***
Земля №? За окном виднеются гремучие пейзажи. Бури затмевают небо, не давая солнцу ласкать отравленную землю. Сильный и сухой, ветер, как яд, медленно терзает все живое в округе. Смольные деревья, как губительный Анчар, нависают над почвой. В таких условиях вынуждена существовать пассия бога. Хотя, скорее очередная вещица, которой он пользуется лишь, потому что она ему приглянулась. Если ты попала в личное пользование бога, то остаётся угождать ему, исполняя все его прихоти до единой, дабы остаться в живых. Всё сущее — его владения. Он вправе распоряжаться каждой душой и телом. Ты — лишь сосуд с душой, ничтожество, в его полном распоряжении, он вправе играть с тобой как с куклой, менять твою судьбу своей очередной прихотью, ты никто в его власти. Он хочет удовольствия и берёт это силой. Чарльз жаждет её, хочет почувствовать жар между их телами, хочет услышать стоны и мольбы. Он прижимает её к себе стальным хватом, сдавливая пальцы на талии. Мужчина не перестает игриво поглядывать на девушку, улыбаться, как тигр, поймавший добычу. Впивается в губы, влажно, горячо, с отдачей. Запускает руку в её каштановые волосы и сильнее притягивает к себе, не позволяя отстраниться. Разрывает поцелуй лишь, когда у неё кончается воздух в лёгких, и сбивается дыхание. Он хочет большего, чем поцелуи, и ему плевать на желания Эвр, на её чувства. Для него она лишь игрушка, марионетка в руках кукловода, который не жалеет и терзает, когда ему вздумается. — Ты ведь хочешь этого, я знаю. — Пошлый шепот касается её слуха, и мужчина прикусывает мочку уха. Ему нравится так играть с ней. Он толкает её на диван, не выпуская из своих рук. Ей совсем этого не хочется, но другого выбора у неё нет. Эвр знает, что за неподчинение последует жесткое наказание. Не счесть, сколько раз он исцелял её тело от увечий, которые сам же и причинил. Он делал это, не потому что ей больно, он желал, чтобы её тело было чисто и не тронуто. Каждая ссадина, оставленная им, впечатывалась грубым рубцом на её душе. Но душа её от этого сияла не менее ярко. Её душа и тело должны быть чисты и девственны, ведь он хочет вдыхать сладкий аромат невинности, а не горечь разврата. Бог расстёгивает пуговицы её рубашки, и примкнув к груди, сжимает правой рукой горло. В сидячем положении она не денется от него никуда. Чарльз вдавливает девушку в спинку дивана, целует жадно и властно, зная, что она принадлежит ему. Почти до крови прикусывает её губу и сильнее сжимает руку на шее. Правую руку перемещает на грудь и сжимает, а левой водит по талии, притягивая к себе. Он валит её вниз животом и, усевшись сверху, кладёт горячие ладони на ягодицы. Сняв тонкие трусики, мужчина принялся с силой сжимать и поглаживать желанную плоть. Раздался характерный шлепок, и её кожа стала розоветь. От этого Эвр невольно вскрикнула, прикусывая губу. Обжигающее касание было болезненным и жгучим. Он провел пальцами по промежности, немного проникая и надавливая. Ещё один звонкий шлепок, и кожу начало щипать. Он быстро расстегнул все пуговицы на своей рубашке и, прислонившись животом к её спине, оставил багровый след на нежной шее. Одной рукой удерживая её за запястья, Ширли прижался пахом к её попе. В таком положении она чувствовала его вставший член, даже сквозь брюки. Чарльз сделал толчок навстречу, отчего у неё по всему телу пробежали мурашки. Эвр утыкается лицом в подушку, чувствуя сильные руки мужчины на своей груди. Укусив её за плечо, он сильнее вдавливает эрегированный член в её промежность, заставляя девушку простонать. Вернувшись в прежнее положение, мужчина полностью снимает свою рубашку, тёмно-зелёного оттенка, и вешает на спинку дивана. Он продолжает шлёпать её по попе, оставляя красные следы. Кожа горела, а в низу живота покалывало и становилось жарко. Каждый шлепок заставлял девушку вскрикивать. — Мне больно, хватит, прошу. — Уже не в силах терпеть боль, взмаливается Эвр. Ещё один грубый шлепок заставляет её глаза слезиться. До боли прикусывая губу, она пытается не кричать. — Если тебе не нравится, то почему ты уже такая мокрая? — Ехидно улыбнувшись, Ширли проводит дорожку средним пальцем от входа во влагалище до клитора, массируя его. Его забавляет играться с ней, ведь он может вытворять все, что только вздумается. Ему не терпится перейти к делу. Он переносит их в спальню на широкую кровать. На Эвр уже нет одежды. Сминая её под себя, он оставляет следы от укусов и влажных поцелуев, по всей коже: на шее, ключице и особенно на груди. Она чувствует жар его дыхания и покалывания бороды, в тех местах где его губы оставляют метки. Он вклинивает колено ей между ног и потирает свою болезненно эрегированную плоть. Эта прелюдия нужна для него. Он хочет чувствовать свою власть и превосходство. Похоть вытеснила из него уважение и сострадание к этому существу. Уже давно он не чувствовал никаких теплых чувств, никаких шевелений внутри себя. Господь подхватывает её за талию, кладет на себя и утыкается головкой члена в её лоно. Сильно сжав пальцы на её ягодицах, входит быстро, от этого Эвр жалобно скулит. Именно этого ему и хочется. Хочется делать больно, подчинять и владеть, чувствовать себя хозяином. Притянув за шею, Чарльз впивается в губы, чтобы заглушить стоны боли, и тут же, не давая привыкнуть к ощущениям, набирает темп. Эвр стонет и мычит от боли. Толчки становятся напористее и грубее. Он сильно вдалбливается членом, полностью контролируя глубину и скорость. Наматывая волосы на кулак, тянет назад, заставляя прогнуться сильнее, тем самым меняя угол проникновения. Под таким углом он может войти ещё глубже. — Хватит, пожалуйста. — Эвр не выдерживает жгучей боли в промежности и молит прекратить. Слишком грубо, слишком жёстко и властно. — Терпи. — Рявкнул Господь приказным тоном и начал усыпать ягодицы тяжёлыми шлепками, отчего всхлипывания стали отчётливее. Ей остаётся лишь принять его член и покорно терпеть. Эвр пытается дышать, но с губ то и дело срываются вскрики. Чарльз меняет их местами, оказываясь между её ног. Теперь он имеет больше контроля. Он рычит, когда начинает двигаться грубыми толчками в её влажную промежность, сжав руку на её горле. Большим пальцем другой руки, массирует точку её сладкого удовольствия, выбивая толчками частые хрипы, вперемешку со стонами. Эвр прогибается в спине ему навстречу от жгучих, болезненных ощущений. Ширли смотрит на закрытые глаза девушки. Ему нравится. Он наслаждается каждой секундой её подчинения. Он чувствует ком, собирающийся возле позвоночника, и понимает, что скоро кончит. В комнате сливаются сладостные звуки: шлепки плоти, всхлипы и хриплое дыхание. От этого сносит крышу, хочется ещё и ещё, но он больше не может терпеть. Шумно кончает во внутрь, делая последние толчки особенно резкими. Ещё пара движений, и он выходит с пошло хлюпающим звуком. Абсолютно удовлетворённый физически и эмоционально, целует её в щеку. Мужчина поднимается с кровати, шумно выдыхая. Всё его тело пьяняще горит, и в подушечках пальцев приятно покалывает. Неспешно собравшись, бог одаривает хрупкое тело довольной ухмылкой. Чарльз удаляется по своим делам. Разумеется, когда он вернётся, то избавит Эвр от этой боли и восстановит её девственность, для следующего раза. Она остаётся одна в кровати, наедине с болью. Между ног неприятно мокро и липко. У неё дрожат ноги и губы. Сил не осталось вовсе. Появился очередной шрам на душе, который ничем не излечить. Темно и холодно.***
— Эвр, солнце, проснись. — Чак трясет её за плечо. Девушка с трудом открывает глаза, она видит перед собой взволнованное лицо своего мужчины. Он крепко прижимает её к себе, целует в височек и укутывает одеялом. Эвр дышит ему в шею. Мягкий аромат его кожи успокаивает, тепло тела согревает, а сильные руки крепко прижимают к себе испуганную душу. — Дурной сон, я недоглядел. — Ширли винит себя. Он впервые не уследил за Эвр. Чак всегда следил, чтоб у неё не случился сонный паралич, контролировал пульс и давление, регулировал все жизненные процессы. Он не позволял ничему навредить или потревожить её. Его свет обволакивал её сознание, избавляя от тревожных мыслей, и отталкивал дурные сны. — Ничего. — Эвр, вовсе, не винит его, ей не за что его винить. Мягкие поцелуи в макушку, тепло и уют комнаты, лучи розового неба, запах любимой сирени возвращают умиротворение. Девушка расслабленно выдыхает, зевает и невесомо целует губы Чака. Обнимает его за шею, утыкается в нее носом. Его мягкая борода приятно колит, от этого Эвр тепло улыбается. Никакой дурной сон не испортит такое прекрасное утро. — Ещё рано, поспи немного. — Ширли косается рукой её щеки, и девушка проваливается в сон. Который раз он упрекает себя, что нужно, наконец, разобраться с этими проклятыми вселенными, откуда появляются такие ведения. Главное, сейчас все хорошо. Эвр спит у него в объятьях, словно котёнок. Ласковый взгляд голубых глаз опускается на прекрасное создание. Создатель рассматривает родинки, которыми усыпано всё тело. Ему хочется поцеловать каждую. Он хочет, что бы теплота его намерений чувствовалась почти физически. Он хочет прикоснуться к ней. Его свет касается души, в ответ человеческая суть жмётся к нему, хочет погреться об эту чистую энергию. Сквозь сон Эвр ощущает присутствие, её тело что-то обволакивает, она словно проваливается в мягкое облако. Девушка чувствует себя защищённо, чувствует себя такой маленькой. Она, даже в глубоком дрёме, понимает, что эта необъятная, безумная сила её оберегает. Божественный свет плавно отстраняется, он одарил душу покоем, пока этого достаточно. Её разум чист, по сознанию, как мёд, стекают ручьи божьей благодати. Чак что-то шепчет, поглаживает рукой оголённое плечо, мягкими губами касаясь лба. Дела подождут, весь мир подождёт. Сначала Эвр должна выспаться и хорошо позавтракать, уж тогда Чак может начать делать свои господские дела. Сейчас важно благополучие лишь одного создания.