Ни слова не говоря

Это была дурацкая идея и как все дурацкие идеи — изумительна. Она заставляла судорожно вдыхать воздух, кровь шуметь в ушах и сосать под ложечкой. Поступок был со всех сторон неприемлем, но Драко совладать с собой не смог. Любопытство порок, а он порочен. Ничего удивительного, что он не устоял. Открыв ящик стола Поттера, один из четырех с правой стороны, той, что ближе к коридору, Драко чувствовал себя не просто преступником. Он чувствовал себя почти что Волдемортом. Только лез он Поттеру в голову метафорически. Окинув взглядом рабочий блокнот с мятыми страницами и помарками через слово, упаковку свежих носков, зубную щетку, явно принадлежности для мытья и бритья, Драко закрыл ящик и открыл следующий. Две футболки. Переведя взгляд под стол, он заметил совсем небольшую спортивную сумку, из которой торчала штанина, а незакрытая молния казалась явно сломанной. Рядом стояла более теплая пара обуви. Похоже, слухи о том, что Поттер ушел из дома, ничуть не преувеличены и уход не однодневный. Да что там, Драко уже неделю наблюдал изучающего чары для походников Поттера, смену цветовой парадигмы его футболочного племени и подозревал в ночевках на рабочем месте. Последнее очень радовало их безбожное начальство, посадившее двух школьных и не только врагов в один кабинет для выживания обоих из аврората. И если про свою немилость Драко всё понимал, то что не так с обожаемым всеми мальчиком, который выжил, потом выжил ещё раз? Что? Ему было не просто любопытно, желание узнать терзало. Равно как и отношение Поттера. Первый год Драко очень бесился, а Поттер все два года делал вид, что его не существует. Ходили на работу, садились за столы, поставленные друг напротив друга и не смотрели туда, где был другой. Словно они жили в разных мирах. Жили и были в них заперты. Просто взять и поменять работу оба отказывались по своим причинам. Но недавно Поттер ушел от своей рыжей и его бардак на и вокруг рабочего стола стал с привкусом одиночества. Тогда к Драко снова вернулось раздражение. Он вроде бы научился игнорировать игнор Поттера. Научился заниматься своей работой, считая все движения за соседним столом просто колдографиями. Да он даже к столу этому чертовому не подходил ни разу! Но стоило лохматому Поттеру в своих уродских круглых очках неделю назад грузно упасть в своё кресло, как всё снова сломалось. Драко стал замечать. Как в первые недели, когда их посадили вместе, ожидая, что они устроят скандал и их смогут выпереть даже с такой канцелярской и унизительной должности в аврорате. Прямо как тогда, он видел каждое действие Поттера, даже если поворачивался к нему спиной. Загривком ощущал, что тот с напряжением перебирает свитки, или по шагам определял его приближение… Да кучу мелочей. А теперь он видел, что Поттер всё время пишет что-то. На обеденном перерыве. Иногда в конце рабочего дня, за час-другой до того, как сам Драко соберется уходить. Пишет и… смотрит? Вот это оказалось очень неожиданно, ведь именно Поттер начал игру “Я притворюсь, что в комнате один, ты тоже сделай это”. Они играли в неё вот уже два года, не переставая ни на минуту. Но Поттера срочно вызвали в середине дня, а свой блокнот, который он, уходя, утаскивал с собой в наплечной сумке, он просто обязан был держать в столе. И любопытство победило. Плевать, что на стол было наложено не одно и не простое заклинание. Зато не сигнальные чары. На случай, если бы спалился, у Драко даже была легенда, но видимо не просто так он в одиночку починил исчезающий шкаф еще в школе. Ничего не произошло и вот уже он рылся в ящиках стола, не познавая о жизни и мыслях Поттера ничего большего, чем уже знал. Среди мусора, канцелярки и шоколадок лежали три толстых тетради в плотных текстильных обложках на картонной основе. Дешево, как всё в жизни Поттера, не привыкшего к своему счету в золоте. Пару секунд Драко всё же сомневался. У них с Поттером нейтралитет после войны, школа давно за плечами. Ну зачем ему это? Пары секунд на такие мысли, конечно, не хватило, он уже открывал нижнюю, самую замусоленную тетрадь. Её обложка была с пятнами, на углах темный синий текстиль истерся. Пальцы не дрожали, блокнот в руках оказался своеобразным скетчбуком, а внутри… рисунки. Открыв сначала на середине, Драко даже не сразу понял, что увидел. Но, наверное, это был квиддич? Ну или бешеные мыши с палками в попе. Или это были хвосты… Драко повернулся, оперся задницей о столешницу и перевернул страницу. Мыши всё метались по листу, по следующему тоже. Хаос движения, клякс и художественной бездарности мешал улавливать смысл в сменяющих друг друга картинках, иногда нарисованных с горкой в любом свободном углу страницы. Драко перелистнул каракули. Ещё и ещё. Где-то там одна патлатая узнаваемая мышь поймала снитч и вручила его какому-то головастику. Страница за страницей рисунки были неизменно сюжетны и последовательны, но не переходили друг в друга. Одна история сменяла другую, но из героев Драко узнавал разве что Поттера, Грейнджер и Уизли. Последнего и то потому, что его Поттер рисовал очень близко к себе. И это было интересно, больше никого он так не рисовал. Впрочем, понять в этом уродстве, что там вообще происходило, было не так уж и легко. Драко даже подумалось, что Поттер рисовал это с самого детства, но сразу отбросил мысль. Вряд ли тот делал это так давно, тетрадка износилась бы сильнее. Да и жизнь Поттера была такой… у него вообще осталось что-то из детства? В задумчивости Драко всё листал и листал, а герои Поттеровского бреда жили. Жили и становились различимы. Мелкие рисунки в огромном количестве даже на одном развороте, видимо, улучшали владение “мастера” руками. Драко даже стал узнавать героев. Черная дверь, видимо, была Снейпом. Понять, что изображалось, тем не менее, особенно легче не становилось. Только всплески какой-то бредовой романтики выделялись в сумбуре одноцветных черточек, складывающихся в художества криворукого ребенка. Вот в этих сценах, несмотря на графическую сторону, можно было уловить, что происходило. Наверное потому, что происходила банальщина. Поттер дарил непонятному человечку цветы. Они держались за руки и валялись на траве, глядя в звездное небо. Был даже… танец? Вот эти страницы Драко рассматривал долго. Ему показалось, что изображался бал, тот, что был в год турнира, в год возрождения… Драко махнул головой, вытрясая ненужные мысли. Он уже научил себя так делать. Запретил реально, по-настоящему вспоминать то время. Это было его единственной формулой продолжать жить мирной жизнью, которой он жаждал всей душой. Именно поэтому Драко не стал вспоминать, он просто рассматривал картинки и вдруг понял. Человечек, с которым вроде бы танцевал Поттер на тонких, изнасилованных стирательными чарами страницах, напоминал мальчика. Как камнем по голове пришло понимание и осознание, и Драко быстро перелистнул назад. То, что казалось изображением рыбалки и что он рассматривать не стал из-за детальности и маркости, просто перелистнув сначала. Но сейчас он мог увидеть сюжет, додумывая то, что не в состоянии был идентифицировать. Поттер тащил вверх кого-то, похожего в изображении на того, кто будет через пару страниц с ним вальсировать. А вокруг были не уродливые рыбы, а русалки. Снова перелистнув на страницу с танцами, Драко задышал чаще. Поттер и его пара были человечки как человечки, а девушки вокруг напоминали перевернутые бокалы и бокальчики. И уже почти не скрываясь, Драко вытащил на стол все три блокнота и бухнулся в кресло Поттера. Побелевшими пальцами он хватал блокнот за блокнотом и уже внимательно смотрел на все романтические сцены. И если в первом томе поттеровской бездарности мало что можно было различить, то ко второму он стал рисовать не красиво, но понятно. Его герои по-прежнему не говорили. Не было ни одного слова на страницах, но фигуры приобрели похожесть на самих себя и отличать остальных героев стало легче. Потому что с первых страниц Драко безошибочно мог выделить только Поттера. Даже тогда, когда тот сам себя изображал темным пятном. Не зря же он всегда смотрел на него… А Поттер, как оказалось, тоже на кого-то долго и с желанием смотрел. Настолько, что решил в какой-то момент перерисовать свою историю. Пусть и способностей к этому не имел. Драко с жадностью разглядывал страницы, особенно романтическую чушь, настолько платоническую, словно Поттер был девственником. Ко второй книжке, правда, Драко пришел к выводу, что Поттер был влюбленным идиотом. И, наверное, безответно. На всех его рисунках тот, к кому жался плечом Поттер, неминуемо отворачивался и уходил. Выдуманные и невыдуманные ситуации переплетались между собой. Счастливые моменты резко обрывались и начинался новый сюжет. К третьему блокноту Драко листал страницы уже почти зло. Он не понимал того, что узнал и не мог угадать, о ком же мечтал Поттер. Он не собирался открывать всему миру ориентацию их главного героя, с каких пор для волшебников это вообще стало проблемой, когда в основном заморачивались одни лишь магглы. Он не знал, зачем смотрит на всё это. И перелистнул очередную страницу третьего блокнота, который Поттер заполнял точно уже работая здесь. С ним. Типичный сортир, нарисованный словно бы издалека, сначала ничем не цепанул. Ну стоит там кто-то, блюет. Еще пара страниц и до него дошло… Этот момент Драко помнил. Смутно, с сожалением, но помнил. Не вытряхивал из своей головы насильно, но и не мусолил в моменты жалости к себе. В его воспоминаниях это была его самая большая ошибка. Он уже понимал, что хотел бы быть кем-то не на этой стороне. У него случилась мерзкая истерика, а Поттер, заставший его со слезами на глазах, тоже был всего-лишь мальчишкой. Они были врагами. Драко очень жалел, что не попросил тогда спасти его… Перелистнув очередную страницу, где сцена словно повторялась и повторялась, он обратил внимание, что собственная фигура кажется знакомой по изображению. А на листах события стали стремительно развиваться и Поттер снова наложил на него то жуткое заклятие. Драко с отвращением перелистнул страницу и вытаращился на то, что было там. А было там сюжетно необоснованное, глупое спасение главным героем его рассеченной тушки. Поттер рисовал себя тем, кто смог бы исправить сделанное. И вот уже на следующей странице он стоял на коленях и держал нарисованного Драко в объятиях. Нарисованный Драко отвечал взаимностью. Одна, две, три… шесть страниц они сидели обнявшись. Голова Драко то оказывалась на плече Поттера, то тот гладил её. А на последней, довольно крупной картинке Поттер пытался нарисовать лицо Драко. Очень плохо, он был намного красивее. Но было плевать. А не плевать только на одно — на всех страницах с Поттером был он? Осознание оказалось не вкусным, а звук резко распахнувшей двери на миг заставил сердце удариться в горло. Драко сидел в кресле Поттера с его страшными секретами в руках и смотрел как тот, наконец, смотрит на него. Прямо из проема двери, не входя внутрь. С застывшей маской безразличия на лице, Поттер, который никогда не был льдышкой, смотрел на него. Драко редко делал что-то совершенно импульсивно. И это не было “внезапно” — он взял в руки перо и быстро очертил на странице круг, чиркнул галочку к своему образу. Своим каллиграфическим почерком он быстро вывел то, что до обоих могло бы дойти и раньше: “Поцелуй меня”. Резко встав и не закрывая страницы, чтобы не давать больше никаким превратностям судьбы и шанса, Драко подошел к Поттеру и втемяшил блокнот ему в грудь. Тот на автомате подхватил своего падающего хранителя секретов и опустил взгляд. На какой-то миг, на драную секунду, Драко подумал, что зря. А Поттер поднял взгляд и больше это не был тот человек, что за два года не сказал ему и слова. — Не пожалей, — прохрипел Поттер и за шею притянул к себе. Нагибался и впивался в жесткие губы Драко уже сам. В косяк двери впечатывал тоже сугубо по своей воле.