Мальчик и его волк

Всё утро Сириуса преследовало чувство безумной эйфории. Казалось бы, ничего не случилось, но после вчерашнего дня он чувствовал себя необыкновенно счастливым. На улице сквозь бесконечные тучи блеснуло солнце, Юфимия приготовила восхитительный рисовый пудинг на завтрак, Джеймс вместо бесконечного «Лили то, Лили это» взахлёб обсуждал последнюю серию «Доктора Кто», а Флимонт ничем не намекнул на вчерашний разговор, о котором Сириус вспоминал со смесью стыда и неловкости. Жизнь была прекрасна — однако в школе это чувство счастья омрачилось. Началось всё с Марлин: она ловко маскировалась в стайке девчонок, поэтому выцепить её удалось только к обеденному перерыву. Увидя, как девушка торопливо спешит в столовую, Сириус бесцеремонно схватил её за локоть и повёл в пустующий класс. — Ну? — он сразу решил перейти к делу. — Отвали, — слабо огрызнулась Марли. Сириус скрестил руки на груди. — Сперва объясни, какого хрена ты устроила весь этот цирк с беременностью, — сухо отчеканил он. — Думаешь, я не догадался бы рано или поздно? Марли закусила губу. — Да, я соврала, — вызывающе сказала она, и её голосе зазвенели слёзы. — Потому что… Потому что я влюбилась в тебя, как последняя дурочка! А ты никого не любишь, кроме себя! Я хотела создать с тобой семью… — Ты не хотела создать семью со мной, Марли, — устало перебил её Сириус. — Ты хотела создать семью с моим наследством. — Идиот, я хотела защитить тебя, — Марлин презрительно скривилась. — Все только и думают о том, как бы тебя прикончить, Блэк. Я бы потом действительно от тебя забеременела, и ты бы ни о чём не догадался, мой вариант был самым безобидным… Сириус побледнел и шагнул к девушке так резко, что та содрогнулась. — То есть ты была готова забить на учёбу и добровольно родить в семнадцать лет, просто чтобы привязать меня к себе? — яростно прошипел он напуганной девушке в лицо. — Это, по-твоему, самый безобидный вариант? Для кого безобидный — для меня? Для тебя? Для ребёнка? С которым ни ты, ни я не знали бы, что делать? Да я бы предпочёл, чтобы меня выебали в задницу и напечатали об этом на обложке «Таймса¹»! «Это точно», — в голове раздался ехидный смешок. Марлин молчала, глядя на Сириуса с откровенным страхом. Он отвёл взгляд в сторону и зло покачал головой. — Даже не думай о том, чтобы провернуть этот же финт с кем-то ещё, Марли. Оно того не стоит. Оно, чёрт возьми, того не стоит. — Я всё ещё люблю тебя, — жалобно пролепетала Марлин, но Сириус уже хлопнул дверью. Больше никакую Марли он знать не хотел. Это было первым, что выбило его из колеи. Второй бедой стал Рем, который не явился в школу. Как бы Сириус ни выискивал его в толпе школьников, странный паренёк с болезненно впалым лицом и уродливыми шрамами отсутствовал. Спрашивать у кого-либо было бессмысленно: кому не плевать на Лунатика? — Он вчера сказал, что его не будет, — пояснила Аннабель, когда Сириус собрал детей на репетицию. — Но не сказал, почему. — Так, — хмыкнул Сириус, нервно проходясь по залу. — А что вы без меня делали? — Мы репетировали битву пастухов-скинов и мудрецов-панков, — сипло сказал Говард. — Мы репетировали, а Говард просто держал декорации, потому что он жирдяй, — кто-то ехидно поправил. — У нас очень смешно получилось! — Да, мистер Блэк! — Хотите мы вам покажем? — Потом, — рассеянно отозвался Сириус. Репетиция прошла спокойно, под его руководством десяток никому не нужных коробок превратился в городской антураж. Пока дети с упоением разукрашивали картон в дома, школы и магазины, Сириус думал о том, как здорово было бы, если бы здесь был Ремус. Конечно же, он бы уже забыл про их диалог на кухне — не зря же ему всегда плевать. Они бы сейчас вдвоём малевали какую-нибудь развалюху. Может, Сириус мазнул бы его кисточкой по носу, а Рем, может, даже улыбнулся бы — хотя вряд ли, этот псих никогда не улыбается. Но как бы Сириус к нему ни относился, без молчаливого Ремуса на репетициях было удивительно одиноко. К концу репетиции дети подрались — Аннабель опять накинулась на Чарли из-за его дразнилок, а Говард захлюпал носом, когда на его булочный магазин пролили краску. Сириус смачно окрестил их идиотами и завершил репетицию на пятнадцать минут раньше. — С такими придурками, как вы, даже эту хрень невозможно поставить! Вы все идиоты! Все! — сердито сказал он, выталкивая малышню из класса. Потом вздохнул и обвёл взглядом пустой зал с досыхающими декорациями. Куда запропастился Ремус? Скрывшееся солнце окончательно добило настроение. На улице лил дождь — настоящий, а не привычная морось. У Поттеров дома был телефон, можно было добежать до ближайшей будки, позвонить им и попросить спасти его дождевиком и зонтом, но Сириусу и так было немного неловко перед Флимонтом. Можно было поехать на автобусе, но что толку, если всё равно промокнешь как дранный пёс по пути до остановки? Плюнув на всё, Сириус пошёл пешком. Ситуация усугубилась, когда оказалось, что их любимый переулок, в котором они собирались огромными компаниями, залило водой по колено. Ливнёвка забилась содержимым мусорных пакетов. «Похоже, для меня ни один день не может пройти без какой-нибудь подставы», — недовольно подумал Сириус и с опаской покосился на вымощенную дорогу, ведущую в обход. На ней с ливнёвкой всё было в порядке, но воспоминания о прошлом опыте заставили холодок пробежать по спине. Однако, рассудив, что школьные туфли ему ещё дороги, а в такую погоду вряд ли хоть один малость адекватный скинхед высунет свой трусливый нос наружу, Сириус всё же пошёл вперёд. На улице действительно было пусто — если не считать какого-то промокшего насквозь парня, нервно стоящего возле горелого здания (после Второй Мировой таких развалюх осталось немало и их до сих пор не могли привести в чувство), но он не представлял опасности. Сириус прошёл бы мимо не задумываясь, если бы не одно «но». Под его ногами валялся уже хорошо знакомый старый потрёпанный портфель. Портфель Ремуса Люпина. Да нет, не мог это быть портфель Рема! Что он здесь делал? Но Сириус слишком хорошо помнил этот портфель. Длинная глубокая царапина, проходящая через центр, пуговица вместо нормальной застёжки, перепачканный в краске левый угол — это был он. Сириуса неприятно засосало под ложечкой: чёрт, и зачем этой банде сдался Лунатик? Некоторое время он молча смотрел, как паренёк лениво пинает портфель ногами. Тот не заметил пристального внимания, слишком занятый тем, что ёжился под неприятным дождём и кидал сердитые взгляды на битые окна здания — вероятно, стоял на шухере. Вскоре ему надоело мокнуть, и он зашёл внутрь, не удосужившись даже закрыть перекошенную дверь. Выждав ещё пару минут, Сириус приблизился к зданию. Осторожно заглянул в разбитое окно: пусто. Только поблёскивает распахнутый настежь люк, откуда доносится приглушённая мальчишеская возня. «Ох чёрт, во что я лезу», — сокрушённо подумал Сириус, но перешагнул через растрескавшуюся раму и осторожно приблизился к люку. — Вернись на пост, Трэверс, — он отчётливо услышал голос Мальсибера и не удержался от беззвучного нервного смешка — ну конечно, вся компашка здесь. — Не пойду! Там холодно и льёт, всё равно все сидят по домам. Я только внимание привлекаю. В этом Трэверс был прав. Нервно усмехнувшись, Сириус бесшумно присел на корточки возле люка и осторожно глянул вниз. От увиденного по телу побежал холодок. В подвале, среди пустых ящиков и битых бутылок, восседал Мальсибер, рядом стоял выкуривающий какой-то жалкий огрызок Эйвери, а вокруг них скопились самые разномастные подростки. Не очень много — человек пять-шесть. Они не все выглядели, как скины, но их всех что-то объединяло. Что-то очень странное: Сириус медленно переводил взгляд с одного на другого, а в жилах стыла кровь. В них было что-то дикое. Непонятное. Они странно двигались. Странно выглядели. Бросали друг на друга странные взгляды. В мимике и пластике каждого из них было нечто почти звериное. Сириус невольно вспомнил, как Эйвери на него набросился с осколком — тогда у него тоже был такой нечеловеческий взгляд. Здесь этот взгляд был у всех. Мальсибер сверлил промокшего парня злым взглядом. Потом приглушённо зарычал: — Возвращайся на пост. — Сам иди, — Трэверс ощетинился. — Я не буду стоять и мёрзнуть зря. Мальсибер медленно поднялся с ящика. Секунда — и вот он уже повалил Трэверса на землю. Сжал горло. Трэверс что-то попытался рявкнуть, вонзил в его руки ногти, но вскоре бросил эти попытки и сдавленно заскулил. — Псина, — пробормотал Мальсибер, пнув худощавого парнишку в угол. Потом неспешно вернулся на импровизированный трон и хрипло сказал: — Не будем отвлекаться. Всё ещё не хочешь объясниться, сосунок? На полу что-то зашевелилось — изначально Сириус принял это за тряпку. — Я уже всё сказал, — он вздрогнул от тихого, низковатого и до боли знакомого голоса. Ремус. Ох. Ох чёрт. Это был Ремус. Он выглядел очень неважно — мягко говоря. На подбородке расплывался синяк, упирающиеся в пол руки дрожали. Лицо было мокрое, по волосам стекали капли. Ладони стёсаны в кровь. Рем попытался на них встать, но один из парней придавил его к полу. — Да? — губы Мальсибера скривились в усмешке. Он опустился перед Ремусом и поднял лицо за подбородок. — А я напомню, на что мы договаривались. К полнолунию ты приносишь нам деньги, и мы тебя больше не трогаем. Живи со своим поехавшим отцом и дохни себе на здоровье. Если нет — примыкаешь к стае. В итоге до полнолуния осталось три дня. Где деньги? — У меня нет такой суммы, — прошептал Ремус. Он попытался отстраниться, но Мальсибер намотал его волосы на кулак и притянул ближе, выбивая болезненный всхлип. — Меня не интересует, как ты собрался их зарабатывать, дохляк. Правила мы тебе поставили: вздумал бежать от кодекса — будь добр возмести… Да что ты всё молчишь, урод, язык себе откусил?! — Давай его снова в воду — не разговорится, так хоть поскулит, — с усмешкой сказал Эйвери. Мальсибер расплылся в гадкой улыбке. — Хорошая идея, — его тон стал елейно-издевательским. — В прошлый раз тебе ведь очень понравилось, правда? Ты так смешно вырывался. Хочешь опять? — Не хочу, — еле слышно выговорил Ремус. — Да? А мне кажется, хочешь, — Мальсибер продолжал ухмыляться. — Или тебя снова всей стаей пометить, чтобы помнил своё место? — Не надо, пожалуйста, не надо, — в голосе Рема отчётливо послышалась дрожь, и у Сириуса в животе всё скрутилось от этого покорного тона. Ремус ведь никогда не звучал настолько подавленно. Никогда не умолял. И пометить — что они имели в виду?.. — Тогда разговаривай, сучёныш, — Мальсибер дёрнул его на себя — Сириус увидел, как Рем кусает губы, чтобы не закричать от боли. — Где деньги? — Я пытался, — с трудом выговорил тот. — Я… — Да, да, ты очень сильно пытался, а тебя поймали с поличным, — скучающе перебил его Мальсибер. — Но сейчас ты общаешься с Блэком вплотную. Мог бы попытаться что-то предпринять, как думаешь? Говорят, на этого ублюдка записали целое состояние… Ремус немного помолчал, продолжая жевать губу. Потом взглянул ухмыляющемуся Мальсиберу в глаза. — А Сириус и его деньги тебя не касаются, — хмуро сказал он, и в его интонации мелькнуло что-то странное. Что-то, что рассыпало всю жалость Сириуса в крошки и заменило её на страх. Нет, не страх — уважение. Впрочем, Рем тут же стал прежним: застонав от крепкого удара в живот, он прерывисто задышал и подтянул колени под себя. — Ты ещё будешь мне указывать, щенок? Твоё место на самой нижней ступени иерархии! — прорычал Мальсибер, ударяя его сапогом. Ремус сжался, инстинктивно закрываясь руками. — Посмотри на себя, заморыш, ты дохнешь от своей упёртости! — Оставьте меня в покое! — выкрикнул Ремус — в темноте Сириус не мог разобрать выражение его лица, но голос был хриплый и дрожащий. Рем был напуган — чёрт, не просто напуган, адски напуган. — Я не такой… Я не могу! Пожалуйста… Словно испугавшись собственного всплеска эмоций, он с каждым словом становился всё тише, пока не перешёл в почти щенячье скуление. По компании пробежал смешок. Мальсибер расплылся в тонкой улыбке, присел и погладил Ремуса по вздрагивающей спине. — Слышишь? Это твой зверёк хнычет, которого ты жестоко мучаешь и не выпускаешь наружу, — почти ласково проговорил он, залезая Ремусу под свитер и касаясь горячей кожи пальцами. — Твой зверёк, который прекрасно знает, кто здесь вожак и кому он принадлежит. Он хочет на волю. Хочет подчиняться мне. Хочет ощутить вкус крови. Отпусти его — тебе сразу станет легче. — Я лучше сдохну, — обессиленно прошептал Ремус. — У тебя могла бы быть семья, Рем, — почти грустно сказал Мальсибер. — А ты от этого отказываешься. — У меня она есть. — Твой полудохлый отец? Он боится тебя, он будет рад, если ты сдохнешь! Ты принадлежишь нам, Люпин! Мне! — Неправда! — выкрикнул Ремус и снова сдавленно проскулил от удара по рёбрам. Тяжко вздохнув, Мальсибер и рывком поднялся с места. — Ты не оставляешь мне выбора, щенок, — он сказал с сочувствием — даже Сириусу было очевидно, что оно притворно. — А ведь я был готов пожалеть твою гордость. Послышался звук расстёгивающейся ширинки. Дыхание Рема оборвалось, он попытался отползти — Эйвери пригвоздил его ногой к полу. Сжал за подбородок. — На лицо ему, — мстительно сказал он. — С лица он смоет, — возразил Мальсибер — его голос звучал едко и злорадно. — Пусть в одежду въестся. Всё равно у него другой нет. — Отпусти! — Ремус беспомощно дёрнулся и всхлипнул, когда моча горячей струёй потекла ему на спину, расплываясь пятнами. Сириуса передёрнуло от мерзости и фантастичной нереальности картины: Мальсибер мочился на Ремуса на глазах у ухмыляющихся подростков с видом абсолютного блаженства. Это вызывало рвотные позывы, толчками подбирающиеся к горлу — и при этом невозможно было оторвать взгляд. Моча залила весь низ свитера и тёмными струйками стекала по штанам. Ремус почти не шевелился: Сириус подозревал, что его взгляд такой же остекленевший, как в ту ночь. — Ты животное, — прошептал он дрогнувшим голосом. Мальсибер нагнулся, по-хозяйски потрепал обмершего Рема по волосам и с очевидным наслаждением втянул запах. — Как и ты, — снисходительно сказал он. — И теперь ты пахнешь мной, и каждая вшивая собачонка будет знать, кто твой вожак. Как только ты с этим смиришься, тебе станет намного проще. — Я не такой, — ломко возразил Ремус — голос звенел и срывался. — Я не такой. Мальсибер стал таким разъярённым от этих слов, что Сириусу поплохело. Он приготовился к худшему — и вдруг Мальсибер расслабился. — Не такой? — он улыбнулся. — Ну-ну… Нотт! Один из парней встрепенулся. — Неси приманку. Подростки закопошились. Вскоре Нотт аккуратно подал кусок сырой свинины. Она была совсем свежая, и с края алыми каплями стекала кровь. Ремус зажмурился, отвернулся, — Мальсибер цепко ухватил его за подбородок. — Смотри, заморыш, — торжествующе сказал он. — Посмотри на этот лакомый кусочек. Ты ведь его хочешь, правда? Как давно ты ел настоящее сырое мясо? Тебе ведь хочется, бесполезно это отрицать. — Пусти, — Ремус судорожно выговорил. — Пусти, я не… я не могу… — Сдерживать не можешь? — прошипел Мальсибер. — А он хочет жить, Люпин. Он хочет есть. Отпусти его! Ремус протестующе мотнул головой. Он открыл рот, сипло втянул воздух, намереваясь что-то сказать, как вдруг посмотрел наверх. Его глаза столкнулись с взглядом Сириуса. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Лицо Ремуса, теперь представшее перед Сириусом в мельчайших подробностях, перекосилось в ужасе. Больше он не сумел выдавить ни слова — воспользовавшись этим, Мальсибер вжал кусок свинины ему в лицо. Ремус замычал, попытался отстраниться, и получил удар в живот. — Давай, чёрт дери, отпускай уже, — рыкнул Мальсибер. — Отпускай! Ремус обмяк. Раздалось приглушённое рычание. Мальсибер тут же отшвырнул мясо в сторону, а Сириус похолодел: это был не Ремус. Впрочем нет, это был он, конечно, это был он! Но его взгляд приобрёл хищный оттенок. Глаза налились кровью. Зрачки — расширились. Каждый мускул тела напрягся, ногти удлинились, пальцы, казалось, были вот-вот готовы хрустнуть. Он смотрел прямо на Сириуса, и от этого жуткого, нечеловеческого взгляда на шее выступили мурашки. Зарычав, Ремус вылетел из люка. Сириус не успел ничего предпринять. Один миг — и его с небывалой для такого хлюпика силой повалили оземь, нависая сверху. В нос ударил запах мочи и псины, намного сильнее того обычного, к которому Сириус успел притерпеться. Зрачки Рема были расширены, а дыхание — тяжёлым и сиплым. Зубы щерились в оскале. Сириус не мог точно сказать, происходило ли это всё наяву или во сне, но чувствовал, что у него самого мутнеет рассудок. — Рем… Рем… чёрт, Рем, на хуй такие шутки, Рем… — обморочно зашептал он и вскрикнул, когда в запястья вонзились ногти. Нет, этого не могло быть, этого просто не могло быть… — Там кто-то наверху! — послышалось словно сквозь тугую вату. Ремус приблизился — с его оскала Сириусу на подбородок упала капля слюны. Он зажмурился и отвернулся, готовясь к худшему. «Пиздец, пиздец, это всё сон, это всё сон…» — Э! Стоять! — Держите его! «Пиздец, пиздец, пиздец…» Ремус вдруг разжал руки — его звериный взгляд стал напуганным. Отшатнувшись, он побежал прочь. — Ремус! Рем! — Сириус крикнул. Он не заботился о том, что его голос могли услышать другие — не позаботился и о портфеле со школьными принадлежностями. Проблемы сузились до одной: поймать Ремуса Люпина.

***

— Ремус! Чёрт, Ремус! Стой! Обычно Ремус был медленный и неуклюжий, шаркал ногами и будто бы прихрамывал на один бок — сейчас он нёсся вперёд как дикий зверь, не разбирая грязи и луж. Казалось, ещё чуть-чуть — и он встанет на все четыре лапы. Сириус надрывался в крике, мчался за ним изо всех сил, но понимал, что надолго его не хватит. — Рем, стой… Чёрт, да стой ты! — Сириус простонал, увидев, как Ремус с разбега врезался в стойко держащего пост под дождём констебля. Чай из его кружки разлился, а зонт вылетел из рук. Рем бросился дальше. Выругавшись, Сириус помчался за ним. — Мальчики! — возмущённо воскликнул констебль. — Мальчики, подождите! — Ремус! — не слыша его, кричал Сириус. — Стой, Ремус! Ремус вдруг остановился и резко упал навзничь, ударяясь коленями о брусчатку. Тело скрутило, наружу вырвался хрип, напоминающий придушенный вой. Ремус выгнулся, широко распахнув глаза, а после обмяк и обессиленно упал на землю. Всё. Всё. Всё. Всё. — Рем… Господи, Рем… — Сириус опустился рядом с ним и коснулся плеча. Он облегчённо выдохнул, когда Ремус разлепил ресницы — глаза у него всё ещё были красноватые, но зрачки уменьшились, а взгляд стал осознанным, пусть и до дрожи напуганным. Ремус дёрнулся от его касания, будто его ударили разрядом тока. Всхлипнув, зажал рот и попытался встать — ноги отказались слушаться. — Ремус, — прошептал Сириус и снова попытался приблизиться к нему, но парень замычал и заелозил ногами, стараясь отодвинуться дальше. — Эй вы! Сириус обернулся: их всё же нагнал констебль. Он тяжело дышал, переводя испуганный взгляд то на одного подростка, то на другого. На миг повисло молчание. Потом констебль всё же выдавил: — Имейте… имейте совесть! Гордо поправив головной убор, он удалился прочь. Сириус позабыл о нём в ту же секунду. Взглянув на Ремуса, выдохнул: на щеке образовалась новая кровавая рана. Сириус осторожно поднёс к ней пальцы, чтобы вытереть кровь — Ремус снова сжался. — Не трогай, — он сдавленно всхлипнул. От шума дождя его почти не было слышно. Сириус сел вплотную. — Я просто вытру кровь, — сказал он, но Ремус закусил губу и активно замотал головой. На его ресницах дрожали крупные капли слёз. — Не трогай, — повторил он дрожащим голосом и шарахнулся, когда Сириус снова настойчиво поднёс к нему руку. — Не трогай, не трогай, не прикасайся ко мне, ты видел, ты же сам видел, что они со мной делали, не трогай меня, пожалуйста… Он затрясся в беззвучных рыданиях, слабо ударяя обессиленными кулаками по Сириусу — тот осторожно заключил его в объятия. Капли дождя и слёз смешивались с кровью, размазывали её по щеке, и Сириус, изловчившись, всё же мягко провёл по ней пальцем. — Отпусти, — Ремус всхлипнул уже тише. Сириус горько улыбнулся. — Почему? — Потому что я противный, чёрт возьми, разве не очевидно?! — Ремус хрипло выкрикнул, выворачиваясь — Сириус молча притянул его ближе. — Потому что я грёбаный оборотень, потому что меня только что пометил вожак стаи… Он продолжал что-то кричать сквозь сбивчивые рыдания и стучащие от холода зубы, продолжал кричать и тогда, когда Сириус отпустил его, продолжал кричать, когда он встал, когда расстегнул куртку. Только тогда, когда эта куртка легла на промокшие плечи, а Сириус снова опустился перед ним и молча прижал к себе, постепенно начал затихать. — Просто уйди, — обессиленно шептал Ремус, прильнув к его сухому и тёплому свитеру. — Просто уйди и забудь всё, что ты успел увидеть. Тебя это не касается. Просто уйди, просто уйди… Дождь перешёл на тихую морось. Сириус молчал, бережно гладя всхлипывающего парня по спине. Он не понимал, что только что увидел, не мог дать этому никакого рационального объяснения, но одно знал точно: его это всё касается в первую очередь.