Protector / Защитник

Они оставили своих похитителей далеко позади, но когда они замедлили шаг и наконец-то смогли расслабиться, Изуку почувствовал, как на него наваливается напряжение, прохладный ночной воздух и головокружение смешиваются воедино. “Давай, малыш. Отвезем тебя домой”. Пока Изуку покачивается на месте, Ластик машет ему рукой, собираясь уходить, и Изуку против своей воли думает: "Пожалуйста, не оставляй меня здесь". Он стоит, как вкопанный, не в силах пошевелить ногами. Травма, которую он получил ранее от злодея с ножом и которая была заглушена лишь тупой болью от выброса адреналина, теперь ударила по нему в полную силу. Если бы я только мог добраться домой... У мамы в аптечке есть все необходимое, и никто не должен знать- “Где ты...” Внезапно колени Изуку подгибаются, и он падает, оцарапав кожу о твердый гравий дороги. Он крепко зажмуривает глаза, когда его зрение внезапно становится усеянным тысячами звезд. Хотя он ничего не видит, он мгновенно чувствует героя рядом с собой, его твердую руку, поддерживающую голову Изуку прямо перед тем, как она упадет на землю и пополнит список его травм. Он чувствует, как прохладный ночной воздух овевает его внезапно обнажившийся живот, когда его рубашка приподнимается, обнажая рану. Наступает тишина, пока Ластик переваривает увиденное. Изуку понятия не имеет, насколько все плохо, у него не было времени остановиться и проверить, но, судя по тому, как герой резко втянул воздух… "Ребенок" Тон Сотриголовы серьезен, серьезнее, чем Изуку когда-либо слышал, до такой степени, что это пугает больше, чем его испуганный голос ранее, когда они впервые столкнулись с похитителями. Изуку заставляет себя открыть глаза, все острее ощущая острую боль в животе, которая усиливается вдвое, а то и втрое теперь, когда он может как следует сосредоточиться. "Д-да?" заикаясь, произносит он. “ Это плохо." Зеленые глаза встречаются с красными, и Изуку замечает на лице Сотриголовы неподдельное беспокойство. "Все в порядке..." инстинктивно произносит он, но Ластик обрывает его. “Ни в коем случае, ни в какой вселенной это не должно считаться нормальным”, - вставляет герой стальным голосом. “Ты знаешь, как сильно ты ранен? Сколько крови ты потерял?” Ой. Даже если адреналин притупил его чувствительность к боли, это не значит, что травмы не было. Это не значит, что у него не было постоянного кровотечения. Но это значит, что Изуку забыл об этом. С большим усилием он дотрагивается рукой до своего живота. Она оказывается влажной от чего-то теплого. "...ох" вскрикивает он, прежде чем кто-то хватает его за запястье и отводит назад, так что оно оказывается в положении покоя на земле. "Не двигайся" приказывает Ластик, и сильные руки поднимают Изуку в воздух. У него странное чувство, будто он парит, невесомый, ничем не обремененный, и он позволяет своим глазам снова закрыться, позволяя миру погрузиться во тьму. Его несут, кажется, много миль, он привыкает к слегка неровному, но постоянному ритму шагов Сотриголовы, то теряя сознание, то приходя в себя, пока его осторожно не опускают на какую-то твердую, но гладкую поверхность, шепча “прости”. Раздается звук ключа, вставляемого в замочную скважину, затем щелчок открывающейся двери. где я? Он открывает глаза, и его встречает слишком яркий свет, заставляющий его инстинктивно снова зажмуриться. "Прости, прости" бормочет Сотриголова. На мгновение он переминается с ноги на ногу, пытаясь, по-видимому, переступить порог, не впечатав Изуку в дверной косяк, а затем Изуку чувствует, что его опускают на другую гладкую, но более мягкую поверхность. Раздается долгий шелест, лязг и шаги — предположительно, Ластик что-то делает, хотя Изуку понятия не имеет, что именно. Он рискует снова открыть глаза и обнаруживает, что на этот раз свет намного тусклее; достаточно темно, чтобы не причинять боли, но в то же время достаточно ярко, чтобы он мог разглядеть лампу, стол, диван и кухонную столешницу в своем окружении. Кухня? Я в доме Сотриголовы? По какой причине он доверяет мне настолько, чтобы привести сюда? Он пытается сесть, но его желудок протестующе кричит, и резкий выдох заставляет Сотриголову поспешить к нему. "Ребенок" голос героя суров, но его руки нежны, когда он прикладывает влажную, теплую ткань к ране Изуку. Изуку открывает рот, чтобы что-то сказать, но его обрывают. "Не двигайся. Я собираюсь промыть твои раны” хорошо? Он едва заметно кивает, что, кажется, удовлетворяет Сотриголову. "Просто отдохни, малыш. Я позабочусь о тебе." И именно эти слова щелкают выключатель в его сознании, и с этими словами он снова погружается во тьму, во второй раз за этот день. Он лежит на диване у Сотриголовы, раны промыты и перевязаны свежими бинтами, его голова покоится на изогнутом подлокотнике, а ноги вытянуты на кожаной обивке. Он, наконец, пришел в себя, несмотря на усталость. “Выпей это”. Ластик протягивает ему керамическую кружку с чем-то теплым, в чем Изуку быстро понимает, что это суп. Он делает глоток, едва ощущая вкус, прежде чем проглотить теплую жидкость. Изуку слышит, как кто-то втягивает воздух, хотя и не может сказать, чей это вдох - его собственный или Сотриголовы. "мне жаль." Слова слегка горчат у него во рту, но он знает, что их необходимо произнести. Диван прогибается, когда герой садится на другой его конец. “Скажи мне, почему ты так думаешь?” “Я тащил тебя вниз. Они охотились не только за тобой, они сказали, что охотились и за мной тоже. А я даже не смог помочь тебе как следует отбиться”. Теперь слова звучат более плавно, слова, которые были произнесены много раз с самыми разными вариациями. "Но ты этого не сделал. Ты помог нам сбежать. Я бы никогда не смог выбраться без тебя." Нет, это ты вытащил нас оттуда живыми. Именно ты смог разработать план. И это я был настолько туп, что не мог думать до последнего момента, когда это уже не имело значения. Изуку сокрушенно качает головой. “Если бы я только...” Если бы у меня была полезная причуда, я бы не был так беспомощен. "Я мог бы принести больше пользы. Я не знаю, почему я не смог вынести боль сегодня. Обычно так не бывает." “Ни в коем случае, ни в какой вселенной боль не должна считаться нормальным явлением” отвечает Сотриголова во второй раз за день. Изуку внезапно возвращается к яркому флуоресцентному освещению классной комнаты, где насмешки режут ему слух, и он не может спрятаться или даже наклонить голову, чтобы не увидеть заметки, царапающие поверхность его стола. “Раньше все было более чем хорошо. Раньше все было нормально”. “Расскажи мне больше”, - отвечает Ластик, его голос внезапно становится решительно нейтральным. Ну и что, если я скажу ему? Это правда, не так ли? Изуку проводит большим пальцем по ромбовидной поверхности кружки, его самообладание рушится. Может быть, это результат переутомления, а может, ему просто сейчас все равно. В любом случае… "До того, как я стал линчевателем..." он замолкает, воспоминания слишком ярко вспыхивают в его голове, пока он говорит. Он не может увидеть Сотриголову, пока не вытянет шею, чтобы повернуть голову в сторону, и у него определенно нет сил сделать это прямо сейчас, но он знает, что этот человек дает ему время собраться с мыслями, давая Изуку именно то, что ему нужно, как всегда. “Прежде чем все это произошло...” Ну же, Изуку. Доверься ему. Он не такой, как другие. Он знает о преимуществах борьбы без причуд. Но он не знает, что я беспричудный. Разве это имеет значение? Конечно. В школе не нужны особые умственные способности, но все учителя говорили, что я жульничаю, потому что дети без причуд не могут набирать такие высокие баллы. Но так ли это важно? Это не значит... это не значит, что люди, тем не менее, не судили обо мне подобным образом. А для него это действительно имеет значение? Разве он не сказал бы, что нелогично судить о ком-то по причудам, а не по способностям? “Раньше я был никчемным ребенком без причуд” тихо признается он. “Надо мной издевались. Сильно”. “Отсутствие причуд не означает бесполезность” тихо отвечает Ластик. “Я...” И ему все еще нелегко произнести эти слова вслух, несмотря на то, что он месяцами повторял их как мантру. "Я знаю" наконец говорит он, не в силах больше сдерживаться. Ластик долго молчит, задумчиво наблюдая за Изуку, и тихо вздыхает. “Я не должен был позволять тебе страдать. Мне жаль. Голос героя тих так, как Изуку никогда раньше не слышал, в нем даже слышится намек на нежность. И разве это не повод задуматься о том, что возможно, что Сотриголова действительно может быть небезразличен, кроме как "не дай пострадать глупому безрассудному парню, который продолжает преследовать меня повсюду, иначе это негативно скажется на моей карьере". Изуку открывает рот, затем закрывает его. “Это не ваша вина, Ластик-сан”. “Это так” горячо отвечает герой, качая головой. “Я должен был поступить лучше”. Он делает паузу. "Но то, что я призван обеспечивать твою безопасность, не означает, что я смотрю свысока на твою способность защитить себя. Запомни это." Это то, что Изуку хотел услышать весь день, возможно, всю свою жизнь, и тот факт, что Сотриголова, человек, который был его героем и единственным источником надежды во все темные дни, говорит ему это, вызывает у него легкое недоверие. Что-то теплое начинает зарождаться в его груди. Ластик продолжает, и в его голосе слышится сожаление. “Я призван защищать других, особенно тех, кто мне дорог. Какой же я герой, если не способен на это?” Нет, Изуку не может позволить ему так себя чувствовать, поэтому он собирает все оставшееся мужество и энергию, надеясь, что не умрет от смущения. “Пожалуйста, пожалуйста, не говори так. Ластик-сан, ты всегда был моим героем”. И мужчина, кажется, застигнут врасплох этим, но Изуку слишком устал, чтобы продолжать работать мозгами, и его глаза просто закрываются, прежде чем он успевает что-либо сделать. Но он не упускает из виду, как глаза героя слегка расширяются в редком проявлении эмоций. Он не упускает из виду, как выражение лица героя слегка смягчается. “Я… Я рад, что теперь ты в безопасности" говорит ему Сотриголова. "Спасибо тебе за все."