***
Бутхилл перешагнул через труп прислужника Энигматы. У него есть пять системных минут. Пять минут – и к разворошенному складу, точно вороньё, налетят Крематоры; в магазине слишком мало осталось разрывных пуль. Пять минут, чтобы найти украденные воспоминания. Пару системных недель, чтобы спасти растерявший слова Гольштейн. Его встретили ряды мешков; в каждом воспоминания, сжатые до размеров ногтя, каждый отмечен символом. Круг – важно и необходимо вернуть, крест – отправить на утилизацию, буква в начале отсылала к месту преступления. Бутхилл собирался было рвануть вместе с Гх, но... Чужие морфемы оказались тяжелее товарных вагонов. Заскрежетали суставы, напряглись стальные мышцы. Шаг, другой, но вдруг… Мешок за спиной перестал что-либо весить. – Милать! – рявкнул Бутхилл, адреналин смешался с провальной горечью. Стоящий впереди Крематор гаденько ухмыльнулся. Выстрел – его лицо расползлось, точно дымовое колечко. Чтобы через пару секунд края раны сплавились вновь.***
– Мило, – буркнул Бутхилл, рассматривая потрескавшуюся штукатурку. Номер в мотеле встретил их обшарпанной чистотой – может, бандит и вылез из отстойника Талии, но следы за собой подчищал идеально. И где он затаился теперь, Бутхилл совершенно не представлял. Но Агренти, казалось, это ни капельки не волновало. – Признаться, прежде я полагал, что жажда битвы застила ваши очи, но вы… Бутхилл заскрежетал зубами. Блатерскрит. Упрямый блатерскрит, проповеди которого напоминали заевшую пластинку – жаль, он не может сломать граммофон. На Охоте слишком глупо отказываться от сильного союзника.***
Для борьбы за добро и справедливость нужны кредиты. Преступно много кредитов. К счастью, на просторах вселенной было слишком много мерзавцев, за голову которых другие готовы осыпать его золотом. К сожалению, сами они были ненамного лучше. – Вот, – Бутхилл выложил на стол три переливающиеся лазурные сферы. – Их подлинность подтверждена Садом воспоминаний, можете сами убедиться. Скрупулёзно просмотрев каждую, заказчик кивнул секретарше. В воздухе молчаливо повисло «Деньги будут переведены на счёт». Бутхилл откинулся на спинку кресла. Наконец-то сможет систему гравитации починить – за три месяца задрался питаться из тюбиков и прикручивать вещи к стенам и полу. Генератор новый взять, отложенный мерч выкупить… Мечтания развеялись, словно дымок от выстрела. – Тут должно быть четыре! – В договоре указано… – В договоре указано, – холёным ногтем заказчик ткнул в напечатанную микроскопическим шрифтом строчку, – что вы должны были убить Грязного Билла и его семью, а мне достоверно известно, что у него осталась дочь! – Милашка, да ей и года не будет! Заказчик скривился, точно Бутхилл запихнул ему в глотку лимон. – Вы не в моём вкусе. И свою плату не получите, пока я не увижу её смерть. Истончившийся кошелёк был дерьмовой компенсацией за чистую совесть.***
Бутхилл видел её лишь на голографических экранах – и не мечтал встретить в живую. Зарянка выступала на лакированных достатком планетах, его цели скрывались на окраинах обитаемых миров. Но позади выстроилась очередь за автографом, а впереди… Хотел бы Бутхилл сказать, как Зарянка его восхищает. Как во время долгих перелётов он наигрывал её песни на губной гармошке – и так со скуки не сошёл с ума, – как её ангельский голос подбадривал его перед особо тяжёлой миссией, и за спиной будто бы раскрывались стальные крылья. Но, увы… – Вы… Вы такая милашка! Я ваш большой фанат. В пустоши его разума ветер носил перекати-поле. Бутхилл знал не так уж и много подходящих слов, произнести – правильно, без вмешательства маяка синестезии, – мог и того меньше. И подобрать бы не успел: кто-то возмущённо кашлял ему в спину. Разочарование давило на плечи. Погружаясь в трясину, Бутхилл не заметил ни как Зарянка расписалась на подкладке его шляпы, ни как оказалась до невозможности близко. – Я счастлива, что мои песни могут отразить ваши чувства, мистер Бутхилл, – доверительным полушепотом произнесла она, прежде чем, обогнув его, обратиться к следующему фанату. Бутхиллу оставалось лишь потрясённо сжимать шляпу. Если во вселенной существовал Купидон, он только что прострелил его сердце насквозь.