Мы больше не разговариваем

Сноски

Темпоральный дождь - осадки, вызывающие необратимое ускоренное старение и разрушение любой материи, от живых существ до металлических предметов. Твари  - мертвецы, попавшие в нашу реальность из загробного мира, появляющиеся только при дожде. Выглядят, как человекоподобные чёрные призраки, от которых отходит «пуповина», связывающая их с Той стороной. При соприкосновении с живым человеком вызывают Выброс антиматерии и Смерти, уничтожающий все в радиусе несколько километров. МУЛ – психологически зависимые от своей работы курьеры, стремящиеся завладеть любым грузом других своих коллег, что нередко доходит даже до убийства последних. Неуравновешенные трудоголики. Курьер - главные персонажи мира Дейд Стрендинг, путешествующие по материку сквозь осадки и территории Тварей для доставки важных грузов для местных жителей и правительства. Одрадек - многоцелевые сканеры для обнаружения людей и предметов, сканирования рельефа и дна рек. Могут реагировать на Тварей при наличии дополнительного устройства - ББ (в работе не упоминается). Узел - подземный город-центр. Трицикл - мотоциклетный транспорт. ДУМ  - заболевание, наделяющее владельца более сильным соединением с Миром по ту сторону. Люди с ДУМом определяются как больные. Смола - особый вид потустороннего материала, являющийся малоизученным антиматериальным элементом в данном мире. Известны его высокие способности к поглощению органики и любого вида энергии. Мама – один из значимых персонажей мира Деад Стрендинг, являющийся специалистом в области прикладной физики. Получила свое прозвище благодаря потери ребенка еще в утробе в момент катастрофы псевдоприродного характера. Дэдмен - один из значимых персонажей мира Деад Стрендинг, врач, являющийся искусственно выведенным человеком. Дайхардмен - один из значимых персонажей мира Деад Стрендинг, директор организации "Бриджес" (правительственная организация курьеров) и исполняющий обязанности Президента после смерти последнего. Хартмен - один из значимых персонажей мира Деад Стрендинг, биолог, антрополог, ученый. «BRIDGES» - правительственная организация, обеспечивающая население курьерскими доставками и перевозами груза. Выход смерти - масштабная катастрофа, в результате которой миры живых и мёртвых оказались связаны, что привело к радикальным последствиям для человеческого общества и экосистемы планеты.

МЫ БОЛЬШЕ НЕ РАЗГОВАРИВАЕМ

      Волосы стояли дыбом буквально на всем теле, даже там, где плотная ткань одежды тесно прилегает к коже. В воздухе отвратительно пахнет сыростью, пылью и черной тягучей грязью, пару десятков лет назад ставшей самой опасностью жидкостью на всей планете. Крыша над головой текла, тарабанящий по иссохшей черепице дождь требовал впустить его внутрь. Этот звук пугал до чертиков. Было так страшно, что я в любой момент была готова впасть в истерику, сдерживало только понимание ситуации: один звук, один вздох – и на место слетится толпа Тварей, готовых вступить в соревнование на то, кто первый оттяпает от меня кусочек. Звучит весело… если не считать того, что у меня нет ни единого шанса противостоять им, как и у десятка людей, проживающих в бункерах в отдалении.       Дождь как назло усиливался, отметая всякую надежду на его прекращение, и все внутри буквально кипело от ощущения приближающегося конца. Их много, достаточно для того, чтобы окружить хрупкое, искореженное временем и темпоральным дождем здание, и не дать мне сделать хотя бы один шаг по направлению к свободе. Пару дней назад я бы без проблем выбралась из подобного места, ориентируясь на свои ощущения, подаренные ДУМом, и на достаточный опыт работы медиком-курьером даже в самых отдаленных и опасных уголках материка, но сейчас… сейчас я на грани нервного срыва. Это не дает думать. Это не дает ровным счетом ничего.       Ощущение приближающегося конца встало колом в груди. Дождь превратился в ливень, и его удары по крыше здания стали еще настойчивей. Я слышу Их шепот за стенами, слышу, как Они топчутся за порогом, опасаясь войти в сухое помещение. Воцарившийся в голове ужас выедает изнутри, и чтобы хоть как-то себя успокоить, хоть как-то скрыться и не видеть своей скорой кончины, я, забившись в угол, спрятала голову в коленях. Запах жесткой ткани комбинезона, покрытой кровью и каплями раннего дождя, неприятно ударил в ноздри, разбавив вонь от пыли и смолы. Крупная дрожь била по всему телу, похолодевшие руки и ноги словно пронзали сотни мелких иголочек. Вряд ли он придет. Вряд ли сюда вообще кто-то придет…       – Дарси?! Дарси, вставай! – чей-то громкий шепот, едва ли не злой, но совершенно точно тревожный ворвался в мои мысли, уже смирившиеся со скорой смертью. Кто-то тормошил меня, пытался отнять руки от колен, но чем сильнее этот некто пытался меня привести в чувства, тем сильнее я замыкалась внутри, стискивая свои ноги в тиски. – Дарси, вставай, нужно выбираться отсюда!       Голос отдаленно знакомый, закрадывающийся в душу смертельным чувством надежды. Насилу и несмело оторвавшись от колен, я встретила взглядом перепуганные серо-голубые глаза. Как долго я их не видела?.. три месяца после того, как наши пути разошлись? Или год после того, как он принял решение не снимать горнолыжные очки, оберегая свои окуляры от дождя?       – Дождь закончится не скоро. Нужно уходить отсюда, пока здесь еще не достаточно влажно, – его слова звучали как из тумана, пришлось приложить не малое усилие, чтобы осмыслить сказанное и потерянно осмотреться вокруг – запах пыли в воздухе стал еще сильнее, а на самом пыльном полу начали растекаться лужи. Натренированный опытом мозг подбросил прогноз на ближайшее время – еще минут пять, и Твари лениво примутся заполнять здание, шаря по самым отдаленным уголкам в поисках живой материи.       Ричард, одетый в непривычный мне комбинезон из жесткой темно-фиолетовой ткани, всеми силами ставил меня на ноги, которые отказывались слушать. Он собирал меня так быстро и умело, как собирается всякий курьер, устроивший передышку посреди поля, но попавший прямо под приближающийся дождь: наспех нацепил на меня, ничего не понимающую, черную балаклаву, черные горнолыжные очки и капюшон от комбинезона, скрывающий лицо от дождя небольшим козырьком. Движения Ричарда были четкими, отточенными годами, я же, получившая не меньший опыт работы медиком-курьером, чем он, совершенно не могла никак собраться с мыслями, уже перейдя в стадию смирения со смертью. Наконец, Ричард собрался и сам, и, схватив меня за руку, потащил прочь к выходу с широким проходом – полгода назад здесь стояли широкие железные ворота, теперь от них остались только петли на дверных проемах.       – Идем тихо, – тихо прошептал Ричард, потянув меня за собой на корточки. – Их тут слишком много. Придется задержать дыхание минуты на полторы, не меньше.       Я ничего не ответила, безмолвно подчиняясь указаниям, как в старые добрые времена. Это было не просто – инстинкты буквально рассвирепели, требуя вернуться в спасительный уголок здания, но позади уже не было сухих островков. Нужно был бежать.       Одратек Ричарда резко поднялся над его плечом, распустил свои желтые лопасти словно цветок и просканировал местность за пару секунд, вернувшись в прежнее сложенное положение. Меня от этой сканирующей волны передернуло, по телу вновь побежали мурашки – нутро остро среагировало на Тварей, попавших под скан. Их количество ужасало. Дышать действительно не придется, и больше через полторы минуты. Но пути назад уже не было. Либо я беру себя в руки и терплю, либо остаюсь здесь и обрекаю минимум десять людей на смерть, оставив после своей смерти в лапах Твари огромный кратер.       Всего полторы минуты, но каким адом они мне показались! Дрожь внутри мешала как никогда, легкие распирало от нехватки воздуха. Мы шли тихо, пригнувшись, словно мелкие рыбешки в огромном аквариуме, где без конца снуют голодные акулы. Ричард вел нас обходными путями, стараясь держаться подальше от потусторонних существ, и иногда ему это удавалось: мы делали короткую паузу на отдаленном островке земли, я старалась надышаться всласть, но расслабляться долго не было позволительно. Дождь беспрестанно лупил по спине и голове, напоминая об угрозе, которая шатается в воздухе совсем рядом, в нескольких метрах, и нам приходилось идти дальше. Иногда воздуха становилось так мало, что в голове начинали плыть огоньки. В такие моменты Твари приобретали очертания в воспаленном от нехватки воздуха сознании, и я прилагала массу усилий, чтобы не взреветь от страха или не сойти с ума от увиденного: высокие, черные, парящие в воздухе в не менее двух метрах, не имеющие лиц, но обладающие тонкой нитью, имитирующей пуповину, ведущей куда-то в сторону, в небо – я видела их в своей жизни не один раз, но сейчас был другой случай. Сейчас среди них может быть она.       Ужас не оставлял меня ни на секунду, и когда его волна была особенно сильна, я неосознанно хваталась за Ричарда. Его присутствие успокаивало, по крайней мере перепуганный мозг осознавал, что мы находимся в этом чистилище не одни. Хотелось отдать должное, Ричард не отдергивал руку или плечо, не смотрел на меня укоризненно или раздраженно. Он вообще на меня не смотрел, и не потому что нужно было следить за окружением, а потому что… потому что так ему было нужно. Так ему было проще.       Не передать то чувство, когда волосы перестали вставать дыбом, отдаваясь холодом по коже. Едва ощущение близкой смерти ослабло и начало сходить на нет, мы бросились прочь: я, обессиленная, едва стояла на ногах из-за плавающих перед глазами кругов от кислородного голодания, и Ричард, тащащий меня следом за руку, подальше, под убежище от зонта – небольшой крыши круговой формы со светящейся диодной каймой по краю. Его свечение было тусклым из-за все еще разгуливающегося ветра, но чем ближе мы подбирались, тем ярче становился этот спасительный маяк. Наконец, я буквально ввалилась под козырек, споткнувшись на каменистой земле. Ноги и легкие протяжно заныли, но я не издала ни звуку, дрожащими руками подперев землю стоя на коленях, как будто та грозится придавить меня к небу. Никогда не думала, что буду так рада глотку воздуха! Ричарду дышать не требовалось, он даже не устал, в отличие от меня суетливо прохаживаясь взад-вперед.       – Черт возьми… – с удивлением для себя отметила, как сильно укрепилась в Ричарде привычка ругаться. Год назад он фыркал на подобные выражения, сейчас же говорит так уверенно, как будто это было его первыми словами после пробуждения. – Какого хрена ты туда поперлась?! Тебе что, жить надоело?!       Мне было тяжело дышать, не то, чтобы соображать что ответить. От стресса и физических нагрузок температура тела поднялась, и я поспешила стащить с себя верхнюю часть комбинезона. Пару дней назад, видя, как кто-то посреди дождя под убежищем раздевается, я бы покрутила у виска, но сейчас мне было плевать на здравомыслие – хотелось охладиться, и я делала все, чтобы хоть как-то избавиться от проклятого чувства удушения и жара в теле. Ричард тем временем не пытался остановить меня, беснуясь в недогодовании.       – Если бы я не успел, тебя бы утащили на тот свет, и пару десятков людей вместе с тобой! От Горного узла рукой подать, о чем ты вообще думала?!       – Ты поймал мое сообщение? – охрипший голос больно поцарапал горло. Проигнорировав возмущения андроида, я посмотрела на него из-за плеча потухшим взглядом. Ричард, отметив мое нетипичное игнорирование разворачивающегося скандала, сжал губы в тонкую полоску и, подумав пару секунд, ответил.       – Проезжал мимо узла на трицикле, хорошо, что рядом был. Мог бы оказаться у черта на куличках, и дня бы не хватило, чтобы до тебя добраться.       Несмотря на отсутствие оскорблений и претензий, каждое слово андроида буквально источало из себя укоризну и раздражение. По правде говоря, я практически не слышала его: мешал все еще хлещущий дождь и шум в голове от недавнего забега. Потому все мое внимание было приковано к нему самому – высокому, с уверенной подтянутой осанкой, словно это не он сейчас бежал около километра, волоча за собой мое практически бездыханное тело. Его искусственные волосы местами побелели под действием дождя, теперь медленно возвращая свой насыщенный темно-шоколадный оттенок. Некогда серый костюм «BRIDGES» сменился фиолетовым «бесхозным» костюмом, видимого ценного груза не было. Он явно шел куда-то своей дорогой, по крайней мере не в рамках заказа на правительство. Уверена, вряд ли он вообще с ним связываться в последний месяцы: недаром в его серых глазах больше нет былого «живого» огонька, а из-под кромки высокого воротника комбинезона выглядывает шрам, оставленный пулевым ранением.       – Ты так и не ответила, что там забыла, – Ричард всем своим видом показывал, что не отстанет, пока не узнает правды. Его взгляд пристально юркнул вниз, на мой спущенный комбинезон, после чего мгновенно изменился, сменив суровость на тревогу. – Чья это кровь?       За всем происходящим я совершенно забыла о следах крови, оставшихся на одежде. Ее было не много, но достаточно, чтобы андроиду типа RK900 отыскать и попытаться проанализировать хотя бы визуально. По правде говоря, это то, о чем я не хотела сейчас говорить, ощущая как все внутри наполняется тяжелой и разрывающей болью утраты. Но Ричард, присевший рядом и с беспокойством осматривающий меня на целостность, требовал ответа. Уж я, как никто, знаю, что если Ричард о чем-то встревожился – не успокоится, пока не узнает правды.       Я не могла поднять на него глаза. Не осмеливалась, и не потому что мне было стыдно перед ним за все произошедшее между нами когда-то, но потому что не смогу сдерживать свои эмоции, делая вид, будто все в порядке. Нет, все не в порядке. Все очень плохо. Даже хуже, чем пару месяцев назад при расставании с Ричардом.       – Чья это кровь, Дарси? – давяще повторил Ричард, чуть повысив тон. Слезы все же набежали на глаза, хоть я изо всех сил смотрела в землю, начиная дрожать не то от резкого холода, не то от страха и отчаяния.       – Моей сестры.       Наступило молчание, мрачное и тяжелое. Вместо нас в разговор влез дождь, который на пару минут стих, чтобы вновь набрать силу.       – Нет у меня больше никого, Рич…вообще никого. Единственный человек, да и того не стало…       – Что произошло?       Хоть Ричард и был обеспокоен, он все же сохранял самообладание, говоря спокойно, в меру громко, чтобы перебить ливень. Несколько слез как назло пустились вниз по щекам, оставляя для остальных протоптанные дорожки. Я поспешно стерла их, как следы преступления против моего внутреннего стержня.       – Я вернулась сегодня домой после длительного заказа. Она уже лежала на полу, мертвая. И пистолет рядом… она выстрелила себе в голову, Ричард, – не выдерживая рвущегося наружу горя, я в слезах посмотрела на девианта. Мои эмоции были слишком для него «живыми», настолько, что он едва заметно отшатнулся назад, опасаясь любого проявления сильных чувств. – Взяла пистолет и просто…       Мое воображение было богатым с самого детства, и сейчас оно решило сыграть со мной в злую шутку. В носу витает запах от кофе, который сестра всегда пила утром и в обед. В голове – мерный шум стационарного интеркома, камеры которого снимают вход в бункер. В комнате царит сумрак – сестра всегда глушила лампы, когда голова начинала болеть. А сейчас она болит слишком сильно, чтобы выносить яркий свет. По ее глазам текут слезы, стекающие по щекам на бетонный пол. В голове пульсирует боль, отдающая в висках, все вокруг кружится, и ей, такой тощей и высокой, приходится встать на карачки, чтобы не упасть и разбить голову из-за обморока. В какой-то момент пульсация становится невыносимой, а запах кофе начинает бесить. Она тянется тонкой рукой к ящику компьютерного стола, вслепую выдвигает его и находит холодную рукоятку пистолета, который тут же отправляется в рот. От стен отражается звонкий звук выстрела, который оставляет красные следы на стене. Меня тянет блевать от запаха запекшейся крови, воссозданного воображением.       Безвольные слезы хлынули из глаз, и дождь по силе им был не ровня. Я ревела, практически истерично, обхватив себя руками за плечи. По коже пробежался могильный холодок, подгоняемый ветром. Я чувствую запах крови. Слышу звук выстрела, которого никогда не слышала. Слышу, с каким склизким звуком кровь окрасила стены, медленно стекая вниз струйками. Я слышу ее последний вздох, больше похожий на хрип, и желудок и впрямь просит спасительного опустошения, несмотря на то, что с самого утра пустой. Силой подавив этот позыв, я отчаянно закрыла глаза ладонями, лишь бы не видеть этот мир, лишь бы не слышать ничего, кроме Ричарда – такого потерянного и испуганного из-за моего состояния.       – Я… сочувствую, – все, что смог выдать андроид, положив мне на плечо ладонь. Ее тепло, словно лучи жаркого солнца, резко отогнали ледяные морозы, блуждающие мурашками по моей коже. И хоть мне безумно хотелось броситься ему в объятия, уткнувшись в грудь и разрыдавшись как маленький ребенок, я не посмела даже взглянуть на него, опасаясь быть осужденной и отверженной. Спустя какое-то время, когда истерика немного стихла, девиант добавил, –Почему не вызвала бригаду утилизации тела?       Отлипнув от ладоней, я неловко стерла остатки слез с раскрасневшегося лица. Представать перед Ричардом в таком жалком виде не приносило мне удовольствия, но он внезапно стал единственным, кому мне хотелось поделиться своим горем. Пару часов назад, при обнаружении тела сестры, я бы с ужасом подумала о том, что Ричарду придется наблюдать мою истерику по случаю утраты.       – Некроз уже начался, когда я вернулась в бункер. Если бы я вызвала бригаду, они бы приехали слишком поздно. От бункера уже ничего бы не осталось, как и от меня впрочем.       – И ты не нашла ничего лучше, кроме как оттащить тело на территорию Тварей? Почему не отправилась с ним в центр кремации? – в голосе Ричарда мелькнула укоризна, и я со всей присущей мне токсичностью в спорах посмотрела ему в глаза.       – У меня нет грузовика или трицикла, в отличие от некоторых. До кремации с телом на спине я бы шла не меньше полудня! И что тогда? Сестра бы стала Тварью, а потом и меня сожрала, оставив на карте кратер с пару километров! Идеальный вариант!       – Все лучше, чем тащиться сюда, в самое обитаемое Тварями место! – девиант импульсивно махнул рукой в ту сторону, откуда мы пришли. Я истерично улыбнулась, не ожидая от него большего, чем эти слова. – Ты могла бы умереть!       – Может, оно бы и к лучшему! Что мне делать теперь?! У меня никого не осталось! Родителей нет! Сестры нет! Даже ты ушел! Я осталась одна! Лучше бы ты не успел, может, хоть так отмучилась бы!       – Даже не думай делать из меня дурака, – разгневанный моей тирадой, девиант встал на ноги, теперь смотря на меня с некоторым презрением сверху вниз. – Ты не идиотка, чтобы вот так проститься с жизнью.       – Считаешь, что Гэвин был идиотом?       Этот вопрос был ниже пояса, и я мгновенно пожалела о нем, хоть и не показала этого. Ричард на секунду открыл рот, но затем снова закрыл. Потерянный во взгляде и в своей реакции, он не знал, чем мне ответить, и потому молчал несколько секунд, таращась на меня как наверняка когда-то таращились на бактерий ученые, внезапно осознавшие, что существует жизнь куда более загадочная и могущественная, чем их собственная.       – Он не был идиотом, – холодно ответил девиант, наконец, выбрав для себя приемлемую реакцию. – Не надо мешать понятия.       Ричард отвернулся, и я внезапно почувствовала отвращение к самой себе. Отталкиваю и причиняю боль единственному, кого так хочу сейчас видеть рядом… никогда не отличалась подобной сучностью, но людей меняет не время, а события в нем. И мои события были слишком тяжелыми, чтобы остаться такой же позитивной и всепрощающей, как раньше.       – Нужно выбираться отсюда. Иначе мы проторчим здесь не меньше суток.       – Где твой трицикл? – возможность сменить тему порадовала меня. Я быстро подхватила тему, силясь остановить безвольные слезы все еще переживаемой трагедии.       – Разрядился в паре сотен метров отсюда. Его не получится зарядить, генератора рядом нет.       – И что тогда?       Ричард молчал буквально несколько секунд, но мне они показались целой жизнью. Я посмотрела ему в спину, и меня внезапно настигла тоска. Всего год назад нашу компанию сплачали другие разговоры. В наших беседах было только тепло и интерес, желание обсудить что-то важное и насущное. Несмотря на опасности, в которые нам приходилось попадать, наш дух никогда не падал, а те редкие минуты, когда нам удавалось побыть наедине, были пропитаны душевными беседами, за которыми скрывается куда больше, чем общение двух друзей или компаньонов. Раньше он смотрел на меня другими глазами… теперь же от него веет только холодом и болью от общения со мной.       – Судя по картам, в километре отсюда кто-то бросил грузовик. Если выдвинемся сейчас, то успеем выйти из зоны дождя, пока она не стала еще больше.       Это был план, и он мне нравился. Все лучше, чем упиваться здесь своим горем, хоть я и могла это делать еще несколько часов, свернувшись клубочком. На минуту мне действительно показалось, что лучше бы меня сожрала Тварь в том здании. Тогда я умерла бы, просто потеряв все. Теперь я не только потеряла все, но еще и испытываю огромное чувство вины перед Ним.       Весь путь до грузовика мы шли практически молча. Ричард вел меня вперед, и за весь путь андроид ни разу не обернулся: ни когда я едва не упала на каменистую землю, спотыкнувшись о торчащий из земли камень, ни когда вдалеке был слышен гул транспорта, на котором мог быть такой же курьер, МУЛ или террорист. Его отстраненность чувствовалась не только ментально, но и физически, и потому я не смела обратиться к нему, ощущая как росток моей вины становится огромным баобабом.       Дождь давно закончился, и теперь мы могли идти вперед без страха, разве что осматривая электронную карту и местность на наличие разбойников. Грузовик показался на горизонте, и я, уставшая после стресса и кислородного голодания, мысленно подпрыгнула от радости, что скоро мои ноющие ноги хоть немного отдохнут. Но стоило приблизиться к транспорту, как стало понятно – он не пригоден.       Грузовик стоял слишком долго, а дождь в этой местности лил слишком сильно. Краска проржавела, под капотом слышны звуки электрических разрядов – транспорт не только сел, но и постарел до наивысшей степени изношенности.       – Разряжен, – констатировал Ричард, словно медик констатирует смерть своего пациента, после чего громко хлопнул ржавой дверью, отряхнув руки. Обессиленная и разочарованная, я плюхнулась на ближайший камень, торчащий из-под земли. – Придется идти пешком.       – Вряд ли я выдержу.       – У тебя выбора нет, – Ричард даже не взглянул на меня, высматривая что-то на горизонте. От его показательной холодности мне стало обидно до ноющей боли в груди. – Придется идти. Я должен отвести тебя домой.       – Я не хочу домой, – не скрывая тоски произнесла я, снова спустив половину комбинезона.       – Я не спрашиваю, чего ты хочешь.       – И что мне там делать? Любоваться стенами, украшенными мозгами родной сестры? Я не вернусь домой!       – Предлагаешь бросить тебя здесь, посреди поля? – терпение Ричарда начало кончаться, и он повернулся ко мне боком, приковывая к месту своим полыхающим взглядом. Я от него не отставала.       – Я не маленькая девочка. Вполне справлюсь и без твоего сопровождения.       – Год назад ты думала иначе.       – Год назад нас была целая группа! И цели у нас были совсем другие! Не надо сравнивать!       – Было бы что сравнивать! – Ричард в сердцах сделал пару резких шагов ко мне, угрожающе остановившись в метре. – Ты не могла позаботиться о себе ни тогда, ни сейчас! Так что не надо делать вид, будто в одиночку прошла весь континент и теперь такая опытная!       – Хватит срывать на мне злость!       Не выдержав эмоций, я так же угрожающе встала с камня, навстречу девианту. Между нами сохранилось не больше полуметра, и на глаза как назло набежали слезы. До чего же обидно! До чего же больно! Как же сильно щемит душу от той неприязни, что испытывает некогда один из самых близких мне созданий по отношению ко мне! Как же сильно рвет душу осознание того, что относительно недавно у нас были другие планы друг на друга! Тогда мы были готовы раствориться друг в друге, покинув общую курьерскую группу, а сейчас готовы разорвать друг друга на части из-за съедающей злости и обиды!       В воздухе повисло молчание, и Ричард, что-то заметив в моих глазах, резко сменил раздражение на чувство вины. Я бы прочитала во взгляде этих серых глаз гораздо больше, если бы не звук подъезжающей машины и сигнальный гудок, привлекший внимание девианта. Андроид посмотрел через плечо в сторону подъехавшей машины, разорвав удушающую атмосферу между нами.       – Эй! У вас все в порядке? – из опущенного окна выглянул водитель. Его униформа не была видна, но, судя по кепке с надписью «FRAGILE», это был курьер из другой курьерской службы.       Злость между нами мгновенно остыла, я отошла в сторону, стирая предательские слезы. Показывать свою слабость отныне совсем не хотелось, тем более в присутствии незнакомых.       – Да, все нормально, – Ричард махнул водителю в знак приветствия, в ту же секунду сменив все свои негативные эмоции на дружелюбие. Это то, что ему всегда удавалось легче, чем любому на свете человеку – мгновенно менять свои эмоции, пряча настоящие глубоко внутри.       – Я еду на восток! Могу подбросить до Горного узла, до ближайшего транспорта!       – Было бы неплохо! Спасибо!       Не сказать, что я горела желанием садиться в чужой грузовик, будучи на грани истерики от произошедшего, но наш выбор был невелик – либо добираться до ближайшего подземного города долгие полдня, либо довериться незнакомцу, который вполне может быть террористом. Единственное, что успокаивало – Ричард бы давно распознал ложь, настолько его системы анализа совершены и точны.       Кузов грузовика был открытый, а вместе с водителем сидел еще один пассажир. Они коротко рассказали о том, как отвезли в крематорий очередное тело очередного самоубийцы, сошедшего с ума от ужасающих сновидений, которые словно пандемия распространяются по территории, просачиваясь в бункеры и Узлы сквозь тонны земли. Я слушала его рассказ блекло, да и слышала только обрывки, усевшись практически у края. Ричард был ближе к будке, сидя на подмостках, потому активно участвовал в разговоре с водителем и пассажиром. Меня радовала такая обстановка. Разговаривать ни с кем не хотелось, а чувствовать на себе пристальный взгляд серых глаз все равно что пытка. Но разговоры длились не долго. Солнце скрылось за слабым облачным настилом, и на землю вновь начал накрапывать дождь. Мы вновь надели на себя комбинезоны, прикрыв головы тяжелыми капюшонами с козырьками.       В кузове царило молчание. Время от времени нас подбрасывало на камнях и выступах, на которые неуклюже забирался грузовик. Несколько раз пришлось переехать мелкие речушки, замедляя скорость. Наконец, перед нами предстала зеленая равнина, местами погруженная в воду, и транспорт перестало трясти. Мы ехали ровно, вслушиваясь в мерный гул мотора, всматриваясь в легкий туман, настилающий местность. Точнее, всматривалась я. Взгляд Ричарда в это время буквально приковывал меня к месту. Он о чем-то думает, анализирует, и вряд ли разговор, к которому он придет, вызовет у меня положительные эмоции.       – Почему она это сделала?       Вырванная из своих мыслей, я бросила на девианта недоуменный взгляд. От его пристального внимания, словно сканирующего меня и всю мою глубинную суть, бросило в пот. Такой же уверенный в себе, такой же уверенный в своих словах, своих действиях, как и раньше. То, что всегда в нем подкупало – что бы он ни делал, в какую ситуацию ни попал, Ричард никогда не терялся, будучи готовым принять самое сложное решение, произнести самые сложные слова. Вот и сейчас одним только взглядом говорит «Не пытайся меня обмануть или напугать. Я вижу тебя вдоль и поперек».       Ощущая свою слабость, я спрятала глаза. Контроль над ситуацией явно не в моих руках, впрочем, так всегда было, когда рядом оказывался Он. Раньше мне это нравилось. Сейчас меня это возмущает.       – У нее была аневризма. Мучали головные боли. Иногда настолько сильно, что ее рвало. Нейрохирургов у нас в местности нет, да и оборудования впрочем. А до Узла она отказывалась идти. Говорила, не выдержит, – в воспоминании тут же выскочили десятки картин, когда сестра, сгибаясь от головной боли, буквально падала на кровать. Иногда я помогала ей пережить такие плохие дни, иногда меня просто не было рядом. Как и в этот раз. В самый последний раз.       – Думаешь, она не выдержала боли?       – Она мигрени то еле переживала. Мало ела в последние недели, плохо спала. Похудела сильно, – я старалась как могла отогнать тяжелые образы и воспоминания, где родной мне человек вслепую ищет пистолет в ящике стола, но чем больше мы говорили, тем настойчивей были эти мысли. – Думаю, что это была уже не мигрень. Не каждый переживет кластерную боль.       Ричард понимающе кивнул, хоть на самом деле не представлял себе даже само понятие боли. Мне, как ни странно, стало легче.       – Может, оно и к лучшему. Отмучилась.       – Я правда сожалею, – тихо произнес девиант, едва слышно перебивая шепот слабого дождя. Я благодарно, но слабо улыбнулась, все еще пряча свои глаза. – Она была очень хорошим человеком.       Наступило недолгое молчание. Ричард отвернулся, принявшись осматривать равнину и гонять свои мысли. Этот недолгий разговор развеял атмосферу обиженности и напряженности между нами, оставив спор у разряженного грузовика за спиной. Теперь, когда Ричард смотрел куда-то вдаль, мирно покачиваясь в такт ухабам под колесами, мне было не страшно разглядывать его. Андроиды – удивительный народ, и не только потому что малочисленный после того, как цивилизация канула в небытие, но потому что они единственные, кто умудряется выживать в этом мире без страха быть сожранным и даже не стареть, пропуская время через себя. Ричард, как и все остальные андроиды, практически не изменился, если не считать боевых шрамов, выглядывающих искореженным пластиком из-под бионической кожи. Уверена, со дня нашей последней встречи у него под одеждой их прибавилось достаточно. Вряд ли ему удается без урона сносить стычки с МУЛами, для которых убить и разобрать андроида все равно что найти брошенный кем-то грузовик с огромным количеством припасов.       – Чем ты теперь занимаешься?       Девиант посмотрел мне в глаза, и я отметила глубину задумчивости в его взгляде. Через секунду в нем проявилась ясность. Ричард, не отводя глаз, равнодушно произнес:       – Я больше не сотрудничаю с «BRIDGES». Работаю напрямую с жителями.       – Доставляешь груз?       – Доставляю, ищу, переношу жителей из одного бункера в другой, – девиант безразлично пожал плечами, вызывая у меня неподдельное удивление. Раньше он был большим энтузиазмом своей работы, сейчас же ведет себя так, словно его дело – доставляющая неудобство случайность. – Все, что потребует заказчик, естественно, не за бесплатно.       – Даже странно слышать от тебя такое.       Ричард не ответил, на пару секунд опустив взгляд с невеселой ухмылкой. Дождь наконец кончился, когда девиант снова посмотрел на меня. В его глазах читалась ехидность, вызвавшая у меня приятное ощущение скорой колкой перепалки. Как в старые добрые времена.       – Ну, а ты? Все так же работаешь на правительство?       Я знала, что этот вопрос последует сразу за моим. Чувствовала, что Ричард не упустит возможности подколоть в своеобразной манере. Но мне нечего было стесняться или скрывать, и потому на сей раз он промахнулся с выбором темы.       – У меня особого выбора нет. Все медики обязаны действовать через «BRIDGES», ты ведь сам знаешь.       – Ты и впрямь передвигаешься одна? – вопрос поставил меня в тупик, и я показательно нахмурила брови, прося пояснений. Ричард, почувствовавший, что допустил оплошность, постарался принять самый безразличный вид, неопределенно взмахнув рукой. – Услышал случайно… от одного курьера. Точнее, в его разговоре с напарником.       Да, да, Ричард. Так я и поверила. Можешь хоть лбом об землю убиться, доказывая, что не отслеживаешь новости, связанные со мной. Тебе все равно не убедить меня в том, что именно этим ты, вероятно, и занимаешься, оказавшись в группе соратников или контактируя с жителями.       – Сейчас сложно найти кого-то, кто будет сопровождать медика. Наши все разбежались после… ну… после Гэвина, – имя, осевшее на языке горьким привкусом, рассеяло приятную атмосферу дружеской беседы. Почувствовав острый укор вины, я опустила взгляд на свои руки и некоторое время молчала. Ричард не осмеливался меня окликнуть, так же, как и я, ощутив неприятный траурный осадок от озвученного имени бывшего товарища. – Людей и так мало. Каждый человек на счету. А учитывая, что все живут под землей, без свежего воздуха и солнца, о сильном иммунитете и разговора не идет.       – И ты готова рисковать жизнью ради малознакомого тебе мусорщика или старьевщика?       – А кто еще им поможет, если до ближайших Узлов километры? – я без укора посмотрела на Ричарда, который резко переменился в лице от моего взгляда, стерев с губ ухмылку. – Кто знает, как они перенесут очередную болезнь, и не получится ли так, что их смерть от нее не оставит на земле новый кратер. Я не хочу видеть, как умирает мир.       – Он и так уже умер, Дарси.       Едва слышимые слова пронеслись мурашками по телу. Мир действительно умирает. Театр вот-вот закроет свой занавес, а кукольные актеры вернутся на свои места, так и оставшись в коробках на всю жизнь, потому что кукольник больше никогда не возьмется за нити.       Ричард больше не произнес ни слова, вновь погрузившись в свои мысли. Его пессимистичный настрой мне не понравился – тот Ричард, которого я знала раньше, был полон оптимизма, доброжелательности и уверенности в завтрашнем дне, даже несмотря на то, что совсем не боялся смерти и риска. Сейчас передо мной был совершенно другой андроид: те же темные, прибранные в укладку волосы, те же серые глаза, смотрящие так сурово, что поневоле чувствуешь себя безвольной и покоренной, те же родинки на лице и полные губы, за которые так или иначе цепляешься взглядом. Только теперь я понимаю, насколько сильно скучала по нему, хватаясь за заказы раз за разом, лишь бы не сбежать от удушающих чувств одиночества, разбитой на осколки души и страха столкнуться с утратой единственного оставшегося рядом со мной близкого человека. Теперь и ее рядом нет… никого нет.       Тоска хлынула в грудь холодным водопадом, заполоняя доверху, как вода наполняет пустую бутылку. Я была не в силах оторвать от Ричарда взгляд, с обидой и отчаянием вспоминая наши последние недели, проведенные в группе курьеров. Несмотря на все опасные ситуации, в которых нам приходилось побывать, нам все равно было легко и уютно: ледяной темпоральный дождь был не таким уж и пугающим, а снующие рядом Твари и МУЛы казались просто кочкой на ровной дороге.       Мы шли рука об руку, подбадривая в самые тяжелые моменты, заботясь друг о друге, как о самой настоящей семье: поданная рука при спуске с каньона, взятый с чужого плеча груз, чтобы кто-то смог отдохнуть, привал, одному из нас было необходимо вздремнуть. Отвлекающие от усталости разговоры без умолку, отданная кепка или солнцезащитные очки, слова, взгляды, улыбки… объятия и поцелуй, единственный за все время нашего совместного странствия, но не оставивший в моем сердце пустого места. Заполнивший все, до краев, и вызывающий свору мурашек от воспоминаний о той минуте. Как же я была счастлива, находясь с ним рядом… как же я несчастлива теперь, сидя от его буквально в метре. Не имея права прикоснуться даже к его комбинезону, чтобы хоть на мгновение ощутить наше такое неустойчивое единство. А ведь именно оно мне сейчас так необходимо, как, впрочем, и все предыдущие несколько лет.       Платформа у Горного узла оказалась пустой. Грузовик высадил нас прямо под бетонным крупным навесом, и водитель, пожелав удачи, отправился дальше, по дороге, которой пару дней назад здесь не было. Ее появление практически посреди пустыря и гор оказалось для меня удивительным открытием. Я знала, что один легендарный курьер всерьез взялся за постройку огромной сети дорог, но не знала, что кто-то действительно настолько сильно заморочился. В любом случае это сильно облегчит работу курьерской службы, позволив избежать многих опасностей и сократив путь.       – Отправляйся в Узел, – девиант опустился на одно колено, принявшись рыться в своем снаряжении. Его игра в абсолютно чужого мне незнакомца, вынужденного стать моим временным напарником, начала раздражать. Я от злости и бессилия сжала кулаки. – Возьми у них транспорт. До твоего бункера даже при наличии дороги несколько часов пешком, так что не будем тратить время.       – Я не хочу домой, я же сказала.       – Меня мало волнует, что ты хочешь. Доведу тебя до дома, а там можешь идти хоть на все четыре стороны, – андроид отказывался смотреть на меня, занимаясь своими делами, и эта отстраненность после разговора в грузовике окончательно выбесила меня. Я вновь взорвалась, не сдерживая эмоций.       – Ахренительная тактика! Какой вообще в этом смысл? Оставь меня здесь, я сама решу, куда мне отправиться!       – Нет уж. Я вытащил тебя и твою задницу из Чистилища, и уж точно не брошу тебя здесь, пока ты находишься под моей ответственностью, – наконец, девиант посмотрел на меня из-за плеча, и его стальной взгляд буквально обрушился на меня ледяным водопадом. Моя горячая злость внутри стала еще сильнее. – Поверь, у меня нет никакого желания находиться здесь, рядом с тобой, так что будь добра – просто возьми этот чертов грузовик. Только время теряем.       Я знала, отчего в нем столько презрения в мою сторону, но не нашлась что ответить сразу, на эту гневную тираду, буквально процеженную сквозь зубы. Убедившись, что я ничего не могу, кроме как кипеть в своей ярости и пыхтеть, стоя на одном месте, Ричард вернулся к своему багажу.       Ричард так холоден, как будто это не он исподтишка пялился на меня полчаса назад, сидя в грузовике. Словно не он выражал свои соболезнования по поводу сестры, не скрывая искренности в голове. Словно не он взволнованно рассуждал на тему моих одиночных странствий. И теперь сидит, повернувшись ко мне спиной и раскидываясь приказами, будто я обуза, груз, подвешенный на его шею и раздражающий его тонкую душевную натуру. Как же меня это раздражает! Как же бесят эти игры в переодевания в абсолютно чужих друг другу людей, такие же бессмысленные, как и весь этот мир!       – Знаешь, что, Ричард? Ты можешь сколько угодно делать вид, будто ненавидишь меня за произошедшее с Ридом, – едва прозвучал мой ледяной, но спокойный голос, Ричард тут же притих, застыв над своим багажом. – Но мы с тобой оба знаем, кого на самом деле ты винишь. И оставил ты меня не потому что «так будет лучше», а потому что ты испугался! Меня, или чувства вины – не важно! Важно то, что ты винишь себя и проклинаешь всех подряд за то, за что никто из нас не ответственен!       В округе воцарилась полная тишина. Только звуки ветра периодически просачивались в туннель Узла, грубо насвистывая какую-то мелодию. Переполнявшие меня чувства наконец вырвались наружу, но на сей раз слез не было – я для них слишком устала. И уже хотела повернуться ко входу в подземный город, как остановилась и, неожиданно для самой себя, сказала:       – Никто не виноват в том, что случилось, Ричард. Так просто сложились обстоятельства. Да, очень печальные. Но никто от этого не застрахован.       Перед глазами снова возник воображаемой образ сестры, стоящей на полу на четвереньках и изнывающей от изматывающей ее боли. Вслед за ним, словно нитка клубка, потянулись воображаемые картины в лице молодого мужчины, отправившегося в путь будучи абсолютно пустым – ни снаряжения, ни оружия, ничего. Только комбинезон и полная пустота в душе, которая повела человека навстречу наплывающим грозовым облакам с перевернутой радугой, сияющей, словно дорогое украшение на женском декольте.       Ричард не нашелся что ответить, так и не выйдя из оцепенения, даже когда я отправилась вниз, по склону тоннеля. Правительство не отказало мне в транспорте, но с условием переноса крупного багажа одному из местных жителей. Его бункер оказался в нашем направлении, так что я не стала возражать, молча погрузив тяжелые стальные кейсы желтого цвета в закрытый кузов и усевшись за руль. Конечно, администраторы прознали, что вместе со мной на их территорию забрел Ричард, но, к счастью, ничего мне не сказали, так что я спокойно покинула тоннель.       Андроид был уже готов и на ногах, когда я вывела грузовик на земляную площадку перед Узлом. Я не планировала передавать руль Ричарду, и потому, когда тот открыл водительскую дверцу, молча на него уставилась. Некоторое время царило молчание. Мы смотрели друг другу в глаза, как два ворчливых деда, готовых подраться за место на скамье.       – Ты серьезно? – наконец, не выдержав молчания, я поджала губы. Ричард сделал в ответ тоже самое.       – Вполне.       – Это вообще не смешно. Я что, по твоему, настолько плохо вожу?       Ответ читался на его лице. Нет, я не плохо вожу, и Ричард никогда так не считал, но он один из тех, кто всегда берет ответственность за безопасность в свои руки при любом удобном случае. Спорить с ним бесполезно. Мне остается только пересесть на пассажирское сиденье и наслаждаться пейзажами с приятным холодным ветерком из приоткрытого окна.       – Ты взяла багаж, – отметил андроид, едва усевшись за руль.       – Иначе транспорт было не взять.       Девиант усмехнулся – как это похоже на «BRIDGES», готовых нагрузить тебя работой до отказа, даже если придется использовать шантаж.       Какое-то время мы ехали молча. Дорога, протянувшаяся над десятью метрами над землей, была гладкой, невероятно приятной. По обеим сторонам от нее поднимались смольные испарения, явно дающие понять о природе этого строения. Я старалась насладиться каждой минутой поездки по ровной поверхности, рефлекторно высматривая на горизонте грозовые тучи и лагеря террористов. Любой метр этого серого асфальта может быть последним, и, как я и подозревала, счастье длилось недолго. Дорога закончилась, уперевшись в ограждение рядом с дорогопрокладчиком, и нам пришлось выехать на речной берег, покрытый скудной травой. Ричард за все это время не издал ни звука, мне же, с грустью распрощавшейся с тишиной под колесами, ужасно хотелось нарушить шум от попадающих под машину камней и кочек.       – Говорят, Сэм Портер собирается объединить Америку. Уже полстраны обошел, хочет добраться до Смоляного пояса.       Послышался смешок – девиант, судя по его раздраженному виду, не приветствовал поднятой мною тему.       – Тебе это кажется смешным? – я поспешила осведомиться у Ричарда, посчитав его усмешку как личное оскорбление.       – Все это бред, несбывшиеся мечты правительства, которого больше нет.       – Они хотя бы что-то делают, в отличие от некоторых.       – Я выживаю, – Ричард равнодушно посмотрел на меня, улучив момент на прямой ровной дороге. – Как и все жители на этом материке. Никому не нужны сказки про объединение и воссоздание государства. Людям просто хочется пережить еще один день, не померев с голоду или от болезни.       – Это не значит, что нужно наплевать на весь мир, лишь бы вовремя спасти свою задницу!       – Этого мира больше нет, – в отличие от меня, раздраженной и раскрасневшейся, Ричард был спокоен, хоть с каждым словом его голос и становился холоднее. – Ничего и никого, кроме горстки людей. Да и те уже заранее мертвые.       – Раньше ты так не думал.       – Раньше я не был один.       – Ты и сейчас не один. Просто упорно не хочешь этого видеть.       Его умозаключения были мне чужды, не говоря уже о том, что тот Ричард, которого я знала, мыслил совсем иначе. Я подозревала, что самоубийство лучшего друга так сильно на него повлияет, но не думала, что настолько изменит его мировоззрение, превратив из оптимистичного андроида, настроенного на великие дела, в разочаровавшегося и потерявшего всякий смысл улучшать мир вокруг себя. От того на душе стало паршиво, словно меня обманули, хотя обмана на деле не было.       – Впереди ливень, судя по показателям, продлится минут десять, – девиант остановил машину прямо у кромки реки и заглушил двигатель. По крыше грузовика действительно застучали редкие капли дождя. – Лучше переждем, чтобы не нарваться на неприятности.       Мне нечем было ему ответить, разговаривать не хотелось. Отвернувшись от андроида, я облокотилась о пассажирскую дверь и уставилась на тихие речные волны, омывающие земляной берег. На поверхности реки тут и там побежали волнения, оставленные легким дождем. Судя по картам, он действительно собирался идти мимо, одарив нас только своими редкими не опасными проявлениями, но чем дольше дождь шел и чем дольше мы стояли, тем яснее становилась мысль – показатели врут. Дождь не пройдет ни в ближайшие десять минут, ни в ближайшие полчаса.       На душе стало гадко. Тишина в салоне стала удушающей, щемящей сердце. Ричард все это время молчал, ведя себя отстраненно, как будто меня здесь нет. Ощущение себя как какого-то навязанного груза стало непосильно тяжелым. А ведь раньше все было совсем иначе. Лучше б я не посылала это дурацкое сообщение, оставшись на съедение Тварям.       – Зачем ты меня оттуда вытащил? – я нарушила тишину, не глядя на андроида, и почувствовала на себе его недоумевающий взгляд. – Ты сказал, что этот мир уже мертв, как и люди в нем. Тогда почему вытащил меня оттуда? Какой смысл спасать того, кто уже мертв?       Этот вопрос внезапно стал для меня куда более значим, чем все предыдущие разговоры. В надежде услышать хоть какой-то внятный ответ, я посмотрела на девианта, не скрывая отчаяния и обиды в глазах. Ричард недолгое время молчал, и единственным голосом в салоне был робкий стук накрапывающего дождя и мои собственные мысли, ревущие в голове раненным зверем. Этот вой прекратился, только когда андроид отвернулся, нарушив молчание.       – Я не привык отказывать людям в помощи. Тем более тебе.       Ответ прозвучал для меня издевательством. Вой в голове принял новые обороты, только теперь из жалобного он превратился в озлобленный и отчаявшийся.       – Врешь, – Ричард не ожидал от меня такой дерзости, тут же взволнованно вернув ко мне свой взгляд. – В тот день ты почему-то думал иначе. Я просила не оставлять меня. Чуть ли не на коленях умоляла. А ты все равно ушел.       – Я думал, что так будет лучше для нас обоих…       – Бред собачий. Ты думал, что так будет лучше тебе, – я не могла здраво мыслить от жестокости, которая переполняла меня до краев. Мой голос, мой взгляд, вся я была пропитана обидой, сочащейся наружу и заполняющей салон тяжелой атмосферой. Чем больше я говорила, тем мрачнее становился Ричард. В конце концов, он спрятал глаза, уставившись на приборную панель. – А мне было ужасно больно. И я очень по тебе тосковала все это время, несмотря на то, как ты поступил. А теперь ты вытаскиваешь меня из той задницы, но ведешь себя так, словно я вонючий, старый груз на твоей спине, который тебя принуждают доставить из одной точки в другую. Лучше б я не отправляла это дурацкое сообщение.       Высказав все, что накипело за несколько месяцев, я вновь отвернулась к окну, закрыв на этом разговор. Голос как назло дрогнул – то предательские слезы, снова набежавшие на глаза. Смахнув треклятую влагу, я полностью отстранилась от происходящего. Ричард ничего не говорил, возможно, пребывая в глубоком чувстве вины, которое обрушилось на него огромным камнем на голову. Но мне было плевать. Тот день действительно был самым печальным днем вплоть до сегодня, когда не стало сестры. Ричард, оправившись после стычки с правительством, не желал со мной разговаривать, кажется, даже не желал видеть, пряча свои глаза. Убеждал в том, что «так будет лучше», но для кого – не уточнял. Я долго упрашивала его не уходить, остаться, не бросать меня в полном одиночестве! Пусть вокруг будет много людей, которые ценят меня как медика и не желают отпускать, убеждая, что весь медицинский персонал должен действовать под эгидой правительственной службы «BRIDGES», но ни один из них: ни Дэдмен, ни Дайхартмен, ни Мама ничего не значили, по сравнению с Ним. В Нем заключался весь мой мир, хоть я об этом никогда ему и не говорила. И когда отчаявшийся и разгневанный Ричард, отказавшийся даже со мной попрощаться, развернулся и ушел прочь, потерявшись в лесах и равнинах – я впервые поняла, что значит фраза «разбить сердце». Раньше она звучала пафосно, приторно. На практике от приторности остался только горький вкус обиды и злости, что недавно были светлыми и терпкими чувствами.       Ричард молчал. Дождь не желал заканчиваться. Спустя еще пятнадцать минут стало окончательно ясно, что солнце выглянет еще не скоро, и девиант, что-то пробурчав про обходной путь, завел двигатель и направил грузовик прямо в реку, решив обойти грозовые тучи. Река оказалась не глубокой, но достаточно широкой, чтобы затормозить машину. В тяжелом молчании мы перебрались на ту сторону и отправились через горные массивы, намереваясь доставить груз. Все это время в салоне царила тишина. Только мои мысли продолжали выть, пребывая в той же панике, что и в день, когда Гэвина не стало, а Ричард оставил меня за своей спиной.       Житель, которому предназначался груз, жил у подножья горной цепочки, спрятавшись подальше как от частых дождей, так и возможных нежелательных гостей в лице террористов. Добравшись до его территории и пройдя этап сканирования, мы припарковались у самого входа, чтобы не тратить время на разгрузку и доставку. Грузовик за прошедшее время успел покрыться ржавыми пятнами и потеками, оставленными темпоральным дождем. Внутри него жалобно скрипели детали, но заряда еще должно было хватить на поездку до моего дома. По крайней мере, Ричард на это наверняка рассчитывал. Вряд ли в его планах было возвращение транспорта обратно в Узел после того, как в очередной раз бросит мою тушку на растерзание одиночества. Я не осмеливалась задавать ему уточняющие вопросы, по правде говоря, мне и спрашивать не хотелось. Отдать груз, добраться домой и распрощаться – это был мой план.       Вход в бункеры жителей представлял собой небольшое бетонное помещение с двумя единственными сооружениями: электронная стойка для связи с хозяином убежища, обосновавшегося под землей, и небольшой грузовой лифт, через который передается груз. Я не стала тянуть время и погрузила все сразу на платформу лифта прежде, чем обратилась к стойке для связи с жителем. Ричард все это время стоял на входе, не желая принимать даже косвенное участие в правительственном заказе.       Мне и раньше приходилось бывать в этих краях, будучи по медицинскому заданию. Местная жительница, которой не больше двадцати лет, жила со своим пожилым отцом, находящимся в очень затруднительном положении под названием «рак лимфотических узлов». Мерзкая болезнь, высасывающая всю жизненную силу по крупицам, действующая как самый хитрый и скрытный шпион на протяжении нескольких лет. Раньше, когда был отдельный Узел с медицинской направленностью, ее отец посещал этот центр для химиотерапии, но сейчас, когда Узел был уничтожен много лет назад, интенсивное лечение недуга прекратилось, и все, что оставалось бедному человеку – глотать таблетки, ставить системы и уповать на скорую смерть. В последний раз мне довелось быть здесь на вызове почти полгода назад. Тогда глаза юной девушки еще горели энтузиазмом и верой в будущее. Сейчас, еще на стадии общения с голограммой жительницей стало понятно – все очень плохо. Она так обрадовалась моему приходу, что, казалось, вот-вот расплачется. Она жалобно просила проверить ее родителя, хотя в ее голосе не было ни намека на надежду на лучшее. Отказывать людям в медицинской помощи было не в моих правилах, и я, посоветовавшись с Ричардом одним лишь взглядом, согласилась.       Как оказалось, дело не то, что «очень плохо», а совсем скверно. Едва тяжелая бронированная дверь отворилась, приглашая нас пройти внутрь, как наружу хлынул тяжелый, густой запах смерти. Я на секунду помешкала, опасаясь увидеть ее худощавую, искореженную долгой болезнью личину прямо перед глазами, но поворачивать было поздно.       Мы спустились вниз, по лестнице на несколько метров под землю, в сумрак плохого освещения. Девушка встретила нас в коридоре, испуганная, с посеревшей от недосыпа кожей. В ее глазах действительно стояли слезы, но в них не было ничего от надежды – она просто радовалась, что хоть кто-то посетил ее обитель, в которой поселилась смерть. И пока Ричард стоял на входе в комнату, облокотившись о косяк входной арки, я сидела рядом с кроватью исхудавшего, вытянутого человека, проигравшего битву с болезнью. Одного взгляда на показатели на мониторах старенького медицинского оборудования хватило, чтобы рассчитать примерное количество оставшихся дней. И хоть на глазах самой дочери стояли слезы, ее отец слабо улыбался тем, что осталось от ссохшихся губ. Лицо, осунувшееся и исхудавшее, визуально вытянулось, седые волосы поредели. От человека пахло потом и мочей – таково лицо болезни на терминальной стадии.       – Я думаю, вы и так понимаете, к чему все идет, – медиков никто не обучает говорить кому-то о его приближающейся кончине, но у меня, к счастью или сожалению, уже был опыт. Я постаралась подобрать наиболее спокойные, но не обнадеживающие слова. – Люди на вашей стадии уже не встают на ноги.       – Мы позвали вас… не для этого, – каждое слово давалось мужчине огромным трудом. Его дочь тут же подхватила разговор, выйдя из-за своего плеча и встав у изголовья кровати.       – Мы и так знаем, что чем дальше, тем лучше не будет. Но нам бы… – девушка бросила на отца обеспокоенный взгляд, в поисках поддержки. – Нам бы узнать, сколько осталось… ну… понимаете… дней.       Ей было так тяжело говорить о подобном вслух, и я не могла ее винить. Обсуждать такое все равно что смириться и принять, а спокойно принять скорую смерть близкого невозможно. Разговор уже пах чем-то заговорщицким, и я кинула неуверенный взгляд на Ричарда, все еще стоявшего в отдалении, в тени. Его лицо ничего не выражало, а значит, нам можно немного задержаться.       От разговора стало так жарко, что я аккуратно стащила с себя верхнюю часть комбинезона, оставшись только в черной майке.       – Судя по показателям и вашему состоянию – три или четыре дня. Может, неделя, – едва мои слова прозвучали, как девушка судорожно выдохнула. Она не была готова это услышать, хоть, вероятно, и готовилась к таким прогнозам. – В любом случае лучше вас отправить в Озерный узел, до того, как не наступила последняя стадия.       – В том-то и дело. Мы… не хотим туда отправляться, – девушка вновь посмотрела на своего отца, но тот отказывался отводить от меня взгляд. – Меня с ним все равно не пустят, а что будет с ним там… никто ведь не знает.       – Речь идет не о комфорте, а безопасности. Оставаясь здесь, вы рискуете оба. Я все равно должна сообщить в Узел о вашем состоянии, так что…       – Пожалуйста, – дочь быстро затараторила, стоило мне только потянуться к переносному компьютеру на запястье. Она была напугана, а я была встревожена. Только мужчина лежал на кровати и не сводил с меня пронзительного взгляда, который присущ только смирившемуся со своей судьбой человеку. – Я не хочу оставаться здесь одна! А если он проживет не неделю, а больше?!       – Вы хотите, чтобы я нарушила регламент? Зачем вы тогда вообще меня сюда пригласили?       – Чтобы быть готовыми… – хрипло отозвался отец, который, кажется, за все это время ни разу не моргнул. В комнате мгновенно воцарилась давящая тишина, словно весь мир прислушивается к его словам. – Я и так знаю, что ждет меня впереди. И у меня совсем нет желания проводить последние дни в чужих стенах и среди чужих лиц. Это точно не так… как мечтаешь проститься с жизнью.       Слукавлю, если его уверенный голос и умиротворенный взгляд не возымели на мне эффекта. По телу пробежали мурашки от одного только упоминания слова «мечта», а в голове мелькнула горестная мысль о том, как же сильно могут отличаться мечты у разных людей в разной ситуации. Моя сестра наверняка тоже об этом мечтала – спокойно отойти в мир иной, среди своих стен, рядом со своей сестрой. А оказалось все кувырком – стены вроде бы свои, только спокойно отойти не получилось.       – Скажу вам честно, о таком мечтать в принципе не принято, – мужчина попытался усмехнуться в ответ на мою шутку, но ничего, кроме слабой улыбки, ему не удалось выдавить из себя. Тяжело вздохнув, я выпрямилась и убрала компьютер в сторону. – Некроз наступает сразу после смерти. У вас будет всего сорок восемь часов прежде, чем вы обретете не самую свою лучшую форму, и дай бог, чтобы рядом не оказалось вашей дочери.       Лицо девушки просияло, хоть ее глаза все еще были влажными. Мужчина лишь сохранил улыбку, судя по прикрытым глазам, постепенно отдаваясь дремоте. Он потратил все свои силы на убеждение меня и сейчас ему требовался отдых.       Мы отошли от кровати ближе к выходу, чтобы не беспокоить человека. Девушка нервозно поглаживала свои плечи, словно замерзая. Мне же казалось, что здесь ужасно душно.       – Ты уверена, что желаешь так рисковать? Даже если ты свяжешься со мной после его смерти, я все равно вряд ли успею отправить бригаду утилизации. Они элементарно могут не успеть до тебя доехать, и тогда возникнут серьезные проблемы.       – Значит, дотащу его на себе, – она была настроена так воинственно, что я ненароком восхитилась этой еще юной девушкой. Человек всю жизнь прожил под землей, в компании одного только отца, но он воспитал ее достойно – ее храбрость и смелость впечатляет, хоть и граничит с самоуверенностью и безумием.       – Он только кажется худым. На деле тащить безвольное тело намного сложнее, чем ты думаешь, – я сложила руки на груди, всеми фибрами души чувствуя на себе взгляд Ричарда. Ему не нравился итог этой поездки, но встревать он не торопился.       – Я тоже только кажусь худой и слабой, – девушка с некоторой гордостью вздернула подбородок, даже и не думая меня оскорбить этим жестом.       Я была не глупым человеком, хоть и отличалась доверчивостью. Мне хватило воображения и ума, чтобы представить, как эта бедная девочка будет тащить за собой тело собственного отца. С каждым шагом ее время утекает, каждый метр земли может стать местом столкновения с Тварями или террористами – и неизвестно, кого из них страшнее встретить юной девушке двадцати лет. Совесть не позволила богатой фантазии нарисовать всевозможные картины исхода этого похода, но этого ей было мало. Ее тоненький голосок подкинул заманчивую идею. Интуиция подсказала, что Ричард будет очень недоволен.       – Я оставлю тебе грузовик. Он уже чутка проржавел, но в нем больше половины заряда. Надеюсь, ты умеешь управлять?       Вопрос остался без ответа, девушка, сжав губы и спрятав лицо, кинулась ко мне, заключив в тесные объятия. Оголенного плеча коснулось что-то важное и горячее, тут же сбежав вниз по коже и остыв до состояния тела. Жительница все же пролила слезы, на сей раз не радости или надежды, но благодарности.       Дела в бункере были закончены. Распрощавшись с девушкой, но не с зудящим чувством тревоги, я отправилась в затемненную часть коридора к Ричарду. Мы и так потеряли здесь слишком много времени. Возможно, дождь уже давно прошел в этих краях, а возможно, превратился в самый настоящий ливень, заточив нас в этом бункере на несколько дней.       – Ты отдала ей наш грузовик? – как и ожидалось, Ричард начал разговор с претензии. Он старался говорить тихо, чтобы не потревожить жителей в комнате, но я отвечала ему практически в полный голос. Споры с совестью мне давались тяжелее, чем споры с андроидом.       – Нам пешком до дома не больше полутора часа идти, – я старательно проверяла свой комбинезон на целостность, не желая смотреть девианту в глаза. Тот напротив буквально прожигал во мне дырку, возвышаясь рядом как железный шкаф. – Ей этот грузовик намного нужнее.       – Эти полтора часа на грузовике превратились бы в тридцать минут.       – А тебе что, есть куда торопиться? – на сей раз я все же подняла на андроида свой равнодушный взгляд. – Могу прямо здесь тебя освободить от роли своего спутника, я это еще с Горного узла пытаюсь сделать.       Его выражение лица застыло, и прочитать его было невозможно: внешне холоден и безразличен, но губы поджаты, нижняя челюсть напряжена. По его серым глазам, бегающим по моему лицу, было видно, как он старается найти аргумент, хоть самый глупый и неуместный, но все попытки разбиваются об мою уверенность и решительность, как волны об скалы. Наконец, Ричард посмотрел куда-то в сторону, больше не силясь играть в гляделки.       – Это безумие. Просто вызови бригаду и все, зачем такие риски?!       – Я верю в то, что у нее все получится.       – А если нет? Обречешь на смерть кучу людей, которые окажутся рядом!       – Она вот-вот останется одна, Ричард! Эта девчушка мужественно смирилась со смертью единственного человека, которого видит на протяжении всей жизни! – раздражение переполнило меня, и я в сердцах указала пальцем в сторону комнаты, откуда сочился свет и тихое перешептывание. – Единственное, что ее сейчас утешает – возможность провести со своим отцом последние дни его жизни! Не говоря уже о самом старике. Ты бы хотел помереть в окружении холодных стен и совершенно безразличных к тебе людей?       – Как можно вести речь о сантиментах, когда речь идет о безопасности самого человека?! – Ричард физически не мог принять моей позиции, руководствуясь преимущественно протоколами приоритетов, среди которых на первом месте была безопасность. Потому в его глазах мелькало столько вопросов, что ответить на все было просто невозможно. – Я тебя вообще не понимаю!       – Еще бы, ты меня понимал, – намеренно сделав акцент на слове «ты», я невесело усмехнулась. Возмущение Ричарда постепенно начало угасать. – Ты не умеешь принимать чужую точку зрения, только о себе и думаешь! Ты считаешь себя самым одиноким на свете, но ты на самом деле понятия не имеешь, что такое реальное одиночество! Рядом с тобой всегда были люди, которые в тебе нуждались, а ты относишься ко всем, как к должному! Впрочем, чего еще от тебя ожидать.       Закончив свою тираду, я, разгневанная, покрасневшая и буквально пышущая яростью, хотела было отправиться к выходу, попутно надевая комбинезон, но резко была остановлена рукой Ричарда, сцепившейся на моем плече. На мгновение показалось, что девиант хочет разборок, и гнев во мне взыграл новыми красками, из маленькой искры воспылав пожаром, но когда я обернулась к андроиду – тот смотрел куда-то вниз, мне в ноги. Его взгляд был потерян, а черты лица, охваченные боковым свечением комнаты, обрели угрюмый вид. Он выглядел таким… отчаявшимся? Рука на плече внезапно обрела иной характер – безмолвный крик о помощи, о сострадании.       Секунды капали друг за дружкой, грозясь перерасти в минуту, но Ричард все молчал, не осмеливаясь поднимать взгляд. Наконец, его губы раскрылись и вновь застыли в нерешительности. Тишина в коридоре стала невыносимо тяжелой.       – Я никогда не считал тебя грузом. Ни тогда, ни сейчас, – он наконец поднял на меня глаза, и я была на грани того, чтобы утонуть в них, словно в бушующем штормящем море.       Споры и все наши разногласия резко потеряли свою важность. В этот момент, неотрывно смотря в его глаза, я была готова простить ему все, начиная с командного тона и заканчивая тем днем, когда была оставлена реветь посреди платформы на вход в Узел. Желание сказать ему об этом распирало изнутри, и я уже открыла рот, чтобы ляпнуть то, за что будет стыдно, как в проеме комнаты показалась девушка. Она неловко улыбнулась, жестом руки позвав на разговор.       Это был мой спасательный круг в океане безумия. Еще бы секунда, и я точно выдала ему все свои тайны, среди которых самая страшная касалось его самого. Но нет, нельзя. Я слишком ценю и люблю себя, чтобы прощать все обиды, и слишком дорожу Им, чтобы обрушить на него поток всех моих необузданных и неуемных чувств.       Лицо краснело, как обгоревшая кожа на солнце. К счастью, жительница ничего не сказала насчет нас двоих – ей было явно не до нас. Но зато она принесла хорошую новость, которая, вероятно, все же сократит наш путь до дома, как и хотел Ричард. Я известила его об этом только оказавшись на улице и спрятав грузовик под небольшой захудалый навес, подальше от дождя. Двери маленького железного сарая были раскрыты, и изнутри на нас смотрел старый потрепанный трицикл, явно из первых серий.       – Починка в случае аварии мне выйдет дорого, – траурно подытожил Ричард, не сводя с трицикла ужаснувшегося взгляда.       – Он старенький, его собрать назад и починить раз плюнуть.       – Вообще-то, я о себе говорил.       Мы с Ричардом как по приказу медленно обменялись взглядами, и если Ричард смотрел с насмешливой укоризной, то я глуповато поджала губы, строя из себя дурочку. Трицикл действительно был стареньким и, казалось, вот-вот развалиться прямо на ходу, но в деле он оказался крепче, чем мы ожидали. Мы спокойно преодолевали все возвышения и резкие спуски, переезжали мелкие речушки, но меня мало волновала дорога, хотя и стоило бы беспокоиться. Необходимость сидеть с Ричардом так близко, держась за его талию, вызвала внутри бурю эмоций – от смущения и восхищения до желания как можно скорее закончить этот путь. Казалось, что такая маленькая дистанция просто неприлична и неуместна в нашей ситуации – мы то ссоримся, то молчим, лишь изредка позволяя себе быть откровенными. И хоть те недолгие десять минут были для меня самыми прекрасными за все прошедшие три месяца, я все равно с облегчением вздохнула, когда Ричард остановил трицикл, едва над нами начал накрапывать дождь.       Впереди виднелись грозовые тучи, несущие за собой обещание доставить множество проблем. Прямо с неба, к земле спускались смоляные нити – вестники Тварей, блуждающих по простирающемуся лугу. Мы некоторое время смотрели вперед, безмолвно решая, стоит ли рискнуть и попытаться объехать опасный участок, или лучше переждать.       – Много Их там?       Ричард без пояснений понял, о Ком идет речь. Он помолчал несколько секунд.       – Лучше переждать, – коротко констатировал девиант, осматриваясь вокруг. Его голос, прикрытый капюшоном и усиливающимся дождем, был едва слышен, но я и без того поняла, что именно он сказал – андроид принялся осматриваться вокруг, выискивая место для передышки. Такое место не заставило себя долго ждать.       Курьерская служба представляет собой ничто иное, как долгое, чаще всего пешее путешествие. Каждый курьер, получая заказ, мысленно молится о том, чтобы высшие силы смилостивились и сделали два подарка – избавили от необходимости проходить через дождливую местность и от строгих сроков сдачи заказа. И если судьба действительно благоволила, и курьер мог спокойно преодолеть долгий путь без проблем и стычек – наступал момент, которого практически все курьеры ждут в течение всего пути.       Привал.       Отыскать пещеру для передышки в горной цепи, бегущей по левую сторону, оказалось несложно. Неглубокая, но прохладная и с запахом сырости – явно не то место, о котором мечтаешь, чтобы перевести дух и просушить комбинезон, но большого выбора у нас не было. Дождь обрушился на горную цепь, едва мы вошли внутрь, и в сотне паре сотен метрах началась та зона, на которую лучше не ступать. Все нутро во мне бунтовалось и упрашивало сбежать куда подальше в страхе попасться в лапы какой-нибудь неспокойной, блуждающей Твари, но раз Ричард был спокоен, значит, здесь было безопасно. Вскоре инстинкты внутри тоже замолкли. Дождь, гонимый ветром, поменял свое направление, уводимый облаками на восток.       Мы молчали какое-то время. Ричард, стащив с себя верх комбинезона, проверял снаряжение в глубине пещеры. Я решила обосноваться поближе к выходу, надеясь, что здесь у ветра комбинезон быстрее высохнет. Оказаться без него в условиях природы было странным – стойкое чувство обнаженности не покидало меня, и мне то и дело хотелось прикрыть чем-то свое тело. Увы, ничего не было. Только майка и облегающие хлопковые брюки темного цвета, скрывающие синяки и натертости на теле от бесконечного хождения с грузом.       У выхода из пещеры было ощутимо прохладно, но мне нравилась эта прохлада. Чувствовать ее так ясно и близко практически всем телом было по-своему волшебно. Волшебно, потому что по сути запрещено. Знал бы Рид как я рискую, находясь рядом с дождем почти без одежды – убил бы меня. Но он этого не узнает. Наверное… сложно судить, примерно зная, как устроен мир по ту сторону жизни.       – Ты Их видишь?       Ричард возник за спиной так неожиданно, что я едва заметно дернулась. Мурашки от холода усилились из-за испуга. Я постаралась скрыть это, обняв за плечи и взглянув на своего спутника недоуменными глазами.       Ричард тоже избавился от своего комбинезона, уложив его на сухие камни рядом с моим. Девиант даже не посмотрел на меня, я сама резко поняла, о чем он говорит. Те самые Существа, которые блуждают по земле, силясь отыскать любую заблудшую душу, находятся в каких-то три сотни метров. Они спускаются вниз, прямиком с неба с перевернутой радугой, оставляя на сером полотне черные нити. От мысли о том, каких размеров Твари могут рядом блуждать, у меня снова пробежались мурашки. Из глаз потекли слезы – запоздалые признаки аллергии на потустороннюю материю.       – Нет. Только чувствую. Чтобы видеть Их, нужно подобраться поближе, а мне совсем не хочется этого делать.       Ричард уселся рядом на сухую пожухлую траву, составив мне компанию по лицезрению творящейся снаружи не погоды.       – Но ты ведь видела Их когда-нибудь, верно? – девиант не унимался, неловко взглянув на меня. Я поджала губы и качнула головой. – Какие Они?       – Сложно сказать… выглядят как люди, но Они… совсем не люди. Темные. И пугающие.       Последовала задумчивая пауза. Мне действительно сложно было описать Сущность, именуемую Тварью. Мои способности, подаренные ДУМом, позволяют только видеть Тварей, и то при очень маленьком расстоянии между нами. Но в те немногочисленные разы, при которых между нами была мизерная дистанция, было мало, и мне, перепуганной и на грани ужаса, было не до лицезрения Существ, которые в любой момент могут услышать меня и поглотить. Хотелось только бежать, спрятаться, скрыться, как животное в предчувствии непогоды. Потому все мои знания о внешнем облике Тварей ограничены парой описательных образов, один из которых – непередаваемый ужас от лицезрения Смерти перед лицом.       – Раньше я интересовался их этиологией. Пытался даже войти в исследовательскую группу Хартмена при правительстве, но администрация мне отказала, – Ричард, внезапно для меня, вступил в монолог. Это точно не то, что я ожидала после наших бесконечных претензий друг к другу за последние несколько часов. – Президент Стренд решила, что моя «неживая» природа гораздо полезнее здесь, на поверхности. Правда, она не учла того, что каждый второй террорист или МУЛ будет не прочь разобрать меня на части при встрече.       – Я не знала, что ты пытался удариться в науку.       – У нас у всех есть свои тайны, верно? – девиант ответил мне ухмылкой, но его глаза были не веселы. – Кроме у вечно болтающего Гэвина, наверное…       Внутренний борец за справедливость отчаянно захотел возразить, и еще бы секунда – я бы точно раскрыла рот и ляпнула то, что обсуждать еще не готова. Ричард, благо, не заметил моего замешательства, вернувшись своим вниманием к улице.       – Иногда я задаюсь вопросом, а может ли он быть там? Среди Них. Мы ведь еще точно не знаем, что происходит с душой человека после столкновения с Тварью.       – Тогда я не завидую тем Существам, в чьей компании он окажется.       Ричард оценил шутку. Он благодарно и смешливо взглянул на меня, и тоска в его глазах приняла слабый оттенок. В это же мгновение я поняла, насколько важно ему обсудить произошедшее с Ридом, предавшись горьким воспоминаниям о близком, но почившем друге.       Гэвин действительно был одним из тех, о которых говорят «заноза в заднице». Его рот никогда не затыкался, и даже в самых скверных условиях и ситуациях он находил повод для шутки. Тогда это казалось глупым «симптомом» вздорного характера. Теперь же, зная всю его историю, причины такого поведения были мне яснее ясного. Сейчас я бы все отдала за то, чтобы послушать его докучающие диалоги, достающие всю курьерскую группу.       – Этот кретин искренне верил, что я слишком слабый для такого груза, – Гэвин, как и в любой другой привал, не умолкал ни на минуту. Даже сейчас, сидя на камне и без единого намека на боль выдерживая процедуры штопанья раны на правом плече без анестезии. – Орал, что если я не подниму сто пятьдесят килограмм, то заберет мой гранатомет. Надо было видеть его рожу, когда я поднял сто пятьдесят один килограмм! Постоял с пол минуты и поставил. Этому херу даже придраться было не к чему, я же поднял, а значит, выиграл!       Рид с самодовольной усмешкой кинул на меня взгляд из-за плеча, намекая на то, что здесь должно было последовать мое восхищение. Я была так занята нитками и иголкой на его ране, что единственное, что смогла сделать – улыбнуться в знак внимания, искренне слушая все его истории, скрашивающие наши походы и привалы под теплым ясным солнцем.       – Лучше бы он поспорил с тобой на сто пятьдесят минут тишины, – укоризненно заметил дин их членом экспедиции, находящимся от нас в паре метрах. Спиной почувствовала, как остальные четыре участника обменялись между собой понимающими взглядами и улыбками. – Тогда бы он точно не проиграл.       – Я могу поднять сто пятьдесят сантиметровый хер и положить его прямо на тебя с твоими шуточками, – Рид быстро сориентировался, не забыв приправить свой шутливый тон ноткой угрозы. То, за что мы с Ричардом его всегда так любили – умение поставить на место там, где звучит шутка.       – А тебе все лишь бы о херах думать, – его оппонент не желал проигрывать, на сей раз переключившись на верного друга Гэвина – Ричарда, сидевшего рядом с нами. – Как ты его вообще терпишь, Рич? У него же язык как помело.       – Не слушай его, Ричард. У него просто месячные!       Эта шутка мне показалась оскорбительной, и я в отместку шлепнула ладонью по мужскому затылку. Гэвин безболезненно ойкнул, Ричард же поддержал меня улыбкой.       – Да ладно тебе, я же пошутил! Не могу я, как вы, молчать всю дорогу. Тишина меня с ума сводит!       – Тишина – это залог твоей безопасности, Гэвин, – справедливо заметил Ричард. Он, как и его друг, всегда был любителем поболтать, хоть и старался скрыть это за озорными глазами, полными интереса к жизни. – Хотя уверен, что в случае встречи с Тварью это ей придется думать о своей безопасности.       Мужчина показательно поднял верхний палец вверх, мол, слушайте и внимайте, и оппоненты, сидящие за нашими спинами, больше не осмелились вступать в спор. В отличие от них, вечно брюзжащих, мне была приятна компания как Рида, так и Ричарда. Особенно Ричарда.       – Вот ты, Дарси, – Гэвин продолжил свой непрекращающийся словесный поток, казалось, вообще не замечая иглы у себя в плече. – Ты единственная в этой группе, которая ни разу мне не предъявляла. Тебя не бесят мои бесконечные разговоры?       – Они отвлекают. К тому же, – я пожала плечами, делая последние стежки. – Мне кажется, что если не слушать твои истории, то ты просто лопнешь от их переизбытка.       Мужчина фыркнул, в отличие от Ричарда. Он снова поддержал меня понимающей улыбкой, и его серые глаза игриво сверкнули в ясных лучах солнца. Этот взгляд еще долго будет преследовать меня в мыслях, подогревая надежду на возможную взаимность.       Мы всегда путешествовали вместе, даже если группе порой приходилось разойтись, чтобы выполнить больше заказов. Гэвин и Ричард вызывались сопровождать меня до самого далекого пациента, а я вызывалась сопровождать их по самой опасной из-за разбойников местности, дабы в пути подлатать раны после стычек и неудачных погодных условий. А латать приходилось часто. Рид был не из тех, кто обходил опасность стороной, и в последние недели нашего сотрудничества это проявлялось особенно сильно – он не сторонился маячков террористов, стоящих по периметру от их лагерей, выбирал маршрут через горы, даже если обход требовал не больше лишних десяти минут. Иногда его посещали опасные мысли идти прямиком через проливной дождь и территорию Тварей, и уже тогда я понимала, что что-то не так. Но лезть в душу – не мое право, верно? И мы с Ричардом только тревожно переглядывались, продолжая сдерживать друга и позволяя ему безумствовать там, где это было относительно безопасно.       Горная цепь, через которую Рид решил сократить путь, оказалась слишком сложной. Для меня точно. Я старалась ступать следом за Гэвином, которые, выстраивая путь с помощью лестниц, поднялся уже очень высоко. Мне, без груза и с отдышкой, оставалось только удивляться его силе. Гэвин поднимался вверх с килограммами на спине и с неизменной ухмылкой, периодически кидая на нас взгляд сверху. Видимо, думал, что его надменный вид должен нас подстегнуть к преодолению этой вершины.       – Интересно… как высоко он планирует нас завести? – пот стекал с меня градом, несмотря на то, как было холодно на такой вершине. Ричард, поднявшийся на очередной выступ, подал мне руку, помогая подняться по лестнице. Андроид давно мог уйти вперед, вслед за своим другом, но выбрал роль моего персонального помощника в преодолении пути.       – Думаю, до тех пор, пока у тебя не откажет сердце, а у меня не заржавеют детали.       Даже в такие невеселые моменты шутки Ричарда была как бальзам на душу. Я слабо улыбнулась и, ухватившись за ладонь, поднялась рядом с ним. Выступ был маленький, и нам было так тесно, что пришлось прижаться друг к другу, чтобы не сорваться вниз. Чутье подсказывало, Ричард не даст случится этому роковому происшествию, а если кто-то и покатится вниз, то сделает все, чтобы это была не я. Все это читалось в его глазах, таких светлых, лучистых и невероятно живых. На мгновение у меня от такой близости перехватило дыхание – то ли высота играет свою роль, то ли его руки на моей спине…       – Э, вы чего там застряли?! – как гром среди ясного неба прогремел голос Рида. Я едва не отдернулась назад, вовремя вспомнив где нахожусь и спасительно вцепившись в комбинезон Ричарда. Гэвин, встретив наши недовольные взгляды, с радостной улыбкой помахал рукой. Он был счастлив. Мне так казалось.       Помещения внутри Узлов, глубоко под землей всегда были просторны, светлы и опрятны. Несмотря на то, что рабочего персонала и обычных жителей здесь было предостаточно, их все равно можно было встретить не так часто – коридоры и холлы в основном пустовали. Все оставшиеся люди трудились во благо страны и правительства. Мы и сами редко спускались вниз, в основном используя личные помещения. Но на сей раз нам пришлось войти внутрь, по поручению одного из верховных шишек. Рид их не любил. Он в принципе скептически относился ко всему, что связано с жизнью в Узлах. Вот и сейчас, оказавшись внутри Среднего узла, всем своим видом показывал, насколько недоволен пребыванием здесь.       Все, что нам требовалось – дождаться выдачи особого хрупкого груза и отправиться в путь. И пока мы ждали нужного человека, на другом конце холла показался один из главных помощников Президента – Хартмен, следующий рядом с другим не менее важным лицом крупного телосложения. Ричард заметно взволновался и, попросив нас подождать, покинул нашу компанию, умчавшись за вышестоящими чинами. Такое поведении Девятого для меня было в новинку. Я озадаченно сопроводила его взглядом, не заметив, как к Риду подошел куратор и передал ему контейнер.       – Не знала, что у Ричарда есть какие-то дела с Хартменом, – я постаралась заметить это как можно тише, подойдя к Риду как можно ближе. Рид был слишком занят грузом, потому лишь бросил на девианта, остановившего Хартмена, равнодушный взгляд.       – Если Ричард умел ссать, то он бы ссался при его приближении.       – Что он тогда вообще забыл на поверхности?       – Считай, что альтруист и верит в мир во всем мире, – я едва заметно кивнула, давая понять, насколько не верю в эти слова. Гэвин, закончив с грузом, после недолгой паузы продолжил, как и я не спуская с Ричарда взгляда. – Вот ты. Выдающийся медик, между прочим. И это не просто слова, я сам в полевых условиях видел, насколько ты способный специалист. Что ты забыла в курьерской службе?       Все еще не отрываясь от Ричарда и Хартмена, что-то обсуждающих в стороне, я без интереса пожала плечами. Так хотелось услышать, о чем они говорят…       – Не знаю… люди здесь, в Узлах, в большей безопасности, чем жители бункеров. Им точно нужнее мои услуги.       – Вот об этом я и говорю. Альтруизм. Тебе он идет, – после недолгой паузы Гэвин добавил едва различимым шепотом, – тебе вообще все идет.       Смысл этих слов не сразу дошел до меня, поглощенной недосягаемым разговором Ричарда и Хартмена. А когда дошел, и я обернулась к Риду – успела лишь заметить, как мужчина отвел взгляд и отошел в сторону. Все это время он смотрел не на Ричарда. Он смотрел на меня. Это понимание поразило меня, уже тогда возложив между нами фундамент для невидимой стены.       Дни летели с бешенной скоростью. Сменяли друг за другом так же быстро, как сменялись заказы, пациенты, местность перед моими глазами. Мне не нравилось переходить через горы, но еще меньше нравилось пересекать лесные массивы – в такой местности невероятно трудно распознать опасность в лице патрулирующих между деревьями террористов и еще сложнее избежать встречи с Тварью при внезапной непогоде. А она случалась часто. В такие моменты я, как и все остальные участники группы, молились, чтобы отыскать какое-нибудь укрытие, и если подворачивались пещеры – радости не было предела. И хоть дождь на этот раз просто моросил, большая часть все равно проголосовали за привал, а я… я просто поступала как скажут. Голова была забита далеко не пешим походом.       Усталость копилась с каждым днем все сильнее, концентрируясь в ногах, руках, спине. В голове творился бедлам. Я не отдыхала вот уже несколько недель, позволяя себе разве что короткий трехчасовой сон и душ в личных помещениях. Сестра, недавно проживающая в Узле, внезапно пожаловалась на сильные головные боли и после обнаруженной аневризмы отказалась перебираться в другой Узел для проведения операции, которая может подарить шанс на спокойную жизнь. Вместо этого она слезно напросилась ко мне, аргументируя тем, что до моего бункера ближе, а ей со мной спокойнее. Проблема возникла в том, что нашу жизнь нужно было оплачивать, и эта жизнь вместе с подпрыгнувшими потребностями и нуждами резко свалилась на меня.       Пока группа оживленно обсуждала дальнейший путь, решая, стоит ли сокращать расстояние через древние развалины города, я сидела на камне в сторонке, спустив верхнюю часть комбинезона. Щеки горели нездоровым румянцем, в мыслях стоял туман. Хотелось спать или хотя бы просто полежать в безопасном тихом месте, закрыв глаза.       – Ты в порядке?       Голос Ричарда ворвался в мои затуманенные мысли как морской прохладный ветерок посреди пустыни. Я чуть тряхнула головой, разгоняя мрачные тени, подкрадывающиеся с периферийного зрения, и посмотрела вверх на своего неожиданного собеседника. Ричард смотрел с таким беспокойством, будто от моего ответа зависит будущее этой экспедиции.       – У тебя в последнее время очень уставший вид, – справедливо заметил андроид, присаживаясь рядом. Месяц назад я бы заметно робела в его обществе. Сейчас мне так хотелось отдыхать, что идея нагло пристроиться и заснуть у него на коленях выглядит очень заманчивой.       – Все нормально. Просто последние недели выдались нагруженными, – я отмахнулась, решив не посвящать девианта в личные проблемы. Ричард был настойчив. Мне нравилась в нем эта черта.       – Как давно ты нормально спала?       Вопрос заставил меня не на шутку задуматься. Кажется, это было пару недель назад. Или больше? Ощущение, что сон в моей жизни обрел исключительно символичное значение.       – Не знаю… давненько, наверное, – я ляпнула, не подумав, и тут же, бросив на Ричарда равнодушный взгляд, оцепенела. Его глаза смотрели и осуждающе, и сожалеюще одновременно. Жалость – то, чего я никогда не любила, но еще больше пугала ощутимая решительность андроида. – Правда, все хорошо. Просто нужно перетерпеть.       – Перетерпеть что? Подкрадывающееся истощение или скорый нервный срыв?       – Ха-ха, очень смешно…       – А я и не смеюсь. Я знаю тебя и твою работоспособность, и, кажется, ты перебарщиваешь, – девиант звучал как недовольный брат, ругающий сестру за проступок. Но моему затуманенному усталостью рассудку почудилось иное, и я с дуру решила ляпнуть первое, что пришло в голову.       – А ты, значит, следишь за моей работоспособностью?       В серых глазах девианта мелькнуло недоумение, а за ним – неловкость. Была бы у него кровь, и его щеки налились бы румянцем. Но Ричард крайне неумело нахмурил брови в недовольном жесте, выказывая свое возмущение моей ухмылочкой. Одна с каждой секундой его хмурость теряла стойкость, пока наконец не превратилась в хитрую полуулыбку.       – Ты вынуждаешь меня заняться твоим отдыхом лично.       – Звучит как обещание скорой казни.       – Только в случае если мое общество для тебя как кара небесная.       Мне понравилась эта игра в гляделки и легкий флирт. Усталость, может, и не прошла, но я определенно взбодрилась, на минуту позволив себе пофантазировать о Нас.       – Очень даже наоборот, – тихо, не без улыбки заметила я, не отрывая взгляд от девианта. В его серых глазах сверкнуло полное понимание моего намека. Воздух вокруг нас мне внезапно показался душным, несмотря на то, что с улицы веяло влажной прохладой. Кто знает, к чему бы привел этот разговор, если бы Ричарду в затылок не прилетел тяжелый мужской ботинок.       Андроид по инерции отклонился вперед. Я не на шутку испугалась столь резкого вторжения – словно мир напомнил нам, что мы здесь не одни – и подпрыгнула, глянув за спину.       – Эй, чмошник! – Рид, сидящий в отдалении на таком же камне, улыбался, но в его глазах не было веселья. Они были раздражены. Он лишь на секунду посмотрел на меня и тут же отвел глаза, как будто боясь, что в них можно что-то разглядеть. – Вертай сюда, дело есть!       Остальные участники экспедиции недобро глянули на своего соратника, кто-то не обошелся без ехидной улыбки. Ричард, одарив друга укоризненным взглядом, вернулся вниманием ко мне. Вот оно, отличие человека от андроида. Если бы я словила головой ботинок, то уже лежала бы на земле, задыхаясь пылью от боли. Ричарду же хоть бы хны – продолжает неловко улыбаться, так же как и я смущенный внезапным напоминанием о присутствии других.       – Извини. Он просто идиот, – тихо пошутил андроид прежде, чем словить в затылок второй ботинок. На сей раз Девятый не вытерпел и сорвался в сторону хохочущего Рида, убегающего босиком по земле.       Мне нравилось наблюдать за этими двумя, и в то же время странности, проявляющиеся в их отношениях, начали меня напрягать. Всякий, кто находился в нашей группе, отмечал противоречивую холодность и преданность в отношениях этих двоих, и когда вопросы задавались мне – единственному постоянному спутнику в их походах, я старалась отшутиться. Острое ощущение, что я становлюсь либо третьей лишней, либо напротив неотъемлемым звеном этих сложных отношений. Особенно сильно это ощущалось в походах наедине с Гэвином. Общаться с ним становилось все сложнее, словно что-то внутри мешало вести себя как обычно. Привычные для курьера паузы становились неловкими и неприятными, а темы для разговоров как скользкая рыба в реке – не желали попадаться в руки.       – Боже, как я это ненавижу… – Гэвин злобно чертыхнулся, едва мы переехали неровную каменистую поляну на грузовике с открытым багажником. Я была с ним абсолютно солидарна, но не по причине ухабов и кочек на дороге, а из-за точки нашего назначения. – В следующий раз я лучше землю лопатой жрать буду, чем отправлюсь в грузовике через эти дебри.       – Думаешь, труп тащить лучше на своих двоих?       – Думаю, что лучше его вообще не тащить.       С этим я не могла поспорить. За всю свою курьерскую жизнь мне пришлось всего три раза перевозить тело для его утилизации, в другое время для этого используется отдельная команда из отдельного Утилизирующего узла. Но у всех случаются плохие дни, и этот, когда труп был обнаружен слишком поздно, и команда из Узла просто не успеет приехать, был одним из таких дней. Правительство не нашло ничего лучше, кроме как отправить своих постоянных опытных работников – медика, который способен точно определить стадию некроза, и курьера, который никогда не опускает руки.       – Боже, наконец-то, – каменистая территория кончилась, сменившись на песчаник. Бедный грузовик перестал греметь, как погремушка в руках ребенка, и мы оба благодатно вздохнули в ответ на мерное гудение двигателя. Гэвин расслабленно откинулся на спинку, наблюдая за огромным зданием крематория, увеличивающимся по приближению. – Думал, с ума сойду от этого грохота.       Мне нечем было ответить. В последние недели разговоры с Ридом не клеились, несмотря на то, что раньше между нами было куда больше болтовни и активности. Гэвин в свою очередь старательно пытался завести беседу, искоса поглядывая в мою сторону и наблюдая за моей реакцией.       – Думаю, после этой поездки я неделю буду на кровати валяться. Вроде ничего на плечах не тащишь, а такое чувство, будто несешь тонны груза, – я все еще молчала, рассматривая трубы, что вот-вот будут выводить дым из печей. Рид снова глянул на меня, стараясь делать это как можно незаметнее. – Ну, а ты? Чем планируешь заняться потом?       На силу вырвавшись из нежелания разговаривать, я безучастно посмотрела на напарника. Гэвин, не ожидающий взгляда в ответ, подтянулся и быстро отвернулся в сторону крематория.       – Не знаю… работать. У меня не такой большой выбор.       – Работа не МУЛ, в лес не убежит. Отдыхать тоже надо, так можно и кукухой поехать.       – Когда? – я с насмешкой фыркнула, задаваясь вопросом, почему все вокруг так хотят поучить меня. Рид оживился, вдохновленный тем, что я пошла на контакт.       – Да хоть прямо сейчас!       – Рядом с крематорием?       – А чем тебе плох крематорий? По-моему, очень романтично. Не хватает только шампанского и фруктов.       – Да, и завещания, чтобы было кому бункер завещать, когда тело в нашем багажнике превратиться в Тварь, – тема шампанского мне не понравилась, так что я попыталась перевести разговор. Гэвин легкомысленно махнул рукой, мол, неважно.       – Ради некоторых людей можно и бункер завещать, и с Тварью поцеловаться. Так что ты учти, я всегда только за.       – Хочешь… поцеловаться с Тварью? – я неприязненно поморщила нос, надеясь, что тему все же удалось сместить. Увы, Гэвин, распаленный своей фантазией и моей шутливостью, уже не замечал моего дискомфорта.       – Шампанское с фруктами! С Тварями я всегда успею поцеловаться, вряд ли кто-то из них откажет.       Мужчина посмеялся, и я поддержала его вялой улыбкой. Он смотрел на меня в ожидании реакции на своеобразное предложение, которое мне так не хотелось слышать! Воцарилось молчание. Я мысленно металась из стороны в сторону, не зная, какой путь выбрать: проигнорировать и просто смолчать или сделать вид, что я не поняла намека? Любой из этих вариантов скорее всего приведет к обиде Рида, но первый самый жестокий из них. Я включила внутреннюю дурочку, неловко поелозив на сиденье.       – Ты… зовешь меня на свидание?       Лицо Гэвина переменилось: выражение нетерпеливого ожидания моего ответа сменилось неловкостью и смущением. Он явно не ждал, что я вот так задам прямой вопрос о его намерениях, и теперь ему стало дико неловко, даже стыдно. Как будто он сделал что-то противозаконное, встретив мое осуждение. Лучше бы проигнорировала, чем видеть, как в его глазах сменяются десятки эмоций, от потерянности до чувства вины.       – Ну… если ты хочешь это так называть, – Гэвин пожал плечами. Я смущенно улыбнулась, стараясь подобрать подходящие слова.       – Прости, Гэвин, я просто… – стало стыдно. Я отвела глаза, осознавая, насколько неприятно другу будет получать отказ. – Сейчас точно никак. Я не просто так работаю как бешенная. У меня много финансовых проблем, да и других проблем тоже. Хочу поскорее со всем справиться, чтобы потом жить нормально.       Его молчание было душераздирающим. За эти секунды я успела проклясть себя за согласие на поездки наедине, за отсутствие ответных чувств к Риду, за то, что не выбрала игнорирование, избежав этих глупых оправданий. И пока я в страхе ждала обиды, опустив взгляд в пол машины, Гэвин, выждав несколько мучительных мгновений, понимающе кивнул.       – Понял. Не тупой. Во всяком случае, не последний день живем, верно? – он отшутился, постаравшись звучать расслабленно, но его голос не смог скрыть разочарования и обиды. В этот момент я зареклась оставаться с Гэвином наедине. Чувство несуществующего предательства оказалось не для меня.       Шли дни. Дни превращались в недели. Я редко видела сестру, стараясь работать сутками напролет. Конечно, ее это раздражало. В конце концов, она переехала ко мне не для того, чтобы сидеть в одиночестве в четырех стенах, но на все мои предложения вернуться в Узел следовал отказ. Чутье подсказывало, что дело не во мне и не в самом Узле, а в ком-то для нее особенном, которого она больше не могла видеть по каким-то причинам. Спроси я у нее напрямую и меня однозначно послали бы далеко и надолго, но мне и так хватало того, что представало перед глазами: спрятанная под подушку фотография мужчины, ее тихий плач в темноте, когда я делала вид, что сплю, произнесенное имя во сне – этих намеков было много, но спрашивать о них было неприлично. И я просто делала свою работу, все больше стараясь углубиться в заказы. И не только.       Мы с Ридом больше не работали наедине. По правде говоря, мы вообще стали меньше общаться, избегая длительного нахождения рядом. Всегда странствовали только втроем или в большей компании, но всегда старались меньше находиться тет-а-тет. Я редко видела, как Гэвин мне улыбается, редко слышала свое имя с его уст, несмотря на то, как часто раньше он обращался ко мне в поиске поддержки против претензий группы. Эта резкая отстраненность тревожила, но я не могла переступить свое чувство вины и начать разговор – всегда останавливал страх получить ментальную оплеуху и кучу обвинений в свою сторону. Так что я просто плыла по течению, иногда вместе с Ричардом.       Девиант, как и я, начал отмечать холодность друга, но ни мне, ни ему не приходило в голову обсудить это. Только спустя долгое время я поняла, насколько это было нужно и важно – озвучить проблему, взять Рида под руки, посадить напротив и поговорить. Наверное, из меня был бы плохой психолог… тогда меня устраивало не вдаваться в эти проблемы и делать их еще глубже, просто наслаждаясь тем, что дарует жизнь. А она даровала, каждую экспедицию с Ричардом осыпала меня подарками.       Пока общение с Ридом гасло, контакты с Ричардом процветали. Наше общение выходило за рамки обычных шуток и подколов, становясь все более интимными и близкими. Мне нравилось видеть в его глазах интерес, чувствовать на себе восхищенный взгляд и нравилось дарить точно такой же в ответ. Конечно, такие моменты происходили редко, в отсутствии Рида, но тем слаще они были из-за своей редкости.       Гэвин ничего не видел, или делал вид, будто ничего не видит. Мы с Ричардом интуитивно старались не общаться в присутствии Гэвина, по крайней мере так, как привыкли общаться наедине, но бывали моменты, когда скрыться не удавалось, и Рид заставал наши «особые» знаки внимания: особые взгляды, особые интонации, особые слова – меня так мучила совесть! И в то же время разум говорил, что я не обязана отказывать себе в общении с тем, кто мне действительно нравится. Успокаивать себя было просто… до определенного момента.       В один солнечный день Гэвин пропал. Утилизирующий узел за день до его исчезновения был уничтожен из-за неудачной вылазки одной из бригад, вывозящей труп. Отряду не повезло попасть на территорию Тварей, и тем удалось добраться до людей – взрыв был такой мощный, что снес целый подземный город и людей в нем. И когда Рид не вышел в новую экспедицию на следующий день, мы с Ричардом не на шутку испугались – не оказался ли Гэвин в списке погибших? К счастью, нет. По заверению руководства, он просто взял небольшой отдых.       Гэвин и отдых? Да, он всегда грозился бросить нас и уйти в заслуженный отпуск, но это были лишь шутки. Гэвин не тот человек, который уйдет на отдых без предупреждения. По крайней мере, он был не тем человеком… пару недель назад.       Ричард в ту экспедицию был как будто сам не свой: меньше разговаривал, больше хмурился и тревожно оглядывался назад, неосознанно надеясь увидеть плетущегося следом друга. Я не решалась заговорить с ним, видя, насколько ему не спокойно, зато остальные участники команды приятно беседовали на повышенных тонах. Будь здесь Рид, и никто из них не хотел бы лишний раз открыть рот – Гэвин делал это за всех нас в троекратном размере.       На очередном привале, рядом с бурной рекой, Ричард всем своим видом показывал, насколько ему дискомфортно находиться здесь без напарника. Причина крылась не в том, что Рида рядом нет, мы и раньше путешествовали порознь, но в том, что ни андроид, ни остальные члены экспедиции понятия не имели, где на самом деле находится Гэвин. Мужчина не выходил на связь, а безоговорочно верить правительству было себе дороже.       – Да ладно тебе, Рич, – один из участников, расслабленно усевшийся на берегу, окликнул девианта. Теплое солнце слепило ему глаза, и оттого его улыбка вкупе с прищуренными глазами делали его похожим на сытого кота. – Все нормально с Ридом. Отдыхает поди где-нибудь в кровати, отсыпается за нас двоих.       – И слава богу, – подхватил другой человек, приводящий свой груз в порядок. Ричард суетливо разбирал и собирал свой груз, источая ощутимую неприязнь по отношению к остальным. – Хоть один денек без этой трещетки провести. Все мозги уже исполоскал.       – Наслаждаешься деньком тишины? – «сытый кот» все с той же улыбкой обратился к соратнику. Эти двое вызвали раздражение, и не только у меня. Ричард недобро покосился в их сторону, закипая от каждого слова.       – Молюсь, чтобы этот денек превратился в неделю, а лучше в месяц. У меня уже голова болит от этого словесного потока…       – Заткнитесь, – грубый тон Ричарда оборвал все разговоры. Ребята опасливо переглянулись. – Еще хоть одно слово, и один из вас окажется на дне реки.       Я напряглась всем телом. Внутреннее чутье подсказывало, что перепалка в любой момент может перерасти в драку. Ричард был не из тех, кто кидается с кулаками, да и курьеры всегда лояльно относились к девианту, однако чем дальше заходил разговор, тем сильнее пахло жаренным.       – Чего ты так за него переживаешь? Передохнет, и вернется с полными силами! Да и нам от него не мешает отдохнуть. Или ты соскучился по его волшебным пинкам под зад?       Я среагировала мгновенно, схватив рядом сидящего Ричарда за предплечье прежде, чем тот поднимется с места, взглядом прожигая в хохочущем мужчине дырку. Девиант не обернулся на меня, но остановился, не сводя глаз с коллеги.       – Не надо, Ричард. Некоторых просто мозгами не одарили.       Последние слова я произнесла как можно громче, чтобы быть услышанной наверняка. Курьер перестал хохотать, но улыбки с лица не стер. Отныне он больше к нам не обращался, переведя разговор со своим спутником в другое русло.       – Ты так за него беспокоишься?       Как бы я не старалась посмотреть Ричарду в глаза, тот прятал свое лицо. Ему было неловко говорить о своих переживаниях, или же стыдно за свою несдержанность. Чего лукавить, я тоже беспокоилась о Риде, но не хотела себе в этом признаваться.       – Мне не нравится быть в неведении, где он и что с ним происходит.       – Он ведь просто отдыхает.       – Он не вышел в запланированную экспедицию, никого не предупредив, – девиант посмотрел на меня, и меня прожгло от чувства стыда. Ощущение, что я виновата во внезапном исчезновении Рида, усилилось. – Гэвин так не поступает.       Ошарашенная своими чувствами, я не нашлась что ответить. Ричард, неловко сжав губы в тонкую полоску, задумчиво отвернулся к реке.       – У меня зудящее чувство, что я несу ответственность за то, что с ним происходит. Он стал очень молчаливым и отстраненным, что для него совсем не типично. Может, я себе накручиваю… а может, я действительно где-то оступился. Я мало что знаю о Гэвине. Наверное, поэтому так сложно принять, что он может вести себя не так, как я привык.       Его речи меня поразили до глубины души, и чувство собственной вины стало еще глубже. Как же сильно нужно привязаться к своему другу, чтобы так переживать о его состоянии? Самое отвратительное то, что я становлюсь камнем преткновения в этих отношениях: отказываю одному, но с охотой отвечаю взаимностью другому. Не хочу думать, что Гэвин отказывается работать по причине моего существования, которое мешает его общению с Ричардом, но эти мысли словно назло отказывались покидать голову, налипая как смола.       – Ладно, эти разговоры все равно не имеют никакого смысла, – Ричард оправился после недолгих раздумий и вернулся к своему грузу. В его глазах больше не было тоски и тревоги, на лице ни намека на злость или раздражение. Девиант обратился ко мне, надеясь перевести тему. – Что насчет тебя? Ты так и не сделала перерыв для отдыха, насколько я понимаю.       Я пожала плечами, ощутив сильное облегчение в ответ на возможность не думать больше о Гэвине.       – Отдых для слабаков. У меня слишком много планов, чтобы вот так просто поставить паузу.       – Поделишься своими планами?       «Почему бы и нет», мелькнула мысль при виде добродушной, но с хитрецой улыбки Ричарда. На щеках мгновенно появился румянец. Я снова мысленно ругаю себя за эти чувства.       – Мне предложили войти в состав экспедиции медицинской бригады на следующей неделе. Нужно посетить Хартмена, провести диагностику его здоровья.       – У него проблемы со здоровьем? – Ричард искренне удивился, нахмурив брови. Я не без виноватой улыбки пожала плечами, давая понять, насколько это непростая тема.       – Я не могу разглашать такую информацию. Медицинская тайна и все такое.       – Неужели ты настолько дотошная до своих профессиональных обязанностей? – в серых глазах мелькнула хитринка, и к моим щекам тут же прилила кровь.       – Я уважаю право своих пациентов на неразглашение. Между прочим, был бы ты человеком, я и бы и твою тайну хранила.       – Предположим, что мне не обязательно быть человеком, чтобы у нас была одна тайна на двоих.       Его лукавая улыбка задела меня за самое живое и сокровенное. Сердце пропустило удар. Так сложно было оторвать взгляд от его губ! Эта улыбка казалась мне самой очаровательной и самой опасной на свете! В ней сочетались и невинность и коварство, приглашение прикоснуться и в то же время предостережение к любому вероятному контакту! Весь мир на минуту стих, а время остановилось – готова была просидеть вот так целый век, просто рядом, просто слушая его разговоры, неважно о чем. Жаль только, что Ричард не такой болтливый, как его друг Гэвин, для которого общение жизненно необходимо как воздух.       Мысленное возвращение к Риду обрубило все светлые эмоции, окутывавшие меня как теплое одеяло. Я постепенно сникла, исчезла и моя улыбка. Знаю, о чем говорит Ричард, старательно намекает, с плохо скрываемым нетерпением ожидая моего ответа: пополнится ли моя полка с медицинскими тайнами еще одной, личного характера? Наверное, нет… как бы мне не хотелось, как бы уставший и влюбленный внутри человек не кричал «ДА», это было несправедливо по отношению к Гэвину. Не справедливо к нему и к его дружбе с Девятым.       – Прости, но я… – как же не хотелось отказывать! Язык не поворачивался сказать, что мне не хочется видеть Ричарда в списке своих «пациентов», но обратного пути нет. Взгляд Ричарда медленно померк. Я спрятала глаза, посмотрев на свои руки в перчатках. – Я бы хотела сначала решить все свои нынешние проблемы и дела. У меня совсем нет ни сил, ни времени на личную жизнь.       Бессовестно лгу. Да, у меня нет времени, но сил предостаточно для такого спутника, как Ричард. И хоть Девятый не скрывал, насколько сильно его расстроил мой отказ, он постарался придать своей улыбке и голосу беззаботность.       – Все хорошо. Наверное, нам всем сейчас нужно время на решение проблем.       Да… всем. Но Риду его нужно было больше. Жаль, что об этом стало ясно слишком поздно.       Рид вернулся в строй только спустя несколько дней, и его внешний вид настораживал. Кожа посерела, словно мужчина годами не выходил на солнечный свет и не вставал с постели. В зеленых глазах не было той живой искорки, которая отличала его остальных и придавала ему задиристый вид. Он выглядел уставшим, осунувшимся, отстраненным, и хоть всеми доступными способами старался делать вид, будто не изменился с последней нашей встречи – все чувствовали, насколько тяжело ему даются шутки, улыбки, разговоры. Гэвину не хотелось быть здесь, и потому его привычные приколы не вызывали ни у кого обратной реакции: я не смеялась, другие спутники не возмущались. Мы просто не знали как реагировать на человека, который из вечно веселого и шутливого превратился в измотанного и пассивного.       Я чувствовала себя неловко рядом с ним, даже несмотря на то, что Рид старался меньше общаться со мной, смотреть в мою сторону. Сильно не хватало Ричарда. Быть может, вместе с ним мы бы точно нашли адекватный способ как общаться с Ридом и узнать, что произошло с ним за последние дни.       – Ахренеть просто, – один из курьеров злился и пыхтел, ходя вокруг да около. Остальные три курьера, включая Рида, стояли в дружном кружке, угрюмо рассматривая труп одного из террористов, напавших на нас парой минут назад. – Додуматься швырнуть человеку двести килограмм металла в лицо, совсем крышей поехал!       – Надо было дать ему натянуть твою задницу на винтовку? Так, что ли? – подавленно ответил Рид, грозно зыркнув на своего спутника. Курьер, ощутив на себе его холодный злой взгляд, попыхтел пару секунд, но ничего не ответил.       – Да черт с ним. Не мы первые, не мы последние, – другой курьер махнул рукой на тело, повернувшись к нам для обсуждения дальнейших действий. – Надо думать, как его утилизировать поскорее. Тащить его до крематория очень далеко, тем более что за нами дождь идет. Надо что-то придумать и желательно скорее, не молодеем, пока стоим здесь на месте.       – Да давайте бросим его здесь, – ляпнул третий спутник, который всегда казался мне недалекого ума. Сейчас своими словами он подтвердил мое убеждение. – Одной тварью больше, одной меньше – словно от этого что-то изменится!       – Да, бросим и испортим единственную более или менее безопасную тропинку на всю равнину?       – А что, у нас есть варианты? Даже если разделимся и кто-то один потащит его в крематорий, то не факт, что он успеет! А так хоть вовремя заказ доставим. Время то идет!       – Я сделаю вид, будто этого не слышал…       – Смоляное озеро, – Рид бросил слова так неожиданно для всех нас, что мы опешили, оглянувшись на отошедшего в сторонку мужчину. Впервые вижу, чтобы он курил… даже не думала, что у него есть такая привычка.       – Смоляное озеро? – переспросил тот, что ранее возмущался на Гэвина.       – Какую букву тебе пояснить? – взгляд Рида был не столько раздраженным, сколько уставшим. Мне не понравился его тон – не грубый, не злобный, но сухой и потухший.       Курьеры между собой переглянулись, никто не осмеливался вслух оценить идею Рида. Как по мне, она была не такой уж плохой. Озера, появившиеся из-за скопления смолы-антиматерии, действительно способны в себе растворять и поглощать огромные количества энергии. Я слышала о ситуациях, когда в озеро сбрасывали взрывчатки и ядерные бомбы – ничто из этого не повредило окружающий мир, взорвавшись и поглотившись смоляным озером, готовым пожирать энергию в том же количестве, что и черные дыры в космосе.       – Ладно, это неплохой вариант. До озера ближе, чем до крематория. Но противоположная сторона от нашей точки назначения, а значит, кому-то придется тащить труп на себе в одиночку.       – Я натворил, мне и расхлебывать, – безвкусно произнес Рид, продолжая раскуривать сигарету, даже не глядя ни на кого из нас.       – Что-то я сомневаюсь, что ты справишься. Не обессудь, Гэвин, но видок у тебя такой, словно ты несколько недель прожил на территории Тварей. Если ты устанешь? Или станет плохо? Твой путь растянется на больше, чем несколько часов. Не успеешь оглянуться, как начнется некроз, ты даже понять не успеешь…       – Значит, я пойду с ним.       Я выпалила неожиданно даже для самой себя. Гэвин и вся группа изумленно и несколько неодобрительно посмотрели в мою сторону. На долю секунды я усомнилась в своем решении, но стоило пересечься взглядом с Ридом, глаза которого на удивление оживились, как сомнения отпали. У наших соратников однако было иное мнение.       – Единственный медик в нашей группе?       – Ты так говоришь, будто любая твоя экспедиция не обходится без медика.       – Может, и обходится. Но не хотелось бы тобой рисковать.       – Я могу следить за его состоянием, – я кивком головы указала на Рида, который тут же спрятал лицо, стыдясь своего «несвежего» вида. – К тому же никто среди вас не способен определить стадию некроза так же точно, как я. Хочешь с этим поспорить?       Некоторое время царило молчание. Все взгляды, кроме Гэвина, были обращены к нашему негласному лидеру, и когда тот, поразмыслив, не нашел аргументов против моей персоны, все было решено. Спустя пять минут мы с Гэвином молча шли по равнине: мужчина тащил на себе тело, стараясь не показывать как ему тяжело; я следила за происходящим, готовая броситься на помощь в любую минуту.       – Я бы и один справился, – первым молчание нарушил Рид. С начала нашего похода прошло пятнадцать минут.       – Не обижайся, Гэвин, но у тебя и впрямь не обнадеживающий вид, – мне безумно хотелось развить эту тему, узнать, вытрясти у человека, почему он так тяжело дышит и почему его кожа так сильно посерела, но заводить такой разговор было сродни пытке. Не хотелось казаться бесцеремонной и уж точно не хотелось лезть в душу после того отказа в личной встрече.       Рид смолчал, всеми силами стараясь концентрироваться на дороге, и как раз вовремя: наша дорога миновала равнину и приблизилась к изножью скал – самому безопасному пути. Камни то и дело попадали под подошву, заставляя ноги соскальзывать.       – Тебя не было две недели, – наконец, я все же набралась смелости и задала тот вопрос, который волновал нас с Ричардом. – У тебя что-то случилось?       – А что, ты волновалась? – с дружеской ехидностью спросил Гэвин, подтянув тело на своей спине. На его губах заиграла озорная улыбка, которой я одновременно была и рада, и мне было жутко неловко, что мужчина выбрал такой неудачный момент для флирта. Что он вообще решил флиртовать, учитывая мое холодное отношение к нему как потенциальному романтическому партнеру.       – Мы все волновались, – к счастью, язык и без меня нашел что сказать, выручив как никогда. Рид смешливо фыркнул, двинувшись дальше. На секунду его повело в сторону, и я тут же подскочила рядом, чтобы успеть подставить плечо, но хоть Гэвин и выглядел болезненно, сил в нем было хоть отбавляй. Мужчина выстоял, направившись вперед, по равнине.       – Не надо мне заливать про всех. Максимум кому я тут нужен – это ты и Рич, остальным чертям глубоко насрать на меня.       – Они тебя ценят, просто выражают это по своему, – бессовестно лгу, внимательно наблюдая за покачивающимся телом на спине Гэвина, чтобы в случае чего успеть подхватить.       – Они ценят только тех, кто бесприкословно танцует под их дудку.       – Ну, тут я спорить не стану, этого не отнять. Но даже они спрашивали у меня, куда ты делся…       Едва я произнесла это, как Рид с тяжелым выдохом скинул ношу на землю и, стерев пот со лба, уставился куда-то вдаль. На какое-то время между нами воцарилось молчание. Я чувствовала, что ему не по нраву моя настойчивость, и еще сильнее его бесит то, что я убеждаю его в уважительном отношении других членов команды, но кем я буду, если скажу все как есть? «Эй, Гэвин! Тебя не было пару недель и наши парни были готовы танцевать под дождем! Они хотят знать, куда ты запропастился, надеяться, что твой отпуск повторится на пару лет!» – о да, именно это сейчас необходимо слышать Риду, состояние которого плохо не столько физически, сколько морально, судя по потухшему взгляду.       – Если в следующий раз они будут что-то обо мне спрашивать, просто пошли их в жопу, – беззлобно ответил Рид, посмотрев мне в глаза. – Они точно не те люди, перед которыми я стану отчитываться и рассказывать, как провел последние недели жизни.       – А я? Мне ты можешь рассказать?       Мне действительно было важно узнать, куда и почему пропал Рид, но он воспринял мою настойчивость иначе. В его серо-зеленых глазах, устремленных мне буквально в душу, я видела крик о помощи и в то же время сильное недоверие, как если бы он старался высмотреть во мне хоть единый намек на возможное предательство. Раньше такие взгляды между нами не проскакивали. Меня это напрягло, и еще сильнее напрягли последующие слова Рида.       – Могу, но… нужно ли тебе это?       – Нужно, раз я спрашиваю.       – Да брось! Люди могут задавать такие вопросы тупо из жалости, а я уж точно не тот, которого надо жалеть!       – Гэвин, – его поток слов грозил перевести тему, и я, чтобы привлечь внимание к своим переживаниям, аккуратно сжала его локоть сквозь комбинезон. Рид мгновенно переменился в лице: равнодушная улыбка сошла на нет, недоверие в глазах сменилось усталостью. Мужчина застыл, смотря мне в глаза, практически не моргая. – Я правда хочу знать, что у тебя происходит.       Несколько секунд размышлений, которые решат все. Гэвин молчал, все так же смотря мне в душу, и чем дольше мы смотрели друг на друга, тем тяжелее становилась атмосфера между нами. Он хотел что-то рассказать. Ему было что-то рассказать! Его глаза буквально кричали об этом, но голова решила совсем иначе.       – Все нормально, Дарси. Я правда в порядке. Просто выдались тяжелые недели.       Гэвин старался звучать убедительно, но я в его словах буквально слышала «Прости, но я тебе не верю». Это было больно и обидно, однако кто я такая, чтобы требовать быть со мной откровенным?       – Но… если тебе действительно так хочется послушать, то предложение о шампанском с фруктами все еще в силе.       Боже, ну почему он выбрал именно сейчас?! Теперь переживания стали куда сильнее, превратившись в чувство вины из-за невзаимности его чувств! Я ведь и впрямь тревожусь о нем, исключительно как о соратнике и друге, и от того его предложения с каждым разом звучат все более неловко!       Между нами повисла напряженная пауза. Я видела, как его глаза горят желанием услышать заветное «Да», и его совсем не смущало мое молчание. Но я должна была что-то ответить, и явно не то, что хочет услышать Рид.       – Прости, Гэвин, я… – с каждым моим словом огонь в его глазах потухал все быстрее, мое чувство вины росло все быстрее. Мне было стыдно, но по другому было нельзя. Гэвин – точно не тот человек, с которым я хочу проводить время вне рамках дружбы, вот только говорить ему об этом боязно.       Не в силах смотреть на тающую надежду в его глазах, я опустила взгляд в пол, на свои ботинки. В конце концов, рано или поздно этот разговор должен был состояться. И лучше раньше, чем потом, когда будет поздно.       – Буду честной. У меня нет планов на отношения, которые выходят за рамки сотрудничества. Не пойми меня неправильно, дело не в тебе, просто я… не хочу и все. Не в этом мире.       Едва я осмелилась поднять взгляд на Рида, как успела заметить, как быстро он отворачивается от меня. Буквально слышу, как запираются тяжелые замки на его душе, навсегда перекрывая мне путь. Это сильно тревожит и пугает, чувствую себя муравьем перед тяжелой подошвой странника – не способная ничего исправить, как бы не металась из стороны в сторону.       – Я слышал, что когда говорят «Дело не в тебе», значит, все ровно наоборот, – с понурой улыбкой произнес мужчина и, подтянув груз, уверенно двинулся вперед. Я кинулась вслед за ним, попытавшись остановить мужчину звуком его имени, но Рид быстро осадил меня. – Все нормально. Глупо вообще было полагать, что в этом мире кто-то захочет идти дальше, чем совместная работа.       Он одарил меня слабой улыбкой и двинулся дальше, а я… я словно приросла к полу, еще некоторое время смотря ему вслед. Уже тогда понимала, насколько опасный и мерзкий путь выбрала, соврав другу и не сказав главного.       Нет, Гэвин. Дело не в том, что я не хочу отношений. Дело действительно в тебе.       Тот поход предрешил все. Поставил точку посреди строки. Поделил жизнь на «До» и «После». Стал точкой невозврата, о которой я даже не подозревала. Гэвин с того дня практически закрылся для меня, и не только. Остальные замечали, насколько мужчина стал отстраненным и необщительным, насколько часто он игнорировал окружающих или и вовсе огрызался. Разговаривать с ним представлялось мне самым страшным процессом, и потому мы больше не оставались одни. Он больше не бросал в мою сторону взглядов. Ничего, кроме пресловутого и мимоходного «Привет». Я чувствовала себя обманутой и обиженной, и потому ненавидела себя за это.       Прошла неделя, может, больше – за бесконечными походами и редким уходом за сестрой дни летели молниеносно, незаметно. Меня все чаще бросали патрулировать бункеры с больными людьми, ведь количество медиков сокращалось. В большинстве случаев я делала это в паре с кем-то, кто способен держать оружие в руках не для отпугивания врагов, а для прямого применения, лишь иногда приходилось ходить одной, когда маршрут был не настолько длинный и опасный. Но в тот раз все сложилось как никогда… неудачно. Лишь сейчас понимаю, что это была именно она, неудача, хоть во время странствия мне казалось совсем иначе.       Никого из свободных курьеров не было, и мне грозила перспектива топать в одиночку через реку и скалистую поверхность, где непрерывно идут темпоральные дожди. Тварей там столько, что все волосы становятся дыбом, стоит только приблизиться на полкилометра к высоким серым скалам, стремящимся к небу грозной стеной. Мне не нравилась сама мысль о путешествии через такое место, и уж тем более я не была в восторге от путешествия в одиночку, но к моему счастью в момент моего отбытия из Среднего узла на горизонте показался Ричард, как раз вернувшийся из дальнего похода к Хартмену. Мне не хотелось тащить его за собой после такого путешествия в заснеженные горы, но переубедить его, встревоженного моим далеким маршрутом, было невозможно. В итоге мы покинули базу вдвоем, без транспорта, но с уверенностью, что теперь этот поход будет безопаснее.       Первое время мне было невероятно напряженно. Моральная тяга к андроиду и недавний отказ ему и его напарнику разрывали меня на части, не давали вести себя привычно для нас обоих. Ричард заметил мое напряжение еще в первые десять минут похода, но тактично молчал по этому поводу, стараясь разговорить на какие-нибудь другие темы. Не стану врать, ему удалось. Обсуждение современных социальных и политических проблем, а так же рассуждение на тему поведения некоторых плюющих на безопасность курьеров-коллег быстро выветрило из головы все другие мысли. Было задето самое живое, о чем я разговаривала с горящей пятой точкой.       За разговорами я не замечала времени и той усталости, что постепенно копилась в теле. Нам удавалось обойти дожди, погода нам соблаговолила, но беда нагрянула не там, где мы ее ждали. У реки, по ту сторону которой виднелся скальный массив, мы по нашей дурости решили выйти ближе к берегу, дабы взобраться на оставленный кем-то мост через реку. Это было фатальной ошибкой. В открытой местности, рядом с горами, все звуки, которые доносятся до тебя, звучат как будто с разных сторон. Шум реки добавил проблем: ни я, ни Ричард не успели среагировать на звук двигателя приближающегося транспорта, который, судя по ломаной траектории, вылетел на берег из-за рядом стоящей земляной скалы неожиданно и для нас, и для самого водителя. Успокаивающий шум реки прорезал громкое и мужское «Берегись!», и перед моими глазами едва не пронеслась вся жизнь, едва вперед замаячил направленный на меня трицикл. Человек за рулем не справлялся с управлением, но на его счастье у меня был Ричард.       Андроид резко толкнул меня в сторону, отпрыгнув в другую сторону. Изумленная и растерявшаяся, я не удержалась на ногах и повалилась прямо в реку. Ледяная вода пробралась под комбинезон и нательное белье, пронизала кожу сотнями, тысячами мелких иголок! Я охнула от неожиданности и легкого шока, воздух в мгновение ока вышел из груди. Вода была везде – от капюшона до ботинок. Мне было жутко холодно! Но эта перспектива меня согревала куда сильнее, чем только что промелькнувшая перед лицом смерть.       Человек на трицикле угрожающе накренился в бок, но водитель успел выправить транспорт, оттолкнувшись ногой от земли. За считанные секунды трицикл выровнялся, звук его двигателя стал менее рваным. Водитель не остановился, однако громко прокричал «Прости!», давая понять, что проделанное было не специальным. Его голос показался мне смутно знакомым, отдаленно, как будто я раньше встречала этого человека. И пока я лежала на спине в воде, обмывающей мое продрогшее тело, Ричард встал и отряхнулся, неодобрительно глядя вслед удаляющемуся транспорту.       – Вот заср-ранец… – губы не слушались. Зубы клацали друг о друга, было ощущение, будто застыла не я, а моя душа. – Это что… С-сэм Порт-тер?       – Он самый, – Ричард задумчиво смотрел на отдаляющуюся фигуру, пока та не скрылась за огромным валуном. Мои догадки оказались верны. И ведь еще говорят, что он самый крутой курьер во всей Америке… крутой, но не настолько, чтобы водить транспорт. – Вот черт… прости, Дарси.       Андроид только сейчас обнаружил мое плачевное положение, тут же кинувшись вытаскивать из воды. Я охотно подала ему руку, наконец, встав из несущегося вперед речного потока. Вода водопадом заструилась вниз, с шумом возвращаясь в реку. Прохладный ветер тут же пробрался под одежду, и я мгновенно пожалела о своем решении встать – лучше бы осталась в реке, в ней не так холодно, как на поверхности.       – Прости… не успел просчитать траекторию твоего падения.       – Да нормально… – меня основательно била мелкая дрожь, которую андроид вычислил сразу. Ричард принялся беспокойно озираться по сторонам, словно силясь найти убежище или внезапно выросший рядом вход в Узел. Ни того ни другого не оказалось, однако андроид все-таки что-то заприметил, уставившись вдаль и прищурив глаза. – Л-лучше так, чем п-под колеса.       – У нас еще время для того, чтобы привести тебя в порядок, – девиант застыл, смотря в сторону скал, за которыми непроглядный дождь, накрывший территорию Тварей. Я настолько продрогла, что не могла даже сдвинуться с места. Уже совсем забыла, что такое переходить вброд через реки. – Вон там.       Андроид пальцем указал по ту сторону реки, прямо в скалистое основание, где на первый взгляд ничего не было. Недоверчиво посмотрев в указанную сторону, я уже хотела заметить, что Ричард указывает на сплошную каменистую породу, стремящуюся вверх, но когда глаза привыкли к черно-серым оттенкам, зрение все же нащупало едва заметные очертания неглубокой пещеры. Лучи ласкового солнца, словно в знак приглашения осветили углубление в каменную стену, и мне ужасно захотелось оказаться именно там, сбросить всю свою экипировку и просушиться настолько, насколько это позволяет солнце, периодически скрывающееся за тучи. Поэтому я не стала сопротивляться, кое-как передвигаясь на онемемших ногах, в надежде не заработать пневмонию.       – Боже, ну надо же так влипнуть… – зубы перестали клацать, но по телу все еще бродили мурашки. Последующие десять минут, потраченные на преодоление реки через мост, дались мне с нереальными усилиями. Хотелось поблагодарить Ричарда за его неторопливость, но сердце все еще стучит как бешенное, а мышцы бьет крупная дрожь. – Кто учил водить этого курьера?       – Он самоучка, насколько я знаю. Говорят, он активно застраивает территории, строит вышки и генераторы для транспорта.       Ричард, как и подобает истинному джентльмену, покинул пределы пещеры, встав поодаль у ее входа спиной ко мне. Вероятно, он ожидал, что я буду смущаться, скидывая одежду, но мне хватило сбросить только один комбинезон, чтобы перестать ощущать леденящий холод на коже. Черное нательное белье тоже промокло насквозь, но я предпочла оставить их на себе, просушиваясь вместе с ним прямо под теплым солнцем.       – Это, конечно, мило, но совершенно не оправдывает его вождения. Еще бы секунда, и моя голова лежала бы у тебя между ног.       Ричард усмехнулся, чуть поведя головой в мою сторону, так, чтобы показать свое внимание, но при этом не дать мне попасть в поле его зрения. На долю минуты его профиль озарился солнечным светом, а ветер, как настоящий проказник, принялся играть с его мягкой прядью волос, спускающейся к виску. Меня настолько заворожила картина, приправленная умиленной, но едва заметной улыбкой Ричарда, что я на мгновение потеряла счет времени, таращась на девианта как ненормальная. Он что-то сказал, его голос доносился как из тумана, и как же сильно мои щеки налились румянцем, когда девиант, не получив ответа на свой вопрос, обеспокоенно посмотрел на меня из-за плеча. Меня снова окатило холодной водой, но на сей раз куда сильнее, чем в реке. Я перепугано отвела взгляд и засуетилась, стараясь хоть как-то зацепить намокший тяжелый комбинезон за скальный выступ под прямыми лучами солнца. Чувствую на себе его взгляд. Как же неловко-то…       – Ты хотела отправиться одна.       Неожиданное замечание, заставшее меня врасплох. Я тут же забыла о своей неловкости, кинув на девианта озадаченный взгляд. Однако в глазах Ричарда не было никакого подвоха или тревоги, только неподдельный интерес и легкая интрига, которая вызвала повторный приступ смущения и стыда. Я снова поспешно отвернулась, проклиная свои полыхающие щеки.       – У меня особо и выбора не было. Свободных курьеров не было, а мою работу никто не отменял.       – Но это же юго-западная сторона Центрального региона, рядом с лабораторией Мамы. Там сплошные дожди, которые не прекращаются ни на минуту. Туда даже опытные курьеры со стажем не всегда решаются добираться, не говоря уже о том, чтобы пешком, без транспорта.       Я безразлично пожала плечами, наконец, повесив комбинезон.       – Рано или поздно мне пришлось бы рискнуть на подобное. Людей все меньше, как курьеров, так и жителей. Я не могу просто торчать в Узле, зная, что здесь требуется моя помощь. Хотя, конечно, перспектива всегда путешествовать одной меня пугает.       – Тогда почему ты не позвала Гэвина?       Имя друга резко резануло слух. Смущение сменились безмерным чувством вины и злостью на саму себя. Мне было так стыдно перед Ричардом и перед самой собой, что я не осмелилась посмотреть в глаза девианта. Тот между тем приблизился к пещере, оставаясь чуть ниже ее уровня из-за склона. Он требовал ответа от меня, я чувствую его ожидающий хмурый взгляд. К счастью, мне не пришлось врать.       – Он в походе, насколько мне известно. Вроде как отправился в Столичный Узел.       – Гэвин в походе? Ты уверена? Я связывался с ним дистанционно до того, как встретил тебя перед выходом на поверхность. Он сказал, что находится у себя и не планирует пока покидать Узел.       Не сказать, что меня поразили слова Ричарда, и все же я испытала изумление от услышанного. Забывшись, я взволнованно обернулась на Ричарда, хмуро заглядывая ему в глаза. Ни намека на ложь или проверку. Он тоже в недоумении, и старается найти во мне ответ так же, как я в нем.       – Я… связывалась с ним. Он сказал, что в отъезде.       Девятый опустил хмурые глаза, после чего последовал невеселый смешок.       – Иногда мне кажется, что я что-то упускаю, но никак не могу понять что именно.       Я знаю, что ты упускаешь. Сомневаюсь, что Рид стал бы с тобой делиться тем разговором, который состоялся между нами, и у него на то две причины: он видел как мы с тобой друг к другу относимся, не говоря уже о том, что рассказать тебе, значит, признать свое поражение. Но Рид не из тех, кто признается в своем проигрыше. И потому меня ужасно пугает то, как охотно он стал избегать моего общества, не говоря уже об отказе в помощи.       – У него трудные времена. По крайней мере, мне так кажется.       Мы оба застыли, смотря в землю, словно в трауре по тем веселым денькам, проводимыми в походе в общей компании. Никогда бы не подумала, что буду так сильно тосковать по старым дням. В конце концов, веселые перепалки и шутки Рида скрашивали мой разум, отяжеленный размышлениями о сестре и ее недуге. Теперь… теперь все стало иначе, стоило в нашей единой картине чувств вмешаться еще одному, абсолютно неуместному и удушающему, способному разрушить города и цивилизации. Разрушить человека и всех, кто находится в зоне его досягаемости.       – Он знает, что ты отправился со мной?       – Да, я сказал, что тебе нужна помощь, – девиант встрепенулся, как будто очнувшись от оцепенения. Мы наконец смогли спокойно посмотреть друг другу в глаза. – Я сбросил ему наш маршрут, чтобы он смог в случае чего знать, где нас искать.       Понимающе кивнув, я снова замолчала. Стандартная и привычная процедура – оставить кому-то из знакомых свой маршрут от одной точки к другой, чтобы тот в случае чего знал, куда отправлять бригаду на поиски.       – Иногда мне хочется, чтобы меня никто не нашел, – я ляпнула свои мысли вслух, принявшись аккуратно выжимать волосы, завязанные в высокий хвост. Ричард некоторое время молчал, стоя в метре от меня, но когда открыл рот – у меня на мгновение из-под ног ушла земля.       – Это вряд ли получится. Я найду тебя, даже если ты будешь на другом конце земли, где-нибудь на территории старого Китая.       Слышать такие слова было и прекрасно, и пугающе одновременно. Прекрасно – потому что я и сама готова искать Ричарда на другом конце света, даже если нас будут разделять сотни тысяч километров. Пугающе – потому что его слова напрямую говорят о глубоких чувствах, которые отзываются во мне точно таким же спектром эмоций. Я так старательно душу в себе все это, так стремлюсь закрыться от любой подобной эмпатии, что до чертиков пугаюсь того, как легко Ричард разбивает эти старания вдребезги всего одной фразой. Хочу того, что так запретно. Запрещаю то, чего так хочется.       – Я, конечно, понимаю, что медики навес золота, но не до такой же степени.       – Ты мне нужна не как медик, Дарси. Ты и сама давно это поняла, будь честной сама с собой.       Несправедливо! Он уничтожает все мои попытки отшутиться, и смотрит прямо в душу, не отводя взгляд! Под его вниманием мне становится душно и жарко, несмотря на прохладный ветерок и мокрую одежду. Я молчу, смотря на него не то жалобно, не то отчаянно, но Ричард непоколебимо прожигает во мне дырку. Только сейчас заметила, что девиант встал прямо посреди входа в пещеру, неосознанно отрезая мне путь к спасению. И эта злосчастная пещера за моей спиной начинает наполняться жаркими, разрывающими на части чувствами, вытесняющими голос разума. Он кричит, просит не ступать на эту неизведанную запретную территорию! Но как же манящи эти взгляды, разговоры и будущие прикосновения, мысль о которых подкашивает ноги!       – Это неправильно, Ричард, – деваться было некуда, этот разговор должен был состояться, как и решиться все происходящее между нами. Я спрятала глаза, стащив с себя мокрую кофту, оставшись в черной майке. – Весь этот разговор, и все… вот это. Неправильно.       – В этом мире нет ничего правильного, – Ричард понимающе кивнул и сделал шаг ко мне, заставив меня отступить назад. Я не боялась его, но боялась своих чувств, которые грозились нахлынуть словно внезапный ураган. – Мертвые души блуждают по земле, люди способны телепортироваться или возвращаться с того света – какой смысл думать о правильности, когда это уже не играет роли?       – Я не уверена, что я потяну все это. Работу, отношения… сестру. Это все слишком сложно для меня.       – Я не хочу быть для тебя обузой…       – Ты мне и не обуза… – я тут же мысленно дала себе затрещину за неправильно подобранные слова, и потому не заметила, как Ричард приблизился еще сильнее. Теперь он был на опасно близком расстоянии, достаточно было поднять согнутую в локте руку, чтобы ощутить жесткость ткани его комбинезона.       – Тогда перестань бояться проблем, которых еще нет. Мы все решаем по мере наступления, верно? Это наша работа. Наша профессия.       Я старалась избежать взгляда ему в глаза, несмотря на то, как настойчиво Ричард делал обратное. Он пытался поймать мой ответный взгляд всеми силами, и хоть между нами оставалось всего ничего, не осмеливался дотронуться до меня прежде, чем наступит подходящий момент. Что ж… я тоже ждала его, хоть мысленно молилась богу, чтобы тот послал метеорит или Тварей, дабы разорвать этот порочную, выжигающую меня изнутри дилемму: поддаться эмоциям и попробовать или оттолкнуть от себя как можно дальше. Первое пересиливало второе.       – Я отказала Риду, – это была моя последняя попытка сдержать границы. Опустив взгляд, я принялась тревожно жамкать мокрую нательную кофту, ощущая себя самой конченной мразью во всем мире. Особенно теперь, выплевывая голую мерзкую ложь. – Сказала, что не хочу с ним отношений. Это его расстроило, сильно задело, раз он отказался мне помогать в путешествии. Представь какой будет его реакция, если мы внезапно появимся, держась за руку. Он возненавидит тебя.       Я ожидала осуждения, молчания, презрения, но ничего из этого не последовало. Да, Девятый молчал несколько секунд, но когда вновь заговорил – в его голосе были только понимание, одобрение и заботливость. Это настолько ошарашило, что я изумленно подняла на него глаза и… попала в сети, как неудачливый курьер в сети террористов.       – Гэвин взрослый человек. Он поймет и примет твой выбор. Ты ведь не обязана всю жизнь пробыть в одиночестве, если тебе не симпатизирует один единственный человек, верно?       Да, верно. Не обязана. Вот только этот человек не знает, что причина косвенно находится в нем. Он искренне уверен, что причина – в моем нежелании вступать в отношения, и видит Бог, так оно и было до этого дня. Мне действительно не хотелось отношений. Ни с кем, кроме тебя, Ричард.       – Прости, я… очень настойчив. Наверное, даже слишком, – Ричард почувствовал мою напряженность и смятение, потому виновато опустил глаза, принявшись наминать пальцы как смущенный мальчик. Таким мне не приходилось ранее его видеть, и потому этот вид заворожил еще сильнее.       – Нет, нет! То есть… знаешь, наверное, это мне и нужно, – сама не знаю, что несу, но смотреть на него, такого смущенного и переживающего, все равно что ножом по сердцу. – Иногда я забываю, что я человек и мне тоже нужны эмоции, и вообще…       Я тараторила без умолку, ощущая, как щеки и уши начинают алеть. Как же мне было неловко и стыдно за свои мысли! И как же сильно я удивлялась этому дельному спокойствию Ричарда! Казалось бы, я, человек, обладающий эмоциональным опытом, должна быть такой устойчивой, как андроид, но он и его длинный опыт взаимодействия с людьми еще со времен летающих машин, именуемых самолетами, и бескрайних океанов, стирает все границы логичного одним лишь движением вперед. Именно Ричард взял все в свои руки. Именно Ричард сделал этот судьбоносный шаг, который впоследствии изменит всю нашу жизнь! И не только нашу… тогда я не думала о том, что будет после. И когда девиант поцеловал меня, заставив умолкнуть, мне показалось, будто земля уходит из-под ног. Легкие сбились, воздуха не хватало, но эти удушающие ощущения были такими далекими, что я совсем потерялась в ворохе чувств, закрыв глаза и просто отдавшись этому поистине прекрасному моменту. Так много времени прошло с того мига, когда мы стояли порознь, и вот уже несколько минут или даже часов робко прижимаемся друг к другу, не в силах разорвать поцелуй. Кажется, дождь накрапывает по скальным отвесам… где-то рядом звучит рычание мотора, и мне уже совсем не до Сэма Портера, который может проехать мимо, заглянув в нашу пещеру.       Но рычание не прокатилось мимо, словно несущаяся подальше от дождя крикливая птица. Никто не присвистнул мимоходом, застав парочку влюбленных за нежностями в пещере. Дождь не стучал по скалам. Напротив, этот некто остановился где-то рядом, и звук его мотора стих. Я бы вряд ли на это среагировала, жадно цепляясь пальцами в жесткую ткань комбинезона Ричарда, но ему показалось странным, что Сэм Портер не проехал мимо. Девиант, нехотя отстранившись, посмотрел себе за плечо, и мой затуманенный взгляд последовал за ним.       Сердце ухнуло в желудок. У входа в пещеру стоял Рид, и его ошарашенно обреченный взгляд не сулил ничего хорошего. Он смотрел на нас так, как будто не признавал в нас своих друзей, и стоило Ричарду повернуться к нему, как мужчина словно очнулся ото сна. Гэвин двинулся в нашу сторону так уверено, что я отшатнулась назад на один шаг, кожей ощущая его агрессию и ярость. Ричард с виноватой улыбкой протянул руку, чтобы поприветствовать девианта, но едва он успел произнести «Гэвин», как мужчина со всей присущей ему сейчас злобой врезал Девятому кулаком по лицу!       Послышался глухой стук. Я охнула от ужаса и на секунду отпрянула, но тут же подскочила к отвернувшемуся по инерции Ричарду, державшемуся за нижнюю челюсть, с которой сошел скин.       – Боже, Гэвин, зачем?!       – А ты! – он угрожающе показал на меня пальцем и, выждав пару секунд, сквозь стиснутые зубы произнес. – Ты просто лживая тварь!       В его голосе было столько отчаяния и боли, что мне казалось, будто я вот-вот утону в этом ворохе безумных чувств, сметающих все огромными волнами! Мне стало так страшно и так стыдно! Осознание, насколько же подлым оказался мой поступок, свалился на меня неподъемным камнем, и я едва сдержалась, чтобы не упасть на колени под его тяжелым весом. Гэвин смотрел на меня, и я его не узнавала. Ричард был потерян, изумленно перекидывая взгляд то на меня, то на своего друга, и только мы с Гэвином, смотрящие друг другу в души, понимали, что происходит. Он ненавидит меня… он имеет на это право.       – Прости, Гэвин… Гэвин, пожалуйста!       Ему было плевать на мои извинения. Он ринулся прочь, к своему трициклу, намереваясь покинуть это место. Ричард спохватился и ринулся следом, крича его имя, но того и след простыл. Андроид, изумленный от произошедшего, потеряно посмотрел в мою сторону. Мой стыд разросся до величины всей этой дурацкой планеты.       – Что ты ему сказала? – мне было так стыдно, что я не нашлась что ответить, только виновато и обреченно опустив глаза. Следующие слова Ричард прозвучали так строго, что я содрогнулась от неожиданности и страха. – Что ты ему сказала?!       Я… не смогла ответить. Не смогла найти в себе силы быть честной с Ричардом, быть честной с собой. Стояла как истукан, сжав кулаки и пялясь в землю. Ричард не стал долго ждать и, когда я подняла глаза, девианта уже не было. Он ринулся следом за своим другом, а я… что оставалось мне – человеку, который заварил всю эту кашу? Конечно, ринуться за девиантом, попутно натягивая комбинезон и ботинки, наплевав на все задачи правительства и собственный страх оказаться с правдой лицом к лицу. Тогда я думала, что зря отправилась следом за Ричардом. Сейчас понимаю, что это было самым правильным моим решением в жизни.       Вопреки ожиданию Ричарда, Гэвина в Узле не оказалось. Я плелась за девиантом, тщетно зовя его по имени, и хоть он старательно делал вид, будто не слышит меня, все равно не отрывался слишком далеко, периодически посматривая назад, чтобы узнать, не сильно ли я отстала. Он шел быстро, ведомый переживанием за своего друга. Я шла едва ли не бегом, испуганная и пристыженная. Ни на секунду не подумала о том, что скажу Риду и как буду оправдываться перед Ричардом. Сейчас главным казалось догнать обоих и наконец-то все это нормально обсудить.       Увы, последнее было невозможно.       Гэвина не было. Нигде. Ни в Узле, ни в его округе. Он словно испарился, пропал. По возвращению в Узел Ричард кинулся искать администрацию, чтобы узнать направление Рида, чей наручный компьютер оказался отрезан от поисковой системы Девятого. Рид перекрыл нам доступ, закрылся и спрятался, не желая быть пойманным. Но он играл не в прятки. У него были другие планы, которые стали той конечной точкой наших с Ричардом отношений. Самое страшное, мы оба чувствовали надвигающуюся трагедию, но если Ричард метался по Узлу как взбешенное животное, то я кое-как, задыхаясь, поспевала за ним, то и дело стараясь окликнуть по имени. Он не слушал. Он натыкался на госработников, цепляясь за каждого и едва ли не выпытывая куда мог пойти Рид. Но откуда им было знать? Многие из них не знали Гэвина даже в лицо.       Так продолжалось несколько минут, пока в одном из просторных коридоров не показался Дэдмен. Полный грузный мужчина в красном медицинском халате остановил возбужденного андроида, постарался как-то успокоить, но Ричард был в бешенстве. Выплевывая последний воздух и сбросив по пути уже ненавистную мне курьерскую стойку со спины, я едва успела к концу их краткого разговора. До меня долетели лишь обрывки слов, от которых кровь застыла в жилах:       – …не вернешь его.       – Почему никто его не остановил?!       – Как? Броситься за ним на территорию Тварей?       От услышанного волосы встали дыбом, а запыхавшееся сердце резко замерло. Гэвин на территории Тварей? Что он там забыл?..       – Я верну его, – жестко и уверенно бросил Ричард, уже желающий развернуться и кинуться к выходу, но Дэдмен вцепился в его руку мертвой хваткой. Он точно знал или хотя бы понимал больше, чем мы. Потому настойчиво не желал отпускать девианта туда, где притаилась смерть.       – Ричард, послушай… все не так просто, как кажется…       – Что может быть проще?! Его надо просто вернуть и все! – Ричард попытался вырваться, но подоспевшие вооруженные солдаты помешали его планам, вцепившись в девианта. Завязалась потасовка, от вида которой у меня все вскипело в груди. Сама не ведя что творю, я ринулась защищать Девятого, оттаскивая одного из солдат назад.       Наш гомон стоял на весь коридор, и проходящие мимо сотрудники застывали, ошарашено смотря на происходящее. Никто из них не решался вмешаться, но и пройти мимо этой картины было страшно. Я забыла про то, что за нами наблюдают. Я забыла про то, что Дэдмен теперь старается оттащить меня в сторону от солдата. Наши крики и возмущения перемешались в одну какофонию звуков: Ричард требовал отпустить его, Дэдмен требовал меня одуматься, а солдаты… они просто делали свою работу, безмолвно, но шумно.       – Да отпустите вы его! – я взорвалась спектром эмоций, от гнева до ужасающего страха, готовая пустить в ход укусы. Дэдмену наконец удалось оттащить меня от солдата, который уже повалил Ричарда на колени. Мужчина пытался дозваться до меня, переманивая мой взгляд на себя самого.       – Послушай! Это все бесполезно! Гэвин не вернется, мы не можем отпустить Ричарда на верную смерть!       – Почему он не вернется? – запыхавшаяся, я только сейчас начала понимать слова руководителя. И едва Дэдмен открыл рот, как послышался выстрел.       Один из солдат держал пистолет, направленным на Девятого. Звук выстрела осадил уши, послышался ответный вскрик собравшихся вокруг сотрудников. Большинство из них поспешили скрыться, кто-то застыл на месте, таращась на девианта на полу. Я была среди них, ощущая как из-под ног уходит земля. Нет, Ричард не умер. Пуля прошла рядом с шеей, оставив длинное видимое повреждение, из которого медленно сочился тириум. И хоть это было весьма мелкое повреждение, Ричард не стремился вставать с колен. Андроид, застыв как вкопанный, раскрытыми от ужаса глазами смотрел в пол. Вряд ли его напугал выстрел. Дело было в чем-то другом.       – Господи Боже, уберите это! – Дэдмен резко выхватил пистолет из рук солдата и с особой брезгливостью откинул его в сторону на кафельный пол. Остатки сотрудников встрепенулись и поспешили удалиться. – Вы бы еще ему голову пристрелили!       – Почему Гэвин не вернется? – я повторила свой вопрос, не спуская оцепеневших глаз с Ричарда, стоящем на коленях. Какое-то время царило густое молчание. И когда компьютер на запястье издал сигнал, кое-как нашла в себе силы, чтобы посмотреть на пришедшее оповещение. Это были координаты от Дэдмена, ведущие на территорию вечных дождей. Сейчас там безоблачно и тихо, благодаря огромному кратеру, образовавшемуся после выплеска смерти от контакта живого человека с Тварью.       Вот почему Гэвин больше не вернется. Вот почему Ричард таращиться в пол, получив автоматический сигнал о новом всплеске антиматерии. Вот почему я возненавижу себя на последующие долгие месяцы, решив странствовать одной.       Тот день был мрачным и пасмурным, несмотря на играющее солнце за территорией подземного города. Мрачно и пасмурно было исключительно у нас на душе. Ричарда подлатали, но после случившегося он отказался идти на контакт с кем бы то ни было из правительства. Для него они были в списке виновников произошедшего: никто из них не бросился останавливать Рида, и даже не отпустили его, Ричарда, спасать друга. Но каждый из нас отчетливо понимал, что Ричард не успел добраться до Гэвина прежде, чем тот войдет на территорию Тварей, гордо подняв голову и раскрыв руки для последних объятий. И тогда в мире не стало бы не только Рида, но и Девятого, жизнь которого намного ценнее, чем он может себе представить.       Этот день мне запомнился страшной потерей, и речь шла не только о друге, совершившем самоубийство. Речь шла о Ричарде – том, к которому неистово тянулось сердце, к которому тянулась душа и тело. Я действительно стояла на коленях на пороге выхода из Узла, спрятав лицо в ладонях. Его ненависть пропитала воздух насквозь, он хотел сбежать и исчезнуть из моей жизни навсегда, но кое-что не давало ему это сделать: вопрос, на который я не могла дать ответ из страха принять на себя ответственность.       – Что ты ему сказала?       Его голос был мрачен, в тоне не было былой робости и влюбленности. Только горечь, презрение и ненависть.       Не находилось сил, чтобы открыть рот и сказать правду. Дрожа как осиновый лист, я мотала головой из стороны в сторону, лишь бы не отвечать на этот вопрос.       – Что ты ему сказала? – с напором произнес девиант, на сей раз воззрившись на меня презирающим взглядом. Я кое-как оторвала ладони от лица, не смея поднимать покрасневших и мокрых от слез глаз.       – Я не хотела всего этого… правда, не хотела.       – Не меняй тему, – грубо оборвал андроид. Наступило недолгое молчание, за которым я набиралась смелости и духу, чтобы признаться.       – Сказала, что не хочу никаких отношений. Но не сказала, что с ним.       Желание отыскать хоть толику понимания и поддержки перебороло страх, и я все же посмотрела на Девятого. В его глазах стоял только холод, удивление и гнев. Он не был готов услышать то, что услышал, и, скорее всего, нашел себе в этом отдушину.       – Почему ты этого не сделала?.. – с легкой затуманенностью во взгляде спросил Ричард, на что я перепугано принялась оправдываться.       – Я… я не знаю!.. я просто… я не хотела делать ему больно! Не хотела, чтобы он думал, что с ним что-то не так, вот и все!       – И все?       Моя последняя фраза изумила его сильнее, чем признание во лжи. Дымка в глазах сменилась ненавистью. Я снова спрятала глаза, шепча себе под нос сиплое «Прости» без остановки.       Что теперь?.. теперь он действительно меня возненавидит? Теперь я стану самым последним человеком на земле, с которым он захочет общаться? Теперь смерть Рида на моей совести, это мои руки по локоть в крови, пусть я и не использовала для этого оружия!       – Это твоя вина. Полностью. Только ты несешь за это ответственность.       Его слова прозвучали как приговор, от которого у меня по телу побежали мурашки.       – Я ведь не хотела! Я не думала, что этим все закончится!       – Тем не менее, – Ричард грубо осадил меня, при этом не поднимая тона. – Он был бы жив, если бы ты не боялась сделать ему больно.       Его слова резали, как нож по живой кровоточащей плоти. Мне было так больно! И в то же время я отлично понимала, насколько он прав. И чем дольше между нами царило молчание, чем требовательней на свободу стучалась истерика, тем сильнее я убеждала себя в том, что вина на мне. Только на мне, и ни на ком больше. И какой я после этого человек?!       – Прости, пожалуйста… я правда… я не знала, что так будет…       Слезы текли градом, оставляя влажные дорожки на горячих щеках. Ричард не смотрел на меня, отвернулся, всем своим видом показывая насколько мое общество ему отвратительно. Мне и самой было от себя отвратительно! Мерзко, ужасно, хотелось скрыться от самой себя, но куда?!       Ричарду было плевать на мои рыдания, а если и не плевать, то они как минимум вызывали у него презрение. Я ждала от него хоть одного ответа, хоть одного взгляда, чтобы убедиться и поверить, что все не так плохо, но он молчал, все так же стоял спиной. А когда и вовсе сделал неуверенный шаг вперед, в направлении пустыря, у меня окончательно снесло крышу. Страх сковал сердце ледяной цепью, а в ногах вскипела кровь. Я резко вскочила, умоляющим, дрожащим голосом окликнул девианта:       – К-куда ты? Ты уходишь?       Девятый остановился, сделав полушаг, даже не кинув взгляд за свое плечо.       – Я больше не могу здесь оставаться. Наверное, мне стоит уйти.       – Нет, ты же не оставишь меня здесь! Я пойду с тобой!..       – Нет, – он грубо оборвал мой лепет, чуть дернув головой к плечу, буквально заставив меня оцепенеть. – Нам не стоит пересекаться. От этого лишь одни проблемы.       – Пожалуйста… не бросай меня…       Мой голос выдавал во мне все мои эмоции, от ощущения ужаса до рвущегося наружу неизмеримого отчаяния. Что я буду делать одна?! Что я буду делать после того разговора у реки? С какими мыслями буду просыпаться и засыпать? Я даже не знаю, что хуже – призрак Гэвина, который будет ходить по пятам и ворошить мою совесть, или непомерное чувство вины перед Ричардом, который отныне будет считать себя предателем своего лучшего друга! Не хочу оставаться один на один с этими мыслями!       Пока я ждала от Ричарда решения, буквально вымаливая милости у господа, он уже давно все решил. Ричард не останется в правительстве после того, как они помешали ему пойти на самоубийство. Он не останется и со мной после того, как наша единственная встреча, вышедшая за рамки дружеских отношений, повлекла за собой смерть напарника. Я бессмысленно надеялась на милосердие, но готовилась к худшему. Худшее и наступило.       – Так будет лучше. Извини, я не…       Это были последние его слова, недосказанные и потерянные. Вряд ли Ричард понимал, что делает, оставляя меня, рыдающую и зовущую его, одну на входе в Узел, стоять на коленях и молить о прощении. Вряд ли он понимал, насколько сильно его убеждения о нашей ответственности могут оказаться неверными. Он много чего не понимал. Только сейчас я смогла это осознать, сидя у выхода из пещеры, в полном молчании наблюдая за накрапывающим дождем.       Они были вдалеке, спускались с неба по темным нитям, словно не упокоенные заблудшие души. Бродили по земле, в ожидании появления человека, который подари им возможность вернуться в этот мир. Конечно, на деле никто не возвращался: кусок земли просто исчезал, а все рядом находящееся поглощалось смертью. Когда они бродят рядом, у меня все волосы встают дыбом, а нутро требует бежать. Наблюдать же за непогодой с такого далекого расстояния было вполне себе комфортно, даже интересно. Жаль только воспоминания на фоне такой погоды были очень тоскливыми.       Наручный компьютер издал звук оповещения, и я бездумно глянула на входящее сообщение и устало, практически обреченно вздохнула. Ричард отвлекся от своих мыслей, глянув в мою сторону.       – Что-то случилось?       Очередное упоминание от смерти о том, что она существует, и Ее величество всегда находится рядом. Мне не сразу захотелось озвучивать новость, но Ричард смотрел на меня в ожидании ответа. Я убрала компьютер, вернувшись к тоскливому лицезрению Тварей вдалеке.       – Та жительница с лежачим отцом вызвала бригаду утилизации, – девиант ощутимо напрягся, с сочувствующим взглядом вернувшись к равнине за пещерой. – Он скончался пять минут назад.       – Это было очень опрометчивое решение. Он мог скончаться раньше, чем она смогла бы заметить. Тогда очередной кусок земли вместе с людьми наверняка отправился бы на тот свет.       – Она не вызывает у меня ощущение человека, который сбежит от болезненного родственника, – мысленно усмехнулась, понимая, насколько сильно это описание подходит для меня.       – Это не имеет значение. Она подвергла опасности много людей только ради того, чтобы ее отец провел последние часы в постели в собственном бункере.       – Дело было не в последних часах и не в его комфорте, – от понимания того, насколько Ричард заблуждается, я не смогла сдержать своей тоскливой полуулыбки. – Она хотела иметь выбор, остаться одной или отправиться следом за отцом.       Была затронута тяжелая тема, которая повлекла за собой не менее тяжелую атмосферу. Ричард неодобрительно покосился на меня, явно намереваясь вступить в словесную перепалку.       – Это еще более опрометчивое решение, – жестко отозвался андроид, своим тоном ставя точку в этом разговоре. Я не хотела сдавать позиции и посмотрела на Ричарда ответным уверенным взглядом. Нам было что обсудить.       – Гэвин тоже сделал опрометчивое решение?       – Не надо этого.       – А что ты хочешь от меня услышать? Он принял решение. Собственное, никем не навязанное. И мне кажется, что хотя бы из-за этого нам стоит принять то, что он сделал, и просто жить дальше.       Я чувствовала, по какому тонкому льду хожу. Тема Гэвина и его поступка была для Ричарда самой табуированной и агрессивной, и потому в моих ожиданиях было все, начиная от скандала и заканчивая бегством андроида из моего общества, но то, что именно сделал Ричард, меня поразило куда сильнее, чем если бы он принялся биться в истерике и слезах. Он опустил глаза, отвернулся и… ничего не сделал. Ровным счетом ничего. Между нами сохранилось длительное молчание, из-за которого я решила, что все, разговор закончен. Но все оказалось немного иначе. Ричард поразил меня во второй раз, сказав то, чего я не ожидала услышать.       – Это все было не правильно, – он произнес это так тихо и спокойно, как бы говоря, насколько долго андроид размышлял об этом в последние несколько месяцев. Как сильно его измучила совесть, твердящая, что его поведение было эгоистичным и неверным. Я застыла, смотря на девианта с неподдельным удивлением. – Не то, что мы… как мы поступили. То, как я поступил. Я так боялся принять собственную ответственность, что решил просто во всем обвинить тебя. Так было легче, по крайней мере, первые несколько дней. Надеялся убедить себя в том, что ты действительно во всем виновата, а по факту… это я был его другом. Это я знал о его отношении к тебе и все равно сделал шаг туда, куда нельзя было ступать. Понадеялся, что он поймет и примет наше общение, а оказалось… я хотел видеть то, чего на самом деле не было.       Он начал очень тяжелый разговор, который, несмотря на свою мрачность, был нам обоим нужен. Я посмотрела на Ричарда робко, с чувством вины за то, что предстоит обсудить в ближайшие полчаса. Ему не понравятся новости, которые будут озвучены, а может… может наоборот, позволят снять груз с плеч, хотя бы на некоторое время.       – Я только спустя месяц дошел до того, что в этом все исключительно моя вина, – разговор принял опасный оборот. Девиант принялся паниковать, суетиться и прятать взволнованное лицо, и я ощутила острую необходимость вмешаться. – Не стоило даже смотреть на тебя, это был просто отвратительный поступок…       – Перестань, не говори так…       – …он был моим лучшим другом, а я наплевал на его чувства. Мне эти мысли не дают покоя уже несколько месяцев, иногда кажется, что я схожу с ума!       – Все совсем не так. Ты ни в чем не виноват, мы не ответственны за его решение!       – Но это мы натолкнули его на это решение! – девиант посмотрел на меня глазами отчаявшегося, ищущего всякую возможность опровергнуть его мысли, но при этом уверенного в собственной правоте! Смотреть на него, такого испуганного и потерянного, было так сложно, что я едва сдерживалась, чтобы не встряхнуть его, дабы вернуть привычный уверенный вид. – Разве это не делает нас убийцами?!       Он смотрел так искренне и так жалобно, надеясь услышать хоть какой-то ответ. Я неотрывно наблюдала за его искрящими глазами, ощущая дикое желание обнять Ричарда и спрятать от всех тяжелых мыслей. Рано. Мне еще предстояло многое ему рассказать.       – Все намного сложнее, чем ты думаешь.       В его взгляде мелькнуло недоумение, он явно не это желал услышать. Предчувствуя нарастающую бурю в этом разговоре, я отвела глаза, принявшись осматривать свои тяжелые ботинки, пошарпанные временем и землей.       – Гэвин… очень сильно болел. И очень долго, хоть он об этом и не говорил, – запнувшись, я сделала глубокий вздох и, наконец, осмелилась поднять на опешившего Ричарда смиренный взгляд. – У него была опухоль в мозгу. Третья стадия. Поэтому он так плохо выглядел в последнее время.       Чем больше я говорила, тем меньше веры оставалось во взгляде андроида. У него не было ни одной причины для того, чтобы мне поверить, но при этом он не прерывал меня, жадно хватая каждое мое слово и вслушиваясь в каждую секунду тишины. Преодолев первый рубеж тяжелых новостей, я опять спрятала глаза, продолжая свой рассказ.       – Проблема еще и не в том, что он болел. Ты знал, что у него есть родственники? – это был риторический вопрос, на который Ричард все же ответил, недоуменно произнеся «Нет». – Вот именно, и я нет. А между тем они были, и жили в Утилизирующем узле.       Объяснять дальнейшее не пришлось. Ричард прекрасно помнил, как резко не стало Утилизирующего узла после очередной встречи Твари с живым человеком, а между тем вместе с узлом исчезло целое подземное население с парой тысяч человек. Естественно, никто не выживает, кто попадает в пределы Выхода Смерти, и если родственники жили в том месте, то об их судьбе не приходится говорить вслух.       Ричард молчал, ошарашенно смотря на меня и явно испытывая трудности в принятии мною сказанного.       – Я не… я не знал, что у него были родные.       – Никто не знал, потому что никто из нас спрашивал, – сейчас мне было легко говорить об этом, однако месяц назад узнанное ввергло меня в полнейший шок со слезами от понимания, в какой бездне одиночества попал Гэвин. – Он потому и пропал на недели после случившегося. Одно дело, когда ты знаешь, что твой близкий умрет, и другое – когда это происходит внезапно, да еще и целой семьей! А учитывая его собственное здоровье, не удивительно, что его посещали дурные мысли.       На этих словах Ричард медленно встал и так же медленно отошел в сторону. Обмозговать услышанное оказалось непосильной ношей, и хоть я понимала, что разговор будет не простым, все равно встревожилась, не спуская с Ричарда взволнованных глаз.       – Это было предопределено, Ричард. Мы просто стали последней каплей, вот и все.       – Почему ты мне об этом раньше не рассказала? – Ричард попытался предъявить претензию, потеряно хмуря брови.       – Я сама об этом узнала месяц назад, и то благодаря хорошему знакомому из медицинского отдела. У нас ведь не принято распространяться о болезнях и о личных проблемах пациентов.       Его ответ более чем устроил, однако Ричард был все так же потерян. Постепенно это чувство сменилось суетливостью, девиант в попытке обдумать и принять услышанное принялся топтаться на месте и судорожно рассуждать.       – Я ведь… я ведь и вправду никогда не задавался вопросом его семьи. Мне всегда казалось, что я знаю его на все сто процентов, а оказывается, что нет и одной трети!       – Гэвин – не из тех, кто станет делиться подобным, ты же знаешь. Он все держал в себе. Это и сыграло злую шутку.       Девиант некоторое время постоял в отдалении, продолжая переваривать услышанное.       – Нет смысла теперь об этом думать, – я смиренно пожала плечами, в действительно будучи уверенной, что былое не вернешь, а значит, перетирание одного и тоже бессмысленно. Ричард, все еще витая в своих мыслях, медленно сел рядом, на сей раз лицом к пещере. – Что случилось, то случилось. У Гэвина была тяжелая судьба, а мы последним, что он не смог вынести.       Между нами воцарилось молчание. Дождь, снующий за пещерой, не торопился набирать силу, и потому его легкий шепот несколько успокаивал, становясь третьим собеседником в нашей компании. Не стану спорить, высказав все, что знаю, я наконец смогла вздохнуть спокойно, освободиться от гнетущих мыслей и насладиться окружающей меня природой. Да, теперь Ричард полон мыслей и сомнений, но зато он знает правду. С ней намного легче жить, чем если считать себя одним единственным виноватым в смерти друга.       – Мы ведь все равно были не правы, – тихо отозвался девиант, устало смотря перед собой. Я бросила на него мимолетный равнодушный взгляд, вновь вернувшись к созерцанию далекой радуги над землей.       – Я и не спорю с этим. Мне не стоило ему врать… это было очень мерзко, думала, что делаю лучше, а оказалось только худшее. Но знаешь… – я на некоторое время замолчала, едва заметно улыбнувшись своим мыслям. – Если бы я вернулась назад, то и впрямь сказала бы ему правду. Но все равно осталось бы с тобой.       Я сказала это тихо, с нескрываемым трепетом в голосе, обращенном к тому мгновению единения, проведенного в пещере. Это была отличная пища для размышлений Ричарда, и я не лукавила – мой выбор действительно снова пал бы на Ричарда, даже если бы я уже тогда знала о состоянии Гэвина. Все потому что врать самому себе невозможно.       Андроид молчал, но я ощутила на себе его косой одурманенный взгляд. Некоторое время мы провели в траурной, с ноткой понимания тишине. Ричард первым осмелился ее нарушить, тихим голосом.       – Я не должен был тебя бросать одну. Это было самое глупое мое решение, – от его слов, произнесенных спокойно и практически равнодушно, мне становилось дурно. Я посмотрела на девианта, внимая каждому его слову. – Я надеялся, что моя злость перерастет в ненависть, думал, что смогу перебороть все, что нас связывало. Но когда получил сигнал о том, где ты находишься – понял, насколько сильно я боюсь потерять еще и тебя. Это была слишком пугающая мысль…       На последних словах девиант оцепенел, смотря вперед, перед собой, погрузившись в свои размышления. Жутко хотелось встрепенуть его, заставив продолжить монолог, выдирающий сердце из грудной клетки, но я не осмелилась, просто всматриваясь на него восхищенными глазами. Прошло столько времени, мы так долго ненавидели и избегали друг друга. В глубине души я тоже надеялась, что злость и обида переборет любые чувства, но как оказалось, один разговор разбивает все надежды в прах.       – Я очень скучал по тебе, – Ричард взглянул на меня всего на секунду, но так неожиданно, что у меня екнуло сердце, отказавшись работать как надо. На сей раз оцепенела я, не в силах отвести глаза от спрятавшего взгляд девианта. – И очень боялся себе в этом признаться. Наверное… если бы была возможность вернуть все назад, я бы не стал сбегать.       Это то, что мне так хотелось услышать. Те слова, которые лечат, которые закладываются глубоко в сердце, проникают в самое нутро, заставляя все разорванную на части душу сшиваться толстыми нитями. Может, между нами ничего и не будет так, как могло бы быть – я все равно безмерно благодарна Ричарду за этот откровенный разговор, позволивший мне почувствовать себя свободной и нужной.       – Жаль, что у нас все закончилось, так и не успев начаться, – не без тоскливой улыбки заметил девиант, глянув на свои ладони. Его тоска защемила душу, отчаянно не хотелось заканчивать этот разговор, прервав момент единения наших мыслей. И не только их.       – Я готова идти за тобой куда угодно, куда только скажешь, – не лукавя, но робко произнесла я, неотрывно смотря на девианта. Он удивленно, даже немного потеряно посмотрел в ответ, стараясь разглядеть в моих глазах ответы на свои не озвученные вопросы. – Я очень хочу к тебе.       Ричард напрягся, выпрямился в спине. Не такую реакцию он ожидал от человека, которого буквально выбросил из своей жизни. И пусть я могла выглядеть со стороны жалкой собачонкой – понимание того, что это, вероятно, наши последние часы вместе, было куда сильнее, чем какая-либо гордость и самоуважение.       Я очень хотела к нему. Я очень хотела его.       Ноги сами дернули меня вперед, руки зажили своей жизнью, вцепившись в футболку девианта, как в спасительный круг. Во мне не было робости или страха, смущения или стыда – я буквально впилась в чужие губы, требуя отдачи, и хоть Ричард несколько секунд пребывал в замешательстве – я получила то, что хотела, уже через пару секунд нагло и шумно водрузившись на колени андроида. Как же было плевать на дождь, на разрушающие мысли о Гэвине, на предстоящее возвращение в ненавистный мне дом – все это потеряло значение. Значим был только он.       Никогда не чувствовала такого упоения от чужих прикосновений. Не знаю, был ли у Ричарда опыт подобных отношений, но он, ровно как и я, не стеснялся, оглаживая тело под майкой и исследуя губами тонкие изгибы шеи. Воздуха в такие моменты на хватало, я задыхалась, хоть и могла дышать полной грудью. Пещера стала жаркой, тесной, несмотря на прохладный влажный ветерок, забегающий внутрь и тут же выскакивающий назад, словно пристыженный увиденным. Этот контраст на фоне теплым поцелуев был невероятно прекрасным! И мне хотелось большего, стягивая с девианта его одежду, в надежде, что этот день завершится чем-то восхитительным и упоительным.       Час пролетел как одна секунда. Я совершенно не замечала времени, погружаясь в долгожданные объятия, собственные стоны и невероятную завораживающую красоту серых глаз. У Ричарда был свой интерес к нашему единению, хоть он и не получал физического удовольствия. Ему нравилось наблюдать за мной, слышать как я зову, прошу большего, содрогаясь от каждого прикосновения. Ему нравилось издеваться, создавая из пытки сладкое удовольствие. Наверное, у меня еще долго будет гореть спина от прикосновения с холодной землей, и еще долго будет теплеть ощущение нашего маленького совместного мира, пусть и созданного буквально на один час. Предпоследний час нашей встречи.       Дождь прекратил еще до того, как мы смогли оторваться друг от друга, тосковавшие все эти последние месяцы. Одежда после произошедшего казалась мне противной, оскверняющий тело, на котором недавно были Его руки. И хоть отбытие мы провели практически в молчании, я все равно ощущала его мысленное тепло и беспокойство – он тоже не хочет уходить. Но выбора у нас нет.       Дорога. Дождь. Небольшая равнина, и после нее – мелкая речушка, ведущая к одинокому бункеру, единственному на шесть километров. Мы добрались до него возмутительно быстро, но выбора у меня уже не было – я стояла перед входом в свой собственный дом, ощущая на себе жаркие лучи противного солнце. Оно, словно назло, вышло согреть мир своим теплом, делая из этой отвратительной ситуации самую настоящую насмешку передо мной.       Мне ужасно не хотелось идти внутрь… мне ужасно не хотелось оставаться здесь одной. Одна мысль о уединении с собственными мыслями, там, где сестра пожертвовала своей жизнью, наводит панику. Я не проживу там. Я там просто умру.       Ричард стоял за спиной, не спуская с меня тяжелого взгляда. Его губы до сих ощущаются на коже, а руки фантомно сжимают тело, требовательно притягивая к себе. Я и раньше понимала, что не смогу здесь остаться, но теперь, после пережитого… это все равно что сделать последний глоток драгоценного воздуха и уйти на дно Смоляного озера. Перспектива оказаться тонущей меня пугает.       Нет. Меня пугает не это.       Пугает то, что Ричард вот-вот развернется и покинет меня навсегда, даже не оглянувшись назад. Я снова останусь одна, на сей раз тоскуя о тех чувствах, которыми жила совсем недавно в течение часа.       Либо сейчас, либо никогда.       – Я не хочу домой, – в который раз за всю нашу поездку повторяю слова, не отводя от входа в бункер обреченного взгляда. Девиант за спиной молчит. – Забери меня отсюда, прошу тебя. Я здесь умру.       Ни грамма лукавства в словах, ни грамма лжи в голосе. Я была честна не только с Ричардом, я была честна сама с собой. И когда обернулась к андроиду через плечо, с тоской и обреченностью заметила его равнодушный взгляд. Андроид развернулся и двинулся назад, к трициклу, оставляя меня один на один с моим не перспективным будущим.       – Судя по прогнозам, через двенадцать минут сюда придет дождь, – Ричард уселся за руль трицикла, вернув ко мне свой привычный спокойный взгляд. – Если тебе нужно что-то забрать из бункера, постарайся уложиться в десять минут.       Мне не стоило повторять дважды. Именно в этот момент я ощутила себя действительно свободной. Действительно не одинокой в этом гребанном мире, где даже отношения могут стать смертельным оружием. И если Ричард сохранял свое напускное спокойствие, то я не без благодарно улыбалась, ощущая, как разрушается самое крупное убеждение моей жизни.       Нет. Я здесь не сдохну. И уж точно больше не останусь одна.