***
Друзья сильно ценили и берегли друг друга. Перед сном они любили открываться и рассказывать какие-то истории или просто говорили приятные слова. — Така, а ты знал, что я — самый счастливый троечник в классе? — начал рыжий. — Мне как-то даже не доводилось сомневаться в этом. А с чего ты это взял? — ответил Киетака Леону, лежащему на втором этаже двухъярусной кровати. — Чувак, ну ты чего? Потому что у меня есть ты! А ты что думал? — слова, сказанные Куватой веселым и хитрым голосом, звучали вроде как даже в шутку, но Ишимару слишком хорошо знал своего друга, так что с легкостью отличил его слова от иронии. — Мило... А ты знал, что только ты называешь меня сокращенно? И больше никто... — задумчиво продолжил Киетака рубрику "А ты знал, что...", которую ребята устраивали перед сном. — Нет, не знал... — Леон и правда не ожидал, что является таким уникальным и значимым человеком. — Один-ноль, Кувата, вы проиграли! Все, пора спать. Сладких снов! — Киетака тут же перевернулся на другой бок. — Нет, стой! — тщетно попытался предотвратить засыпание друга. — Вообще-то я лежу. И да, я все сказал. — Ну, блин! Така, я забыл кое-что еще важное сказать, а ты спать завалился, — Леон на долю секунды представил, что это могут быть за важные слова. — Короче, можешь завтра встретить меня с тренировки? Пожалуйста... — Ох, встречу, конечно. Это через две остановки после академии, да? — старался Киетака вспомнить маршрут до места, где тренируется его друг. — Да! Спасибо, дружище. Вот теперь спать. Доброй ночи! — Леон со спокойствием выдохнул, перевернулся на бок, как это сделал сосед снизу минуту назад, и тотчас уснул. — Сладких снов, рыжуля, — уснул и дежурный.***
Незаметно прошел очередной учебный день. Киетака вернулся домой один, так как в это время Леон уже был на тренировке по бейсболу. Дежурный знал, что его друг ненавидит этот вид спорта и свое призвание, однако он понимал, что его единственный ключ к успешной жизни лежит через бейсбол. "Вот я и дома. Нельзя терять время, пойду поем и сяду за домашнее", — пролетели мысли в голове у Ишимару, которые он прокручивал каждый день в это время. Он сел за стол, на котором осталась тарелка с рисом и курицей и какая-то записка. Леон не был из тех, кто оставлял какие-то послания на бумаге: обычно он просто звонил и выговаривался полностью, особенно такому доверенному лицу, как Киетаке.Приятного аппетита, братан!
Твой бро, Леон
Киетака уставился на эту бумажку, сверля ее взглядом еще добрых десять минут. После он почувствовал, как его сердце стало биться чаще, щеки залились румянцем, а из глаз потекли слезы. "Леон... Ты слишком заботишься обо мне...", — у Ишимару была вполне себе средняя самооценка, он не считал себя никчемным существом, но ему казалось, что у Леона всегда полно претенденток на эту заботу и внимание, никак не он. Киетака всегда боялся, что передружит с Леоном и начнет представлять себя в роли его избранницы. К сожалению, прямо сейчас он начал это делать. Киетака тут же забыл про еду, оставленную заботливым другом, и зашел в общую их комнату. На стуле осталась именная толстовка Куваты с его именем по-латыни. "Прости меня, Леон, я не могу не сделать этого", — пронеслось в голове у дежурного, как вдруг он схватил эту толстовку, принял в объятия, как и хотел сделать со своим другом, и лег на первый этаж кровати, где всегда спал он. От постельного белья и самой толстовки исходил аромат дезодоранта с запахом кофе, которым Кувата всегда пользовался: по утрам, перед сном, до и после тренировки, брал всегда с собой. Киетака начал представлять, как бы вел себя, если бы был в отношениях с лучшим другом. Идиллия эта продолжалась, к сожалению, не так долго, как хотелось самому Ишимару. Вина этому был резко зазвонивший телефон. Ему позвонил владелец толстовки, об которую только что обтирался он, в которую только что рыдал. — Д-да? — Киетака еще не мог отойти от той выдумки и, разрываясь между мечтой и реальностью, случайно заикнулся. — Але, Така! У меня через двадцать минут кончится, ты можешь выходить уже из дома! — Леон говорил очень громко, потому что на заднем фоне слышались посторонние шумы. — Х-хорошо, я выхожу... Киетака будто взлетел с кровати, оставив свои розовые сопли вместе с толстовкой Куваты, и подбежал к зеркалу, чтобы лишь проверить свой внешний вид. Он быстро вытер слезы и поправил взъерошенные волосы, после чего выбежал из дома, боясь опоздать. Впрочем, самое страшное, что могло произойти с Киетакой — это опоздание, хотя сейчас на первом месте в этом рейтинге — то, что бейсболист узнает о чувствах его лучшего друга.***
Дежурный уже стоял у дверей. Его сердце билось еще сильнее, чем в момент, когда он обнаружил записку на столе от человека, который вот-вот должен очутиться прямо перед ним. Киетаке было трудно сейчас что-то сказать ему, потому что он слишком боялся выставить свои чувства замеченными. — Земля вызывает Таку! — протяжно воскликнул уставший Леон. — Ты чего стоишь тут как истукан? — А, привет, Леон. Я ждал тебя тут... — по Киетаке сразу же можно было понять, что с ним что-то не так, но Леон предпочитает в такие моменты отвлекать друга какими-то душевными разговорами.***
— Знаешь, мой вечер скрасить могут только две вещи: окончание очередной тренировки и встреча с тобой, — тепло улыбнулся Кувата. — Ничего себе, сама знаменитость бейсбола со мной флиртует! — подыгрывая, шел рядом Киетака. — Ай, никакой романтики с тобой! Идем же домой! Оба парня смеялись, так искренне и щедро даря друг другу свои эмоции. На ребят надвигалась каждый раз неловкая тишина или молчание, но Леон очень хорошо умел это предотвращать: он либо оглядывался на Киетаку с вопросом: "Идешь там?", либо выдавал совершенно случайное слово, чтобы заставить его перестать чувствовать смущение или стеснение, которое мог ощущать Ишимару при длительной паузе. — Телевизор с плоским экраном!!! — Леон неожиданно выкрикнул это, высунул язык и показал жест "рок". — Ничего себе... Это что-то очень крутое, да? — Киетака особо не был в шоке от такой резкой выходки, просто ему было интересно, что скажет Леон в следующую секунду. — Электрическая зубная щетка, гидроэлектростанция! — рыжий выговаривал эти слова, будто читает какой-то реп, тем самым смешил не только своего приятеля, но и себя.***
Друзья продолжали идти по широкой улице, украшенной различными неоновыми вывесками. На них дул легкий свежий ветерок, что обдувал волосы Леона и развевал их в разные стороны. Они уже подходили к дому, как вдруг Киетаку осенило: "Я не поел... И его толстовка... Она валяется, он может все сейчас заподозрить... Мне конец...", — но его мысли прервали шумные слова Леона. — Бро, а ты и дальше пошел бы прямо в стену, если бы я не остановил тебя? — Ты о чем...? — Киетака еще немного присутствовал в своих рассуждениях и переживаниях, поэтому не сразу понял, что все это время бездумно шагал вперед и сейчас был остановлен рукой рыжего друга. — С тобой что-то не так, я уставший пришел с тренировки, но все равно активен, а ты какой-то не такой... Бро, что с тобой? — Леон зашел в их дом, все также ожидая ответа на последний вопрос. — И есть не стал, с тобой точно все хорошо? — Леон постепенно приблежался к комнате, где на полу валялась его толстовка, вымоченная вся в слезах Киетаки. "Это конец... Я не объясню это все...", — в голове дежурного прокручивалась одна эта мысль, от которой вновь накатывались слезы на глазах. Он услышал, как бейсболист открыл дверь в их комнату и уже зашел туда. Ишимару оставалось только закрыть руками лицо, чтобы он не видел хотя бы его краснеющее и плачущее лицо. — ХАХАХАХАХАХ, — громко заржал Леон. — Бро, то есть, ты настолько обрадовался моей записке, что начал облизывать и разбрасывать мои вещи? Я СЕЙЧАС ВЗОРВУСЬ ПРОСТО, — Леон упал на кровать, продолжая смеяться и без конца трястись, будто он бился в каком-то припадке. — Нет, это вообще все не так было! — виновник попытался хоть что-то сказать, но лишь бы не молчать. — Хорошо, уважаемая редакция, а как вы все это объясните? — продолжил игривым тоном подшучивать Кувата. Киетака просто молча сел рядом, думая, как лучше именно сейчас себя вести. С одной стороны, вроде как Леон не был зол на него, с другой стороны, сейчас Ишимару должен был говорить со своим другом об этом. — Така, брат мой... Просто скажи правду, хорошо? Ты же знаешь, что мы с тобой ничего друг от друга не скрывали, чем бы постыдным это не было. Мы всегда могли войти в положение и понять. Как ты меня, так и я тебя. Разве ты не доверяешь мне, бро? — хоть Кувата и оставался при своих манерах речи, он перестал смеяться и стал чрезмерно серьезным. Таким серьезным его Киетака давно не видел, отчего он еще сильнее распереживался и слезы покатились из глаз куда быстрее. — Бро, не надо плакать, пожалуйста... А то я вместе с тобой заплачу! — Леон обнял своего друга так, что его голова поместилась на собственную грудь. — Бро, если тебе станет легче, то я могу только сказать... Короче, я давно уже все понял насчет тебя, слышишь? Просто скажи мне это, а я отвечу тебе. Этот момент нам надо пережить, чтобы дальше было все круто, хорошо? Давай, я жду тебя, — он поглаживал хрупкую спинку Киетаки, которая немного дрожала от внезапной близости и резких прикосновений. — Леон... — попытался начать Ишимару, но голос его слишком сильно дрожал, чтобы говорить что-то дальше. — Ничего-ничего, продолжай! — Леон смотрел прямо в глаза лучшему другу, вспоминая все моменты с ним, прожитые за всю осознанную жизнь. Он понимал, что ему не нужен никто больше, кроме парня в белой форме, который сейчас пытается не разреветься окончательно. — Я люблю тебя. И я давно любил тебя. Твоя записка... Она совсем растрогала меня, я не мог больше ничего с собой поделать. Если ты меня прогонишь, я пойму... Ты очарователен и красив, я точно знаю, что не достоин тебя, — в этот момент Киетака продолжал смотреть на друга с надеждой, что он не отвергнет его. — Така... Ты милый. Ты глупенький, поэтому и милый. А знаешь почему? Потому что все, что ты пытался сделать незаметно, стало, черт возьми, заметно! И я давно узнал о твоих чувствах, но мне хотелось, чтобы ты проявил храбрость и сам признался мне. И я тоже хочу сказать, что сильно люблю тебя, я никогда не покину и буду всегда рядом с тобой, мой хороший, не плачь только! — Леон поцеловал своего мальчика в макушку, прижал его к себе посильнее и почувствовал, как на его же глазах начали выступать слезы. — Черт, я сам заплакал... Но я просто реально тебя люблю, мы так ждали с тобой этого... — Леон... Спасибо... Спасибо, что не бросил меня. И еще: давай сегодня так вместе и поспим, пожалуйста? — Киетака наклонил голову так, чтобы увидеть снизу Кувату. — Все для тебя, мой сладкий. А, кстати, если ты еще раз скажешь, что не достоин меня, то щелбана отвешу! Ты у меня самый красивый и хороший, понял? — Леон вновь поцеловал парня в лоб, что сильно клонило в сон обоих. — Понял-понял. Леон, это был мой самый лучший вечер. — Мой тоже. Сладких снов, милый. — И тебе доброй ночи! Так парни и уснули: Киетака послушно лежал на груди у Леона, смиренно посапывая, а сам Кувата обнимал его, как что-то очень ранимое и хрупкое. На их лицах царило умиротворение и спокойствие. Больше им точно ничего скрывать не придется. Они в тепле — это для них главное.