Внутри собственного больного рассудка
Я даю взятку самому себе, чтобы думать, будто
Я создан для тебя, и продолжать делать всё возможное,
Лишь бы мы не расстались.
Mr.Kitty — 0% angel
Когда смятение от последних событий улеглось, а клубок непонятных эмоций, змеиной кислотой проедающих солнечное сплетение, развязался, Неро наконец-то вернул способность мыслить здраво. Прямо сейчас он искренне не понимал, что им двигало, когда он решил оставить этого пацана предателя Авилио (Анжело) в живых. Мало того, что он не расправился с ним, отомстив таким образом за Ванно, Фрати, отца и ребят, жизни которых малец положил на алтарь своей мести, так ещё и держал рядом, словно наказывая самого себя. Сколько себя помнил, Неро всегда больше предпочитал развлечения с друзьями на улице прохлаждению в особняке, так что в домашней библиотеке он был редкий гость, но в детстве ему нравились книги из раздела греческой классики. Там была одна книжка по мифологии, в которой рассказывалось об Ананке — богине рока и предопределенности. Будучи маленьким мальчиком, он любил историю про неё и мойр. Шутка ли, что теперь он был вынужден столкнуться с последствиями чёртовой предопределенности лицом к лицу. Нет сомнений, судьба — сука. Если бы тот день, семь лет назад, от поступил бы так, как ожидалось от сына гангстера, то все было бы как прежде: все были бы живы, а бизнес был бы цел. Если бы ему хватило смелости (жестокости) выстрелить в спину убегающего прочь ребёнка, то тот бы не вырос потом в юношу, полного решимости свести счеты с домом Ванетти, ответственным за гибель его семьи. И будто этого было недостаточно — он самолично привёл Авилио в мафию, не желая терять такой потенциал, с первого взгляда восхитившись предприимчивым молодым человеком, он даже пренебрег тем, чтобы навести про него справки. Как же он был слеп. Барберо, его друг и консильери семьи, оказался прав, находя Авилио подозрительным, а Неро напрасно спорил с ним, защищая того, кто с самого начала знакомства мастерски пудрил ему мозги, подбираясь ближе и ближе, и, как паук, раскидывал сети вокруг Беззаконного, сталкивая старых партнёров друг с другом. Сейчас, когда карты раскрылись, Неро ясно видел, как им манипулировали. Было ощущение, что все это время Авилио вёл с ним шахматную партию и только ему самому было известно об этом. Только вот игра закончилась ничьей, и послевкусие оставалось пеплом на губах, приторной сладостью консервированных ананасов, так любимых Авилио — на кончике языка, ничья горчила во рту, и никакой алкоголь не мог стереть этот вкус. Сквозь незашторенное окно проникал лунный свет, освещая белым стену, на которой висели тихо тикающие часы, и если очень постараться, то можно было разглядеть время, которое они показывали. Около 3:33. Впрочем, Неро и так чувствовал, что сейчас глубокая ночь. А он, как дурак, лежал без сна, и все его мысли занимал человек, находящийся в нескольких метрах от него. Когда месяц назад Неро вместе с Авилио укатил в закат подальше от Стреге Галасия и его дружков, то пунктом назначения стала Флорида: теперь они жили недалеко от Майами и, будучи стесненными в средствах, арендовали небольшую квартиру, пространства которой едва хватало им двоим. Так что они делили одну спальню: Неро сразу забрал себе кровать, Авилио же, выглядя совершенно не тронутый этим, в первую ночь соорудил себе из матраса, одеяла и подушек спальное место на полу. Вздохнув в очередной раз, Неро недовольно перевернулся на бок, впившись взглядом в комок внизу. Было жарко, но Авилио, свернувшись калачиком, был закутан одеялом до самого подбородка, и, казалось, что он подсознательно пытался занимать как можно меньше места. Освещенное луной лицо было бледным, а тело едва вздымалось: дыхание было слабым, и Авилио всегда спал, как убитый, не двигаясь и не издавая звуков — не то, что храпа, не было даже сопения с его стороны. Так что в последнее время Неро ловил себя на том, что, мучаясь от бессонницы, время от времени да поглядывает в сторону соседа, прищуриваясь, будто проверяя, не откинулся ли он. Он пытался избавиться от этой обсессии, однажды полностью отвернувшись от Авилио, но тревога съедала его даже во сне и, проснувшись на следующее утро, он чувствовал себя разбитым больше, чем обычно. И когда потом снова вернулся к новоприобретенной привычке, то ничто не могло сравниться с облегчением, затопившим его, когда он (в очередной раз) убедился, что да, с Авилио все в порядке, да, он ещё живёт и дышит. Парадоксально, но этот факт также делал ему хуже. В голове всплывает отчаянное «Почему ты, черт возьми, не убил меня?!». Наверное, то был единственный раз, когда Авилио был открыт перед ним, сдерживаемая бог знает сколько боль выплеснулась наружу, его лицо скривилось, раскололось, и слезы непрерывно потекли по бледным щекам, и Неро стоял там, держа его за плечи и прижимая к дереву слабыми руками. Внезапно уставший и расстерянный, он не понимал, как они оказались в этой точке, и что-то внутри него треснуло, и злоба, охватившая его в те дни, отступила; на её место пришло странное умиротворение. Последующий остаток пути, вплоть пляжа, был проведён удивительно легко: они сидели рядом в машине, без напряжения, совместно обедали, и было так приятно и свободно, будто не они уничтожили семьи друг друга, будто они просто знакомые, путешествующие в свое удовольствие. Но всему свойственно заканчиваться, и они наконец достигли моря. Тогда, прицеливаясь в удаляющуюся спину Авилио (Анжело), Неро испытывал дежавю, только в этот раз мальчик не убегал, отчаянно цепляясь за жизнь, а безмятежно ступал вперёд, печально склонив голову, принимая свою участь. Неро держал пистолет, палец завис над спусковым крючком. Авилио носил брюки с подтяжками, которые образовывали крест на его спине, и, смотря на него, Неро не мог не сравнить его с мишенью. Он знал, что у них нет иного выхода, кроме как закончить эту вендетту: Неро завершит здесь то, что не смог сделать семь лет назад, а потом с ним самим покончат люди Галасиа, и таким образом они поставят точку в этой некрасивой истории. В четырнадцать лет он провалился на своём первом деле, и тогда отец сказал ему, что если он хочет стать доном Ванетти, то ему следует избегать полумер и если он не готов убивать, то ему не нужно вообще брать оружие в руки. Он был готов. Готов. Готов. И все же... и все же... Что было дальше, как в тумане, но вот они здесь. Во Флориде. Уже как месяц живут под вымышленными именами, скрываясь. Вроде как жили и двигались дальше, но на деле застряли в своём горе. Неро сверлил взглядом спящего Авилио и напряжённо думал. Надо бы начинать что-то с этим делать. Продолжать существовать в том же духе невозможно. Наблюдая за едва уловимым дыханием бывшего друга, Ванетти не заметил, как сам провалился в сон. Наступило утро, и впервые за последнее время Неро почувствовал прилив сил, вставая с постели. Как обычно, он поднялся первым. Стараясь не потревожить Авилио, ещё дремлющего на своём матрасе, Неро прошёл в ванную привести себя в порядок перед работой. Наскоро позавтракал, переоделся и покинул дом. Авилио ещё спал. Когда Неро вернулся вечером немного позже, чем обычно, то со злостью заметил, что его сосед до сих пор в постели. — Серьёзно?... Ты вообще вставал отсюда? Авилио медленно пошевелился, поднимая на него осунувшееся лицо. Он казался таким маленьким и беззащитным в этот момент, что в любое другое время у Неро обязательно бы защемило сердце от этого зрелища. Но сейчас, придя с работы, он был уставший и раздражительный, поэтому вмиг наэлектризовался, заметив, что Авилио, казалось, не сдвинулся с места с тех пор, как он ушёл. Сколько это уже продолжалось? — Вставал, — как всегда угрюмо ответил Авилио. Пауза. Добавил: — Время от времени. — Да ладно, пойти отлить и опять вернуться не значит встать с кровати. Я ухожу, ты спишь, возвращаюсь, нахожу тебя здесь - опять, - а потом ты отрубаешься ещё до того, как мы сможем нормально поговорить. Неро и вправду разозлился. — Поднимайся! Живо. Никакой реакции. Авилио равнодушно смотрел на него. Неро не смог бы признаться себе, что тогда его разозлило: то, что он был вынужден день изо дня наблюдать, как юноша постепенно разглагался в унынии или то, что тот даже пальцем не пошевелил на его приказ. Хотя, не то, чтобы это был приказ: в конце концов, времена, когда у него было положение, чтобы отдавать команды другим людям, уже прошли, но все же... — Анжело... Не пришлось долго ждать; парень вскинулся, принимая сидячее положение, и, резко закутавшись в одеяло, прошипел: — Не называй меня так! Черт...Просто не смей. Ну ладно. Все равно про себя он звал его давно знакомым именем, а к Анжело обращался только из-за последующей реакции. — Как пожелаешь, — сказал холодно. Появившееся ночью желание наладить отношения мгновенно испарилось, как только он перебросился парй слов с Авилио. Поэтому он не стал спрашивать того, ел ли он сегодня (знает, что нет), не надоело ли сидеть в четырёх стенах, унылых, как его физиономия (вряд ли), не хочется ли, в конце концов, развеяться, прокатиться к морю, например (Неро хочется) (сил нет как). Он просто разворачивается и оставляет парня одного, а тот вновь возвращается к тому состоянию, в котором находился до того, как Неро его потревожил. Первым делом он направляется в ванную. В стране до сих пор кризис, и если раньше Ванетти не было дела до безработных, — он был мафиози и купался в деньгах, полученных с оборота нелегального алкоголя — то сейчас он был благодарен за то, что вообще нашёл работу, которая бы смогла прокормить и его, и Авилио. При этой мысли слегка поморщился. Не то, чтобы тот много ел. «Не моё дело», — жестко подумал про себя Неро, снимая рубашку, — «Хочет сдохнуть от голода — его выбор. Мне меньше мороки», — убеждал себя. Окружающие отмечали харизму Неро и способность очаровать кого угодно, и это было правдой. Практически сразу по приезду в этот городок молодой человек познакомился с местными рыбаками в баре и, слово за слово, они сами пригласили его к себе, обещав показать, что к чему. Возиться с рыбой чтобы заработать на жизнь не пристало бывшему дону Ванетти, в чьих руках находился целый город, но выбора особо не было. И для себя Неро решил что на первое время такое занятие ему подойдёт: перекантуется тут месяц-другой, освоится, наберётся опыта, и можно будет найти работу покомфортнее. Долго заниматься этим он бы не смог: не мог терпеть запах рыбы, который, он чувствовал, прилипал к нему во время рыбалки. Поэтому оказавшись дома, почти сразу же наполнял ванну, смывая его с себя. Натираясь мочалкой, размышлял о том, когда в последний соизволил помыться его сосед. Неприятно делить комнату с человеком, пренебрегающим гигиеной. После он, чистый и посвежевший, натянувший одежду, сохраняющую тонкий шлейф стирального порошка, направился прямиком на крохотную кухню, чувствуя невероятный голод. Наскоро приготовил грибно-сырный омлет и достал оставшиеся с завтрака французские тосты. Уже не морщился от вкуса недорого сорта кофе; не в его ситуации быть привередливым. Боже, но как он скучал по хорошему стейку! Он бы не отказался прямо сейчас и от рюмки Lawless Heaven. Перед тем, как отойти ко сну, Неро одиноко лежал в постели, читая газету и иногда поглядывая в сторону молчаливого Авилио. Тот был повернут к нему спиной, но Неро так привык считывать только по одному его дыхание, спит он или бодрствует, что понял сейчас: Авилио просто лежал, наверное, даже не смыкая глаз. Наверняка пристально прожигал стену своими золотыми глазами. Не сильно надеясь, но устав от тишины, Неро бросил в пространство: — Знаешь, мы ведь здесь уже месяц, и я без понятия, что делать дальше. —... — Ужасно соскучился по домашней кухне и хорошему пойлу, ахах. Немного напоминает то время, когда мы с тобой скитались из-за Галасиа и денег тоже не хватало... Но в том была своя романтика, верно? —... — Сейчас же я ощущаю только вкус бедности, м-да. Романтикой и не пахнет. Конечно, Авилио мог бы перебить его и сказать, что уж ему не привыкать, что до того, как попасть в семью, он был отбросом, а Неро — просто избалованный наследник, и у него, Авилио, нет желания выслушивать его нытье. Признаваясь себе, Неро скучал так же по тому комфорту, который был у них до всего этого: скучал по редким улыбкам, по язвительным репликам, по дружескому подтруниванию. Молчание угнетало. Неро не любил, когда его игнорировали, жаль, что тот, кто за словом в карман не полезет, теперь будто язык проглотил и только мрачно лежал в уголке. Хотелось броситься на паршивца и, схватив за грудки, вытрясти слова. скажи скажи хоть ч т о - н и б у д ь, черт возьми. — Было бы намного проще, если бы мне не приходилось тянуть лямку в одного. —... — Не думай, что я собираюсь заставить тебя искать работу или вроде того, — Неро отложил газету, полностью обращаясь к Авилио, — но если бы ты только видел себя со стороны... Это... это жалко. Я смотрю на тебя, и ты даже не пытаешься. Он замолчал, прикусив губу. Тихо добавил: — Думаю, ты злишься на меня из-за того, что остался в живых. Ты ненавидел меня все то время, что мы были знакомы, заставил возненавидеть себя, но даже так, я не смог убить тебя. И впредь, не заблуждайся, пожалуйста — смерти от моих рук ты не найдёшь. Я собираюсь жить и нести крест своих грехов, а ты поступай, как знаешь. Но если будешь продолжать в том же духе, продолжать саморазрушаться, то тебе стоит уйти отсюда как можно скорее. Не вижу смысла держать тебя при себе. Сдайся Стреге, может, это для тебя будет лучше. На этой ноте Неро закончил, погасив лампу. Он чувствовал себя нехорошо, отчасти опустошенным. Только Авилио мог так на него влиять, что он с ума сходил, пока тому хоть бы хны. Неро мог поклястся, что его монолог не остался до конца безответным, что он слышал тихое «да, наверное», пробормотанное в подушку, но... Вероятно, ему просто-напросто померещилось.***
На следующий день картина не изменилась.***
На другой день тоже.***
Третий день — выходной, и Неро решил во что бы то ни стало вытащить отброса из его импровизированной кровати и потащить в ванную, — если надо, самому помыть его — а потом посадить за стол и накормить, если потребуется, насильно заталкивая еду в рот. Но Авилио его приятно удивил. Проснувшись как всегда рано, Неро по привычке бросил взгляд в сторону Авилио, но его там не оказалось. Он нашёл парня на кухне, где тот рассеянно курил сигарету. Чёрные волосы выглядели влажными, кожа самую малость румяной. Но что поразило Неро больше всего, так это то, что на нем была надета его, Неро, рубашка. Ванетти был крупнее и шире в плечах, так что ворот свисал, оголяя острое плечо и часть ключицы; манжеты прикрывали худые кисти. «Спасибо, что он хоть в штанах», — подумалось Неро совершенно дико. Одна мысль потянула за собой другую, и мельком в больной голове Неро возникло видение обнаженного бедра Авилио, наверняка тощего и по-мраморному бледного. Ванетти захотелось ударить себя за такие мысли. Со всеми последними событиями ему было не до женщин — и вот как сказывается отсутствие интимных связей. Думать в таком ключе о своём соседе, о мужчине, об Анжело-блять-Лагуса! Он точно не в себе. Понял, что уже с минуту застыл в дверях, поражённо наблюдая за сизыми клубами табачного дыма. Авилио курил, как всегда сохраняя драматичное выражение лица. Давно он не видел его таким задумчивым и по-утреннему расслабленным. — Это твой завтрак? — взяв себя в руки, бодро поинтересовался Неро. Рухнул на стул напротив юноши. — Предпочитаешь малокалорийный, как погляжу. Авилио лениво пожал плечами и ответил: — Мне хватает. — Не дури. Рад, что ты очнулся, а то уже стал скучать по этим мрачным гримасам, — Авилио как по щелчку нахмурился, — ага, вот оно, о чем я! Авилио слабо улыбнулся, это был совсем крошечный жест, но грудь Неро все равно согрелась из-за него. — Все равно, одними сигаретами сыт не будешь. Я так голоден, сделаю нам что-нибудь. Сегодня определённо стоило сходить за продуктами. Из того, что можно было съесть, нашлись только хлеб, яйца, немного молока и одно яблоко. Последнее он положил на стол, оставив Авилио, тушившему окурок о наполовину заполненную пепельницу. — Не против тостов? — предложил, доставая сковородку. — Нет. Включив плиту, стал разогревать масло. — Кстати, нашёл это у тебя. Неро обернулся. Рядом с пачкой сигарет лежали кисет с табаком и книжечка с курительной бумагой. Шарился по его карманам, значит. И почему он не удивлён. — Не знал, что балуешься с самокрутками. Это не так. — Рыбаки, с которыми я работаю, дали распробовать. А так не особо люблю их, — как и сигары, которые навязывал отец, вертелось на языке, но он благоразумно не стал говорить это вслух, — предпочитаю сигареты. — Я тоже. — А эти рыбаки... — нерешительно начал Авилио, — как они тебе? Наверное, надо было спросить раньше, но как ты вообще нашёл эту работу? Похоже, Авилио тоже устал от одиночества, и Неро, воспряв духом, принялся вкратце рассказывать об этом... и о другом тоже. Время за завтраком пролетело быстрее, чем когда он ел один. Только после того, как Авилио наконец доел один-единственный тост, с которым возился все это время, Неро подумал, что после стольких дней, когда он в рот ни крошки не положил, давать твердую пишу — не самая лучшая идея. Но в любом случае ингредиентов для супа в квартире не было. Неро слегка вздрогнул, когда Авилио вдруг прокашлялся: — Кха, думаю, ты заметил... — он неловко поправил сползший ворот рубашки, — это твоя одежда. — Да. У меня нет с этим проблем, если... — Я поздно понял, что у нет чистой одежды, поэтому оставалось одолжить твою. Не хотел будить тебя ради такой мелочи. Какой заботливый. Неро готов был отдать руку на отсечение, что Авилио все равно на его покой, он просто не стал заморачиваться и не хотел контактировать. Но он не стал затевать бессмысленный спор. — Поверь, мне все равно, но твою одежду нужно отвезти в прачечную. Как раз собирался выбраться сегодня в город. Ты со мной? Авилио начал что-то уклончиво бормотать, и тогда до Неро дошло в чем дело. Он фыркнул: — Если волнуешься о деньгах, то брось. Средств хватит нам обоим, роскошно не поживём, но как нибудь протянем. Так что? — Я и не волновался. Или ты забыл, как однажды я ловко стащил не только твой кошелек, но и ремень, оставив без штанов? — Неро закатил глаза. Конечно, он помнил. — Как бы то ни было, до бутлегерства я жил в условиях и похуже, — Авилио затих. Внутри что-то потянуло, как волны во время прилива, тоска нахлынула на Неро: в который раз за последнее время он понял, что совсем не знал этого закрытого паренька, хотелось наверстать упущенное и расспросить побольше о его жизни. Были ли у него друзья, возлюбленная раньше (он сомневался)? Как он выжил, чем занимался все эти годы? Неро вспомнил вдруг подарочную коробку, мельком увиденную в ту ночь, и подумал о том, что недавно у Авилио был день рождения, а они даже не отметили его. Он пожалел мальчика, его разбитые мечты и их общие раны. Но, конечно, он ничего не сказал — это была опасная почва, не хотелось оступиться, едва сделав первый шаг. Закончив с завтраком и переодевшись, они вышли в город.***
На улице было душно, но все равно дышалось приятнее, чем в четырёх стенах. Однако прежде чем направиться на рынок, было решено съездить на пляж. Слабый прибрежный ветер проникал через открытое окно Форда, развевая широкие рукава голубой рубашки Неро. Закурив, мужчина искоса взглянул на человека за соседним местом. Наблюдая за дорогой и не поворачивая головы, протянул ему пачку сигарет, на что Авилио благодарно кивнул, поджав губы. Он мало ел, много курил и почти всегда спал. Никогда не жаловался. Неро не удивился, заметив, как подрагивает сигарета в тонких пальцах, несмотря на то, что Авилио отвернулся от него, неотрывно смотря на проносящиеся пейзажи маленького городка, и нервно подергивая ногой. Отвлекая. Не выдержав, Неро как можно мягче опустил ладонь на беспокойное бедро, успокаивающе сжимая. Авилио замер. — Не нервничай, мы почти приехали. Ему не ответили. Место, куда он привёз его, было свободным от людей: только океан, нагретый солнцем песок и влажный атлантический ветер. Длинная насыпь позади скрывала их от остального мира. Неро лежал у основания склона, постелив под спину брезент и наслаждаясь солнечными лучами, ласкающими лицо. Вместо сигареты в зубах была зажата травинка, и он чувствовал себя невероятно хорошо, слушая крики чаек и убаюкивающий шум разбивающихся о берег волн. Сквозь приоткрытые веки лениво следил за фигурой у самой кромки воды. Авилио, ах Авилио, выглядевший ещё меньше, когда был далеко от него, казался одиноким, бесцельно бродя вдоль океана. Какие мысли змеились в его светлой головке сейчас, одному ему было известно. Вздохнув, Неро закрыл глаза, погружаясь в себя. Распахнув их только тогда, когда ощутил падающую на лицо тень. Авилио сверлил его нечитаемым взглядом. — Я задремал? — Угу. Не лучшая идея делать это здесь, — Неро признавал это. Наконец, он принял сидячее положение, хрустя пальцами, потягиваясь и с удовлетворение чувствуя, как тянутся затекшие мышцы. Авилио рухнул рядом с ним прямо на песок. — Здесь красиво и спокойно. — Да. — Мне нравится, — добавил и, кивнув самому себе, решившись, равнодушно произнёс: — Ты дал мне достаточно времени, чтобы оценить это. Думаю... теперь ты можешь сделать то, ради чего мы здесь. Вот, значит, о чем он думал. Неро лениво повернул к нему голову. Спросил, якобы не понимая, что тот имеет в виду: — Сделать что? Раздеться и занырнуть? Да, надо бы, не понимаю, почему до сих пор не сделал этого. Может, боялся оказаться под твоим пристальным взглядом: ты так долго пялился на море, что я бы застеснялся на его месте. —... — Или ты бы предпочёл, чтобы я утопился? — усмехнулся. — Что вообще значит «сделать то, ради чего мы здесь»? — Хватит прикидываться, все ты понимаешь. — Да-а, понимаю. Что лично я приплелся сюда, чтобы хорошо провести время, и хорошо проводил его до того, пока кто-то не стал намекать на... всякое. Авилио обхватил колени и злобно зыркнул на него из-под падающей чёлки. Темноволосый, с янтарными глазами, он был похож на взъерошенного котёнка. — Хорошо. Пауза. — Значит, хочешь, чтобы я сам сказал, да? После того, как ты по какой-то причине не смог меня убить и, потерпев рядом с собой целый месяц, понял, что я тебе надоел, и решил закончить все здесь. Поэтому мы не общественном пляже, а на берегу возле трассы. Здесь нет свидетелей, как и в прошлый раз. Ты даже дал мне время пожить ещё немного, и, как я уже сказал, жест я оценил. А теперь, — Авилио встал, — кончай тянуть и давай закончим с этой историей. «Я устал», — невысказанно. «Я тоже», — мог ответить ему Неро. Но сказал лишь: — Все-таки у тебя талант испортить даже самый хороший момент, Анжело. Вот, получается, о чем ты думал все это время? — (начиная с того дня, когда мы начали новую жизнь во Флориде, когда делили одну комнату и иногда вели беседы ни о чем? ). — Прискорбно. Он тоже поднялся, стряхивая песчинки. — Я уже говорил, и повторю это в последний раз: смерти от моих рук ты не найдёшь. Так что прекращай накручивать себя. — С досадой: — Только испортил все. Авилио впился глазами в него, и Неро в свою очередь сцепился с ним своим взглядом, не собираясь отпускать. Так они и стояли, тяжёлую секунду-две на расстоянии метра, испепеляя друг друга: голубые глаза Неро потемнели от раздражения, золотая радужка Авилио едва ли не искрила от напряжения. — Я испортил? — тихо. Отступил на шаг, не отводя взгляд. — Кто, по-твоему, виноват в том, почему мы сейчас здесь? Это я насильно притащил себя сюда? — взмахнул рукой. — Насильно? Черт возьми, не заметил, чтобы ты был против! Я сразу сказал, что мы едем к мор... — Я не про сейчас! То есть... Ты вломился, перебил людей Галасиа, затолкал в машину и насильно привёз во Флориду! Неро сжал кулаки, заводясь. Как можно спокойнее сказал: — Ты мог уйти в любой момент. Разве ты пленник? Где же тогда цепи? Тебя держали в подвале? — ему было грустно и не хотелось продолжать разговор, но если они не расставят все точки над «i» и не поговорят нормально о своих тревогах, то просто будут и дальше консервироваться в себе, пока не станет слишком поздно для откровенных разговоров. — Я на работе с утра до вечера, ключи у тебя есть, если бы хотел, давно бы ушёл. Хотелось схватить взвинченного Авилио и хорошенько потрясти, чтобы вставить мозги на место. — Я хотел уйти, Ванетти! Хотел закрыть глаза и открыть их уже на том свете! За свои грехи мне дорога точно в ад, но, может быть, хотя бы на секундочку я смог бы увидеть там свою семью и, — к горлу подкатил ком, — Кортео. Ты должен был, блять, позволить мне.... вы забрали у меня всё... «Ты в долгу не остался. Ты тоже забрал у меня всё» —... у меня больше ничего не осталось, я хотел только одного, но ты и этого меня лишил. Скажи, зачем я тебе? Ты так меня наказываешь? — Авилио... — Было бы лучше, будь это подвал и цепи, — он вдруг оказался совсем близко, толкая. Неро отшатнулся от неожиданности, чувствуя, как тонкие пальцы с острыми ногтями больно впиваются в плечи. Не стоило забывать, что, несмотря на свою комплекцию, Авилио был быстрым и физически сильным. — Потому что тогда я бы мог ненавидеть тебя и это было бы правильно. Я тебя терпеть не могу, меня бесит, что ты делаешь вид, что заботишься обо мне или, ещё хуже, и правда это делаешь. Он сжал пальцы сильнее. Неро позволил. Его руки бесполезными плетьями висели по бокам, пока он завороженно смотрел в чужие глаза. Глаза, в которых плескались злость, замешательство и недоненависть, глаза, которые смотрели на него без капли теплоты, с чем-то непонятным в глубине, лихорадочно блестевшие, как у больного. Но Неро и сам был нездоров, раз думал, что это было лучше безнадежной пустоты, с которой он обычно смотрел на него в эти дни. Ненависть лучше равнодушия. И все же... И все же... В костях натурально заныло от острой потребности перебить Авилио, неожиданно ударив в лицо, а когда он наконец замолкнет, растерянно схватившись за кровоточащий нос, и посмотрит на него с легким испугом в глазах, крепко схватить за предплечья и потащить к морю, пока он брыкается и сопротивляется, может, кричит на него, покрывая матом. Неро бы заставил его закрыть рот, притянув за собой в воду и опустив в неё. Перед глазами картинка, как парень трепыхается в его руках, пытаясь сражаться за каждый вдох, пока солёная вода то наполняет лёгкие, то выплевывается из них, напрягая трахею. Неро бы сам задыхался, — с искаженным темной эмоцией, некрасиво оскалившимся лицом — но не ослабил бы хватку, продолжая держать голову Авилио под водой, пока его тело окончательно не ослабнет, и только тогда за волосы бы вытащил его на поверхность, прижимая к себе. Бросил бы ещё дышащее тело на берег, грозно возвышаясь над ним. Мальчик бы судорожно восстанавливал дыхание и смотрел на него уже совсем иначе: с настоящим страхом и ужасом, не веря, что тот посмел сделать это с ним. И это все — ни что иное, как больная сиюминутная фантазия, потому что да, воображаемый Авилио был прав: он бы не посмел. Та ненависть, которую он когда-либо испытывал к Анжело Лагуса уже иссякла. И даже тогда, когда она ярко пылала в его разбитом сердце, он не позволил бы себе распускать руки подобным образом. —...Следишь за моим здоровьем, и мне совсем от этого не здорово. Будь тебе все равно, сколько я ем и ем ли вообще, хорошо ли сплю, было бы проще. Сегодня так обрадовался, когда я поехал с тобой, что мне даже поплохело. Как бы я не твой брат!.. Прекрати трястись надо мной, мне эта притворная семейность уже поперёк горла, знаешь! Самого не тошнит? Неро ненавидел себя за то, что хотел ударить его. Ненавидел за то, что хотел обнять. Ненавидел то, что желал утешения в ответ. — Тошнит, — сказал и сдержал облегченный вздох, когда глаза Авилио расширились, и он отпустил его, отстраняясь. Шаг назад, второй. Все ещё чувствовал пальцы на своих плечах. Он молча стояли напротив друг друга. Высоко над ними под пологом голубого неба, как большая лампочка, застыло солнце, накаляя прибрежный воздух. Авилио выдохнул, отводя потускневшие глаза в сторону. С виноватым румянцем на щеках, тихо бросил: — Черт. — Извини, — не смотря, добавил, царапая ногтем указательного пальца подушечку большого. Неро понимал, что для человека, привыкшего все время держать себя в руках и тщательно скрывать свои истинные чувства, Авилио теперь было плохо, когда он так обнажился перед ним. Не желая развивать эту тему дальше, Неро, не меняясь в лице, сказал: — Я понимаю. Больше не буду докучать тебе и...просто напомню: ты можешь уйти, когда пожелаешь, и не буду в обиде. Это нормально... нормально. Я не буду тебя искать, можешь не опасаться мести, потому что, — вздохнул, — мы оба причинили друг друг уже достаточно боли, Анжело. Я возненавидел тебя тогда. Сильно, — Авилио мельком взглянул на него, — но смог перебороть это чувство. Он наклонился, свернул брезент и начал взбираться по склону, не обращая более внимания на собеседника, только бросив напоследок, что они уже тут засиделись и пора бы на рынок за продуктами. Спиной ощущал на себе внимательный взор, но не смел обернуться до самой дороги, где одиноко стоял оставленный ими автомобиль. Прежде чем отправиться в путь, закурил на улице. Авилио заметил, что то была последняя сигарета, поэтому просто сидел рядом, прислонившись к нагретому капоту. Скурив до середины, Неро без слов протянул оставшуюся половину Авилио, и тот принял её, тихо пробормотав «спасибо». При свете дня было отчётливо видно, как молодо его лицо и как оно омрачнено. Усталость, тоска и тени прошлого отпечатались в его чертах, пока он, прикрыв глаза, медленно выдыхал в воздух струйку сизоватого дыма. Неро засмотрелся на то, как трепетно дрожали его ресницы, длинные и тяжёлые на веках. — Поехали, — Авилио бросил окурок на землю и втоптал в песок туфлей. Точно также, как минутами ранее он затоптал его неоднозначные, запутанные чувства. Анжело влез ему в голову, проник под кожу, и теперь его не вывести оттуда без вреда для себя. Он сказал, что готов отпустить его, но это не так. Анжело в его крови, в его нервах и синапсах, отравляет и болит, Анжело в нем, в каркасе костей и мышц — скрепляет его воедино, не давая развалиться, потому что он — единственное, что у него осталось от прошлого и только так он может чувствовать себя хотя бы на часть полноценным. Если для его расшатанной психики этот поломанный мальчик — опухоль, то она уже глубоко пустила метастазы в его организм и не подлежит лечению. Если Анжело — травма, то она гангрена для его внутренностей, которую он не собирается ампутировать. И если бы Ванно мог видеть его сейчас, таким жалким, униженным, но решительным, то непременно разочаровался бы. «Прости друг, что не отомстил за тебя, прости, что не могу отпустить его. Я и Авилио... мы умрем либо вместе, либо не умрем никогда». Никто не говорил, что будет легко, и если ради того, чтобы исцелиться, им придётся не раз разбить друг другу сердце, то, что ж, своё Неро готов вырвать из груди прямо сейчас.