Татарин

Олег тяжело вздыхает, ухмыляясь и перехватывая руку Разумовского, пытающегося нанести удар. У Волкова рука тяжёлая, кулак сжимает крепко, и Сергей начинает дрожать от того, как сильно Олег стиснул его предплечье. — Серый, не дерзи, — иронично усмехается Волков, отпуская напряжённую конечность и опускается на кресло. Обросший, недавно вернувшийся с контракта, Олег выглядел ещё более угрожающем. Его власть и сила, чувствующаяся даже в воздухе, одновременно присмиряла и возбуждала Разумовского. Сергей сел в кресло напротив — развалился, закинув ноги на подлокотник, и поганой улыбкой сверкнул в сторону Волкова. — С кулаками на меня бросаешься, есть причина почему? Я вернулся, а ты встречаешь меня так? — Олег выразительно подчеркнул последнее слово, гуляя взглядом по комнате и самому Разумовскому. Сергей загнанно дышал, на щеках играл безумный румянец, а в глазах сверкали недобрые искры. Без линз, без оскала. Но выглядит как настоящая блядь. — Веселился тут с кем-то без меня? — Волков смотрит пристально, играя одним взглядом — вопрос задаёт всерьёз, но не понятно, какой ответ он хочет получить. — Что ты, Волче, — Сергей похабно ухмыляется, облизывая губы, — Никого и никогда, отнюдь. Я не падший на бездушных красавчиков с татуировкой, как твой Вадим, — Разумовский выплёвывает его имя, явно насмехаясь и издеваясь, — Хотя руки у него что надо, знаешь, в такие руки грех не попасть, — Сергей специально раззадоривает его. Заставляет злиться, но Олег не поддаётся на уловку. Вадик — давняя причина особой ревности Разумовского, и подобные провокации не редкость. Волков поднимает брови и улыбается: — Да ладно? А я думал, тебе лишь бы хер побольше, чтоб твой поганый рот заткнуть смог, — Олег расслабляется на кресле, похлопывая по своим бёдрам, и Сергей медлит, прежде чем переместится к нему. Разумовский всё делает искусно-изящно и по-блядски. Встаёт с кресла, поправляет свой сутенерский халат, осматривает колени Волкова на наличие взрывчатки, и лишь удостоверившись, что это безопасно, элегантным движением опускается задницей на Олега. Рука Волкова собственнически сжимает ляшку Сергея, и тот фыркает, но ничего не говорит. — А что насчёт твоего мента? Заигрываешь с ним все так же? — Олег пальцами крадётся к его заднице, пока не напирается на округлое окончание пробки. Ну ты и блядь, Серёжа, думается Волкову про себя. — Такой надёжный, преданный и уверенный в себе мужчина явно не для меня, тебе так не кажется? — он улыбается широко, и идеально искривляет губы в букву «О», когда Олег касается основания металлического предмета. Сергей продолжает улыбаться, когда Волков тянет основание пробки на себя, и в конце концов, вытаскивает её из Разумовского. — В моём вкусе скорее. Знаешь, такие загнанные, немного придурошные мальчики, тебе не кажется? — пробку внутри заменяют два пальца Волкова, и он изгибает бровь, ожидая продолжение фразы. — Я бы их разложил у себя на столе, и трахал бы без конца, — Сергей заливается смехом, а пальцы входят глубже, заставляя Разумовского подавится своим же хохотом. На мгновение его запал затихает, но это лишь начало бури. — Такие самонадеянные, тебе такие не нравятся, Волче? — пальцы движутся внутри свободно, и Олег трахает его не заботясь о том, насколько Сергею комфортно. Разумовский — строптивная блядь, которую нужно пресмирять, приручать и наказывать за непослушание, иначе он совсем распоясается и станет чересчур свободным. — Мне вообще люди не нравятся, — фыркает Волков, вгоняя в раскрасневшегося Сергея сразу три пальца. Тот выгибается, сжимая своими ляшками бёдра Олега. — А как же я, Волчик? — Разумовский погано и пошло улыбается, закидывает руки ему на шею и сам пытается двигаться на пальцах. Волков не позволяет, другой рукой удерживая его за талию. — Разве я тебе не нравлюсь? — Сергей строит «милые» глазки, пытаясь изобразить из себя какого-то дурачка, но Олег прекрасно видит блеск в этих голубых глазах. Опасный, возбуждённый и не совсем адекватный. — Слишком многим ты нравишься, Серый, — Волков стряхивает его со своих колен и Разумовский обижено дуется, стоя в халате голый, ожидая, пока Олег стянет с себя форменные штаны. — А мне нет, — тихо произносит Волков, похлопывая себя по ногам. — Значит так, да? — Сергей распалился. Завести его проще, чем зажечь спичку. Он загорается быстро, горит ярко, отходит долго. С таким человеком опасно ругаться, но Олег очень самоуверенный и смелый. Он прекрасно понимает, что Разумовский — его стезя, и коли тот решил его вывести из себя, Волков будет играть по его правилам, только с пользой в свою сторону. — Вот и ебись со своим Драконом, — ядовито произносит Сергей, собираясь уйти, но крепкие руки усаживают его к себе на бёдра, фиксируя и практически удерживая. Одна ладонь ложится на талию, припечатывая Разумовского к бедрам Волкова, а другая рука зарывается в длинные рыжие волосы, наматывает их на кулак и склоняет голову ближе, к лицу. — Ты, Серый, что-то попутал, — Олег улыбается, а Сергей шипит, ощущая тянущую боль от намотанных волос. Он не пытается брыкаться или выбраться — прекрасно знает, что у него просто напросто не получится. Он не самоубийца, чтобы идти против такого наёмника, как Волков. — Общаться так ты можешь со своими инвесторами, спонсорами, или как ещё ты называешь этих дядек, которым ты трахаешь мозг, — Олег склоняет его лицо совсем близко к своему — Разумовский сглатывает, завороженно глядя ему в глаза. — Но трахать тебя могу только я. Ты только мой и ничей больше, уловил? — Волков выпускает рыжую копну волос из руки, и Сергей тут же льнет к его губам своими. Кусается, стонет в поцелуй, лезет языком и лижет что попало. Весь извивается в руках Олега, стараясь быть как можно ближе, кожа к коже, трется задницей о его возбуждённый член. Волков наконец решает сжалиться над ним — опускает руку вниз, обхватывает пенис, и направляет Сергея на себя. Разумовский скулит на одной ноте, когда головка проникает в него, кусает Волкова за плечо, царапает короткими ноготками плечи. Сам опускается ниже, хнычет, когда Олег не позволяет это сделать. Теперь он не в том состоянии, чтобы вести подобные разговоры, поэтому ему приходится слушать, пока Волков максимально медленно, чуть ли не по миллиметрам входит в него: — Ещё раз я услышу от тебя про, — Олег толкается глубже, и Сергей запрокидывает голову, открывая доступ к своей белоснежной шее. Волков кусается, оставляя яркие следы, и продолжает шептать на ухо, — Вадика, — Олег делает ещё один толчок, — Мента твоего, — член входит глубже, и Разумовский закусывает губу до крови, — Или ещё каких-то личностей, — Волков входит почти до конца, — Которые так или иначе фигурируют в твоих словах, когда речь идёт про секс, — Олег засаживает ему до конца, усаживая на своих бёдрах, и Сергей быстро дышит, хватая ртом воздух, — Больше ты меня не увидишь. Сез мине ишеттегезме? — Разумовский быстро мотает головой вверх-вниз, и начинает стонать, когда Волков берёт сразу быстрый темп. Его буквально подбрасывает на Олеге, он чувствует, как рука Волкова сжимает его ягодицу и изгибает свой изящный позвоночник, достигая практически пика. Олег перехватывает его под спиной, двигается быстрее и мощнее, кладя другую руку на перевозбужденный член, доводя Сергея в пару мгновений до оргазма. Волков толкается в сокращающиеся мышцы несколько секунд и кончает внутри. Разумовский заваливается на него, перебирая пальцами края майки, тихо стонет, когда Олег снимает его с члена, и мирно сопит, улегшись ему на грудь. — Ты же знаешь, что я правда ни с кем и никогда? — внезапно поднимает голову Сергей и смотрит пристальным взглядом на Волкова. — Конечно знаю, ты же мне слово давал, — усмехаясь произносит Олег. Разумовский хмурится, шевелится на нём, разминая затекшие мышцы, и с недоумением спрашивает: «Какое ещё слово?» — В третьем классе, на переменке. Когда я тебя от хулиганов защитил, ты мне слово дал, что я твой единственный, — ухмыляется Волков. — Я имел ввиду, что ты мой единственный друг! — закатывает глаза Сергей и кладёт голову Олегу на плечо. — Я даю тебе слово, что никого и никогда, Волче, — Разумовский смотрит на него своими безумно голубыми глазами и Олег жмурится. — Мин сиңа ышанам , — Сергей улыбается, засыпая.