Второй шанс

Секён не знает, что в новой жизни студента колледжа ему даётся сложнее: занятия математики, частичная, но всё же долгожданная независимость от отца или же его парень. Его дорогой и любимый парень Сон Ихон, который в свободное от учёбы в колледже время был главой банды Чильсон и выбивал дерьмо из бандитов, решивших перейти дорогу его банде. Его парень Сон Ихон, который на самом деле был и не Сон Ихоном вовсе, а Ким Дыкпалем, сорокасемилетним гангстером и настоящим лидером банды Чильсон. Было ли сложно принять тот факт, что ментально он годится ему в сыновья? Что ж, врать Секён не будет, первое время ему хотелось оторвать себе голову, выскрести из неё все скопившиеся чувства и прихлобучить на место, надеясь, что эта глупая любовь пройдёт. Подростковая любовь в старшей школе ведь всегда глупая и несерьёзная, верно? Но время шло, Секён смотрел на Ихона, и сердце в его груди забивалось в беспокойном стуке всё сильнее и сильнее. А после того, как он узнал, что на самом деле всё это время сердце тянулось не к тому Ихону… Что ж, сейчас это уже не имеет значения. — Вы пытались напасть на мою машину, ранили моего водителя, но что самое главное… — Секён хмурится, когда слышит строгий голос Ихона где-то на первом этаже, и раздражённо закрывает учебник по аналитической геометрии, приближаясь к перилам лестницы. — Вы посмели потревожить моего парня, из-за чего он чуть не опоздал на важный экзамен. Такое я вряд ли смогу простить и забыть. Секён вздыхает и устало потирает переносицу двумя пальцами. Как знал, что не стоило ему переезжать из общежития в дом Ихона, обустроенный заботливым «дядюшкой» Чжончолем, который всё ещё считал Ихона сыном Дыкпаля и законным преемником банды. О том, что на самом деле это и был босс Дыкпаль, Чжончоль и не догадывался, а Донсу и сам Дыкпаль ему не рассказали. Последний так вообще запретил всем называть себя по имени, мол, теперь он Сон Ихон, незаконнорожденный сын мафиози. Обычный студент, посещающий занятия и живущий вместе со своим парнем Чхве Секёном. И иногда решающий серьёзные преступные дела. Как сейчас, когда в их гостиной на полу лежали окровавленные члены какой-то вражеской шайки, а раздражённый Ким Дыкпаль — нет, теперь уже Сон Ихон — прохаживался по комнате и решал, что же ему делать с провинившимися врагами. Рядом с одним из избитых мужчин Секён замечает Донсу, но не успевает даже поднять руку для робкого приветствия, когда Ихон оборачивается, и на его лице появляется радостная улыбка, будто и не он десятью минутами ранее метелил своих врагов. — Ну вот, вы снова его потревожили, — обвиняющим тоном произносит Ихон и поворачивается обратно. Секён ловит на себе взгляд одного из избитых мужчин и без всяких слов чувствует в этом взгляде немой вопрос: «Это и есть тот самый мальчишка, живущий с сыном покойного Дыкпаля?». От пристального внимания становится неуютно, и Секён возвращается обратно в библиотеку, стараясь сосредоточиться на открытом учебнике геометрии, а не на криках, доносящихся с первого этажа. Проходит полчаса, не меньше, когда появляется Ихон — бесшумно и почти незаметно. Секён вздрагивает, когда ему на плечи с нажимом опускаются ладони, осторожно разминая, а на макушке тёплым дыханием оседает поцелуй. — Прости, — бормочет Ихон ему в волосы и нежно обнимает со спины. Секён откидывается назад в ласковые руки и закрывает глаза, позволяя бережно укачивать себя в объятиях. — Прости, что это снова повторилось. — Ничего страшного, я сам виноват, что решил встречаться с дедом, — спокойно произносит Секён и тут же громко смеётся, когда за возмущённым «Эй!» следует слабый захват локтём. Ихон недовольно сопит где-то над ухом, и приходится приложить небольшое усилие, чтобы увернуться в чужой хватке и оставить на хмуром лице осторожный поцелуй. Для Секёна это всё ещё странно, пусть он и никогда не признается об этом вслух: он целовал Ихона сотни и тысячи раз, скрадывал с его губ тихое мурчание и низкие стоны, засыпал и просыпался в его объятиях каждое утро, но ему всё ещё непривычно, что это не тот Ихон, с которым он учился когда-то два года. Не тот Ихон, который в тот злополучный вечер дрожал во дворе его дома, цепляясь за его руку и глядя с отчаянием из-под завесы спутанных волос. А может, Секён никогда и не знал настоящего Сон Ихона? — Опять задумался, — шепчет Ихон ему в губы, и Секён не пытается сдержать расслабленной улыбки. Ихон всегда читал его, как открытую книгу. — Не держи всё в себе. Если тебя что-то тревожит, то скажи об этом сразу, чтобы мы могли всё обсудить вместе. — Ты такой умный взрослый дядька, — снова язвит Секён и заливается довольным смехом во второй раз, когда Ихон цокает языком и отходит. Приходится подняться со своего места, оставив учебник и попытки позаниматься, и примирительно ткнуться носом в плечо надувшегося Ихона, который старательно изображает обиду. — Де-юре мне всего двадцать, — подчеркнуто холодно произносит Ихон, и Секён фыркает, забираясь ладонями под его рубашку и прижимаясь щекой к сильной спине. Ещё одна деталь, к которой ему всё ещё нелегко привыкнуть — то, как же сильно изменилось тело Ихона, когда душа Дыкпаля заняла его. Секён закрывает глаза, дышит глубоко и медленно, оглаживая прохладным пальцами напрягшийся от его прикосновений живот. — А де-факто ты до сих пор боишься, что тебе защемит спину, когда подхватываешь меня на руки, — парирует Секён и прежде, чем Ихон надумает снова возмутиться, прижимает его крепче к себе и шепчет уже на ухо, касаясь губами потеплевшей мочки: — И до сих пор удивляешься, когда сил хватает на три раза за ночь. — Эй! — смена ролей происходит слишком быстро; Секён не успевает моргнуть, когда спиной его прижимают к твёрдой поверхности книжной полки, а на запястьях крепко сжимаются ладони, не давая вырваться. Ихон смотрит ему прямо в глаза, от жгучего взгляда тянет где-то под солнечным сплетением, а сердце пропускает несколько ударов, чтобы через секунду забиться в невероятном ритме вновь. Господи, как же Секён любит этого мужчину. Он ожидает чего угодно: от очередного недовольного ворчания и поучительной лекции до голодного поцелуя, срывающего остатки тормозов, но Ихон не делает ни того, ни другого. Его суровый взгляд смягчается, и он прижимается своим лбом ко лбу Секёна, отпуская его запястья из своей хватки и ласково растирая побелевшую кожу. — Всё чаще думаю о том, что небеса дали мне второй шанс лишь для того, чтобы я встретил тебя и испытал настоящую любовь, — тихо шепчет Ихон, поднимая ладонь и поглаживая кончиками пальцев зардевшиеся скулы. Секён сглатывает, тянется вслед за лаской и тихо выдыхает, когда его губ касается невесомый поцелуй. Тепло чужих слов бьётся крыльями бабочек где-то под клеткой ребёр, заставляя задыхаться от этих чувств. — Тогда это второй шанс для нас обоих.