Спасение утопающих

Так устал, так чертовски устал, казалось, что сил уже больше не осталось ни на что. И тут как на зло, новое потрясение. Её последнее роковое решение, в котором она ещё и имела наглости обвинить меня и моё дело. А Андрею она написала, что прыгнула во имя их с братом творения. Маленькая врушка. Но нет больше той, чьи слова можно было уличить во лжи. Её больше нет. Как будто какой-то злой рок или сама старушка смерть насмехалась над бакалавром Данковским, который жизнь свою положил на неравную борьбу с неизбежным. Странные наблюдения и мысли порой преследовали его, и он был слишком циничным для того, чтобы отметать столь очевидные вещи. Стоило ему сблизиться хоть с кем-то, как этот человека очень быстро подходил к порогу своей жизни. Словно сама смерть следовала за его спиной и намеренно выбирала тех, с кем он сближался больше всего. Или может он и был самой смертью в плотском её обличии? Голова слишком сильно болела от голода и нехватки сна, заедаемой кофейными бобами и лимонами, а потом всё смешалось в одно, и продолжать свою мыслительную цепочку с каждым днем было все труднее и труднее. Хоть бы с ней ничего не случилось И ведь самое смешное, что Даниила в первую очередь не волновал сам факт потери близкого человека, ооо, нет. Смерть каждого своего приближенного, коих, итак, было не слишком много, бакалавр Данковский воспринимал как личное оскорбление. Вот мол, смотри как я могу и так и этак, а ты как был беспомощным против меня, так с годами ничего и не изменилось. Он был готов биться и кричать от отчаяния, но каждый раз сдерживался и не давал себе потерять лицо перед своим все еще не поверженным противником. Порой, на него находило совсем уж меланхоличное настроение и тогда он начинал задаваться вопросом, который не давал ему покоя даже в самую тихую ночь. Если он является предвестником или олицетворением смерти среди живых, то почему же он сам тогда никак не может умереть. Ведь у его врага было столько возможностей нанести удар в спину, да и чего уж скрывать, порой, Даниил намеренно и несмотря на все предостережения окружающих его людей пускался в самые самоубийственные миссии и тем не менее, всегда выходил сухим из воды. Удача ведь не могла длиться вечно, хотя в такое понятие он уже давно перестал верить. Так всё же, кому и зачем нужно было постоянно оберегать его от неминуемой гибели? Ответ на этот вопрос был весьма неутешительным и принес в его голову только ещё больше потерянности и благоговейного ужаса, который был крайне несвойственен создателю Танатики и бакалавру медицинских наук. Складывалось такое впечатление, что смерть намеренно давала ему пожить чуть дольше положенного, дабы на его примере показать, что бывает с теми, кто открыто отваживается бросить ей вызов и объявляет о своем бесстрашии и амбициях на весь мир. Её явно такой расклад не устраивал, поэтому она и решила его слегка проучить, перед главным своим наказанием. Вот уж в чем в чем, а в том, что он наверняка будет умирать медленно и непременно самой мучительной смертью, Данковский даже не сомневался. Хоть бы с ней ничего не случилось Бакалавр вообще не был суеверным человеком, а потому от души посмеялся над правящими семействами города, которые в первые дни благоговейно боялись произносить такие слова как эпидемия и песочная язва, дабы не навлечь беду. Ведь, как известно, если не говорить о чем-то, то этого не случится, ведь все твои слова обладают определенной силой. Но вот прошла неделя и теперь Даниил, как какой-то проклятый степняк боялся даже слишком громко подумать о заботящих его вещах. Чтоб не сглазить. Забавно, насколько сильно город на Горхоне мог изменить любого буквально в кратчайшие сроки. Как не странно, после проведения недели в этой цитадели Даниил начал чувствовать себя совершенно другим человеком, уже совсем не тем, что был раньше. Он стал ощущать себя лишь бледной копией, а оригинал видимо навсегда остался в столице, погребённый под развалами Танатики. И эти изменения было крайне сложно назвать личностным ростом или просто сменой взглядов на жизнь. Данковский всем своим ранее напрочь атрофированным нутром чуял, что после того, как он был вынужден употребить этот проклятый детский порошочек, какая-то необъяснимая степная дрянь заполнила внутри него всю пустоту, выжженную смесью всех лекарств в городе. Такими темпами, ему недалеко осталось до того, чтобы просто взять и раздумать возвращаться в столицу. А с другой стороны, его там уже ничего не ждет, кроме обломков былого величия, перевёрнутой верх дном квартиры, да приказа о расстреле слишком претенциозного ученого. И пускай Танатика была делом всей его жизни и пускай именно за последние пол года он был как никогда близок к обнаружению нового слова в Танаталогии и пуская Симон, чей скоропостижный уход он имел честь наблюдать в самом начале своего весьма нервного и неорганизованного приезда, мог стать неопровержимым доказательством его теории и буквально перевернуть всё от и до. Но Властям до этого не было никакого дела. Впрочем, как и всегда. Они просто захотели убрать трёх ненужных, оказавшимися чересчур сообразительными и амбициозными людьми для своего времени, одновременно сослав их в эту глушь с развивающейся в ней эпидемией и давая всем троим поле действия для разрешения неразрешимой загадки. На город у властей были свои планы, это было очевидно с самого начала. А так, детишкам хотя бы дали возможность поиграть в героев напоследок. Хоть бы с ней ничего не случилось, хоть бы с ней ничего не случилось Чем меньше он старался думать об этом, тем больше в его голове отдавался эхом её глухой крик, когда она, будучи неосторожной, наткнулась на целую банду бритвенников. Их было 3, а она была совсем одна. Она выбралась и даже смогла справиться почти со всеми, но последний всё-таки успел полоснуть её по артерии, из-за чего она инстинктивно ударила его прямо в глаз, а после повалилась прямо на траву, тщетно пытаясь руками закрыть шею, из которой уже во все стороны брызгали сгустки темной и горячей крови. В таком состоянии Даниил с Артемием и нашли их юную и порой до глупости бесстрашную подругу, делая очередной обход своих приближенных. Она лежала, съежившись от боли, судорожно дрожа всем телом и молча, открывала рот, словно рыба, которую выкинуло на сушу. Артемий тут же подскочил к девочке, убрал её руки, быстрым взглядом оглядел рану, а потом оглядев лужу крови образовавшуюся вокруг сказал: -Дело дрянь, она уже так долго лежит. Потеряла слишком много крови. Хоть бы заразу с земли не успела подхватить- и не продолжая свою мысль Артемий поднял кашляющую кровью Клару на руки, словно маленького ребенка и быстро прикидывая как лучше будет сократить время своего маршрута, резко обернулся на стоявшего поодаль Даниила, резко прикрикнув. -Чего застыл, ты идёшь, или нет? В это время в голове Даниила проносился белый шум. Снова смерть. Снова проигрыш. Но вот отчего-то именно в этот раз его сердце непривычно защемило. Ведь именно она была главным ключом к разгадке, он в этом уверен! Он не мог позволить забрать смерти и её. Только не её. За её жизнь он будет бороться до последнего и не опустит рук, пока не добьётся необходимого результата. В этот раз он не позволит смерти снова его обойти. Только не в этот раз. Лицо Даниила криво исказилось, оно одновременно выражало слишком много эмоций, так что понять, о чем он думал в этот момент было практически невозможно. Но Артемий все равно догадался насколько важным для него было происходящее, так как подобным выражением лица не был удостоен ни один умирающий или больной человек во всем городе. А тут, казалось, что Даниилом овладела доселе не знакомая, а потому не привычная для него эмоция, из-за резкого наплыва которой он стоял столбом и при всём желании не мог пошевелить даже пальцем. Бакалавр чувствовал истинный животный страх. И не за себя или свою жизнь, а за другого, за хрупкого человека из города на Горхоне, что было удивительно для обоих врачевателей. Но стоило только Артемию осознать все это, как Даниил, казалось, наконец-то смог совладать с собой и взять себя в руки. Резко выдохнув, он быстрыми шагами подошёл к Бураху и аккуратно приподнял испачканные в крови волосы, которые успели вновь собраться вокруг раны. Клара хрипло застонала и лишь отчаяннее начала пытаться заглотить воздух. -Медлить нельзя, она действительно потеряла слишком много крови и если ты понесешь её в лазарет, неизвестно сколько ещё она потеряет по дороге. Придётся накладывать швы прямо здесь- холодно процедил бакалавр, открывая свой саквояж и доставая оттуда медицинскую нитку с иглой. Подняв свой взгляд на присевшего рядом с ним Артемия, осторожно опустившего девушку на ближайшую лавочку, бакалавр уже более привычным голосом, но, тем не менее с нездорово звонкими нотками с головой выдающими его взволнованность произнес: -Надеюсь, Бурах, что у вас прибережен твирин в одном из ваших многочисленных кармашков. -Обижаешь, столица- уже более уверенно ответил Артемий, действительно доставая из левого кармана свою твириновую заначку. Данковский лишь одарил его задумчивым взглядом и сделав глубокий вдох продолжил. -Друг мой, нам с вами предстоит нелегкое испытание, но мы должны пройти его, чего бы нам это не стоило- и находясь на грани отчаяния, трясущимися руками, бакалавр перехватил бутылку из рук Гаруспика и под слегка удивленный взгляд напротив сделал пару быстрых глотков. —Это чтобы руки меньше дрожали. У меня с вашим средневековым городом в последнее время нервы ни к черту. Именно с таких слов и началась новая глава в жизни этого взбалмошного и совершенно друг на друга не похожего трио. Именно в эту ночь произошло метафорическое и физическое объединение душ. Узелочки наконец-то завязались, так как им было предначертано с самого начала. Их общая ветка называлась спасение утопающих.