От Кореи до Гонконга

Он слышит шелест листьев, будто окно его покоев открыто. Мужчина улыбается началу хорошего дня, но страх резко сковывает его разум, а улыбка сползает с бледного лица. Всём интересно, как же так? А главное, что произошло с Юнги? Прошлое чередой мимолетных воспоминаний отчеканила травмы на мужчине. Сколько было ненависти, боли, каждый раз подниматься с колен сложнее. Мир исправно трещит по швам. *** Мин вспоминает, как крик ласкал его уши, как красной полосой оставался след от тугого хлыста на спине. Мин наслаждается слезами омеги, совсем не понимая, кому он делает больно. Удар, и ещё, и ещё, не позволяя передохнуть, каждый удар– крик. На спине появились первые капли крови, но ему мало. Разум сковывает выплески эндорфина и адреналина, больное сознание пульсирует, отсвечивая красным светом на дне карих глаз. «Беги» Нужно, чтобы поплыло всё перед глазами, чтобы умер от боли, чтобы осознал, осознал, как Мину тяжело. Цепи слетают, что держали последние капли рассудка, держа взаперти воспаление. Разум мутнеет, перекрывая все чувства, раскатывается безумный смех, альфа велит принести раскалённое железо. — Как ты смеешь быть, как он? Зачем тебе?! — схватив омегу за красные волосы, он неразборчиво что-то выясняет, — Почувствуй мою печаль! Под молящий вой парня глава хватает горячее железо, подносит к искривленному от ужаса лицу. Омега плачет и просит: — Господин, не надо! Я навсегда исчезну из вашей жизни, вы никогда меня не увидите! — Да кто ты такой?! — Юнги уже путается во всём. — Ваш истинный! — орёт омега, пытаясь достучаться до сумасшедшего дона. Железо соприкасается с кожей на животе, омега срывает голос, а его кожа тянется от плоти до железа. По ране течет мутно красная жидкость, разве кровь может быть такого цвета? Глаза наполнены слезами, неужели он делал это с ним? С тем, кого любит всю жизнь? Страх понимания того, что он вспомнил ещё не всё, ломает тело. Сжимая в кулаках волосы, он падает на пол. Срывается на крик, будто сейчас его коснулось то железо. Он теряет сознание, слишком жалок. — Только часть! Я вспомню всё! Я помню тебя! … –Вспомни меня, –отголоском больного сознания звучит чужой голос. *** Тишина в кабинете да и во всем мире, кажется. Пытаясь переварить всю информацию, полученную через прочтение заявления об увольнении, босс поднимает взгляд, полный непонимания, спустя примерно две минуты тупого вдупления в бумагу. К слову, сегодня приступов у Мина совершенно не было, и ночь он провёл в приятной компании молодого и талантливого не по годам омеги. Улыбнувшись боссу, который стал ему очень близок, Джин стыдливо отвел глазки, словно не имеет права на счастье и спокойную жизнь, словно он вечный заложник мафии. Никто и предположить не смог бы, что этот милый омежка с лукавым взглядом — очень весомая фигура. — Значит, отставка? — боясь уже понятного ответа, начинает тихо Мин. Коротко кивнув, информатор присаживается в мягкое кресло напротив Юнги. — Да. — положив пред доном красную тонкую папку, встаёт с любимого кресла, направляясь к двери. — Я буду скучать по тебе, обитое бархатом кресло. Юнги, молча провожая до выхода, в мыслях прокручивал одну четкую фразу: «Поддельное золото». Что это может быть, что значит, для чего мужчина это вспомнил? Вопросов до чертиков много и нет времени думать про это золото. — Ты много раз спасал моё очко, но я хочу жить с любимым человеком. — не поворачиваясь, проговорил Сокджин. — А как же Чонгук? — спросил Юнги, искоса поглядывая в окно. Дождь был самой ненавистной погодой. Маленький альфа боялся из-за подтекающей крыши, громкого грома и беснующихся торчков, которых ебашит от шмали, к слову именно ей воняло в подъезде. Сколько бы бабка из двадцать третьей квартиры не ругала малолеток, те так и продолжали курить свою марихуану и другую травку. Юнги и сам курил собственноручно заготовленный стафф. Ах, далекое цветное прошлое. — Ну чего ты начал? — этот разговор неприятен для омеги, — Он мёртв давно. Мин, я хотел напоследок дать совет тебе. В твоём окружении есть гниль. Ищи предатель чертовски близко. — О чем ты? Я не понимаю. Омега уходит, оставив за собой тропу непонимания и вопросов. Информатор точно знает, кто именно этот человек, но почему же умолчал? Какое нахер золото, какая гниль? Виски пульсируют тупой болью, концентрации совсем нет. Что делать с убытками и нарастающим конфликтом с территорией Мекка. Что за красная папка? Когда нибудь будет проще. *** –Тэхён, — тихо шепчет мужчина, поглаживая мягкие волосы Кима. –Что такое? — чуть ли не мурча произносит альфа. –Я беспокоюсь за Юнги, хоть он и против обследований, но нужно же знать, что с ним. Он дуреет, сам не свой. Давай, я отвезу его на обследование головного мозга. –Имеешь ввиду МРТ? Он может быть напуган. Капсула узкая, воздуха там маловато. –Надеюсь, мы справимся, — улыбаясь, произносит Чонгук. *** В аппарате глухой звук работы, капсула белая, узкая, воздуха совершенно не хватает, как в гробу. От спёртого воздуха, хлора и медикаментов становится дурно. И казалось, белое, чистое и светлое устройство, резко становится отвратительным, мерзким. Боль в груди резкая, словно плоть разрывают голыми руками и вытягивают органы. С потолка машины для просвечивания стекает слизь и кровь, затекает в глаза, в дыхательные пути. Мин захлёбывается, паника, ибо отсюда не вылезти, он умрет в этой чертовой херне. Врачи, после тревожных сигналов достают уже без сознания альфу. Приводят в чувства, ошибочно думая, что помогают пациенту. За свою глупость и расплатились жизнью. Чонгук часто надоедал главе о том, что ему нужно обследоваться, его кошмары же не шутка, ведь это даже не сны, а глюки. Мин сеял беспокойство в сердцах своих друзей, однако, дела организация важнее, чем эта клоунада в белых халатах. –Юн, когда нибудь ты выстрелишь в своих, а если в меня или же Тэхена, что тогда? –Ты сейчас мне не доверяешь? Я за вас кровь терял! За вас пули поймаю и ловил, а ты! Юнги был на взводе, как и Чон. Так и случилась первая драка, первый разлад между тремя друзьями. *** Его пластика, его изгибы тела, привлекали мужчин. Яркая улыбка, миловидная фемная внешность. При виде омеги у Юнги прожгло на подкорке головного мозга слово «не достоин». В толпе Мин искал, лишь его. Сны только с ним. Сладкий запретный плод, повод для многочисленных загонов. Со временем психика начала воспринимать этого юношу, как травму и безжалостно стирать черты с памяти. Чем сильнее прогрессировала болезнь, тем больше Юнги терял воспоминаний, концом начала стало общее ухудшение сна, работоспособности, Мин стал безвольной игрушкой своего эмоционального состояния. Его психика делила мир на черное и белое, путая альфу. У успешного молодого человека жизнь пошла под откос. Казалось бы, богатство, статус уважение, все о чем мечтал, но вот только диагнозы не утешительные. У парня на фоне стресса и одного из многочисленных травм и ударов развилась первичная прозопагнозия и шизофрения. Прозопагнозия заболевания головного мозга, при правильном и скором вмешательстве нейрохирургов излечима. Пациент из-за давления аневризмы головного мозга на сектора памяти, вызывают лицевую слепоту. Больной не помнит лица родственников, друзей, в запущенной стадии развивается ананкастное расстройство личности или пограничное расстройство личности. Человек забывает свое лицо и при усугублением расстройств личности, его эмоциональное состояние колеблется, пациент не понимает, что он такое, кто и зачем. Юнги, кажется, собрал в себе полный букет имея с детства пограничное расстройство личности, в детстве расстройство являлось единственной защитой психики. И как же ему повезло, что аневризма не давила на его серое вещество, и как такого перфекционизма не наблюдается. При хорошем раскладе прозопагнозия излечима, требуется проведение операции, на которую Мин никогда не согласится. Нейрохирург проводит эндоваскулярное клипирование аневризмы, то есть уменьшение растянутого сосуда под артериальным давлением. Сколько бы Ким не интересовался, состоянием друга, что можно сделать, как облегчить ситуацию, доктора разводили руками. Из-за довольно хороших размеров аневризм у Юнги повреждены участки мозга, требуется убрать аневризмы, дабы они не росли и не случился разрыв, но искоренить болезнь уже не возможно. Остается пить курсы антидепрессантов и других медикаментов от шизофрении и прл. Но мучения альфы не пройдут так просто, не суждено быть счастливым. *** Омегу выгибает на постели до хруста в позвоночнике и искр в глазах. Руки требовательно скользят по телу, по-хозяйски сжимают бедра, наверняка останутся синяки. Не тратя много время на прелюдии, отрываясь от губ, что так сладки на вкус, всеми силами пытается найти блуждающей под подушкой рукой презерватив, чем быстрее, тем лучше. — И как давно у тебя презики под подушкой? — пошло хмыкает красноволосый. На что альфа недовольно цокает языком, закатывая глаза. Раскатав по члену ненавистную резину, придвинув резко за бедра, он слышит неожиданный писк Хосока. Всегда Мин был так нетерпелив и резок? Хосок уж и забыл, каков босс в сексе. Оглаживает талию мужчины, сжимая руками и выдавливая, вновь то ли писк, то ли стон. Заострив внимание на страшном ожоге на животе, получает тихое «не смотри так» и кивает. К слову, хосоково тельце было все в глубоких шрамах, но, господи, Юнги теряет остатки рассудка от эстетичного вида. Он вбивает его в матрац четкими, размеренными движениями, заставляя вилять задницей и подмахивать, как дешевая шлюха, прося о большем. Разве шлюхи испытывают удовольствие от работы, херове сравнение. Хосоку не стыдно, как это было раньше, сейчас же он отбрасывает ненужные мысли и отдается истинному полностью; душой, телом, всем своим существом. Хосок развязно крутит бедрами, сильнее насаживаясь на член, и дрочит себе, все происходит в каком-то сумасшедшем ритме. С недавних пор Хосок любит хороший секс, так как до безумия любит секс с мужчиной напротив. И Мина тоже — любит. Он кончает себе на живот, замирая, переставая даже дышать, и запоздало громко стонет от кайфа. Обессиленно откидывается на подушки. В голове приятный туман и сверкающие тут и там звезды. Чон наблюдает из-под полуопущенных ресниц, как мужчина делает еще несколько движений и, выдохнув его имя, тоже кончает. Альфа укладывается рядом. Каждый секс с ним такой страстный, они не могут насытиться друг другом. Хосок думает, лишь об одном: почему в порнухе буквально орут, когда кончают, ведь на самом-то деле не так все. Его мысли заканчиваются на логическом «конце»: «Орут, ибо надо, чтобы всякие мужики кончили». Омега довольно хмыкает тому, что нашёл объяснение этому явлению, и начинает засыпать. И тут его осеняет. Он лежит, смотрит в потолок и вспоминает множество рассказов и романов с описанием сцен 18+, там все так красочно, как и в порно, а зачем? Кто-то дрочит на книги? Мужчина двадцати девяти лет понимает, что реальность так сильно искажённа. Кажется, Чон не уснет. Прошло уже два месяца, или около того, с тех пор как Юнги получил маленький презент от Джина в день его отставки. Речь идёт о небольшой красной папке. Черт возьми, как имя красноволосого омеги. *** Почти каждый человек, который имеет длинные нули на счетах, связывался с таким человеком, как Мин Юнги. Каждый из так называемой «золотой молодёжи» знает и имеет представление о безнравственном, аморальном альфе. Большинство травит байки и легенды о жестоком мужчине с запачканными в крови руками. Также многие молодые люди попросту не верят в неуловимого гангстера с железными яйцами. Вся комедия состоит том, что люди немного иначе представляют главу преступной организации. Да, он тщательно скрыл все свои грешки и пользуется своим авторитетом. Он лишь один из больных ублюдков.

Их много.

Мужчина корит себя за то, что курил на балконе в одних трусах. Хули, надо же повыебываться перед возлюбленным. Детский сад, но именно с этим человеком Юнги было необычайно хорошо. Даже приступов, почти не было. Он счастлив. Но это не означает, что тот здоров. Ремиссия не всегда хороший знак. «Затишье перед бурей». Больше всего он не хочет навредить возлюбленному. Но сейчас эти страшные и сводящие с ума мысли Юнги отгоняет. «Дорогой, я так соскучился. Мне так плохо.» — врёт в смс босс, не так уж и плохо. «Боже! Я сколько раз говорил не стоять раздетым?! Сколько температура?! Ты пил таблетки?! Кушал?!» Кажется, парень волнуется за любовника. Юнги улыбается и вновь врёт: «Сладкий, не волнуйся, температура низкая, я пил таблетки. Покушаю чуть позже» Он улыбается, как идиот, перечитывая короткий чат. Этот омега давал ему силы двигаться дальше. Мысли заполнены одним запахом, хотя все слишком путалось в этом стройном беспорядке. Этот омега залез под кожу, так что никакие тонкие иглы для пыток не сравнились бы с ним. Сомнения.                   Сомнения. А если поступить, если признаться во всем, что чувствует, то он напугается? Вдруг его вообще нет? Вдруг это сон? *** Словно фонари зажигаются в омуте уставших и безумных глаз. Натянутая улыбка — неестественно. Омега влюбился в это «неестественно». Именно таким был мужчина, что гордо окидывал взглядом. Жутко. Сердце словно бешеное, наверное, страшно. Впервые увидев альфу таким загадочным, омега почувствовал, как внизу живота свело. Темно–серый пропитанный автомобильным маслом асфальт, рев мотора и толпы зевак. «О, Боже! Кто же победитель?!» — визжали омеги, на что Чон закатывал глаза. Но когда вышел тот самый победитель, сердце замерло у покалеченного юноши, лёгкие защипало от переизбытка запаха табака и ментола. Влажная из-за пота футболка прилипает к худому телу юноши. Рассматривая рельеф его торса, лицо, Хосок подмечает, что парень ещё молод. Почти каждую гонку он приезжал, посмотреть на него. Это стало сладостным секретом от родителей, от всего мира. *** Тэхен заходит в грязный подъезд. Для человека рождённого с золотой ложкой во рту, находиться в таком убогом месте невыносимо. Вонь, опавшая с потолка и стен краска и штукатурка. Стены, исписанные матами и прочей херней. — Блядь, почему он, сука, живёт здесь? Все ведь есть для жизни. — бурчит под нос альфа, чуть ли не подпрыгивая, наступив на дохлую крысу. — Сука! Эхом отдаются все маты Кима, что он только смог вспомнить и его шаги. Лицо парня необычно серьёзно. На секунду можно было бы подумать, что его внутренний Тэ-Тэ бушует — так любил называть Юнги в юности его раздвоение личности. Близким было известны подробности здоровья Кима, смысла нет скрывать, сами все увидят. Несколько пролетов, мужчина у нужной квартиры. Пиная дверь долгих несколько минут, он добивается щелчка замка. В дверном проёме показывается красивый омега. — Проходи. — мужчина пропускает альфу, строго смотря. Тот сразу же направляется в гостиную, слишком хорошо знает этот дом. Следуя за бывшим другом, Сокджин задаёт вопрос: — Зачем ты тут, я отстранён от дел и всю информацию, что я знаю, я не скажу, ибо это прошлое. Ким присаживается на кресло, эмоции в нем бурлят. Венка пульсирует на виске, Тэхен сдерживается. — Я не за этим. Зачем ты дал ему информацию? Зачем дал бумаги Чон Хосока. Зачем, черт возьми раскрыл его местоположение?! — повышает голос младший. Джин отвечает спокойно, смотря в окно. Он тоже сдерживается: — Так правильнее. Ты не понимаешь! — слёзы накатываются. — Объясни! Чонгук пожертвовал все, защищая его! Зачем? — Чонгук умер от руки Юнги! А он даже не знает! Пусть мучается дальше! Это моя месть за любимого. Я знаю, ты сделаешь все, чтобы Хосок исчез, но я надеюсь, что во время приступа Юнги убьет его так же, как и Чонгук-ки. — Ты его похоронил! Он лежал, выхаркивая с кровью, свою жизнь, просил тебя защищать своего брата. Он лежал на твоих коленях, просил тебя защищать, а меня спрятать его. Он просил не винить Мина! Ведь, ты все эти годы держал все в секрете. — Я держал всю злобу и отчаяние в себе, что ты понимаешь?! Альфа ударяет по стене кулаком, пытаясь избавиться от злобы, ненависти к этому омеги. Личное. –Я никогда не пойму тебя.-шипит Ким, зло сверкая глазами в сторону омеги.