорошо, что тогда меня никто в этом магазине не разглядел в лицо. Весёлые раньше у меня были времена. И это был тот же магазин, из которого тогда я и прихватила совершенно особенную кожаную куртку, которая до сих пор висела в моей гардеробной.       Хотя и располагался он неприметно, но являлся довольно хорошим магазином. Внутри него скучали за прилавком две молоденькие девушки. — Мне нужно две дюжины качественных, из плотной ткани офисных костюмов, — сразу заявила я, — брючной пары, четыре дюжины белых блузок к ним, по дюжине пар нижнего белья из качественной удобной ткани. Так же мне нужно два кардигана разных цветов и теплоты, водолазки с вырезом, спортивный костюм, двубортное тёплое пальто. Обувь, конечно же. Лодочки, туфли на небольшом каблуке, пар пять, кроссовки.       Выпалив список требуемого, я выдохнула. Никогда не получала особой радости и наслаждений от похода по магазинам, и делала всегда это только в случае крайней необходимости, как сейчас, к примеру. Но сейчас мне не нужно было совсем этого терпеть, поэтому я продолжила. — Слушайте, мне совсем не доставляет удовольствия здесь находиться и закупаться, но у меня возникла такая необходимость, — заявила я. — Давайте сделаем всё быстро.       Миленькие молоденькие продавщицы оказались сообразительными и услужливыми. Одна из них тут же скрылась в подсобке, другая вежливо мне улыбнулась и подхватила под локоток, уводя в сторону примерочных. — Всё будет так, как вам надо, мисс, — успокоила она меня. — Сейчас принесут только один костюм, чтобы подобрать нужный размер, остальные будут такие же. А остальные вещи просто подберём по этому размеру.       В кабинку принесли упакованные в целлофан предметы одежды, и девушка ловкими пальцами распаковала свертки. — Я всё понимаю, мисс, — заверила она. — Не все люди любят ходить по магазинам и выбирать вещи. Так же я понимаю, что у вас есть другие дела, более интересные и важные, чем подбирать фасон блузки или расцветку пиджака.       Она приложила к моей спине блузку, а потом к бедрам, проследив, чтобы швы на моей одежде и на брюках сошлись и даже немного перекрыли. — Вот и всё, мисс, — заявила она. — Сейчас вам всё упакуют. Могу ли я предположить, что вы работаете в компании? — я недоуменно посмотрела на неё. — Я хочу предложить вам дополнительно приобрести несколько платьев, для корпоративных праздников.       На секунду я задумалась. Ребята из Совета не похожи были на тех, кто будет на Рождество закатывать вечеринку с коктейлями, но идея в целом была здравой. — Чёрное или серое, — сказала я. — Иное с моим цветом волос выглядит нелепо. — Отлично, сейчас вам принесут несколько вариантов, — согласилась она. — Чёрный цвет просто прекрасно будет сочетаться с вашими яркими волосами.       Мне принесли несколько платьев, разной длины и фасонов. Я выбрала короткое, чуть выше колена закрытое чёрное платье, со своеобразным кроем, когда получился перевернутый треугольник на животе, длинное платье в пол с открытыми плечами и нечто среднее — с короткий юбкой и короткими рукавами.       Сумма, которую я сейчас спустила на тряпки, оказалась огромной, для недавнего моего времени. Я сохранила невозмутимое лицо, когда прикладывала черную платёжную карточку к терминалу, но внутри я немножечко поорала. В прошлой жизни своей я на такую сумму могла бы неплохо жить… месяц или два. Пока мне складывали всё в пакеты, подошли Руди и Джош и стали транспортировать их в машину. Дожидаясь, пока они закончат, я отошла на улице в сторону. Если бы я курила, то самое время было бы затянуться, но вместо этого я краем глаза приметила движение и ухватила пальцами тонкое запястье ребёнка, которое тянулось к моей поясной сумке. — Воровать нехорошо, — наставительно произнесла я, сжимая запястье. Ребёнок заплакал, заклянчил, чтобы его отпустили, и на одну секунду метнул взгляд в сторону кафе на другой стороне улицы. Больше мне не нужно было, и я его запястье отпустила. — Я пойду выпью кофе, — предупредила я телохранителей и двинулась в сторону кафе. Войдя в него и оглядевшись, я увидела знакомого типа. Долгое время до этого в Нью-Йорке я жила на улице, в обществе таких же бездомных и калек, которые работали попрошайками и мелкими воришками, отдавая определённую сумму за то, что их охраняли. Крыша, грубо говоря. Я тоже жила в таком обществе и научилась, в дополнение ко всем своим прочим навыкам, воровать и мошенничать. Так я и получила: в результате одной из таких больших краж я и прихватил себе свою любимую кожаную куртку. А вот этот парень, Сэм, как раз курировал то место, где я жила, пока, собственно, не перестала жить на улице. — Ты совсем совесть потерял, урод, — ласково проговорила я, заходя ему с спины. Он дернулся, потянулся к оружию, но узнал меня и довольно заулыбался. — Джесс! — обрадовался он. — Черт, давно тебя не видел. Слышал, ты в переделку угодила, — Сначала я подумала, что он имеет в виду Ииссов, но он говорил о другом дерьме: — Подло получилось, когда твоя подруга сдала тебя в психушку. — Да, приятного мало, — кивнула я, садясь напротив. Сэм был олицетворением моей прошлой жизни, когда у меня не было дома и я никому не нужна была. Входная дверь кафе снова открылась, впуская Руди и Чарли. Они сделали вид, что меня не узнают, и сели за соседний столик. Сэм на них не отреагировал. — Рад, что ты в порядке, несмотря на эту твою сучку. Что ты собираешься делать? — поинтересовался он. — Если ты, как и в прошлый раз, ищешь заработок, то я могу предложить работу. Кое-что интересное, для тебя и твоей очаровательной улыбки.       Я помедлила немного. После той всей сверхъестественной херни, что встретила меня в Старейшем Доме, его голос и его предложение казались мне дурным голосом из моего неприкаянного прошлого. Как будто моя судьба или что там ещё могло быть, предназначение или карма звали меня обратно, в мир нью-йорских улиц и большого криминала. Когда-то я была его частью, небольшой и незначительной, а теперь мне предлагали повышение. Что-то знакомое и определённо неожиданное. Выбор, судьба мне предложила выбор. Но я сделала его уже давным-давно. — Я уже нашла работу, — пожала плечами я. — Благодарна тебе за участие, но я уже устроилась. — И что за работа? — полюбопытствовал он, скорее, из-за профессиональной надобности. — Помощник уборщика на закрытом режимном предприятии, — махнула рукой я. — Ничего особенного, но график работы очень плотный. Мне только и остаётся, что высыпаться, даже на личную жизнь не хватает времени.       Я смотрела на него и испытывала сладкое, щемящее чувство в груди. Как будто бы мы с ним виделись в последний раз. Как будто мы с ним никогда больше не увидимся. Это своеобразное предчувствие ностальгии по прежним временам, не только по нему одному. Как будто моё прошлое, когда я бесконечно бежала в никуда и бессильно пыталась найти правду и брата, разобраться в себе и найти свое место в жизни. Сейчас это всё в прошлом, как и все эти проблемы. Сейчас меня беспокоили совершенно другие проблемы, например, стремительно надвигающиеся чувство грядущих перемен. — Спасибо, что интересовался мной и моей жизнью, но теперь мне нужно идти, — я поднялась с места. Это ощущение беспокоило, заставляло двигаться куда-то дальше, делать что-то, к чему я была определенно не готова. — Очень жаль, Джесс, ты талантливая девчонка, — заметил он. — Ты бы отлично вписалась к нам. Кстати, ты нашла тех парней, что искала?       Он говорил об агентах моего Бюро, которые теперь были под моей защитой, в том числе и от такой швали, как он. — Нет, не нашла, — коротко ответила я. — Прощай.       Я прощались не только с ним, но и с моим блудным, неприкаянным прошлым, своей злостью на себя, на Полярис, на исчезнувших родителей, на страшное Бюро, которое сломало мне жизнь. Или я так думала. На самом деле, здесь виноватых не было, только судьба или карма, предназначение, от которого нельзя было убежать. Мне чужды были его проблемы и его образ мышлений: только встретившись с ним, с моим приветом из прошлого, я поняла, насколько сильно я от него отличаюсь, насколько я всегда отличалась от него. Возможно, такое место, как Старейший Дом, идеально для меня подходит. И даже если бы у меня не получилось убежать от него тогда, в детстве, то я всё равно стала бы Директором, скорее всего, даже при тех же обстоятельствах. Я прощалась с ним и со своим прошлым с лёгким сердцем и отпускала его.       Я вышла из кафе и прошла к машине Бюро, где меня флегматично ждал Джош. Сев в машину, я потерла лоб, в предчувствии головной боли. Когда в машину сели телохранители, мы двинулись в Дом. Пока мы ехали обратно, я с упоением рассматривала улицы в окошке автомобиля и одновременно наслаждалась необыкновенно приятным чувством легкости и свободы от прошлого. Оказывается, оно меня тяготило, это стало понятно, когда я избавилась от него.       Вернувшись в свой кабинет, я перетащила покупки в свою комнату, попросту бросив пакеты посередине комнаты. Мне, очень честно, было не до них. Мне нужно было закончить свою работу, дело, которое я умею делать и за которое меня здесь держат. Я в некотором недоумении прошлась по своему кабинету. Мне определенно этого многовато, для моей должности — весь этот огромный стол, низкие, давящие потолки и уставленные книгами полки. На мгновение мне показалось, что я не могу узнать ни место, ни себя саму, ни даже собственные руки, с узкими ладонями и длинными пальцами, с невероятно мягкой и нежной кожей, давно уже позабывшей, что такое тяжелая работа. За что же меня держат тут, с такими-то нежными руками. Может, я работаю на компьютере, программист или что-то вроде того… быть такого не может. Здесь же «цифра» не работает, никак не работает, да к тому же у меня нет специального образования. Где это здесь? Бесконечное выматывающее мгновение спустя я все вспомнила и от бессилия едва ли не зарычала. -Хватит играть со мной в эти игры, — заявила я в пустоту кабинета. Звук моего собственного голоса прозвучал довольно глупо. В нормальном мире определенным образом странно разговаривать с самим собой, за это можно было попасть в психушку… но я поймала себя на том, что это не мои мысли были и не мои суждения. — Хватит меня тут за нос водить, я прекрасно знаю, кто ты! — заорала я в пустоту, обращаясь к Старейшему Дому. — И знаю прекрасно, кто я! Я здесь Директор! И у меня не может быть таких провалов в памяти, которые ты мне тут устраиваешь, — заявила я после небольшой паузы, несколько успокоившись. — Молода я слишком для старческого слабоумия. Если ты хочешь привлечь мое внимание или что-то мне сказать, используй привычные и понятные мне методы.       Во всей этой ситуации определенно было что-то странное. В свете ожидания неизбежных перемен, к которым надо было хоть как-то морально подготовиться, такие проблемы с памятью попросту невозможны. Это меня беспокоило. Я могла бы списать их на собственные проблемы со здоровьем, не связанные с этим сверхъестественным местом, если бы я уже не усвоила, что такое Директор и на что способен человек на этом посту. У Директора не может быть мигрени или проблем, так сказать, с памятью.       Старейший Дом мне не ответил, на такое мое заявление, и я успокоилась окончательно, усевшись в кресло. Однако, что-то происходило, как будто бы в некотором отдалении от меня занимались тонкой настройкой, сборкой паззла, заполнением пространства. Теперь я могла понять Совет, когда они изъяснялись так витиевато, определяя одну вещь или событие несколькими понятиями. Одно слово в этом случае оказывалось недостаточно выразительным или правильным для выражения всей сути, основной идеи. Это как Табельное Оружие, перезаряжаясь после длительной стрельбы, двигалось, менялось и тасовало составные блоки.       В один неожиданный момент я вскрикнула от боли, пронзившей мою голову. Я едва не вскрикнула, схватившись руками за нее. — Полегче, здоровяк, — пробормотала я, прикрывая глаза. — Мне эта штука еще пригодится.       Боль плавно утихла, а в глубине моего сознания возникла вспышка неприятного, алого, расплывающегося света. Это было похоже на воспоминание или на воображение, но в реальности не было ни тем, ни иным. Входящее сообщение, если использовать общепринятые, популярные образы. Эти вспышки навевали тревогу, беспокоили меня. В Старейшем Доме осталось что-то от Ииссов, кроме дурного впечатления? На ум сразу пришло странное поведение той офисной машинки, от которой несло нехорошим резонансом. Вернее, эхом от нехорошего резонанса. Такое может повториться? Вслепую нашарив на столе ручку, я открыла глаза и записала осознанное. Навязчивое видение исчезло, испарилось, как дым от огня. Таким образом, я поняла, что это такое. Должность Директора — это не только большой рабочий кабинет, но и определённая связь, в том числе ментальная, со Старейшим Домом. После этого открытия я больше не сомневалась, что он имеет подобие разума и самосознания. Возможно, не в том виде, в каком привыкли люди его видеть, но всё же имел. И таким образом, через связь с Директором он показывал свои слабые места, вещи, на которые стоило обратить внимание. Записанное на бумагу, они следующим шагом должны были распространиться по Бюро и предупредить сотрудников. Я взяла чистый лист, на котором был только штамп Бюро и, собственно, его название, и набело переписала черновик. «Вниманию всем сотрудникам. Просьба проявить внимание к окружающему освещению. В Бюро всё освещение имеет белый, жёлтый или синий цвет. Красный цвет света допускается только в лампочках, запрещающих проход сквозь двери. В любом ином случае красный свет опасен для вашего физического и психического здоровья. Если вы заметили красный свет без источника света или вне сигнала на двери, рекомендуется немедленно покинуть Сектор и эвакуировать всех сотрудников и посетителей Бюро. Ваша жизнь зависит от вас самих.»       Я дописала этот опус, тут же ручкой вымарывая слова, и выдохнула. Выражаться таким эзоповским языком было мне так же непривычно, как и носить строгий офисный костюм как униформу, на постоянной основе. Едва я успела написать про свет, как в голове возникла новая картинка, уже про звук. Я положила стопку чистых листов и стала писать дальше, прямо на самом верхнем листе. Едва я дописала, мою голову пронзила еще одна вспышка — пришло следующее сообщение. Правой рукой я смахнула со стола исписанный лист и стала писать дальше. Я даже согнулась над столом, чтобы мне было удобнее писать, и уперлась коленями друг в друга, для большей устойчивости.       Так много я давненько не писала, кажется, только сочинения в старшей школе. Там от меня требовали хорошей осанки и красивого почерка, но мне всегда было удобно писать именно в такой раскоряченной позе. Сообщения следовали одно за другим. Закончив писать одно, я отмахивала исписанный листок вправо и продолжала писать. Кажется, сработал интерком, но я едва слышала его, занятая важным делом бумагомарательства. Дальше я помню, как вошла секретарша, молча прошла к моему столу справа и собрала с пола разбросанные бумаги. И так же молча вышла из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я еще некоторое время занималась этим увлекательнейшим делом, пока не почувствовала, что вымоталась и начинаю засыпать прямо за рабочим столом. Тогда я оторвала себя от кресла и отправилась отдыхать в спальню.       Этот сон отличался от других. Я всё так же находилась в Астральном Плане, но сейчас было что-то другое, как будто бы белый цвет нигде приобрел другой оттенок своего существования. Как будто бы это нечто пульсировало, дышало, как живое существо. Но нигде, собственно, не было видно противника, как будто он был специально скрыт от меня тонкой пеленой. Я насторожилась, готовая использовать телекинез или рывок, но нигде запульсировало в другом, особенном ритме. Нет нужды, необязательно.       Это не был голос Совета, разноголосый, непонятный и скрытый за помехами, а мягкое знание, рассеянное вокруг. Не шум, безопасность, не враг.       Я вспомнила различие — враги причиняют боль, шумом, шепотом, пулями. Здесь не было больно, а значит, никакого риска для моей собственной шкуры и для Бюро, собственно. Я разжала ладонь, и Табельное Оружие тут же тяжестью осело на бедре. Астральный План был устойчивым, защищенным местом, и я даже попадала сюда через свои сны. Попадала самостоятельно, или меня затаскивали, чтобы я отдохнула. Возможно, это дела Совета, который точно знал, какой ценой мне пришлось спасти их Бюро. Возможно, я соскользнула сюда самостоятельно, после того, как много раз здесь побывала, привязывая Предметы Силы. Сейчас же это было неважно.       Я расслабилась и стала дышать глубоко и размеренно, переставая держать себя силой, всецело доверяясь этому месту. Я постепенно привыкала к такому состоянию, и мне оказались совершенно не нужны черные камни с золотыми прожилками, чтобы чувствовать себя спокойно и уверенно. Мне достаточно было самой себя, моей силы и Табельного Оружия, мирно покоящимся в кобуре на бедре. Эти камни казались теперь излишеством, ненужной роскошью для ступней и ног. Можно было существовать и без них, самой по себе. Так же, как можно было существовать без чужого мнения, определения и цели в жизни. Стать совершенно свободной и действовать по своему усмотрению и по надобности момента.       Я существовала в пространстве неизмеримое количество времени. Может быть, века прошли, а может быть, несколько минут, которые растягиваются в бесконечность, когда крепко над чем-то задумываешься. Из состояния несуществования меня вывело ощущение, что я не одна здесь. Пелена, прежде разделяющая нас, истаяла, как сахарная вата. Это не было звуком или цветом, я ощущала чужое присутствие практически всей кожей, всем своим естеством. Новое не было врагом и не было другом, оно просто существовало. >>>Откройте глаза\сознание, Директор. Посмотрите\примите правду<<<       Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться голосу Совета, как бы мне дальше не хотелось продолжать так быть, вне конкретного. Существо было строго неопределенным. Нельзя было точно сказать, где оно начинается и где заканчивается, было ли оно материальным или нет. Оно определенно было живым — я ясно видела пульсацию, движение, которое это существо совершало. Я смотрела довольно долго, пытаясь понять, на что именно я смотрю. Я никогда не видела этого прежде, но то, что от него исходило, этот потрясающий резонанс, был определенно мне знаком. И не только мне — Полярис встрепенулась, пытаясь потянуться к нему. Я аккуратно попридержала ее, не давая трогать непонятное. >>>Используйте архетипы\подсказки\образы<<<       Понять, что это такое, используя собственное воображения? Или собственные знания? Сравнить с известным мне образом? Эти личности как всегда прямы и конкретны. Я присмотрелась получше. Это существо не было однородным, оно делилось на длинные части, переплеталось, двигалось и стремилось одновременно во все стороны. Это могло показаться мерзким, но меня почему-то завораживало и притягивало. Полярис замерла и начала пульсировать как это существо, в одном ритме и такте. Значит, оно одной с тобой природы?       Оно пульсировало и ветвилось, в бесконечном пространстве Астрального Плана. Казалось, оно занимает всё пространство, оно пронизывает всё белое ничто. У него не было начала и не было конца, вернее даже сказать, оно начиналось и заканчивалось собой. И цвета у него не было, или оно переливалось всеми цветами и оттенками, что существовали на свете и ещё несколько, которые были явно не из нашего мира. Я могла знать, что это такое? Я слышала об этом? Я смотрела на всё это великолепие и не могла подобрать ни слова, ни мысли, как я вообще отношусь к этому всему. Оно шевелилось, как. кто может так извиваться в пространстве? Змея, предположим… конечно же, змея, которая поглощает сама себя, которая является своим же концом и своим же началом. Мне в голову пришёл образ пожилого человека, мужчины с сединой в волосах и черепаховых очках. Он поднимает правую руку, в которой зажат укороченный вариант Табельного Оружия, подносит к голове и нажимает на курок. Это — его начало, и это же — его конец. Урборос, бесконечный змей, пожирающий сам себя. Да, с некоторого ракурса мысли эта штука напоминает бесконечного змея. Но я уже не первый день знакома была с Советом, чтобы понимать, что для каждого значения и предмета существует несколько понятий. Значит, думать дальше, что это такое. — Эм, привет? — попыталась заговорить с существом я. Быть может, оно мне и ответит, кто ж этого змея знает.       Полярис внутри меня зашевелилась, беспокойно и несколько нетерпеливо. Ты хочешь к этому приблизиться? Потрогать? Провести взаимодействие? Ну это же незнакомец, которого стоит опасаться, неизвестно, что оно и что может сделать… Она сверкнула как-по особому, сердито, можно сказать. Я не права, и оно мне знакомо? Извини, что была не права, но где и когда… Полярис нетерпеливо обрушила на меня мои же собственные воспоминания, вернее, эхо моих же эмоций. Безмерное восхищение и даже некоторое благоговение перед раскинувшимся видом. Ощущение причастности, счастья и одновременное осознание того, насколько я сама мала, насколько крохотная я сама по сравнению с тем, что вижу. Я уже испытывала эти эмоции, когда в самый первый раз увидела атриум Сектора Исследований, с его огромными пространствами и огромным деревом посередине здания.       Значит, это всё существо — это наподобие дерева? Огромного дерева, перед которым я должна быть малой и крохотной? Что за дерево я такое должна знать? Едва я задала себе такой вопрос, как я сама вспомнила, картинку в книге — на ветвях нарисованного дерева были надеты, как кольца на палку, девять миров. Сказки скандинавских народов, и их меж мировое древо Ихдрасииль. Значит, то просто упрощённое изображение тебя, астральное существо. >>>примите/поглотите правду, Директор. Станьте частью/дополнением Древа<<<       Я оглядела всё это буйство шевелений и цветов. Я ж не смогу, этого всего слишком много для меня. И что мне это даст? >>>преимущество/информация/руководство. Управление/контроль/соучастие<<<       Полярис вновь нетерпеливо сверкнула. Она уже давно узнала Древо, она узнала резонанс Старейшего Дома и желала войти с ним в единый резонанс. Я коротко шикнула на неё, утихомиривая. Мне нужно было подумать.       Совет, по своей сути, никогда напрямую не врал. Он мог использовать в своих целях, указывать, направлять, но напрямую он никогда не обманывал. И сейчас, на свой прямой вопрос я получила прямой ответ. Слова вбивались мне в голову, как гвозди. Преимущество. Руководство. Управление. Соучастие. То, что мне сейчас предлагали, мне даже помыслить это сложно. Но вместе с тем довольно заманчиво. Рискну ли я, точно так же, когда рискнула тогда, в детстве, протянув руку Полярис? Рискну ли я так же, как и тогда, когда подобрала Табельное Оружие с забрызганного кровью ковра? О, черт возьми, да.       Я протянула руку вперёд — неважно даже, куда именно, — и вызвала в памяти одно воспоминание, которым я хотела бы поделиться, подарить Старейшему Дому, проявлению Всемирового Древа в нашем мире. На моей раскрытой ладони расцвел крупный бутон розы насыщенно алого цвета, с тяжёлыми бархатистыми лепестками и изысканным, потрясающим ароматом. Эта роза цвела в моей ладони, а стебли и корни через руку уходили в самую мою сущность и в сердце.       Одна часть бесконечного переливания и шевеления потянулась ко мне. Та часть, — откуда-то я это твёрдо знала — которая была моим любимым Старейшим Домом. Честный обмен. Роза в моей руке осыпалась, и лепестки её понесло к Древу, впитываясь, растворяясь в нем, а часть его ветви втянулось в мою руку и в моё тело. Полярис торжествующе, радостно зазвенела. И в следующее мгновение меня выкинуло в реальность.       Я осознала себя в собственном кабинете, сидевшей в кресле, судорожно вцепившись ногтями и пальцами в столешницу, так сильно, что ногти отпечатывались в дереве. Меня всю потряхивало, как будто бы я словила заряд электрошока. Или испытала потрясающей силы оргазм. Разное в моей жизни бывало. Голова моя была одновременно пустой и наполнена информацией, я одновременно сидела в своем кресле, упираясь коленями в столешницу снизу и запрокинув голову наверх, и находилась в Астральном Плане, который проявлялся на потолке надо мной белоснежным безбрежьем, с висящей черной перевернутой пирамидой, нацеленной теперь точно мне в лоб. Суперпозиция, вспомнилось мне, дилемма кота Шредингера, когда его еще не достали из коробки. Подумала и тихо охнула — информация о квантовой физике и теории струн широким потоком лилась в мою голову. Мне было сейчас совсем не до физики и ее занудных теорий, но к сведению случившееся я приняла.       Мой разум — это было одно дело, и совершенно другое — то, что я ощущала. Я ощущала себя целым небоскребом, который им весьма умело притворяется, и в следующую минуту соскальзывала внутрь себя же, в тело женщины, сидящей с запрокинутой головой в кресле Директора. Плавно и неторопливо, в Дом и в Человека. Такое состояние было чем-то похоже на медитацию, основы которой я когда-то изучала. Тогда я не смогла применить ее на практике, мне здорово мешала скучающая Полярис, которой такое развлечение не нравилось. Сейчас же… я прислушалась к ней и поняла, что она пульсирует со мной в том же ритме, медленном и неспешном, и она таким состоянием была увлечена. Я с ней была согласна — такое состояние умиротворяло. >>> Поздравляем, Директор. Теперь вы часть нас. Мы владеем/управляем вами, а вы владеете/разговариваете с нами.<<<       Звук голоса Совета стал намного чище и яснее, но всё равно смешивался с помехами. Они изъяснялись более чётко, но смысл продолжал быть туманным и неопределённым. Чтобы их понять, нужно было пора кинуть мозгами, хорошо, что не в прямом смысле. Голова даже не болела, только меня продолжало знатно потряхивало.       Кто вы такие, произнесла я мысленно, адресуя его высоко наверх, в перевернутую пирамиду прямо над моей головой. >>>Мы — это ты<<<       Мне ответил нестройный хор голосов, распадающийся на множество других голосов, теперь различающихся более ясно — мужских и женских, молодых и старых, как будто слаженная оперная ария рассинхронизировалась, распадалась, расстраивалась. >>>Мы Директор. Мы Хозяин/Хранитель/Магистр. Мы Первосвященник/Доктор/Халиф. Мы Дайме/Окими/Ван. Мы это вы, мы это вы до тебя.<<<       Я с трудом воспринимала их слова, вернее, скорость поступления информации была намного выше, чем я её воспринимала. То есть, эти существа, Совет, в какой-то определённый момент истории были на моем месте? Представить сложно, сколько их там, моих предшественников, тех, кто протянул руку навстречу бесконечности, навстречу этому пронизывающему всё существующее пространство Дереву. Те, кто стали частью этого существа и перестали называться людьми в полном смысле этого слова.       Тренч согласился? Мысленно спросила я, посылая вверх образ мужчины в черепаховых очках.       В ответ мне дали часть информации, полноценную картинку, где Захария так же парил в нигде, как и я недавно, но он не стал протягивать руку этому существу. Зато я увидела другого мужчину, в классическом двубортном костюме по моде шестидесятых годов, широкоплечий и очень красивый. На его бедре была кобура, знакомая мне до последнего сантиметра, в котором уютно улеглось Табельное Оружие. Бродерик Нортмур собственной персоной. Он был Директором до меня и согласился. Значит, его голос я тоже слышу, в этом разноголосом хоре? На этот вопрос мне Совет не ответил. Двойные двери моего кабинета распахнулись с такой силой, будто их очень честно пнули ногой снаружи. Сознанием я поняла, что в кабинет вбежали Маршалл и Беннет, отсекая тут же захлопнувшимися дверьми собравшихся рейнджеров в полной форме. Себ высказалась более чем нелицеприятно. Она вместе с Хеленой подскочили ко мне, и вдвоем стащили со стула, уложив на пол. — Крови нет, значит, это не воздействие Совета, — заметила медик. — Кто этот Совет еще знает, — буркнула оперативник и стала с силой тереть мои ладони. — Ну же, девочка, проснись, приди в себя.       Всë это я наблюдала, смотря на них через Дом. Достаточно хорошо ее зная, я могла предугадать ее следующие действия и то, что она могла отвесить мне оплеуху, чтобы я очнулась. И плавно соскользнула внутрь, в Человека. Ее движение я, скорее, почувствовала, от движения воздуха или еще отчего, и быстро подняла руку, предплечьем блокируя ее удар. Она в самом деле хотела меня ударить. — Всё в порядке, — пробормотала я, открывая глаза и опуская руки. Мир с такого ракурса казался непривычным. — Можно английский, — попросила Себастьяна. — Я в порядке, — повторила я, сосредоточившись на звуках своего голоса. — По Старейшему Дому прошло несколько толчков, до четырех баллов по Меркалли, — заявила Маршалл. — И то, что происходит в кадках с цветами… Что это было, Джесси? — настойчиво произнесла она. — Это был Совет? Это насчет той опасности? Что случилось? — Нет опасности, — повторила я, садясь на полу. — Это был мой личный разговор с Советом, что-то вроде изучения инструкции технической эксплуатации для Старейшего Дома. — Ты выглядела так, как будто на электрическом стуле поджаривалась! — не выдержала Беннет. — Будут тебе террабайты информации в голову вкачивать, я на тебя посмотрю, — слабо огрызнулась я и тут же снова развернулась к Маршалл. — Никакой тревоги нет, Хелена. Если бы что-то случилось, я бы уже неслась вместе с тобой и рейнджерами, а не болтала бы с тобой.       Она отстранилась, а я поднялась на ноги, немного пошатнувшись. Человеческий разум — это удивительное создание, особенно по сравнению с несколько странным человеческим телом. Но я быстро привыкла снова к двум ногам и высоте над полом, сделав несколько шагов в сторону выхода. И уже в приемную вышла широким уверенным шагом. — Шоу не будет, — заявила я собравшимся рейнджерами и просто любопытствующим секретаршам. — Если, конечно, не хотите увидеть вашего Директора в форме шестиугольника. Хотя, — я на мгновение прислушалась к себе, к Старейшему Дому, — раз вы здесь, то пятеро добровольцев сейчас со мной отправятся в рейд. Хелена, тебя я тоже приглашаю.       Рейнджеры поглядели на меня, переглянулись между собой, и из всего отряда выступило пятеро требуемых добровольцев. Видимо, моя шутка про шестиугольного Директора понравилась не всем. Остальные расступились, давая нам проход влево, в Центральный Отдел. Я кивнула благодарственно и первой двинулась туда. За мной поспешила Маршалл, и её люди устремились за мной. — И куда ты так направилась? — поинтересовалась она. — Грязь вычищать, — отозвалась я. — Не люблю, когда во время серьёзной работы дрянь всякая мешается. — Какая грязь? — не поняла она.       Я прислушалась к Дому. Долгие годы общения с Полярис подготовили меня к восприятию вещей куда более сложных и больших, чем я и она сама. Это похоже было на вспышки в голове, которые у меня были ранее, но теперь вместо обрывочных сведений, неясных и сбивчивых, сейчас информация мне поступала мягко и разом, как будто я пару секунд получала целый эпизод сериала. Процесс этот никак влиял на мою способность шагать прямо, и я довела мой маленький отряд до лифта. — Штука из Астрального Плана, которая может перемалывать стены, — объяснила я, ударом по кнопке отправляя лифт в Исследовательский Сектор. — Мне она не нравится, и мы идём её уничтожать.       По лицу Маршалл вот видно было прямо, что она хочет ответов ещё на некоторые свои вопросы, но наличие сотрудников без нужного уровня допуска заставляло её молчать. Лифт прибыл на нужный этаж, и мы прошли через атриум, где в многочисленных кадках медленно, но заметно глазу прорастали целые кусты алых роз. Чувственный запах их был едва слышен, но он был. Я особо даже не удивилась этому, когда мы проходили мимо них, в Отдел Парапсихологии, где я ошивалась ещё совсем недавно, в Демонстрационную Комнату Астрального Измерения. Там до сих пор находилась эта неведомая астральная дрянь, которая всё разносила стены Старейшего Дома, и ему от этого было нехорошо. Как незаживающая язва на коже, эта штука приносила раздражение и беспокойство уже мне.       Вот как это работало. Должность Директора давала мне способности и возможности, выходящие за рамки возможностей обычного человека, я же, опять же используя популярные образы, являлась частью защитного механизма, агрессивным и главным фагоцитом, для самого Дома, получая его сигналы об опасности и неисправностях. Вполне справедливо, я могу заметить. Я пока не собиралась испытывать собственное тело на прочность, но поработать во благо хорошего друга, которому нужна была моя помощь, я всегда готова. И с этими мыслями я ударила по кнопке на пульте управления, выпуская из ловушки Астрального ежа. — Ты что делаешь! — закричала Маршалл. — Эта штука нас всех перемолотит! — Не бойся, — я повысила голос, стараясь перекричать нарастающий гул. — Поверь мне! Делай, как я!       Фуга бодро выкатилась из ловушки и, почуяв людей, прокатилась на нас. Я подняла руки, и в движении ещё в моей правой руке материлизовось Табельное Оружие, из которого я стала стрелять в эту штуку, поставив для упора на левую руку. Рейнджеры выстроились в линию и так же стали стрелять. Рядом со мной раздались выстрелы несколько иной тональности, тяжелее и увесистие — это Хелена рядом со мной открыла огонь. По большему счету, на выстрелы ему плевать было, однако под обильным градом пуль фуга потеряла некоторую свою напористость и стала маленькой составляющей пространства. Через несколько секунд она «перезарядится» и снова станет полноценной фугой, но не успеет. Разжав ладонь и выпустив тут же исчезнувшее Табельное Оружие, я распустила веер силы Полярис и накрыла ею Астрального гостя, ловя и сдавливая его, повторяя при этом действии жест руками. Просто так сдаваться он не собирался и начал сопротивляться, пытаясь продавить мой капкан изнутри. Эта штука действительно была сильной и очень опасной, и поначалу я едва смогла удержать её. Она даже едва не вырвалась, но я уже успела разозлиться. Я завизжала, как маленькая девочка или как нервная девица во время фильмов ужасов, впиваясь ногтями и проворачивая мою силу вокруг этой штуки, растирая и разрывая её. С ультразвуковым визгом астральная фуга осыпалась пылью на пол, оставив после себя только тёмный след. Наступила тишина, после ультразвука казавшаяся оглушительной. — Где там еще эта штука засела? — деловито спросила я. — Сектор Содержания?       Мы направились в эту зону, где в Транзитной Зоне засела еще одна такая дрянь. Я первая спрыгнула с подступов к ней и решительно направилась прямо к резвящейся фуге. По-хорошему, нужно было ее придавить шквальным огнем, но это казалось мне необязательными и вовсе не таким важным. Эта штука уже было дернулась ко мне, но до меня не добралась, передумав, видимо, и бодро покатилась от меня. — Ну уж нет, — заявила я этому ежу. — Ты сюда давай иди, мудло, — выплюнула я.       Краем глаза я увидела, как переглядываются рейнджеры. Чего они удивляются, я интеллигентный человек, могу разговаривать и нормально, и на языке неспокойных улиц. Двигаясь рывками, я подрезала ее сбоку и заставила двигаться навстречу рейнджерам, которые встретили ее плотным шквальным огнем. Улучив нужный момент, я снова сжала ее своей силой и с коротким вскриком разорвала на части, уничтожив подчистую. — И какого черта это только что было, — спросила Хелена, когда я присоединилась к группе и пыталась отдышаться. — Завершение посткризисного периода, — отрезала я. — Всё, теперь работа будет продолжаться в штатном режиме.       Выдав эту новость, я направилась к выходу из Транзитной Зоны, совершенно не обращая внимание на удивленные и вопросительные взгляды в спину, и совершенно собой довольная.