Воин и мечтатель

Он любил её. Когда в нём зародилось это чувство? Наверное, ещё в первую встречу, когда они с учителем прибыли на Мандалор. Из всех существ, которых Оби-Вану вместе с учителем доводилось спасать, Сатин Крайз меньше всех выглядела как тот, кто нуждается в спасении. Гордо вздернутый подбородок, сведенные вместе брови, отчетливо чувствующееся желание спорить до последнего в Силе… вся сущность Сатин была против присутствия джедаев и отрицала необходимость их помощи, но у них был приказ, перед которой всё упрямство девушки было бессильно. Она не воспринимала его всерьез. Пусть они и были сверстниками, Сатин всегда ставила себя выше него. В её глазах Оби-Ван был лишь немногим значительнее мальчишки-конюха. Любые его слова подвергались насмешкам, любое предложение отвергалось сразу же, без раздумья, что поначалу сильно ранило его. Он огрызался в ответ, язвил, но его слова и вполовину не были настолько жалящими, как её. Казалось, все его аргументы рассыпались, стоило ему глянуть на неё. Видимо, это было сильно заметно со стороны, поскольку в один из вечеров учитель подозвал его к себе и до безумия понимающе посмотрел в глаза. Не ему, человеку, пронесшему сквозь всю свою жизнь любовь к подруге детства Талле, осуждать его. «Будь осторожен», - только и сказал Квай-Гон, похлопав его по плечу. Сколько же раз потом Оби-Ван жалел о том, что не прислушался к этому совету тогда, в начале, когда рвать все чувства к ней было бы куда проще… - Оби-Ван! Они оторвались от отряда, потеряли связь и застряли в глухом лесу одни, среди врагов. Сатин замерзла и промокла, в её глазах больше не было и следа той гордой девочки-мажорки. Она ничего не знает о жизни вне дворца, не знает, как выживать в лесу. Она – любимая дочка отца, которая если и дралась, то только отдавая дань культурным традициям Мандалора, в залах, с дежурящими рядом медиками. Сейчас он – единственный человек в округе, которому она может доверять. Он – джедай, и в Сатин буйно горит граничащая с откровенной глупостью вера в то, что он её защитит от всех и вся. Она не думает о том, что он ранен и также сильно устал, как и она, и что он не выстоит в одиночку против большого отряда. Не хочет думать об этом. - Оби-Ван, прошу, только не бросай меня… Он говорит, что всё будет хорошо, что их найдут, только нужно подождать. Делает им укрытие, ищет воду и съедобные травы. Они засыпают, плотно прижавшись друг к другу. Наверное, тогда он и осознал, что любит её. Нагловатую и самоуверенную, но в тот момент - такую хрупкую и беззащитную… Их нашли к утру, и Сатин, казалось, полностью забыла об этой ночи. Но что-то всё же изменилось в её отношении к Оби-Вану. Она больше не считала его совершенно никчемным. И градус их споров спал, кажется, до минимума. Он любил её. В мыслях Оби-Вана и быть не могло, чтобы поухаживать за ней. Он – джедай, она – наследница Мандалора. Их пути разнятся, ему нет места рядом с ней. Но временами он мечтал, что было бы, если б он не был членом Ордена. Вряд ли бы их встреча состоялась тогда. Но, возможно, случилось бы что-то исключительное, и они бы столкнулись, и возможно, были бы вместе? Нет, быть такого не может. Пора выбросить вздор из головы. Он любил её. Любил, но не поддался чувствам, когда она, напившись на торжестве в честь их победы и её возвращения во дворец, полезла целоваться. Он довел Сатин до её покоев, передал на руки многочисленным гувернанткам и служанкам, а после весь вечер простоял у окна, думая о том, что завтра они с мастером улетят и больше никогда не встретятся с герцогиней Мандалора. Никогда. Он любил её. Эта глупая и совершенно неуместная привязанность сохранилась даже спустя несколько лет. Он часто вспоминал о ней, когда встречал кого-то со схожим характером или пронзительными синими глазами, так прочно покорившими его. Вспомнал, когда говорил Энакину о привязанностях: возможно, хоть его ученик сможет спокойно и счастливо жить, не страдая от гигантской дыры в душе. Вероятно, было бы лучше, если бы Оби-Ван в целом не знал Сатин, если бы на ту треклятую миссию отправился кто-то другой, если бы всё было иначе… и всё же… Он любил её. Их встреча состоялась много лет спустя, когда им обоим было по тридцать семь. Оби-Ван успел отучить ученика и заняться воспитанием грандпадавана. Сатин правила планетой. Их столкнула война. Война, в которую она вступать не хотела. За все эти годы они оба очень изменились. Он обзавелся бородой и первой легкой сединой в ней, стал гораздо более складным и сильным. Она превратилась в олицетворение слов «женственность» и «грация». Неизменным оставалось только одно. Они оба сохранили в себе упрямство и сарказм. Казалось, что двое взрослых людей должны хорошо владеть собой и уметь приходить к компромиссу, и они оба следовали этому правилу из раза в раз. Но только не тогда, когда они были вместе. Они спорили до хрипоты и сорванных голосов. Будто бы ничего не поменялось с тех лет, когда они шли лесами, ища способ скрыться от врагов. Он любил её. Любил, но во многом не мог понять. Он не понимал, как она может верить в то, что сможет привести к миру без насилия планету, издавна славившуюся своими воинами и в традициях и обычаях которой было отстаивать свою честь огнем и мечом. Не понимал, как она может так спокойно относиться к явным акциям протеста населения. Не понимал, как она может упускать из вида тот факт, что Война Клонов задевает нейтральные миры – вольно или невольно, и что без должной защиты Мандалор падет. Его сметет. Её мечты не могли существовать в данных условиях – возможно, в иное время или на другой планете, но она не хотела и слышать об этом. И здесь любой, кто пытался донести до неё эти аргументы, был бессилен. Он любил её. - Да оставь ты эту свою герцогиню! - Квин, она не моя. – В который раз за вечер Оби-Ван это говорит? Квинлан Вос, его лучший друг и та еще зараза, лишь рассмеялся. - Не, ты меня не обманешь! Я всё по глазам твоим читаю. Не обманет. Много раз Кеноби пытался сделать это, но раз за разом терпел поражение. - Оставь ты её. Забудь. Серьезно, друг, она не твоя. Она ничья. Не выйдет с ней у тебя ничего. Вы слишком разные. Воин и мечтатель. Действительно. Воин и мечтатель. Воин, который когда-то был миротворцем-мечтателем, и мечтатель, у которого в крови – воевать. Лучшее определение для них. Всё же никто лучше Квинлана никогда его не понимал. - Другую мы тебе девочку найдем. Добрую, заботливую, нежную, понимающую. Она котлеты тебе готовить будет, а ты её оберегать и на руках носить, цветочки дарить, ухаживать всячески. Главное ведь, чтобы понимали люди друг друга и друг другу подходили! – Квинлан отпил из бутылки и вздохнул. – Ну почему ты вообще так на ней зациклился? Что тебя вообще в ней привлекло? Оби-Ван задумался. Как объяснить всё то, что она вызывала в нём? Как объяснить эту глупую, тянущуюся ещё с падаванства привязанность, неуместную и не достойную джедая? Он не мог выделить в ней что-то одно, не мог отделить от её образа что-то отдельное. Он просто её любил, без объяснений. - Не знаю. -Уж лучше б ты с Вентресс встречался, и то проще бы было. – Буркнул Квин, вспоминая страшную датомирку. Оби-Ван покачал головой. - Мы не встречаемся, идиот… Он любил её. Поиск последних новостей о Мандалоре в голонете стал уже привычным. Оби-Ван беспокоился о ней. Зная характер Сатин и тот мир, которым она правила, он не мог не переживать, что на Мандалоре вспыхнет терракт или бунт. Что «Дозор Смерти» вновь постучится к ней в дверь. Что возникнет какая-то новая угроза, что она вновь окажется на прицеле у врага… Он волновался. Волновался, зная, что это всё равно ничего не изменит. Что всё равно не сможет изменить что-то, находясь на другом конце галактики. Зная, что не может уберечь её от всего. Он любил её. Они вдруг стали видеться чаще. Дипломатические приемы, рауты, на которых Оби-Ван присутствовал в качестве её телохранителя, переговоры – череда этих событий, раз за разом сталкивала их вместе. Она флиртовала и кокетничала, подначивала и дразнила – будто им вновь по семнадцать. Он отпирался и отшучивался, но в душе был счастлив. Её улыбка, её волосы, её смех, её глаза – всё это его очаровывало, и в эти мгновения он наслаждался всем тем вниманием, которое она ему дарила, не смея просить о большем. Сатин Крайз знала о том, какую бурю вызывает в его душе. И возможно, она немного этим пользовалась. Он любил её. Любил и доверял так сильно, как только мог, а потому и решил завести этот разговор. - О чем же ты хотел поговорить? - О судьбе клонов. Сатин нахмурилась, и её тонкие брови почти сошлись в одну идеальную линию. - Какое это имеет ко мне отношение? - Их… отец, Джанго Фетт, был с Мандалора. Они – его потомки. После войны они окажутся в весьма шатком положении, поскольку Республика вряд ли предоставит им хоть что-то для выживания. Ты не меньше меня знаешь, насколько сильно просел бюджет… Я хотел просить тебя предоставить им жилье на Мандалоре. Лицо Сатин побелело. - Ты просишь меня? Меня, предоставить дом тем, кто держал в руках оружие и лил кровь? Они были созданы для войны, и ты просишь меня впустить их на свою планету? Исключено! - Но, Сатин, ты не понимаешь! Да, возможно, они и не видели иной жизни, но они живые существа. Они способны сопереживать и любить, способны на мир. Я видел это. Вижу каждый день. - Это не имеет значения. Они не получат приют на Мандалоре. Это моё конечное решение. Твоё мнение крайне субъективно и наверняка основано на парочке каких-то отдельных клонов. Не смей больше говорить о них со мной и приставать с подобными просьбами, если не хочешь однажды быть выставленным отсюда. Разговор окончен. Оби-Ван вышел из её сенатского кабинета. Когда-то Сатин была добра, пусть и скрывала это под маской дерзости и холодности. Когда-то она уговаривала правителя-отца помиловать и отменить казнь тех, кто преследовал её на протяжении многих месяцев. Видимо, за все эти годы маска прогнала из её души это добро. Он любил её. Но раз за разом перед его глазами вставали его солдаты. Коди, хмурый и ворчливый, но всегда приносящий ему каф и питательный батончик, когда Оби-Ван не успевал полноценно поесть. Бойл и Ваксер, весельчаки, всегда поднимающие ему настроение. Штатный медик, твердящий, что генерал себя не жалеет и оставляющий на тумбочке рядом с койкой в лазарете шоколад. Он вспоминал, как клоны дружески обнимаются и поддерживают друг друга. Как его солдаты первым делом после боя бегут проверять, жив ли он и не сильно ли ранен. Они были созданы для войны, но он знал, что именно они, солдаты и прирожденные воины, первым бы делом проголосовали бы за мир. Они знали, какая на самом деле война, и сделали бы всё, чтобы её остановить. Он не оставлял попыток донести это до неё. Он знал, что именно они поддержат идеи Сатин. Она не желала слышать. Для неё тот факт, что они проливали кровь, был куда весомее всего того, что он говорил, и эти беседы её раздражали. Он оставлял попытки, отступал, про себя помня тот факт, что когда-то кровь проливала и она. Он любил её. Но эта любовь была ей не нужна. Квинлан был прав, они слишком разные, и Оби-Вану давно было пора оставить её и заняться тем, что гораздо важнее. Он продолжит исполнять свой долг перед Орденом и своими солдатами. Она продолжит нести миру свои идеи. Одно её слово, и он оставил бы Орден, всю свою жизнь, всё то, что знал, но она не просила. Любила ли она его также сильно, как он её? Да и любила ли она его в целом? Неважно. Он забудет её. Так будет правильнее. Он любил её. Но это в прошлом. Точно. Бесповоротно. Она отсылает ему сообщение с просьбой о помощи. Его прогнозы сбылись, и «Дозор Смерти», объединившись с другими враждебными фракциями, постучал в её дверь. Он сообщит в Совет – тот уже давно в военном положении и среагирует быстро, на Мандалор отправят отряд… Почему он уже держит в руках снаряжение?