Скрытая забота

      Пятый часто натыкался на различные толкования такого понятия как «семья» в книгах, которые привлекали его внимание или в тех, что их заставляли читать в процессе домашнего обучения. Но каждый раз, пытаясь понять сам смысл и концепцию этого слова, он приходил в замешательство. Разница между общепринятым представлением о семье и то, что называли семьей Пого и Грейс, была велика. С каждым годом взросления Пятый начинал все отчетливее понимать, что на самом деле забота и внимание со стороны отца были не от любви родительской, а из чистой расчетливости, что никто из них не умрет раньше времени, чтобы завершить только ему известный эксперимент.       С каждым годом их сплоченность, которая в ранние годы помогала справляться с трудностями, уготованными их отцом, разрушалась, уступая место соперничеству и чувству превосходства. Пятый соврет, если скажет, что не поддавался на провокации отца и не чувствовал легкий азарт от соревнований и спаррингов и что ему не нравилось побеждать и чувствовать себя выше других. Возможно, иногда эти чувства опьяняли его, и он шел на поводу у отца, но осознание всего этого достаточно быстро приводило его в чувство. На самом деле, Пятый давно уже привык к этому, однако его не покидала мысль, что все могло бы быть иначе. Правда, как именно, он представить себе не мог. У него были лишь книжки и не сильно богатое воображение. Но в чем он был точно уверен, так это в том, что тогда было бы все намного лучше, чем сейчас.       Но даже со всем этим, Пятый чувствовал сильную привязанность к своим братьям и сестрам. Если бы его спросили об этом, то, несомненно, он бы начал все отрицать. Возможно, иногда они вели себя как полные придурки, кроме Вани и Бена, конечно, но от этого желание защитить их никуда не девалось. И Пятый чувствовал, что когда-нибудь эта привязанность может обернуться против него, но предпочитал не задумываться о будущем, а сфокусироваться на настоящем и постараться защитить то малое, что осталось для него важным от той иллюзии семьи, что построил для них Реджинальд.       Лютер - наивный простачок, который слепо верил отцу и следовал любому его приказу, верящего, что он делает все правильно, но очень чуткий и понимающий брат. Диего - вспыльчивый бунтарь, считающий, что он должен быть первым и тихо ненавидящий отца, но готовый защищать важных для него людей ценной своей жизни и на самом деле очень чувствительный малый. Эллисон - принцесса с высоким самомнением, которая гордится своей способностью и использует ее с удовольствием, но умеющая найти нужные слова для утешения и готовая помочь при необходимости. Клаус - беззаботный брат, который никогда не принимает всерьез проблемы и пытается избегать большой ответственности, но умеющий разрядить обстановку своей неумелой шуткой и попыткой поддержать. Бен - ворчливый зануда, который редко когда отрывается от книжки, но умеющий выслушать накопившиеся мысли и дать хороший совет. Ваня - тихоня, которая не участвует в их миссиях и тренировках, но умеющая одной лишь улыбкой убедить, что все не так уж и плохо в их семье. Именно они и были его семьей, состоящей из четырех братьев и двух сестер. Они были не идеальны, но они были важными для него людьми. Но Пятый ни за что бы ни признался в этом, никому, предпочитая иметь репутацию эгоцентричного проблемного ребенка, равнодушного к своим братьям и сестрам, который смотрит на всех свысока и хвастается своим умом и способностями в любой удобный момент. Хотя он и не мог отрицать того, что некоторые из этих приписанных ему качеств действительно имеют место быть.       В их доме было не так много мест, в которые им запрещалось заходить. В свободное время все поместье было открыто для них, кроме личного кабинета отца и его спальной комнаты. Нарушение данного правила несло за собой неминуемое наказание, как и за непослушание. Поэтому мало кто решался нарушить его, да и никто не чувствовал необходимости заглядывать туда. Ну, кроме, возможно Пятого, которого съедало любопытство заглянуть в дневник Реджинальда и прочитать то, что он записывает в него каждую тренировку. Но осуществить свое желание он так и не решался. Но каждый раз, проходя мимо двери, что вела в его кабинет, у него возникала шальная мысль всего на несколько минут переместиться за дверь, пока их отец отсутствует, и, наконец, узнать все тайны этого дневника. Но Пятый был уверен, что по возвращению Реджинальда домой любое вторжение будет замечено. Иногда ему казалось, что у стен есть глаза и уши, потому что их отец, казалось, знал буквально обо всем.       После каждой тренировки им давалось около тридцати минут на отдых, когда они могли заниматься тем, чем они хотят. И не удивительно, что это было любимое время каждого. Обычно он заглядывал к Ване, и та играла для него на скрипке, а он пытался расслабиться и уйти подальше от боли в теле после тренировок, наслаждаясь ее игрой. Но последнее время его мозг был забит лишь мыслями о возможности начать развивать свои способности, касающиеся времени. И он почти все свое свободное время старался проводить за книгами о путешествии во времени в библиотеке, у себя в комнате, перед сном, прячась с фонариком, книгой и блокнотом под одеялом. Он должен быть готовым к тому дню, когда, наконец, сможет дать отпор отцу в его запрете использовать эту способность, и отвоевать право на освоение этой способности.       После утренней тренировки, в библиотеке его ждали недавно найденные книги одного известного физика. Большая библиотека находилась в крыле, где располагался кабинет отца и каждый раз, проходя мимо него, он боролся с тем самым возникающим у него любопытством при виде закрытой двери, что так и манила, чтобы ее открыли. Но, как и остальные, Пятый совершенно не хотел испытывать терпение отца. Тем более, он и так часто играет на его нервах и проявляет признаки непослушания чаще остальных. Его выходки часто раздражают Реджинальда и влекут за собой какое-нибудь изощренное наказание, а иногда остаются проигнорированными.       Но сегодня было что-то не так. У Пятого было нехорошее предчувствие, когда он шел по коридору, ведущему к библиотеке, подходя ближе к кабинету. Чем ближе он подходил, тем отчетливее были слышны звуки какого-то копошения. Дверь была немного приоткрыта. Пятый долго не решался прикоснуться к дверной ручке, остановившись и уставившись на дверь, рассуждая, стоит ли вообще в это влезать. Он может пройти мимо и притвориться, что ничего не видел и не слышал, а может влипнуть в какую-нибудь неприятность и потом пожалеть об этом. Но беспокойство начало вылезать на поверхность, заставляя его потянуться к дверной ручке и толкнуть дверь, открывая ее полностью. Он был уверен, что потом пожалеет об этом.       Перед ним предстала картина пустого кабинета, и ему вдруг подумалось, что на самом деле никаких звуков не было, и он просто искал причину, чтобы зайти сюда, но потом из-за стола стала видна макушка незваного гостя. А потом тот поднялся во весь рост, и Пятый узнал в нем Клауса. Его брат рылся в ящиках отца и видимо пытался что-то найти, периодически что-то бубня себе под нос. Пятый, конечно, знал о том, что Клаус был довольно легкомысленным и временами довольно рискованным, но, чтобы осмелиться войти в кабинет отца и начать рыться в его вещах, этого Пятый точно не ожидал. - Клаус? – позвал он.       На что тот вздрогнул, выронив из рук какую-то папку, и резко повернулся лицом к двери. Клаус выглядел очень напуганным и, казалось, не дышал. Но когда осознал, что перед ним стоит не отец, то облегченно выдохнул. - Пятый, ты меня до чертиков напугал. У меня чуть сердечный приступ не случился, - сказал Клаус, театрально положив одну руку себе на грудь. - Что ты тут делаешь? – Пятый проигнорировал все его слова. - Ну, как сказать, - он замешкался, - Я… пытаюсь найти портсигар отца. - А как ты сюда вошел? Ведь кабинет закрыт на ключ. - Ловкость рук и ложные семейные объятья с отцом - все, что тебе нужно знать.       Клаус пожал плечами, будто это что-то обыденное и продолжил свои поиски, как ни в чем не бывало. Конечно, Пятый заметил его нездоровую тягу к такого рода вещам. Ночные вылазки к бару или скручивание самокруток во время их завтрака. Но он бы никогда не подумал, что его брат способен на такую самоубийственную вылазку ради какого-то портсигара. - Если отец узнает… - начал Пятый, но его перебили. - Ой, да он не узнает, я все тут приберу. Отец еще не скоро вернется, - с ухмылкой сказал он, но в его глазах промелькнуло беспокойство, и Пятый не мог его не заметить.       Пятый подошел к рабочему столу и подобрал папку и несколько бумаг, которые выпали из нее, когда уронили. В них не было ничего интересного, что-то о каком-то договоре, в который он не стал даже вникать. Аккуратно вложив их в папку, он положил ее на место. Клаус краем глаза наблюдал за его действиями и не смог сдержать улыбки. - Может, тогда ты мне поможешь найти его? – в его голосе звучала надежда, возможно, он не хотел оставаться один в этом довольно жутком месте. - Я лучше тут приберусь, а ты ищи, - ответил Пятый и принялся за уборку.       Клаус кивнул и открыл очередной ящик стола, аккуратно двигая вещи внутри, чтобы полностью обыскать его. Его движения были немного дерганными, но сам он был очень сосредоточен, и на секунду Пятому показалось, что ищет он совершенно не портсигар, а что-то более важное. Вдаваться в подробности он не стал. Ему стало интересно, а где отец хранил свои дневники и различные записи о них. Он замер, на секунду борясь с желанием найти их, но потом быстро отбросил эти мысли и закрыл ящик, в который он уложил вещи более-менее на свои места, по крайней мере, так, как он считал, они лежали до вмешательства. Пятый повернулся к брату, чтобы спросить, куда еще он тут успел залезть, кроме как рабочего стола, но остановился, заметив неуклюжее движение его руки в карман. Вещь, которую Клаус стащил, была намного меньше портсигара. Пятый предположил, что он достал одну сигару и сунул ее к себе в карман, поэтому его миссия тут была завершена. - Ты нашел что хотел? – спросил он, на что Клаус быстро кивнул. – Значит, прибираемся здесь и уходим.       Как только он закончил говорить, за дверью послышались шаги. Сердце пропустило удар, и Пятый почувствовал, как оно набирает ритм. Клаус бросил на него испуганный взгляд, они оставались стоять на месте, боясь создать лишний шум, который привлечет внимание. Мысли лихорадочно мелькали в его голове, пытаясь найти способ, как можно было бы уйти незамеченными. Но единственное, что приходило на ум, так это переместиться вместе до того момента, как в кабинет войдут. Правда Пятый был не уверен, что у него получится совершить скачок с пассажиром. Времени на размышления у него не было, поэтому он схватил Клауса за руку, заставив его вздрогнуть от неожиданности, и сконцентрировался на их перемещении. Раньше ему не приходилось перемещаться с кем-то, поэтому небольшая паника зародилась у него в груди. А что, если ему не удастся перенести Клауса вместе с ним и он останется тут? Руки охватило знакомое голубое сияние, в груди почувствовалось небольшое давление, и он попытался ухватиться за него, увеличить свою силу настолько, насколько это было возможно. Звуки шагов становились все ближе с каждой секундой, которую он тратил на их совместный побег. Возможно, тихое жужжание его способностей было отчетливо слышно из коридора, но Пятый не собирался сдаваться, по крайней мере, о присутствии Клауса точно не узнают. Не хватало еще, чтобы у него были проблемы из-за этого. Он почувствовал, как более мощная энергия окутала его руки, давление в груди увеличилось, и он откуда-то знал, что этого должно хватить на их совместное перемещение. Он потянул брата за собой, ныряя в портал, который услужливо открылся для него. Почти перед тем, как дверь в кабинет открылась, но кто там был, разглядеть уже не было возможным.       Пятый упал на колени, больно ударившись ими об кафель. Рядом послышалось тихое ругательство и удар об пол. Это был Клаус и он был жив, что не могло его не радовать. Он не представлял, что первый опыт телепортации с кем-то произойдет именно так. Но точно можно было сказать лишь одно, что это слишком энергозатратное удовольствие. Тело охватила слабость, и он чувствовал себя будто тренировался несколько часов подряд. Рядом копошился его брат и попытался встать, но сразу же схватился за рот и, что есть силы, метнулся к унитазу. Это не то, что бы хотел наблюдать Пятый, поэтому просто продолжил пялиться в пол. И только сейчас к нему пришло осознание того, что они находятся в ванной комнате, возможно, той, что находится в противоположном крыле от кабинета, судя по ее оформлению.       Пятый попытался встать, но комната вдруг закружилась, и он почти упал обратно на пол, но успел ухватиться за раковину и переждать этот приступ головокружения так. Клаус сидел на полу, привалившись спиной к ванне, и наблюдал за ним обеспокоенным взглядом. - Тебя тоже постоянно тошнит, когда ты телепортируешься? – спросил он хриплым голосом.       Пятый не помнит, когда такое было в последний раз. Возможно, в далеком детстве, когда он только начинал познавать свою способность, его преследовали эти симптомы. Но со временем его тело и разум привыкли ко всему, и телепортация не вызывала у него проблем в этом плане. Если, конечно, ему не приходилось истощать себя прыжками, что случалось часто на его личных тренировках. - Нет, - тихо ответил Пятый, замечая, что комната переставала танцевать перед его глазами. – Но это мой первый раз телепортации с пассажиром.       Пятый видел в глазах брата желание что-то сказать, возможно, даже выкинуть какую-то непристойную шутку, но тот сдерживал себя. - Что ты взял у отца? – неожиданно спросил Пятый.       Клаус удивленно уставился на него. - Портсигар, конечно, как и хотел, - нервно хихикнул он, и его взгляд забегал по комнате.       Он точно не умел лгать. - Это было что-то намного меньше, - не отступал Пятый.       Клаус выглядел немного раздраженным таким неожиданным допросом. - Ну, я взял не весь портсигар, естественно, я не дурак, чтобы так опрометчиво красть такой большой предмет, исчезновение которого точно заметят, - начал он. – Я взял только одну сигару.       Пятый подозрительно уставился на брата, сомневаясь в его словах. Что-то внутри подсказывало, что Клаус лжет. - Покажи, - потребовал он, и это прозвучало слишком грубо, что даже он слегка поморщился. - Зачем? Какое тебе вообще дело до меня? – резко ответил Клаус, вставая с пола. – Почему я должен перед тобой отчитываться? Конечно, спасибо, что вытащил меня из кабинета, но лучше давай не будем играть в заботливую семью.       Пятый не ожидал такой реакции и не знал, что ответить на это, поэтому просто стоял, оперившись на раковину и смотрел в полные злости глаза, которые смотрели на него в ответ. - Клаус… – попытался начать он, но его перебили. - Не надо, - Клаус направился к двери. – Просто не надо ничего говорить. Ты не скажешь ничего нового для меня, чего я еще не слышал от остальных.       Не успел Пятый вымолвить и слова, как дверь захлопнулась и он остался один на один со своими мыслями.       Весь оставшийся день Клаус настырно избегал встреч, пытаясь увильнуть каждый раз, когда была опасность остаться наедине друг с другом. Это не должно было задеть чувств Пятого, но от этой всей ситуации он чувствовал явный дискомфорт и нарастающее раздражение.       После возвращения, отец устроил им общую тренировку. С первого взгляда трудно было сказать, догадался ли он о том, что в его кабинет пробрались и рылись в его вещах. Его лицо, как всегда, было строгим и безэмоциональным, а взгляд, как и свойственно их отцу излучал высокомерие и чрезмерную самонадеянность. Иногда казалось, что он мог действительно каким-то образом унаследовать эти качества, из-за чего, просто слишком схожие люди не могли ужиться в одном доме. Но мысли о том, что он похож на отца, вызывали у Пятого отвращение. Но выговора не было и это был хороший знак и Клаус, возможно, тоже почувствовал облегчение, потому что стал заметно спокойнее в своем поведении, чем был раньше.       Время близилось к ужину и казалось, что худшее уже было позади, но они слишком быстро расслабились, чтобы праздновать свою победу.       Первое, что заметил Пятый, заходя в зал, это то, что магнитофон не воспроизводил ни звука. И эта тишина заставила почувствовать его ощутимый дискомфорт и вызвать небольшую тревогу. Он не помнил такого, чтобы отец не включал лекцию, посвященную различным способам выживания в тех или иных ситуациях. Пятый считал это полезным, но не думал, что это когда-нибудь им пригодится. Он был уверен, что каждый из них мечтал поскорее покинуть этот дом и больше никогда не возвращаться сюда. Но казалось, что этого никто не заметил кроме него. Даже Клаус был довольно веселым, и от прежней утренней тревожности ни осталось и следа.        Остальное было неизменным: отца не было, Грейс стояла рядом с обеденным столом и ждала, когда все подойдут к своим местам. Меню ужина также не поменялось, их ждала вареная курица, картофельное пюре и немного овощей, то, что и всегда было у них на ужин по понедельникам. Возможно, Пятый лишь надумал все себе, но его интуиция говорила обратное, а он ей привык доверять.       Его внимание привлек отдаленный звук шагов, приближающийся к ним и становящийся с каждой секундой громче. Несомненно, это был их отец. Его походка, взгляд были сдержанными, и все казалось обычным. Как и голос, когда он сказал всем сесть за стол.       Пятый начал ругать себя за столь явную паранойю из-за случившегося и завидовал Клаусу, которому удалось все забыть за считанные часы и продолжить спокойно жить. Хотя Пятый сам не понимал, почему беспокоился из-за того, что отец узнает об их выходке. Бросать отцу вызов ему было не впервой, и он не боялся его гнева или наказания. Пятый посмотрел на Клауса, который что-то шептал Бену и ухмылялся своим словам. Он выглядел таким беззаботным. Он всегда был таким или его сделало таким проживание в этом доме? Мог бы он стать более ответственным и серьезным, вырасти, он, допустим в любящей семье? Стали ли они все более счастливыми, если бы росли не здесь? Может быть. Эти мысли иногда появлялись у него во время тренировки, миссий или совместных трапезах. Променял бы он своих братьев и сестер на другую семью? Вот тут у него не было ответа. Он бы никогда не признался, но думал о том, чтобы забрать их с собой, если бы выдалась такая возможность жить в прекрасной семье, с любящими родителями и без ответственности перед миром за преступность в нем. - Сегодня кто-то пробрался в мой кабинет и безалаберно рылся в моих вещах, - не отвлекаясь от еды, заявил отец. – Никто не хочет сознаться в совершенном?       Его слова были, словно гром среди ясного неба. После вопроса в зале возникла гробовая тишина и гнетущее ожидание того, кто же сознается в проступке, заполнило помещение. Реджинальд поочерёдно бросил взгляд на каждого, оценивая и прожигая своим острым взглядом до самых костей и самых сокровенных тайн, которые с легкостью можно выдать под таким напором.       Пятый мимолётом взглянул на Клауса, который уже не был таким радостным и всем телом вжался в стул и выглядел бледнее на несколько тонов. Казалось, что ещё немного и он потеряет сознание. Когда их взгляды встретились, то Пятый ясно увидел в них отчаяние и мольбу. Клаус легонько покачал головой. Возможно, он думал, что Пятый способен выдать его и просил не рассказывать об утреннем случае. Это задело его. Сам тот факт, что Клаус считает, что он способен на такую подлость вызвал у него обиду. Хотя это не должно было никак ранить.       Взгляд отца остановился на слишком явно побледневшем и уставившегося в стол Клауса. Реджинальд стал выжидать, когда тот наконец сознается, чтобы после озвучить наказание, которое даётся за непослушание. - Если виновный не сознается, то наказание получат все, - он обвёл взглядом всех сидящих за столом и вернулся опять к Клаусу.       Пятый готов был ударить его за то, что тот так очевидно себя ведет, выдавая свою вину. Все начали переглядываться и возникшее беспокойство после слов отца отразилось на лице каждого, было странно, что никто не замечает состояния Клауса, кроме него и отца. Пятый мог видеть, как глаза его становятся влажными, а губа немного дрожит и что-то от этого вида его брата кольнуло в его груди. Ему должно быть все равно. Но это чувство никуда не уходило, а лишь росло. Клаус неуверенно поднял голову, готовый что-то сказать, как его перервал резкий скрип стула об пол.       Пятый сначала не понял откуда идёт этот звук, но потом заметил на себе взгляды своих братьев и сестёр. И только теперь он осознал, что стоит перед отцом. Взгляд Клауса излучал страх, потому что он понимал, что будет хуже, если кто-то настучит, нежели он сам сознается в проступке.       И опять это чувство. Пятый начинал ненавидеть его. Ему было обидно. Мысли путались у него в голове, подбирая нужные слова в данный момент и нельзя было медлить, чтобы Клаус не успел ляпнуть что-нибудь глупое. - Это я был в твоём кабинете, - серьезно сказал он, продумывая возможные причины такого грубого проникновения в отцовский священный кабинет.       Реджинальд с любопытством взглянул на него, оценивая. Лютер и Эллисон смотрели на него с тенью неприязни и Пятому показалось забавным их почти одинаковая реакция на него. Было сложно не заметить, как эти двое стали проводить чаще время друг с другом. Бен и Ваня испугано смотрели на него, пытаясь понять, что происходит. А Диего лишь ухмыльнулся и тихо ему злорадствовал. - И что же тебе там понадобилось, Номер Пять?       Мысли прокручивались с невероятной скоростью в его голове, быстро создавая правдоподобную ложь. - Я хотел взглянуть на твой дневник, который ты ведёшь. Хотел узнать, что ты записываешь о моей способности, - Пятый был удивлён с какой уверенностью были сказаны его слова.       Ему действительно было интересно, что же записывает отец во время его личных тренировок в один из своих дневников. Это бы могло помочь ему быстрее разобраться в своей силе перемещения в пространстве, а также помогло бы скорее начать тренироваться со временем. По крайней мере, он надеялся на это. Но никак не решался даже взглянуть в него. А Клаус так спокойно смог зайти к нему в кабинет из-за какого-то портсигара. Хотя и эта история кажется ему надуманной и во всем этом есть скрытый смысл. Но то, что он говорил отчасти не было ложью. - Двойные индивидуальные тренировки, сегодня, через час после ужина, - лишь проговорил отец, возвращаясь к своей еде.       Пятый с трудом осознал сказанное ему и медленно сел на свое место. Это было ожидаемо, двойная тренировка в качестве наказания. Он посмотрел на еду и решил, что не будет рисковать и набивать свой желудок, иначе его ужин просто останется в тренировочном зале.       Оставшееся время от ужина прошло незаметно. Пятый решил занять себя оставшимися вычислениями для своего путешествия во времени, чтобы отвлечься от ожидания завершения ужина и скорого начала его тренировки. Салфетки сослужили отличную службу, заменяя ему бумагу. Он чувствовал мимолетные взгляды со стороны Клауса, но старался не обращать на него внимания. Но должен был отметить, что его брат выглядел намного спокойнее.       По окончанию ужина, все начали расходиться по своим комнатам. Ваня бросила взгляд на нетронутую еду Пятого и в нем проскочило сочувствие. Он пытался показать, что все будет хорошо и в этом нет ничего особенного, но она была достаточно посвящена в его тренировки, чтобы понимать, насколько он будет измотан после них. Он сам рассказал ей однажды, когда завалился к ней в комнату после одной такой тренировки и просто попросил что-нибудь спокойное сыграть на скрипке, чтобы услышать хоть что-нибудь помимо неприятного звона в ушах.       Погруженный в свои мысли, Пятый медленно тащился в свою комнату, чтобы немного отдохнуть за отведенное ему время. Но его неожиданно и сильно схватили за плечо, от чего он невольно поморщился, и резко развернули, толкнув к стене. Перед ним стоял Лютер и его выражение лица явно говорило о том, что тот был не в духе, а его рука все еще покоилась на плече Пятого. Рядом с ним была Эллисон и ее выражение лица было таким же недовольным. - Почему ты не можешь не влезать в неприятности хотя бы один день? – прошипел Лютер.       Пятый не понимал, почему они так на него разозлились, ведь он признался и все встало на места. Никто не был наказан кроме него. Это начало раздражать. - Может потому, что я не папенькин солдат, чтобы стоять по струнке смирно при каждом его взгляде, - ответил ему он и заметил, что хватка на его плече стала больнее. - Дело не в этом, - стараясь говорить спокойно, Лютер не сводил взгляда с Пятого, чтобы понять, что слова дойдут до брата. – Из-за тебя и твоего эгоизма мы все могли быть наказаны. И ты сам понимаешь, никто из нас не горит желанием получать наказание из-за тебя. - Если понадобится, я пущу о тебе слух, чтобы ты больше не доставлял нам проблем, - резко вмешалась Эллисон.       Пятому никогда не нравилось то, как она спокойно говорит о своей силе и не против того, чтобы использовать ее на своих близких. Иногда ему приходила мысль, что возможно, на нем уже есть какой-нибудь слух, о котором его заставили забыть и это вызывало волну страха перед возможностями Эллисом. - Но ведь все обошлось и теперь наказан только я, так что можете выдохнуть, - Пятый заметил Клауса, который стоял чуть дальше и наблюдал за сценой, видимо, боясь вмешаться, но в этом не было необходимости, у него все было под контролем. – И тем более, ты должен мне сказать спасибо, Номер Один. - За что? – усмехнулся Лютер, не понимая к чему он клонит. - Сегодня понедельник, а значит у тебя должна была быть индивидуальная тренировка, так что ты можешь сегодня отдыхать.       Лютер удивленно посмотрел на него, в замешательстве, только сейчас осознав этот факт и Пятый почувствовал, как его хватка на плече немного ослабла. И он почувствовал облегчение от того, что избежит получение травмы до тренировки. Ему не хотелось иметь дело еще и с этим. Было сложнее концентрироваться на прыжках, если был какой-нибудь отвлекающий фактор, но как он думал: с практикой такие нюансы будут исправлены. Лютер устало вздохнул. - Просто не впутывай нас в свои махинации, Пятый. Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал из-за тебя. И на кой черт тебе сдался дневник отца? - Чисто из любопытства и интереса к своим способностям, как я уже и сказал там, за столом - легко ответил Пятый.       Лютер внимательно посмотрел в его глаза, возможно, пытаясь понять лжет тот или нет, и убрал свою руку с плеча Пятого. - А теперь, если позволишь, я пойду в свою комнату и отдохну, - развернувшись на каблуках в сторону своей комнаты, Пятый направился к ней. Но когда он попытался найти взглядом Клауса, то того уже не было рядом. У него еще было немного времени, чтобы проверить свои вычисления. И возможно, действительно немного отдохнуть.       Пятый рассчитывал на то, что дойти до своей комнаты будет намного проще, чем оказалось на самом деле. Почему-то именно после тренировок он осознавал, насколько далеко тренировочный зал находится от их спален, и тихо проклинал отца за то, что тот спроектировал дом именно так. Ноги почти не слушались его, и он чувствовал легкую дрожь в них. Через каждые несколько метров приходилось останавливаться, как только Пятый чувствовал, что ноги вот-вот подогнуться под его весом. Голова жутко болела, и он ощущал легкую тошноту. Все тело болело от усталости из-за пространственных прыжков. Время на тренировке длилось мучительно долго. Каждая секунда казалась ему минутой, а каждая минута часом. Поэтому Пятый лишь гадал, сколько времени прошло после начала его тренировки.       Было тихо, свет почти везде был погашен, что говорило о том, что наступило время сна. Хотя обычно они просто уходили в свои комнаты и просто занимались своими делами. Чаще всего он читал книги или писал свои вычисления, касающиеся его способностей, чтобы лучше понять их, пока Грейс не зайдет к ним и не попросит своим нежным материнским тоном лечь спать. А иногда составлял компанию Бену или Ване, просто сидя у них на кровати с книгой в руке, погруженный в нее. Пятый надеялся, что они были не против. По крайней мере, ни Ваня, ни Бен не пытались его выгнать, когда он появлялся в голубой вспышке у них в комнате. Им было запрещено посещать комнаты друг друга в это время, но Пятого этот запрет не останавливал.       Но как бы ему не хотелось оказаться рядом с кем-нибудь, кто бы не смеялся над его слабостью, а просто был рядом и успокаивал его лишь одним своим присутствием, Пятый не имел достаточно сил, чтобы телепортироваться, но и догадывался, что время уже достаточно позднее и, возможно, все действительно уже спят.       Проходя мимо ванной, он почувствовал дикое желание принять душ и смыть с себя пот, из-за которого рубашка неприятно липла к его телу. Но трезво оценив свои возможности на данный момент, Пятый отложил эту процедуру на утро и продолжил свой путь.       Кровать так и манила его своим видом, когда он, наконец, добрался до своей комнаты. Он даже не потрудился переодеться в пижаму и плюхнулся на нее. Как только его тело встретилось с мягкой подушкой и теплым одеялом, Пятый почувствовал, как проваливается в сон и дискомфорт в теле уже почти не ощущался.       Но тут его прервал тихий стук в дверь. Сначала он подумал, что ему показалось, но стук повторился. Пятый почувствовал небольшое раздражение, и ему захотелось накричать на того, кто решил потревожить его, но он не хотел тратить свои силы на крики, поэтому просто промолчал. Но на этом не закончилось, и послышался звук медленно открывающейся двери. Глубоко в душе он надеялся, что это была Ваня или Бен, но он знал, что они обычно боялись нарушать правила отца и вряд ли бы пришли к нему в такое время. Лениво открыв один глаз и взглянув на смельчака, который решил, что сейчас подходящее время для ночного визита, Пятый обреченно вздохнул. Это был Клаус. Видимо, заметив, что он не спит, уже более смело зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Пятый тяжело вздохнул. - Клаус, - тихо сказал он. – Мне сейчас не до светской беседы. Ему казалось, что каждое сказанное им слово забирает оставшуюся в нем энергию. - Прости, я знаю, что ты очень устал и что я не вовремя, но боюсь, что потом я не смогу поговорить с тобой об этом.       Клаус мялся возле его кровати и не знал куда себя деть. Пятый хоть и чувствовал себя полностью выжатым, но прогонять его не хотел. Издав стон разочарования как ответ, он постарался сесть и устроиться поудобнее, чтобы меньше ощущать дискомфорт в теле. Клаус явно оживился, но когда он взглянул на лицо Пятого, то его выражение лица стало серьезным и может даже сочувствующим. - Сейчас, погоди, - пробормотал он и быстрым шагом вышел за дверь, переходя на тихий шаг в коридоре.       Пятый удивился, но не стал возражать. Редкие звуки машин и постоянное тихое гудение чего-то за приоткрытым окном звучали для него как колыбельная и он почувствовал, как его веки неожиданно стали слишком тяжелыми, чтобы удержать глаза открытыми. Ему было интересно как тренируются другие, испытывают ли они такой же дискомфорт или истощение после многократного использования своей силы под руководством отца. Пятый надеялся, что нет. Сложно было представить их в других условиях. Там, где нет их отца и где есть любящие их люди. Там, где нет ежедневного соревнования кто лучше. Там, где они настоящая семья, как написано в книгах и показано во многих фильмах. Возможно, это было осуществимо, ему только надо отточить свои способности, и он может попробовать увести их отсюда, из этого дома в место, где все было бы иначе. Попробовать начать жизнь сначала. Правда, Пятый не был уверен, что остальные согласятся на такой шаг, особенно Лютер. Возможно ли…       Дверь в комнату скрипнула и Пятый открыл глаза, наблюдая за вошедшим Клаусом. Кажется, он немного задремал. Но то, о чем он думал в приятной дреме, превратились в почти непонятную кашицу мыслей. Но он точно помнил, что это было очень важно для него.       У Клауса в руках был платок, и он неуклюже забрался на кровать и пристроился рядом с Пятым, протягивая ему его. Он вопросительно взглянул на Клауса. - У тебя почти все лицо испачкано кровью, - пояснил он, показывая на область вокруг носа.       Осознание того, что его внешний вид был не из лучших и включал в себя засохшую кровь, которая в какой-то момент не хотела останавливаться течь из носа из-за частых прыжков, пришло к нему. Если бы он был не таким уставшим, то возможно почувствовал себя неловко, показывая свою слабость и уязвимость в своей силе, но сейчас ему было на самом деле все равно. Он устало взял предложенный им платок и почувствовал, как он приятно холодит его кожу, будучи влажным, и начал медленно вытирать засохшую кровь. Клаус тем временем наблюдал за его действиями, пребывая где-то далеко в своих мыслях. Они раньше никогда не разговаривали по душам и такие беседы наедине были редкостью, но проявленная небольшая забота вызвала у Пятого приятное теплое чувство и мысли о том, чтобы защитить их от отца снова вернулись к нему. Ему приходило осознание, что возможно он берет слишком много на себя, считая, что только он способен что-то сделать, но наблюдая за тем, как все его близкие спокойно терпят Реджинальда и слушаются каждого его слова, не оставляло ему выбора. - Так зачем ты пришел? – наконец спросил Пятый, когда тишина начала его немного раздражать.       Клаус отдернул себя и осознано посмотрел на него, подбирая слова, которые он так стремился ему сказать. - Я хотел извиниться, - тихо проговорил он.       Пятый удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал, ожидая продолжения. - За то, что сказал в ванне, - его пальцы нервно перебирали снятое с пальца кольцо. – И… и мне очень стыдно за мысль о том, что тогда, за столом, ты хотел выдать меня. И спасибо, что прикрыл меня. Мне жаль, что тебе пришлось проходить через наказание нашего папаши.       Молчание зависло в комнате. И Клаус начал немного из-за этого нервничать, не переставая крутить кольцо и Пятый решил побыстрее найти слова, которые бы подошли для данной ситуации. - Не обольщайся, я просто хотел позлить отца, вот и все. И мне все равно, о чем ты в тот момент подумал, - соврал он.       Клаус с минуту посмотрел на него, а потом усмехнулся и с облегчением выдохнул. Вид спокойного брата заставило его почувствовать такое же облегчение, и он сконцентрировался на том, чтобы полностью убрать грязь с лица. Тишина, что возникла между ними в этот момент казалась Пятому приятной. Он поглядывал на Клауса и видел, как он уже более спокойно перебирает в руках кольцо, будто что-то обдумывая. Иногда он мог выглядеть и вести себя достаточно серьезно, чтобы Пятый удостоверился в том, что на самом деле его легкомыслие может быть напускным и способом просто отвлечься от чего-то что его действительно беспокоит. На самом деле, его способности были пугающими. Пятый не представлял, как бы он себя ощущал, если бы видел мертвых, особенно с раннего детства. Это бы до чертиков его пугало. И он боялся представить какого его брату с этой способностью. - Я был в кабинете у отца из-за этого, - протягивая ему что-то, вдруг выпалил Клаус.       На его ладони лежал ключ. Пятый взял его и начал рассматривать. Он никогда не видел такого ключа раньше. Он был явно старым и немного ржавым, головка ключа представляла собой какие-то красивые узоры и скорее всего подходил для какого-нибудь очень старинного строения. Перед ним возник образ старинного заброшенного поместья с кучей приведений и жуткой атмосферой, но вот зачем он вдруг понадобился Клаусу, было загадкой, на которую, как он надеялся, получит ответ. - От чего он?       Клаус немного замялся, но все же заговорил. - От мавзолея, - коротко ответил он.       И тут в его уставшем мозгу начали усердно крутиться шестеренки. Зачем же Клаусу понадобился ключ от мавзолея, если сам он терпеть не мог призраков, окружавших его. Вряд ли бы он сам туда полез из любопытства. После каждой тренировки он возвращался через несколько часов, а иногда его не было пол дня, а то и больше, бледным и с красными заплаканными глазами и сразу же запирался в своей комнате, чтобы его никто не трогал. Догадка о том, что возможно это и было его тренировкой, заставляет Пятого почувствовать тошноту. Неужели отец запирал его там, чтобы тот смог общаться с привидениями, чтобы он привык к ним и был в их окружении все это время? Гнев начал зарождаться в нем, как только он представил эту картину. Стоящего, надменно смотрящего отца на бедного заплаканного Клауса, который умоляет его выпустить из этого ада. А потом Клаус заговорил. - Я подумал, что если я украду его, то мои тренировки отменят, хотя бы на эту неделю. Я так устал от этих криков и проклятий, которые шепчут мне призраки там. Мой мозг будто готов взорваться от всего этого. Но был слишком неосторожен и подверг тебя наказанию. Прости. И еще раз спасибо, что тогда помог мне, правда.       Пятый не знал, что ответить, но не мог оставить это откровение без внимания и поэтому осторожно, боясь спугнуть, он положил свою руку ему на плечо и аккуратно погладив его в успокаивающем жесте. На лице Клауса появилась легкая улыбка. - Ваня была права, - тихо сказал он, будто самому себе.       На что Пятый удивленно на него уставился, убрав руку с его плеча, пытаясь понять, что тот имел в виду. - Не бери в голову, - отмахнулся Клаус и устроился поудобнее на его кровати. – Ты не против, если я тут немного побуду?       Пятый на самом деле был против, потому что тот занимал половину его кровати, но сказать этого не смог, лишь обреченно вздохнул и немного сполз вниз, устраиваясь поудобнее на подушке. Почувствовав на своем лице неожиданные прохладные прикосновения, он вздрогнул, но не стал возражать, позволяя Клаусу помочь ему избавится от оставшейся крови, потому что он смутно представлял, что, не видя своего лица, он просто размазал все и сделал только хуже. Это заняло не много времени, но Пятый почувствовал вернувшуюся сонливость. А лежащий рядом Клаус на удивление лишь успокаивал его, и он понял, что больше не сможет сопротивляться охватывающей его дремоте и поддался ей, погружаясь, как он надеялся, в приятный сон.