О, Песочник, я так долго был один, Мне некого назвать своим, Молю тебя, помоги, И волшебный сон подари. Syml – Mr. Sandman
– Я умею говорить со змеями. – Я тоже. Раздался убийственный грохот: очередной порыв ветра заставил пошатнуться оконную раму, по ушам ударил оглушительный хлопок. Ребята одновременно прижались напряжёнными спинами к ближайшей стене, и помедлив несколько секунд, двинулись вдоль неё к выходу. Наткнуться на кого-то из воспитательниц сейчас было бы смерти подобно, но и другие приютские, похожие на озлобленных волчат, могли здорово осложнить жизнь, заметь они их так далеко от жилых корпусов. Бесшумно выскользнув за дверь и отойдя от неё на приличное расстояние, Том наконец остановился, рядом с ним и подверженная трясучке Элла, которая чувствовала себя совершенно не в своей тарелке: все таки она здорово струхнула, а всему виной Реддл. На секунду Поттер ощутила просто феноменальное дежавю, – его слова были совершенно идентичны тем, что услышал Дамблдор во время своего первого визита в это место. И вот ведь ирония: те воспоминания, как назло, были на одном из первых мест в числе тех, что покоробили Избранную особенно сильно. Вот,спрашивается, почему, и ей, Реддлу, магию презентовали так не профессионально? Накатила странное волнение, и связано оно было в первую очередь с тем, насколько события того эпизода расходятся с нынешними. Хотя, по сути, этого и следовало ожидать.«Значит, это нормально, многие волшебники так могут, да?»
– Значит, это нормально, многие волшебники так могут, да? – пришлось собраться, чтобы рассказать обо всём так, как бы она хотела, чтобы рассказали ей. Ведь что Габриэлла знала о перселтанге? Что это тёмный дар, которым владел, в первую очередь, один из Основателей Хогвартса – Салазар Слизерин, благодаря которому знания о змееустах, хотя бы общее представление о них и распространилось, и потомки которого, включая и побочные ветви, из поколения в поколение перенимали этот дар, пока тот не был похоронен в веках, посредством пресечения самого рода и прочих фатальных неприятностей. Существовали ли другие змееусты в Британии? Какие подводные камни может скрывать этот дар и как к двум змееустам в школе, не важно даже, на каком факультете, могут отнестись сейчас, именно сейчас, когда Лорда Волан-де-морта ещё не существует, а следовательно и тени, которую он бросил на всех «говорящих», на которых и так поглядывали косо и с явной опаской. Или нет? – Я… я не уверена. Не успела она закончить мысль, чтобы та не звучала, словно жевание соплёй, как позади послышались торопливые шаги, сопровождаемые отрезвляющим скрипом кафеля. Элла инстинктивно дернулась, но давать деру не стала: школьные ли, домашние ли, политические ли разборки народа приучили её только к тому, что бегай-не-бегай, а любое значимое происшествие все равно повесят на тебя, если ты крайний. Особенно, если ты крайний. Тем более, если с рождения. Том тоже стоял удивительно неподвижно, однако было заметно, что невозмутимость на его лице являлась напускной. Он также не забыл повернуться к своей соучастнице, чтобы оценить реакцию, но это было уже ни к чему: спустя всего ничего из-за угла показалась вытянутая фигура миссис Коул, а заодно и её перекошенное от праведного негодования лицо. – Вот вы где, паршивцы! Реддл, снова отлыниваешь? И эту бестолочь за собой таскаешь? Марш на улицу! – это требование наверняка не сулило ничего хорошего, Габриэлла замешкалась и совершенно пропустила мимо ушей напряжённый, скользящий шёпот Тома, который, нащупав за спиной её холодную, зажатую в кулак руку и крепко ухватившись за неё начал совершенно не таясь наговаривать что-то в уши девочке, игнорируя угрожающе нависшую над ними ведьму и постепенно отступая назад, стараясь всеми силами не спускать глаз с чужого затылка. Воспитательница скривилась, следя за ним, а Элла, пораженная бездействием этой сухопарой английской живодерки, молча выхватывала из череды бликов в её глазах самые крупные, чтобы попытаться выследить источник неугасаемой злобы, пульсация которой в чужой голове начинала отдаваться эхом уже в собственной. Была ли это поверхностная лигименция? Да. Восхитился бы профессор Снейп, узрев её грубый трюк? Нет, Снейп поверхностную лигименцию за лигименцию не считал, хоть Габриэлла и верила, что некоторая предрасположенность к этой науке у неё все же была, светлая ей память. Будучи ещё крохой, Поттер не без потерь наловчилась считывать эмоции тёти в особенно буйные периоды её психологических сдвигов. Тогда ею руководило отчаянное желание понять причину тетиной ярости и видит Мерлин, узнать, что ты – главная проблема своей семьи не то, чего хочется в шесть лет. Маниакальное упорство Реддла сбивало с толку, пока она не встретилась с ним глазами, которые оказались широко раскрыты и вдобавок переполнены решительностью и нетерпением, живым блеском, к которому внезапно примешалось скрытое замешательство. – Ты так и не сказала своё полное имя, – а ещё говорят, что дети злые. Да, дети бывают очень жестоки, но главная тайна заключается в том, что взрослые ничем не лучше: миссис Коул устала терпеть «вопиющую невоспитанность», и в один рывок дотянувшись сухими длинными пальцами до мятого воротника, потянула так, что Избранной показалось лучшим исходом, если тонкая ткань на ней просто треснет и еётвпоследствии можно будет зашить, нежели вариант, при котором ей просто свернут шею или оставят ноющие борозды. Их буквально насилу растащили в разные стороны. Том безропотно молчал, но девочка чувствовала, как от него веет плохо скрываемым раздражением и глухой злостью, которая была настолько явной, что отражалась даже в черных, мерцающих зрачках, сливавшихся с радужкой. Так что, наверняка, решись миссис Коул сейчас играть с ним в любимые каждым важным взрослым глядели, то непременно бы почувствовала скользкий, дразнящий холодок в груди. Секунды тянулись, застигнутые в расплох дети удалялись друг от друга и, уже не удерживаемая позади Реддлом, который был вынужден отвернуться от сыплющей проклятиями женщины, Поттер поперхнулась воздухом повторно и не долго думая, начала безуспешно тормозить, пытаясь заставить женщину разжать пальцы. И нет, она совершенно не боялась получить что-то вроде пощечины: вот так вот расставаться с Томом было просто нельзя, вопрос практически повис в воздухе и девочка всем своим нутром ощущала, насколько же он примитивный, даже первостепенный, однако напрочь вылетевший из головы. А ведь какую колоссальную цену в магическом мире имеет имя. Набор букв, который в состоянии сделать все, что угодно со своим носителем: даже уничтожить. Неспроста в обществе волшебников его не принято менять, равно как и просить называть себя иначе, чем ты внесён в структуру того же договора на обучение с Хогвартсом. Черт. Кожу жгло от досады. Или это был взгляд Реддла? Захотелось обернуться, но тщедушное детское тело могло только подчиняться и шагать в глубь серого, окутанного тишиной здания с большими, но мутными окнами, непроницаемость которых водила в заблуждение. «На улицу», значит все дети наверняка дышат сейчас свежим воздухом: просто так или же нет, приходилось только гадать, каратая время, за которое женщина самолично довела её до массивной, обветшалой двери с ничем не примечательным замком и тонкими полосами пыли. Помещение за ней оказалось небольшой библиотекой. Элла не исключала, что «небольшой» она ей кажется исключительно по сравнению с Хогварстсом и теми гигантскими стеллажами различной литературы, что располагались там. Здесь все было куда скромнее: шкафы косились и были захламлены, книги валялись то тут, то там и прочие вещи, напоминающие издалика обломки мебели и свернутые в трубку плакаты были разложены в страшном беспорядке, который был заметен даже невооружённым глазом. Приглядевшись, Избранная поняла, что многие издания в общем скопе повторялись, так что на одной полке можно было обнаружить по две, а то и по три экземпляра одной и той же книги. Даже даты печати были одни и те же. Поттер догадывалась об их содержании лишь примерно: названия были путанные сами по себе и ни о чем ей не говорили, а бракованные в самых неожиданных местах обложки и потёртые корешки тоже не добавляли ясности. Воздух был спертый, пыль застилала все свободные поверхности и Габриэлла, выработавшая технику игнорирования грязи ещё в доме на Гриммо, скрипучими шагами направилась к окну, на середине пути умудрившись неуклюже споткнуться и едва не повалиться на целые спрессованные стопки старых газет. Красноречивый взгляд миссис Коул, запретившей даже прикасаться к оконной раме, не позволил девочке дать волю эмоциям. От этих вырезок необходимо было избавиться. Видите ли, бесполезная макулатура занимала в приюте слишком много места. Эллу перекосило, но она, на время отринув все свои переживания и мирские проблемы, смело взялась за работу: главным правилом любого навязанного труда для неё было убедить саму себя в том, что от происходящего есть хотя бы какой-то прок или личная польза, если повезёт. Тут все было очевидно: затягивать поручение смысла не имело – с неё бы спросили рано или поздно, а перетаскивание бесконечных стопок шершавых, словно наждачка листов было не таким уж и плохим занятием: все таки и из маггловских газет тоже можно было почерпнуть что-нибудь стратегически важное, хоть и довольно редко. Конечно, девочка бы с большей охотой взялась сортировать книги, хоть какие, но подозревая, что и до этого дело ещё дойдёт, пока старалась обходить один фолиант за другим стороной, возвращаясь к ним глазами только для того, чтобы отдохнуть и немного постоять на месте, пытаясь расслабить трясущиеся кисти. Главное не надорваться: в своё время тётя, будь она неладна, научила племянницу обращаться с тяжестями так, чтобы не надорвать живот и остаться по возможности дееспособной к следующему учебному году. Точнее, к следующему лету. Поттер подозревала, что магия и такое в состоянии вылечить, однако проверять эту теорию на себе и неподъёмных мешках с удобрениями из чужого гаража не решалась. По-хорошему, можно было бы попробовать улизнуть и тихой сапой добраться до соседнего крыла, а уже оттуда до выхода на улицу, однако Габриэлла сомневалась. Она все сильнее ощущала, как постепенно выветривается и в конце концов сходит на нет весь её шальной авантюризм, глушивший любую опаску. И нет, это начало происходить ещё задолго до сегодняшнего дня и даже до войны. Ещё со смертью Сириуса Поттер начала чувствовать, как силы медленно покидают её, и хотя это была далеко не жизненная энергия, её внутренние стремления и даже не магия, Элла знала, что расставание с этой частью себя неминуемо и вряд ли признак нормы. В какой-то момент девушка поняла, что двигается на одних обещаниях. Клятвы, данные Седрику, крестному, фотографиям родителей в старом альбоме были чуть ли не единственным, за что она дралась. Но если не смерть освобождает от обещаний, тогда что? Так борьба «истинной Грифиндорки» превратилась в жестокую муку, где неспособность опустить руки сыграла с Поттер весьма злую шутку. Ха-ха. Не сдержавшись, Элла ещё раз, первый за сегодня, помянула недобрым словом Дамблдора. «Этим должна была заниматься не она!» Где был чёртов Отряд Дамблдора все то время, что они с Гермионой скрывались? Почему все они, взрослые маги, не могли быть посвящены в тайну крестражей, а две сопливые школьницы могли? Разве Рон, в очередной раз трусливо сбежав, не подверг этот секрет большей опасности, нежели здоровые лбы? Оборотень и авроры! Бессильная ярость всколыхнулась в груди и осела. Тому, как сложилась её жизнь там не было оправданий, и это была едва ли не величайшая глупость. Столкнувшись с очередной хлипкой стопкой, Поттер застыла, уставившись на испоганенные дешёвыми чернилами листы – кто только успел? – и тоскливо взглянула в затянутое пыльной шторой окно. Снаружи было гораздо светлее. Притоптанная трава не выглядела откровенно жуткой, облака заметно посветлели и даже зябкий дождь миновал, оставив вместо себя лишь сырость. Деревья хоть и выделялись на фоне грозными извилистыми тенями, наседающими друг на друга, им не суждено было сравниться с мнущимися в нескольких шагах от ограды детьми, от которых Элла все никак не могла оторвать взгляд. Они не стояли гурьбой, не перешёптывались и практически не смотрели по сторонам. Разница с Хогварстсом в сознании Габриэллы вышла такой разительной, что сердце даже пропустило удар. Всё же к замку она привязалась. Видно было, что ребят пытались выстроить ровно в шеренгу, но из-за разности роста и комплекции вышло как-то карикатурно и немного нелепо. Девочка быстро нашла глазами кучу каких-то инструментов, с удивлением опознав в них садовую рухлядь тёти. Вероятно, сейчас здесь будут что-то копать или перекапывать. Реддл не упоминал, чтобы на территории приюта разбивали клумбу или огород, хотя, Элле казалось, это было не лишено смысла: семена приобрести было бы всяко проще, чем просто продукты. Ручной труд для детей можно было бы подсластить очевидной пользой, но об этом никто не думал. С высоты своего окна Габриэлла легко смогла рассмотреть среди мальчишек знакомую тёмную макушку. Её обладатель, которого она была счастлива обнаружить у самого здания, стоял ровно и не подавал совершенно никаких признаков беспокойства. Эллу ожидаемо никто не заметил, воспитательницы, которым она опасалась попадаться на глаза, время от времени показывались на ступеньках, но тут же ускользали, не задерживаюсь. Поттер это более чем устраивало и даже напоминало школу: там она жутко любила уроки, которые по тем или иным причинам отменялись, давая ученикам полную свободу действий в пределах аудитории, в которой они оказывались запреты. Ощущение единства в желании поднять как можно больший шум или сидеть тише воды всегда забавляло и неизменно придавало факультету Гриффиндор то, чего не было даже в общей гостиной –сплоченность. Но никогда нельзя было обманываться – преподаватель вернётся, чего бы ему это не стоило, даст ворох заданий и о мирной гавани обучения снова придётся только мечтать. Особенно это касалось профессора Макгонагол, а миссис Коул больше всего напоминала Избранной именно её. Поэтому стоило поспешить. У Габриэллы был план: близнецы Уизли как-то учили её складывать бумажные самолётики и запускать их в воздух с помощью магии, заставляя выписывать красивые финты и воспламеняться прямо в полёте. У них была целая книга с зачарованными магическими оригами, которую когда-то купили малютке Джинни, и хоть сейчас Элла слабо помнила, какие в той книжонке использовались комбинации чар и насколько это магозатратно, её не покидала уверенность в своих силах, хотя бы выдуманная. Ведь, в крайнем случае всегда можно было попробовать запустить по-старинке, без волшебства, надеясь лишь на собственный глазомер и конечно же, удачный порыв ветра. Он, вроде, был стихией Поттеров, так что смысл есть. Выводить буквы на податливой бумаге пришлось угольком, который ей точно послал никто иной, как сам Мерлин. Без его вмешательства ни о каком тайном послании можно было и не думать. Хотя как можно не думать о шалостях? Твёрдо решив не выкидывать полезную находку, девочка без труда отыскала удобную ложбинку у ножки одной из столешницы и, провозившись ещё немного, вознамерилась оставить её там. Закончив с попытками хоть что-то начерикать, она взялась за работу и уже через считанные минуты на руках у Избранной было сразу два аккуратных самолётика. Одному из них предстояло прямо сейчас выпорхнуть в с трудом приоткрытое окно и Элла, зафиксировавшая руку на подоконнике как можно устойчивее, готова была поспорить, что ещё ни разу не вкладывала столько магии в простую бумажку, манёвренность которой, как на зло, оставляла желать лучшего. Заставив свою поделку подлететь именно к Реддлу, Поттер на несколько секунд мелькнула в свободном от шторы окне, чтобы дать удивлённому до нельзя мальчику разглядеть свою фигуру на одном из этажей, и скрылась из вида. Взбодрившись, она не долго думая, схватилась за очередную стопку. Заглушить желание снова высунуться на улицу и наткнуться на кого-нибудь лишнего удалось не с первой и даже не со второй попытки, но Габриэлла справилась. В то же время стоящий за спинами других полуголодных детей, привычно не ожидавших совершенно ничего хорошего, непривычно рассеянный и молчаливый Том Реддл, забыв о боли в плече, которое только что задел какой-то мальчишка с дребезжащей коробкой ржавых гвоздей за пазухой, сжимал в руках развёрнутый и бережно разглаженный бумажный самолётик, на котором прыгающими буквами было выведено: Меня зовут Габриэлла Энн Морриган Элла провозилась ещё примерно полтора часа, прежде чем решила покинуть библиотеку, и не прогадала: дети и подростки, подгоняемые в спину ещё более старшими ребятами, постепенно стекались на завтрак. Привычная к толкучке, Габриэлла от всей души пожелала испариться прямо вместе с тарелкой, но, увы, выносить посуду из столовой воспитанникам приюта было строго запрещено, поэтому Поттер поспешила усесться в приглянувшийся издалека неприметный уголок, и просидев там с пол часа, убедилась, что Том не придёт. Искать его по всему приюту, передвигаясь наугад, было бы по меньшей мере глупо, так что закончив, девочка незаметно для себя засобиралась обратно в библиотеку. Если его нет на улице, значит, остаётся только комната, которую нужно ещё найти и… остаться подпирать собой дверь. Лезть в чужое личное пространство без спроса, как это часто делалось на её факультете, Поттер была решительно не намерена, будь то хоть Волан-де-морт, хоть Пивз на коне. Ключ от библиотеки был у миссис Коул, поэтому уходя, дверь пришлось оставить не запертой. Об этом Габриэлла вспомнила, уже находясь внутри, и замерев, с лёгким изумлением изучая сидящего на подоконнике Реддла, легко уместившегося в самом углу. Мальчик незаметно напрягся, услышав незнакомый шорох. Его ноги не доставали до пола добрых пол фута, так что Том устроился, сцепив их между собой и оставив руки безвольно лежать наколенях, на которых явно прибавилось ссадин. Впрочем, он тут же расслабился, и обстановка заметно разрядилась. Воспользовавшись этим, Избранная, ничем не выдавая удивления, обошла скошенную на бок кучку книг у самого входа и коверкая приветствие, подошла ближе. В голове Эллы ярким калейдоскоп ом вспыхнули воспоминания о очно таких же посиделках бок о бок с ночной темнотой замка. Были бы за окнами звезды. Но был только Том. И ей показалось, или уголки его губ дрогнули, когда она вошла? Вот Реддл заметно подвинулся, освобождая ещё больше места возле окна. При этом он нарочно опустил взгляд вниз, на свои руки: в них он сжимал ту самую бумажку, бывшую когда-то магической шутихой. Уже развернутую, её Поттер опознала по своим же кривоватым каракулям, резко выделяющимся на фоне ровной заводской печати и выцветших заголовков. Секундой ранее Элла едва успела заметить как мальчик внимательно вглядывался в мятый листок, вертя его то так, то эдак и досадливо хмурясь, в попытках как можно аккуратнее повторить установленные создателем изгибы. Бумага, настолько неровная, уже слабо подходила для таких целей. Когда она подсела рядом, он тут же прекратил, вытянув шею и не скрывая в глазах увлечение и живой интерес. До этого Избранной пришлось потрудиться, подтягиваясь, а затем расправляя юбку и подгибая под себя ноги так, как она обычно привыкла делать в объёмных каменных нишах, расположенных по всему Хогвартсу. Том, не смущаясь наблюдал за ней, кидая какие-то смешанный взгляды то на комок бумаги, то на потрепанные, все также образовывающие уже знакомый Элле хаотичный беспорядок. – Где был? Габриэлла уложила подбородок на колени и прикрыла глаза. Серость убаюкивала, а тон сам собой упростился так, что речь полилась непринуждённым потоком. Том, возможно, как ему казалось, незаметно, болтал ногами, отчего на полу возникали неяркие тени. Подумав, он пожал плечами. – Нас отправили копать овраг. – Зачем? Поттер искренне не могла понять, но, как отказалось, не она одна: Том тоже слабо представлял, для чего, но глубокая тревога во взгляде выдала его с головой, подтолкнув Избранную к началу весьма непростых рассуждений. До войны ещё слишком далеко, но разнообразной заразы, косящей людей пачками, во все времена было пруд пруди. Могли ли здесь случаться эпидемии? Конечно. Могло ли местное кладбище перестать справляться с нагрузкой? Могло. Девочка содрогнулась. Впрочем, мало ли потребностей, которые могли осуществить таким путём? Нужды церкви… Принцип: «Я подумаю об этом завтра», к которому Элла и в прошлой жизни прибегала излишне часто, получил новый печальный виток. – Я не знаю, – взгляд мальчика, открытый и упрямый, мог был легко проделать брешь в чьём-нибудь неподготовленном сознании. Оно и не удивительно: о прирождённом менталиста Томе Марволо Реддле Дамблдор на своих уроках рассказывал с особым мрачным упоением, которое неизменно перерастало в чистейшее приукрашивание отдельно взятых ошметков правды. Габриэлла на это не велась, не понаслышке зная, что постоянно ощущать в своей голове ворох чужих эмоций и мыслей – то ещё испытание, – Ты все это время сидела здесь? – Ага. Ты здесь бывал раньше? – Реддл отрицательно покачал головой. Выяснилось, что он всего лишь пару раз проходил мимо и закрытые двери хоть и привлекали его, проникнуть внутрь он ещё ни разу не пробовал. В приюте, как оказалось, есть ещё одна библиотека, но намного, намного меньше, и скуднее. А располагается она в отдельном классе, где с ними заниматься некая миссис Хоуп. Эллу и до этого подмывало спросить и услышать что-нибудь о том, как и чему здесь учат ребят, которым уже положено поступать в школу, однако вопрос на языке рассосался сам собой, стоило ей услышать о библии, экземплярами которой и была заставлена та самая «крохотная библиотека, из которой можно взять не больше одной книги», и где на каждом развороте были одни только буквы, без единой, даже самой маленькой картинки. В горле тут же стал ком. Конечно, это ведь не просто приют Вула, а святого Вула… Не надо было быть ни Избранной, ни Величайшим Директором за всю историю Хогвартса, чтобы понять, что эти уроки мальчик откровенно презирает. Поттер вообразила себе занятия с точным цитированием всех молитв и нудных религиозных проповедей, на которых никогда в жизни не была, и ей тоже стало дурно. Это обещало быть воистину мучительным и даже опасным. А ещё неизбежным. Неудивительно, что Реддлу было настолько несладко здесь. С одной стороны он был больным, сумасшедшим, если угодно, неконтролируемым и опасным для себя и других. С другой, сущий дьявол, хоть и вряд ли он выкидывал что-то этакое прямо на занятиях. Но двое лучше, чем один. Теперь о них предпочтут скорее забыть и откреститься, как от страшного сна, нежели перекраивать под себя. – Я думал, это только моя особенность, – Габриэлле потребовалось время, чтобы понять, о чём он. – А я вообще об этом не думала, – Поттер ничуть не лукавила. Настоящая волна угнетения, полученная ею на втором курсе, и подпитываемая всеми факультетами разом, вкупе со словами директора, которые, как бы не брыкалось сознание, подсознание все равно восприняло всерьёз, на очень долгое время отбили у неё всякое желание интересоваться своими возможностями. Было ли такое отношение ошибкой? Разумеется, однако в те годы это её не волновало. Только сейчас, вспоминая звучание перселтанга, Элла отдавала себе отчёт в том, сколько всего упустила. Впрочем, добрать прошедшие мимо знания никогда не поздно. Было бы желание, а запасная жизнь всегда найдётся. Ощутив смятение, Избранной больше всего захотелось, взяв пример с мальчика, занять чем-то руки. Поттер огляделась – вот. Основательно нагнувшись и подняв с пола один из неаккуратно раскиданных по полу одиноких листов газеты, она принялась старательно выуживать из памяти одну из самых простеньких схем все того же детского оригами, которую когда-то складывала от чистого безделья, и которой, к своему стыду, однажды смертельно напугала Джинни. Получившаяся фигурка была не сложнее самолёта, но в тот день никто из обитателей Норы так и не взялся оживлять смятый испуганно третьекурсницей клочок бумаги. Габриэлла чувствовала себя непроходимой тупицей тогда, да и сейчас мало что изменилось. Реддл следил за её махинациями не скрывая интереса, его взгляд заметно потеплел и девочка, и до того не ощущавшая дискомфорта, совсем расслабилась. Руки двигались сами собой, пока душа написала на необходимость то ли сказать, то ли сделать что-то такое… Поттер так увлеклась, что сама не заметила, как начала говорить… – Ну, до одного случая. Однажды, в день рождения кузена меня не с кем было оставить, и тётка сделала так, чтобы я поехала в зоопарк вместе со всеми. И там было несколько террариумов. Пока змеи не двигались, кузен их не трогал, а как только я начала говорить с одной из них, подбежал и начал стучать по стеклу. И оно исчезло, а Дадли свалился прямо в воду, – кто бы что ни говорил, Поттер мастерски умела опускать детали и лавировать, смешая фокус истории с одной детали на другую. Не стоило сейчас говорить мальчику, что перед тем, как стекла не стало, она успела разозлиться настолько, что была скорее похожа на бешенную Мантикору, чем на человека, – Змея уползла, а он так и остался там, когда стекло вернулось на место и пришлось звать на место работников зоопарка, – Избранная на мгновение замерла словно прислушиваясь. На деле так она пыталась вспомнить, какую породу тогда увидела на табличке, – Это кстати, был питон, и потом оказалось, что он был одной из тех особей, которые родились и выросли в неволе. Жаль я не знаю, удалось ли ему, попав на свободу, найти другой... лучший дом. Закончив рассказ, Элла не сразу поняла, что произошло. А то, что что-то уже успело произойти, причём прямо перед её носом, было неоспоримым фактом. В правой руке красовалась маленькая, аккуратно сложенная в один заход змейка. О том, что она живая, говорил только дёргающийся в разные стороны кончик бумажного хвоста. Мордочка же издавала едва различимое шипение, которое сама Элла назвала бы скорее писком, нежели змеиным шёпотом. – Наверняка удалось. Стоило ей повернуть голову, как все тут же встало на свои места. Рядом с ней, восторженно рассматривая бумажную поделку, сидел и счастливо улыбался будущий Тёмный Лорд.