аффект

Соя раскрывает глаза. Первая его мысль — Хакури. Все вертится вокруг него. Но это не то, как он вспоминает его обычно, не думает со сладким привкусом о том, как лишний раз взглянет на залитое кровью брата лицо, как почувствует себя (сильнее) тем, кто донесет Хакури, что тот слабак и должен слабаком оставаться, ведь благодаря этому (Соя чувствует себя нужным) он намного милее, но это горечь поражения. Хакури, как оказалось, вовсе не милый и не бесполезный. Он (сильнее) предатель семьи. Соя чувствует (зависть таланту) злость за понесенный семьей позор… Но все эти мысли хаотичны, они смешиваются в единый водоворот, где окончательно теряются в резкой агонии, когда он пытается подняться и осмотреться. Словно вспышка молнии; его спину прошивает такой резкой болью, что невольно он ахает и заваливается обратно на кровать, чувствуя, что последние частички сил уходят, оставляя лишь измождение, настолько сильное, что он не способен даже провалиться в сон, лишь витать в этом промежуточном состоянии. Он вспоминает треск дерева, блеск металла, и как Рокухиро Тихиро молнией появляется у него за спиной, с силой рассекая плоть на спине. Вспоминает Хакури, который с расстояния меньше дюйма использует «Погребение». Ничего удивительного, что все тело жутко болит — чудо, что он остается жив. Ребра ему точно переломало. Их, тренированных с детства, учили переносить боль, но даже самый лучший боец будет доведен до грани сильными ранами. Как ему не хочется этого признавать… но Хакури умело воспользовался ситуацией. В обычном состоянии такая слабая атака ни за что бы ему не навредила, но с кровоточащей раной на спине… Соя вспоминает это, но больше не помнит ничего — словно в записи лунка. Что было потом? Некоторое время Соя пытается сообразить, но потом просто оглядывается по сторонам. Комната, в которой он находится, не похожа на поместье Сазанами. Он лежит на животе, торс туго перебинтован, и при каждом новом движении он отдается сильной болью, отчего он замирает, стараясь не шевелиться вовсе. Особенно сильно болит спина. Медленно он ощупывает себя руками: да, раны обработаны, одежды нет. Хорошо, что сверху еще лежит простыня. Но даже шевелить пальцем уже тяжело, и потому, чтобы сохранить чуть частичку энергии, Соя просто ровно ложится на постель и пытается осмотреть пространство вокруг лишь глазами, хотя, признаться, рассмотреть отсюда что-то нереально: помещение темное, узкое. Некоторое время он размышляет, что произошло. В голове Сои слишком много догадок, но его руки свободны, и это отрезает мысль о том, что Хакури решил отомстить и пленил его. Вскоре он чувствует шаги, легкую вибрацию, а потом слышит их. Настораживается, когда неизвестный человек останавливается перед дверью, хмурится, понимая, что в таком состоянии бой дать не сможет. Возможно, он сможет подняться и даже атаковать, но это будет сложно. Но когда дверь открывается, и Соя щурится из-за яркого света… его настороженность исчезает, потому что он узнает гостя. — Это Вы… Он помнит этого мужчину с татуировкой в форме пламени, тот приходил к отцу и отдал ему некий важный кейс. Если коллега отца тут, то, предполагает Соя, что-то случилось. Или, возможно, отцу сейчас некогда с ним говорить… Соя может найти множество оправданий, но он прекрасно понимает, что наличие тут неизвестного мужчины — доказательство, что ничего хорошего его не ждет. Они не здоровались, и потому Соя не знает, как его зовут; когда мужчина называет имя, Соя никак не может его запомнить — оно словно вода ускользает сквозь пальцы. Неизвестный одаривает его ленивой улыбкой и подходит ближе. Правый рукав у него болтается, пустой, и, заметив пристальное внимание Сои, мужчина мягким бархатным баритоном замечает: — Небольшое неудобство. Это временно. Затем он садится рядом и пристально смотрит Сое в глаза. — Стоит ли мне озвучит твои страшные догадки, или ты и сам все понял? — Отец мертв, — произносит Соя, и мужчина кивает. Что ж, это было ожидаемо. Эта маленькая неблагодарная сволочь со своим приятелем все же добралась до него. Аукциону наверняка конец. Хотя нет, так и есть. Маска не была передана. «Кладовка» утрачена навсегда, а вторая теперь в руках предателя. — А остальные? Что с семьей? — Считай, что Сазанами мертвы, — спокойно произносит мужчина. — Выживших гораздо меньше, чем можно было ожидать от вашей семьи. — Издеваешься?! Когда Соя пытается подняться на локте, у него на губах пузырится кровь; мужчина кладет ему руку на плечо и без труда возвращает на место. Он не убирает ладонь, будто задумавшись, и потом качает головой. — Отнюдь. Просто вы столкнулись с врагом, которого не смогли одолеть даже вы. Это нормально. — Нормально?! Все это произошло из-за какого-то сопляка, ради которого Хакури бросил семью! Бросил его, своего старшего брата! Все потому, что какая-то дрянь его пожалела! И он сразу же побежал за ним! Ублюдок! Почти двадцать лет его, бесполезного, растили под крылом семьи, чтобы он всего за неделю целиком перешел на сторону врага?! От одной мысли об этом у Сои вновь течет кровь изо рта, но он не обращает на нее внимания, впиваясь руками в простыню и сквозь зубы шипя: — Хакури… Он убьет его. Найдет и убьет! И Рокухиро Тихиро тоже! Соя вновь пытается подняться, но в этот раз сила, приданная вспышкой гнева, мимолетна; почти сразу же он закашливается кровью и падает на простыню, тяжело дыша. Силы резко кончаются; он может лишь тяжело дышать, когда неизвестный мужчина цокает языком и достает из кармана платок, которым стирает с его губ кровь. Соя не чувствует ничего при этом, он целиком поглощен мыслями о младшем брате. — Так вот, что тебя интересует. Забавно. Соя резко переводит взгляд в сторону. Мужчина насмешливо улыбается. — Тут нет ничего забавного. — Ты мог быть расстроен, что твой клан пал, что аукцион, ради которого были убиты твои братья, больше никогда не повторится… Что твой отец погиб, запятнав свою репутацию таким позорным провалом. Но вместо этого ты думаешь лишь о своем младшем брате, который выбрал другую сторону. И вполне естественно, позволь заметить. Люди, жаждущие любви, всегда пойдут за тем, кто к ним добр. После подобной грандиозной наглой речи Соя чувствует, как скалится. — Что ты в этом понимаешь?! — Разве это сейчас важно? — парирует мужчина. — Ты уже доказал, что отличаешься от своей семьи. Что тебя волнует не аукцион, а конкретный человек. Вот, что я понимаю. Или я не прав, Сазанами Соя? Ему хочется возразить, но он не может найтись со словами, потому что этот человек прав — если бы Соя сидел на месте, дожидаясь вторженцев, может, они смогли бы вынудить Рокухиро Тихиро потратить весь заряд меча раньше, чем погибли бы остальные, раньше, чем Хакури понял бы сокрытые в нем силы. Надо было игнорировать его. Надо было сидеть на месте. Надо было обхватить его шею пальцами еще тогда, на складе рядом с трупом женщины, сдавить и не давать дышать. Надо было… Но какой в этом смысл? Соя предпочел клан Хакури. Потому что он любил младшего брата. (да?) (я люблю Хакури) (я ненавижу Хакури) — Ты не любил его, Сазанами Соя. Заткнись. — Ты жаждал видимости силы. Чувствовал разочарование отца, что твой младший брат не оказался чародеем, потому что на него возлагали такие надежды. Ощущал зависть, что таким избранным не был ты сам. Заткнисьзаткнисьзаткнись… — Будь ты добр к Сазанами Хакури даже несмотря на отсутствие таланта, он бы никогда не предал тебя. Связь кровью сильна. Протяни ты ему руку, он бы схватился за нее, потому что такова психология человека. Но ты предпочел выбрать путь насилия… Но все это неважно, потому что таким образом ты хотел внимания. У Сазанами Хакури не осталось бы выбора, ведь ты единственный, кто не махнул на него рукой, так ты думал, пока вымещал на нем злость и потаенное разочарование. — Заткнись!.. Мужчина улыбается. — Надежда затмила взор родителя, из-за чего ты чувствовал себя ненужным первым сыном. Пока твой брат был маленьким, ты полагал, что это нормально. Хорошая зависть. Но отец не разлюбил Сазанами Хакури даже после того, как тот оказался неудачником. Ты разозлился, верно? Решил показать, насколько он жалок, избивая его. Чтобы отец отвернулся от него окончательно. Чтобы посмотрел на тебя. Когда Соя смотрит на него исподлобья, улыбка на лице того вдруг меркнет. — Но теперь ты никогда не услышишь одобрения отца. Единственный твой живой родственник, кроме малых детей и тех, кто не участвовал в аукционе — младший брат, что тебя ненавидит. Твое сердце так и останется ноющей пустой дырой. Когда чужая рука опускается на его кожу вновь, прикосновение кажется обжигающе холодным. Она ведет от шеи к лопаткам, ниже, и Соя затаивает дыхание, не понимая, что бывший товарищ отца собирается сделать. Когда его резко переворачивают на спину, он не сдерживает шипения из-за потревоженной раненной спины. Широкая ладонь ложится ему на грудь, там, где бьется сердце. — Я прав? Соя не произносит ничего, лишь тяжело дышит сквозь зубы, смотря на незнакомого мужчину. Тот вновь улыбается, и это крайне безжизненная улыбка. — Чего ты жаждешь, Сазанами Соя? Любви? — Явно не бесплатного приема у психолога, — шипит тот. Мужчина фыркает. — Смешной. — Что тебе нужно? — Соя затаивает дыхание, когда рука мужчины поднимается вверх, касаясь его шеи, но не ложится на глотку полностью, просто опирается рядом. Он осторожен, его учили чуять опасность, и сейчас интуиция бьет тревогу. Этот человек опасен, опаснее Рокухиро Тихиро с магическим клинком. — Почему ты спас только меня? — Я люблю несовершенных людей. За их эволюцией интересней всего наблюдать. Ты, Сазанами Соя, из таких. Ты только начал понимать, что именно тебя ведет… Было бы жалко прервать такой талант так рано. Тем более, твое желание сам по себе так просто. Не так ли? Когда он наклоняется, Соя не шевелится. Чужое дыхание щекочет ему кожу, и он напряженно вцепляется пальцами в простыню. Главное сейчас… не показать слабость. Он просто запугивает тебя, чтобы сотрудничать. Это все неправда. Неправда. Неправда. Неправда… (но этот человек и так прочитал тебя, как открытую книгу) — Хорошо. Я могу подарить тебе то, чего ты так страстно желаешь. Чего? (любви? одобрения?) (я ведь кому-то нужен) Его берут за подбородок и резко поднимают голову вверх. Соя подчиняется, его тело словно перестает слушаться, он может лишь со страхом чувствовать прикосновения к своей коже, как к нему наклоняются. Он смотрит в глаза человека напротив него, странные, пугающие, но от которых сложно отвести взгляд. По телу пробегает дрожь, когда он слышит короткое на выдохе: — Ты нужен мне, Сазанами Соя. Все ближе. — Как мой союзник. Вот зачем я тебя спас. Не твоих братьев, ни твоего отца. Мне нужен именно ты. Только он. А на поцелуе все мысли разом тухнут, и Соя просто нелепо моргает, пытаясь понять, что происходит. Это короткий страстный поцелуй, который ускользает неуловимо быстро, но во взгляде напротив, не моргающем, не чувствуется ни капли настоящей любви, словно весь этот поцелуй — просто демонстрация, но Соя чувствует скулящее желание внутри — еще и еще, он хочет большего, хочет признания, хочет, чтобы… Чтобы что? Чувствовать себя нужным — это приятно. Когда они размыкают губы, Соя чувствует, как слюну с его губы стирают пальцем. Мужчина же задумчиво смотрит на него, потом костяшкой пальца ведет Сое по скуле, словно в попытке приласкать, и тот не отводит лицо в сторону, не совсем понимая, что чувствовать. Он — боец Сазанами!.. Лучший из лучших! (единственный) Почему он ведется на такую чушь?! — Говорят, что любовь и ненависть — это стороны одной монеты, но это не так. Противоположность любви — равнодушие. Сазанами Хакури больше нет до тебя дела, но мне ты нужен. Ты поможешь мне, Сазанами Соя? Голос его звучит вкрадчиво. Это глупо. Он тебя использует. (но ты кому-то нужен) — Да, — произносит Соя, и на устах мужчины вырастает довольная усмешка.