***
Серёжа не мог сдержать радости от предстоящего интервью. Это была сама Юлия Пчелкина! Он был подписан на ее блог еще с самого начала карьеры и частенько оставлял комментарий, вступал в полемики и поддерживал донатами. Хоть и не очень приятно становитья под прицел ее пристального внимания, но желание оказаться так близко и поговорить в живую перевешивало. Поэтому и тревожности почти не было. Всё же они уже долгое время переписывались, но он не раскрывал себя и не рассказывал ничего личного. Осталось лишь доехать: – Нам еще долго? – Сергей, расчётное время прибытия две минуты, – рапортует Марго. Волков же закатывает глаза на такое поведение и чуть усмехается. Разумовский всё утро прожужжал ему все уши про Пчелкину и предстоящее интервью. Будто он и так не слушает каждый ее пост в озвучке взволнованного голоса Сережи. – Вон здание красное видишь? Вот туда нам надо, успокойся. Совсем немного, җаным. – Ладно... – Сережа не отрывает взгляда от парковочного места рядом с нужным домом. Совсем чуть-чуть осталось! Даже на внезапный татарский уже всё равно. – Мы на месте, – отзывается водитель, но не успевает выйти и открыть дверь перед пассажиром, как рыжее торнадо вылетает из салона. – До свидания, – Волков сразу же выходит следом. Сережа уже что-то обсуждает с Марго стоя у входа и переводит взгляд с двери на него. Иногда Олегу кажется, что если тот не потратит всю свою энергию в тревожность, то она потом будет у того течь по венам вместо крови, превращая того в подобие маскота Энерджайзер. Разумовский так однажды подобрал себе белую ворону, а после решил выходить сам. Это был двухнедельный отпуск, поэтому социальные контакты свелись к нулю, как и тревожность. В итоге они мотались в ветеринарную клинику для лечения раз в три дня и следили за состоянием Марго вдвоем. Измотало ли это самого Олега? Да, был момент. Но сейчас эта белоснежная бестия вновь на свободе, потому что ему удалось уговорить поместить птицу в реабилитационный центр. Наконец-то появляется Пчелкина: – Здравствуйте! Приятно с вами познакомиться, Сергей, – та пожимает руку. – И, Олег, – вновь пожатие руки. – пройдемте, – девушка открывает дверь пропуском и ведет к лестнице. Вокруг немного пыльно, что удивляет. – Это арендованный лофт, поэтому здесь, на общей лестнице, пыльно от ремонта. Но не волнуйтесь, на интервью это не повлияет. – Вот как, – Сережа осматривается вокруг с интересом. Тот, хоть и живет в шикарном лофте с огромной репродукцией любимой картины и множеством других предметов искусства, но не теряет своего внутреннего эстета, поэтому всегда с интересом изучает новые места. Олег ограничивается кивком. – Прошу, – за дверью виднеется уютная комната средних размеров в приятных теплых тонах и с крупными картинами на стене, где рядом стоит кресло и небольшой диванчик. Камеры и свет уже подготовлены, поэтому можно сразу же приступать. – Сергей, я останусь у входа, – окна находятся в другой части помещения и расположены так, что на Разумовского прицел не навести, поэтому остаётся дверь. – Ладно, – немного растерянно отзывается тот. – Вы не присоединитесь к нам? – а вот Юлию такой исход не очень радует. Так у нее было бы эксклюзивное интервью с легендарным телохранителем Разумовского, но, видимо, не судьба. В любом случае интервью с самим основателем "Вместе" будет многого стоить. Тот уже долгое время не давал никому интервью, если не считать короткий блиц-опрос после презентации обновлений, поэтому этот материал принесет ей большой успех. Да и просто приятно знать, что ты редкое исключение из правил такого сильного социофоба, раз тот согласился приехать к тебе на студию. – Двери являются одним из двух путей проникновения в помещение. Мне нельзя допустить попадание потенциальной опасности в случае чего. Это моя работа, – мгновенно отвечает Волков. Профдеформация прямиком из Сирии. Там нельзя было спать без ножа под подушкой, сидеть в зоне видимости окон и у дверей для собственной безопасности. Да и пару раз такая выправка спасла жизнь при покушении на Серёжу. – Олег? – в одном слове удаётся передать беспокойство, вопрос и поддержку. Разумовский знает, что после горячих точек тому периодически снятся кошмары и случались приступы ПТСР, когда тот путал реальность и видения из прошлого, поэтому его беспокойство оправдано. – Все хорошо, – сейчас это действительно лишь работа. Хватает одного взгляда, чтобы передать эту мысль. – Тогда начнем, Сергей? – Конечно! Интервью проходит просто замечательно. Сережа рад обсудить с кем-нибудь кроме Олега свои взгляды на многие аспекты, ограничивающие свободу слова, неприкосновенность богачей и их безумные поступки. Темы для обсуждения находятся легко и трудностей с ответами не возникает. Незаметно проходит час, а тревожность или нервные тики не появились. И это с учетом того, что он даже не принял лекарств. Второй день без утренней порции таблеток и с важными событиями во время обеда. Возможно, это благодаря хорошему собеседнику, что тот всего один и присутствию Олега. Даже на провокационные вопросы удаётся отвечать спокойно. Пока разговор не доходит до Волкова: – Многие ваши фанаты, как и общественность, подмечают вашу близость с вашим телохранитель Олегом Волковым. Вы много лет обходились без телохранителя, но решили устроить на эту должность своего друга детства. Можем ли мы узнать причины? – Юля пока умалчивает, что знает о военном прошлом Волкова и о работе наемником. – Как все знают - я из детского дома. Но не все знают, что я был там не один. Мы дружим с Олегом еще с тех пор, поэтому у нас отличное понимание друг друга и того, как работать с реакциями на разные ситуации. У меня есть проблемы с моим ментальным здоровьем, из-за которых я часто запираюсь от реального мира, погружаясь в работу с головой, пока мне не станет лучше. Предыдущие телохранители отступали после моих приказов уходить, но меня наоборот нужно было вытаскивать из этого болота. Они не могли предугадать мою реакцию на разные события, понять какие слова использовать и как действовать. Но Олег знает. Поэтому я и решил устроить его своим телохранителем. Мы всегда были вместе, поэтому разница заключается лишь в том, что теперь я плачу ему за это, – Сережа тихо смеётся с этого. Именно в такой формулировке он и предложил Волкову работать на него. Кошмары, постоянная тревожность и слегка поломанная психика не давали нормально отдохнуть, но рядом с Олегом всё затихало. – После его возвращения из армии, конечно же, – но против воли тревожность постепенно возрастает, как пульс. Слишком личная и болезненная тема. Против воли взгляд соскальзывает на Олега. Родные голубые глаза смотрят в ответ нежно и любяще, как умеет только его Волче. – Благодаря навыкам приобретенным в армии или за время работы наемником? – запретные слова и запретная тема. Очень запретные. Во время переговоров Разумовский забыл ее упомянуть, потому что за целый год совместной жизни это стало неписанным правилом не обсуждать службу Олега. Забавные истории из жизни в Сирии, интересные факты о жизни в другой стране или обсуждать обычаи - да, остальное - нет. Они настолько привыкли к этому, что даже не задумываются об этом. – Время, когда ты был один, – сладким ядом льются слова Птицы. – Время, когда мне пришлось поддерживать тебя вместо него, – и это правда. В часы ожидания ответов и накручивания себя на худшие исходы именно подселенец отвлекал от этих мыслей. Грубо так и больше похоже на угрозу, но отвлекал. Тот просто не умеет быть нежным. – Когда ты был разбит на сотни осколков, а мне приходилось склеивать тебя. Когда ты трясся с каждой минутой тишины в ответ на сообщения всё больше и больше, – Птица всегда знает как сделать словами побольнее. Бьет в слабо залеченную рану глубоко и больно. – Выпусти меня. Позволь мне сделать ему также больно, как он делал тебе. Ты же сам при первой встрече сначала бросился на него с кулаками. Бил своими слабыми ручонками и оскорблял, пока не расплакался от радости. – Н-нет, – они это уже много раз обсуждали, но Птица всё ещё ненавидел Олега за это. Даже однажды ночью перехватил контроль и разбил тому лицо за все то время его одиночества. А Волков даже не сопротивлялся. Принял всё и лишь поблагодарил Птицу за заботу над ним. Подселенец очень трепетно относится к своему, а Сережа прекрасно понимает, что входит в это понятие "своего". Сейчас бороться особенно тяжело без лекарства. – Черт, – Олег мгновенно оказывается рядом, когда видит как начинает трясти Разумовского. Взгляд у того расфокусированный и в одной точке замер. – Мы не будем делать ему больно, – Птица на периферии зрения мечется черным пятном. В блеске стеклянной перегородки можно заметить как тот недовольно распушил перья. – Не пытайся меня уговорить. – Сереж, на меня смотри, – Олег крепко хватает чужие ладони. – Это я. Живой и настоящий. Всё закончилось, всё хорошо. Я рядом, җаным. – Я тоже рядом. Постоянно рядом, в отличии от тебя, вшивый пес. Бросил нас, когда повышением перед глазами помахали, и побежал за новым званием, – правда горько звенит в сознании. Но Сережа также ясно осознаёт, что не имеет права привязывать к себе Олега. Тот хотел развиваться и расти в армии, поэтому это было вынужденной мерой. Болезненной до безумия, но необходимой. – Серый, я не брошу тебя больше, слышишь? Останусь рядом. Не уйду, обещал же, – Олег не знает как успокоить приступ без раскрытия правды об их отношениях. Обычно он крепко обнимал Серёжу и начинал шептать извинения, а после того как крепкая паническая хватка расслаблялась, то покрывал лицо лёгкими поцелуями до тех пор, пока чужое сознание не прояснится настолько, чтобы тот уже сам мягко отстранился, когда придет время. – Дай я отвечу ему. – Нет, уходи, – Разумовский зажмуривает глаза, чтобы сосредоточиться на тепле родных рук, а не яде чужих слов. – Тогда передай ему, что я буду крайне пристально наблюдать за исполнением его обещания, – и с громкими хлопком крыльев тот исчезает. – Волче, всё закончилось, – стоит открыть глаза, как его встречает обеспокоенный Олег. Тот смотрит со сложной смесью эмоций во взгляде, но больше всего там любви и нежности. – Хорошо. Ты молодец. Он не смог захватить контроль, җаным,– чем лучше психическое и психологическое состояние Разумовского, то тем лучше получается бороться с Птицей. Но у Сережи почему-то есть ощущение, что тот сейчас и не слишком боролся за этот контроль. Скорее уговаривал добровольно передать контроль над телом. Как своеобразное разрешение причинить Волкову боль. – Воды? – Юля протягивает бутылку с водой. Она впервые за долгое время чувствует себя виноватой, что залезла в чужое досье так глубоко. Этот приступ смог испугать ее. Вид безумных голубых глаз, трясущееся тело и как тот с кем-то разговаривал. С кем-то, о ком в курсе лишь Волков. В ответ на вопрос тот просто выдергивает из рук воду, открывает и протягивает Разумовскому. – Прошу прощения, что подняла эту тему. Это не покинет стены лофта и не будет в видео, я вырежу на монтаже, – а у Олега во взгляде глухая ненависть, но тот молчит, переводя взгляд обратно на Сергея. – Ты как? – Нормально, – звучит совсем слабо. – Сейчас соберусь с силами, и закончим интервью, – Волков смотрит с беспокойством и словно в саму душу заглядывает. – Нет, правда, нормально. Просто перерыв небольшой нужен. Юлия, можно мы опустим вопросы на эту тему? – Да. Я не буду задавать вопросы, которые могут быть вам неприятны, – девушка вычеркивает несколько вопросов. И меняет формулировку других. – Спасибо, – тот усмехается. – Зато вы наглядно увидели почему другие телохранители мне не подходят. Другие бы просто не смогли помочь мне с этим приступом, – Сережа слабо улыбается, отпуская чужие руки. – Не хмурся, Волче, все закончилось. – Попробуй с тобой не хмуриться на такие его выкрутасы, – Олег тяжело вздыхает, а после садится рядом на диван. Разумовскому сейчас нужна его поддержка. – Сез һәрвакыт проблемаларны җәлеп итәсез, – тот лишь хмурится, но не спрашивает перевода. – Он всё же заботится обо мне. Хоть и таким странным способом. – Знаю. – "Он"? – вырывается у Пчелкиной против воли. Она не планировала влезать в чужой личный разговор. – Общественность не знает, но у меня раздвоение личности, – поясняет Сережа. Об этом вообще кроме Олега и одного врача никто не знает, но эта тайна лежит слишком тяжелым бременем на его плечах. Иногда хочется рассказать хоть кому-нибудь, чтобы не так тяжело было. Особенно в таком уязвленном состоянии. – Его зовут Птица. Когда Олег был... далеко, то он заботился обо мне. Помогал и поддерживал, как мог, но теперь хочет отомстить ему. Он может брать мое тело под контроль, а вы сейчас видели попытку это сделать. Тема службы Волка выбивает меня из колеи, что упрощает тому победу. – Мы можем завершить интервью, чтобы вы отдохнули. Не хочу ещё больше усугублять положение, – и искренне не хочется. Сейчас Сергей Разумовский представляет собой не главу огромной компании, а просто очень уставшего человека. – Нет-нет, давайте продолжим. Я, если честно, ваш большой фанат, поэтому не хочу лишать своими руками себя такой возможности лично поговорить, – слабая улыбка появляется против воли. – Много лет слежу за вашим блогом. – "Белая Птица"?.. – человек с этим ником является одним из немногих людей, которые остались с ней с самого создания блога. Тот часто выручал ее донатами, пару раз дарил хорошую технику, когда ее разбивали во время расследования, всегда писал комментарии и один из немногих с кем она переписывалась лично. Короткие поздравления с праздниками, возмущения касательно провокационных комментариев в обсуждении и многое другое. Потом добавились обсуждения кино, игр, книг и искусства. И стала зарождаться дружба. И как она только его не узнала? – Ну... Да? – глупо моргает тот. Олег в ответ лишь фыркает. Злость на Пчелкину за приступ ещё присутствует, но и благодарность за общение с Серёжей тоже есть. Все же общение лишь с одним Птицей не очень хорошо сказывалось на ментальном состоянии того, а так появился хоть один живой человек. – Не ожидала, что мы познакомимся так. И что это окажитесь вы. Хотя после упоминания имени второй личности стоило догадаться. Это можно будет оставить в интервью или вырезать? – она не хочет рушить их хрупкую дружбу. – Можешь написать в описании, но не называй ник, – напряжение окончательно пропадает. – Продолжим интервью? – Хорошо. Олег, вы останетесь в кадре или вернетесь к охране? – ответом служит короткое переглядывание между мужчинами. – Вернусь, – с тяжёлым выдохом всё же произносит тот. Стоит обойти диван, как Волков взъерошивает волосы Сереже прежде чем отступить к двери. – Я рядом, кояш. – Олег! – ответом тому служит лишь хмыканье. Разумовский пытается навести порядок на голове, но получается плохо. – И вот с этим приходится мириться. – Касательно мириться, – из головы сразу же пропадают мысли про другой язык. – Мои следующие вопросы затрагивают творчество фанатов про взаимодействие вас двоих. Фанфики, там, арты, эдиты, – зачем-то уточняет Юля. До этого эти вопросы расценивались забавными, но после увиденного и откровения дружбы с Белой Птицей, где тот рассказывал про глубину его дружбы с "Давыдом", то эти вопросы перестали казаться забавными. – Юля, мы буквально позавчера обсуждали с тобой фанфик про меня и Олега, – усмехается Сережа. Это было забавно изучать контент про себя. Да и отвлекало отлично от навязчивых мыслей и развлекало Птицу. Особенно фанфики. Люди вообще практически ничего про него не знают, но умудряются прописывать невероятно интересные работы. Особенно приятно читать фанфики где Олег "комфортит" его. Нц он избегает принципиально. В списке популярных авторов даже числятся его работники, что дико забавно. Как он это понял? Были описаны мелочи, которые знают лишь те, кто был внутри офиса и один из них написал про вчерашний случай с Олегом. – Точно... Хорошо. – Олег, не хочешь присоединиться к обсуждению? Будет твое первое интервью, – с Олегом ему попросту будет проще и спокойнее. – Я не уверен, что хочу знать, что про нас создают твои фанаты, – отбивает вопрос тот. – Ты со мной позавчера читал тот фанфик. – Ты меня заставил. – Не было такого, – и в правду не было. Олег еще давно сам спросил, что он читает, а получив ответ был удивлен существованию такой концепции как фанфик и ее популярности, и захотел ознакомиться. Теперь тот изредка читает те работы, которые он кидает ему для обсуждения. Позавчера и произошла такая ситуация. Он уже обсудил работу с Птицей, но ему слишком понравились обороты речи и язык написания, поэтому Сережа и скинул эту работу Олегу. – Хорошо. – Тогда приступим к интервью, – Юля уже поняла, что этот разговор смог окончательно успокоить Разумовского и вернуть благосклонность Волкова, поэтому самое время вернуться к обсуждению. – И следующий вопрос может показаться странным, но его задают многим звездам. Для него мне потребуется позвать нашего особого гостя. Олег Волков - личный телохранитель Сергея Разумовского! – мужчина опускается на диван на небольшом расстоянии от Сережи, чтобы поддержать образ только рабочих отношений. – И так. Как вы относитесь к творчеству своих фанатов? – она с лёгкостью меняет образ с себя настоящей на профессионального интервьюера. – Положительно, – с улыбкой отвечает Сережа. – На просторах "Вместе" я периодически натыкаюсь на рисунки и забавные комиксы про меня, Марго, ворону или моего телохранителя. Иногда самые смелые меня отмечают. Это очень приятно на самом деле. Никогда бы не подумал, что у меня так много людей, которые поддерживают меня и мои идеи. – Нейтрально, – врет Волков. Слава ему не интересна, но приятно видеть когда создают что-то про тебя. Или как создают творчество в поддержку "Вместе" и Сережи. – Мне не попадается контент про меня или про мое взаимодействие с Сергеем, но тот иногда показывает рисунки, под которыми его отмечают. – Так значит у вас, Олег, все же есть аккаунт во "Вместе"? – Да. Это удобное приложение с доступном ко множеству разнообразного контента, поэтому я пользуюсь им. Да и было бы странно этого не делать, когда ты работаешь на его создателя, – шутит Волков с серьёзным лицом. Только Сережа тихо смеётся, понимая это. – И я был его первым пользователем и бета-тестером, когда мы ещё учились вместе в университете. – Наверняка приятно видеть каких высот достигло приложение, – продолжает развивать тему Юля. – Очень. Я видел сколько труда было вложено в разработку "Вместе" и на какие жертвы в виде сна, приёмов пищи и отдыха приходилось идти для реализации идеи. Можно сказать, что уже тогда я был телохранителем Сергея. – И как же? – Он оттаскивал меня от компьютера, чтобы я не погружался в работу с головой. С тех пор у меня остался трудоголизм, – усмехается Сережа. В компании Олега и Юли ему комфортно, поэтому раскрывается его характер за стеной из тревожности и нервов. – С которым я до сих пор борюсь, – дополняет Волков. – Как телохранитель я слежу не только за его безопасностью, но и состоянием здоровья. Еда, сон и отдых входят туда тоже. Дальше интервью проходит лучше. Пару раз Сережа сам шутит, а после позволяет вести разговор Олегу. Усталость от столь длительной беседы накладывается поверх усталости после приступа. Хорошо хоть Юля это быстро замечает: – Благодарю за интервью! – А вам спасибо за ваш блог, – отзывается Разумовский. – Сейчас я перекину материал с карты памяти на компьютер и при вас же вырежу личный разговор. Но это может занять прилично так времени, – Пчелкина кивает на свой ноутбук. – Это всё же не мощный компьютер. – Мы можем вставить в планшет и Марго сама всё удалит. Это ускорит процесс, – Сережа просто хочет домой. Вообще, по планам была планерка с отделом разработки, где работники хотели представить ему какой-то новый проект, но в голове сейчас уже каша, что вряд ли будет какой-то толк от его присутствия там. Всё равно он сейчас ничего не поймет. – Марго, перенеси планерку с отделом разработки на завтра на час дня. – Хорошо, Сергей, – сразу же отзывается виртуальный помощник. – Сообщение доставлено. – Вот карты памяти, – Юля протягивает все три сразу. – Сейчас удалить с диктофона фрагмент не получится, поэтому пока ты разбираешься с видео я перекину запись на ноутбук. – Хорошо, – цифры времени загрузки двоятся перед глазами, а голова постепенно начинает болеть. Такое бывало после борьбы с Птицей, но сегодня он не взял обезболивающее. Сконцентрироваться почти не получается. Хорошо хоть всю работу сделает Марго. – Сереж? – Волков сразу же подмечает это изменение в состоянии Разумовского. – Устал просто, – отмахивается тот. – Так. Это я забираю, – мужчина мягко забирает из рук планшет. – А ты ложишься пока отдыхать, – Олег давит на чужую грудную клетку, заставляя лечь. – Но... – Не нокай. Отдыхай, җаным, – Сережа устраивается поудобнее, закрывая глаза. Когда последняя третья запись загружается обратно на карту памяти без части с приступом, то Волков обнаруживает, что тот спит. Выглядит очаровательно. Лицо спокойное, без следов нервозности, волосы смешно торчат в разные стороны, странная аура тепла и уюта. Взгляд оторвать невозможно. Но приходится, когда его вновь и вновь зовут по имени: – Олег, ты закончил? Такси приедет через десять минут. – Да, – он отдает последнюю карту памяти. – Что с Серёжей делать? Будить не хочется, тот выглядит усталым, – Юля беспокоится за состояние друга. – Да ничего. Так отнесу, – лишь пожимает плечами мужчина, возвращая внимание к планшету. Есть время заняться почтой Сережи. Точнее просмотреть те письма, которые Марго пропустила до личного рассмотрения. – Олег, машина приехала, – спустя время уведомляет Пчелкина. – Пойдём, я тебе двери открою. Волков лишь кивает в ответ. За время тесного общения с Серёжей он как-то привык к общению через жесты и мимику. Да и на заданиях говорили чаще жестами. Поэтому сейчас это уже как-то вошло в привычку - благодарить кивком. Олег осторожно поднимает спящего на руки. Тот что-то бормочет под нос, но не просыпается. Это продолжается до самого выхода из здания, когда не начинает пиликать пропускная система: – Олеж? – сонно спрашивает Разумовский. – Спи, родной, – это уже как ритуал. Сережа каждый раз просыпался, когда он относил его спать в нормальную кровать, но стоило назвать того этим прозвищем, как Разумовский сразу же проваливался обратно в сон. Сейчас это вновь повторилось. – До свидания, Юлия, – произносит Волков прежде чем опустить спящего на заднее сиденье. – Для друзей просто Юля. До встречи, – а у Пчелкиной перед глазами всё ещё картина произошедшего. Даже когда машина уже уезжает ей слышится повторение разговора между Серёжей и Олегом. И еще почему-то появляется уверенность, что на руках у последнего никто не будет смотреться также хорошо и правильно, как Разумовский.***
Олег выискивает взглядом в толпе Серёжу. Ему пришлось выйти из банкетного зала, где происходит благотворительный вечер, а тот словно растворился. Найти рыжие волосы должно быть не трудно, но почему-то не удаётся. Остаётся играть в исключения. В самом центре зала тот точно не будет, поэтому этот вариант отметается. Вдоль стен нет. Телефон тот выключил, чтобы не отключаться от происходящего в беседе с Марго. Из зала точно не выходил. Они еще в начале договорились, что Сережа не будет один покидать помещение, чтобы они не разминулись. Остаётся... стол с фуршетом. Стоит пройти чуть дальше, как тот действительно оказывается там. Стоит пьет шампанское и что-то обсуждает с неизвестным. При приближении удаётся понять, что это один из старых инвесторов. И что кто-то выпил немного лишнего, потому что иначе столь яркую радость на его появление понять нельзя: – Олег! Подойти сюда, – будто он и так не планировал подходить. – Позвольте Вам представить моего личного телохранителя Олега Волкова. Я рассказывал про него. Олег, это один из моих хороших друзей Леонид Аркадьевич. – Здравствуйте, – Олег был наслышан про мужчину. Тот в глубине души также стремился к свободе слова, но быстро позабыл про свою мечту под гнетом реальности. Поэтому один из самых первых и инвестировал во "Вместе", а после привлёк ещё нескольких знакомых. – Приятно познакомиться, – рукопожатие крепкое. – Взаимно, взаимно. Присматриваешь за нашим Сережкой ты хорошо, – усмехается мужчина, но совершенно беззлобно. – Тебе удалось достичь невиданных высот - он перестал бояться выступать перед публикой. А ещё, судя по всему он высыпается и ест, – впервые за вечер тут приятно находится в компании кого-то ещё. Те кто приходил здороваться до этого пытались как-то словесно уколоть и унизить, а сейчас этого нет. – Стараюсь. – И правильно! Ладно, Сережа, мне еще с другими нужно любезностями обменяться. До свидания, – и тот теряется в толпе, не дожидаясь ответа. – Олежа, как же я рад поговорить хоть с кем-нибудь, кто не смотрит на меня как на говно, – кто-то выпил намного больше, чем Олег думал изначально. – Сергей, какой это бокал? – Шестой?.. – они договаривались на три. Сейчас тот вылакал считай целую бутылку, что много для того, кто уже долгое время не пьёт. – Прости, я слишком перенервничал, а тебя не было рядом. – Я надеюсь ты ни с кем не сцепился? – Нет. Ко мне никто не подходил. Это, наверное, потому что со мной все поздоровались, когда ты был рядом, а новоприбывшие побаиваются, – Разумовский разглядывает зал. Мир слегла кружится и качается, а внутри приятная эйфория. Даже Птица замолк со своими идеями поджечь всех зажравшихся богатеев в одном месте, разглядывая шарики с блестками внутри, которые украшали зал. – Хорошо. Скоро пойдем домой. – Наконец-то. Здесь так душно и слишком приторно пахнет. – Привык своей стерильности? – усмехается Олег. – К тебе привык, – просто отвечает Разумовский. – Кхм, – скрыть удивления не удаётся. – Не здесь. Ләкин мин дә сезгә күнеккән – слова звучат едва ли громче шёпота. – Рядом со столом все равно никого нет, – отмахивается Сережа. – Забери мне один из шариков, и я не буду говорить убить Олега неделю, – внезапно подаёт голос Птица. – Ты и так говоришь это уже не каждый день, – фыркает мужчина, а после отрицательно качает головой на немой вопрос Волкова. – И зачем тебе вообще шарик? – Он красивый, блестит и желтый, как мои глаза, – цвет блесток внутри полупрозрачных шаров достаточно сложный, сочетающий жёлтый и оранжевый в одинаковых пропорциях. – Хорошо. Пять раз не буду говорить убить Олега, когда захочу. – Ты насколько хочешь эти блестяшки? Я же могу купить тебе такой же, – такой повышенный интерес Птицы удивляет. – Хочу краденный. – Ладно... Олег, новое задание. Нужно раздобыть один из шариков отсюда. Птице все неймется. – Я хочу, чтобы ты его украл. – Я?.. Смена планов. Ты должен мне помочь украсть шарик, – Разумовский уже движется вперед к шарику, который висит ниже всех. – Серый, нет, – это прозвище используется лишь когда они наедине или при очередном выкрутасе воображения Серёжи. Слишком личное для сторонних людей. – Сережа да, – тот прикидывает получится ли самостоятельно дотянуться до необходимого. – Мне принести стул? – стул не поможет, это и так понятно. Но попытаться отговорить хоть так стоило. – Нет. Давай я тебе на плечи сяду, а ты меня поднимешь? – Олег уже сожалеет, что пьяный Разумовский это не агрессивный или плаксивый Разумовский. А Разумовский, который ищет приключения на свою задницу и совершенно не имеет тормозов. – Серый, нет, – Волков уже спиной чувствует множество взглядов. О их близости и так хотят непристойные слухи, а тут такая яркая демонстрация. – Серый, да, – всё не унимается Сережа. – Серый. Нет, – другие бы уже давно уволили бы такого сотрудника, но у Олега вето на такую его наглость. От самого начальства и его шизы. – Но он не будет доставать меня и тебя еще пять дней, – весь решительный образ исчезает, превращая Серёжу в тощего котенка под дождем. Это всегда действовало на Волкова безотказно - искреннее расстройство Разумовского. – Ладно, – к всеобщему удивлению публики соглашается мужчина. Все наслаждаются представлением развязного сейчас социофоба и потакающего мрачного телохранителя. – И почему из всех птиц ты подобрал именно ворону, которая падка на блестяшки? Надеюсь он меня завтра не разбудит в шесть утра своим карканьем в ухо. – Это было один раз, – усмехается Сережа. Близко стоящие люди удивлены. Все знают, что Разумовский передал ворону в центр реабилитации после того, как залечил тяжелые травмы. Тогда о какой птице идет речь? – Смотри. Я сейчас опущусь на одно колено, а ты сядешь мне на шею, потом я встану, и ты заберешь шарик. – Не уронишь? Я сейчас в себе не уверен. – Никогда, җаным, – следует незамедлительный ответ. – Тогда договорились, – все происходит слишком быстро для пьяного мозга Сережи. Вот он стоит, а вот уже стоит только Олег, а он сидит. – Хватай давай, – ворчит тот. Ленточка крепко сжимается между пальцев. – Опускай, – и вот он уже стоит. – Спасибо! – Волков же залипает на то, как чужие глаза искрятся восторгом, приобретая жёлтые прожилки. Сливки общества наверняка уже представляют как будут обсуждать произошедшее. Те кто еще не прогнил от денег и власти - в хорошем ключе. Те у кого гниль вместо сердца - в плохом. Он в этом уверен. – Пошли домой. После твоего перфоманса мы станем самой обсуждаемой темой. – Пойдем, – Разумовский согласно кивает, а после направляется к выходу. – Не поверил бы еще недавно, что буду на благотворительном вечере воровать шарик. – Я, знаешь ли, тоже не поверил бы, что буду тебе в это помогать. Нигә мин сезнең өчен эшлим? Мин сине бик яратам... – И снова твой татарский! Ну не понимаю я его. – И славно.***
Разумовский уже трижды пожалел, что согласился лично прийти на переговоры для установления сотрудничества. Лишь факт того, что это поможет будущим студентам и сможет привлечь новые кадры заставили покинуть уютный офис. Да внутри просто заиграл интерес как поменялся университет после его выпуска. Прошло уже много лет, когда он посещал эти стены в последний раз. Поход в гости был забавным. Старые преподаватели, которые ненавидели его за честность и борьбу за право слова, обходительно улыбались и говорили как скучали. Особенно весело было наблюдать как те виновато отводили взгляды после язвительных замечаний Олега, который припоминал слова из прошлого. Или вставок на татарском. Лишь пару человек смогли вызвать улыбку и хорошее настроение, так как те помогали и верили в его силы для создания целой отдельной социальной сети. Их группы Сережа поставит в приоритетные для прохождения стажировки. Еще и лично проследит, чтобы те пришли, а не отказались студенты из-за слов вуза. Но сейчас приходится убегать от толпы репортёров. Те стервятниками набросились на них возле выхода, и не выпускали из плотного кольца, задавая вопросы и ослепляя вспышками камер. Лишь чудо позволило прорваться, поэтому сейчас Разумовский бежал впереди Волкова до машины. Неожиданно наперерез бежит собака. Мужчина резко дёргается в сторону, чтобы не споткнуться об животное, вскрикивая. Не понятно от боли или от страха, потому что левая лодыжка вспыхивает огнем, заставляя упасть. Но крепкие руки Олега удерживают от падения в последний момент: – Ты как? – голубые глаза смотрят с беспокойством. – Болит, – опереться на левую ногу невозможно - сразу же простреливает болью. – Стой ровно, – Волков опускается на одно колено и бесцеремонно задирает штанину. Там травму прячут длинные носки с крохотными волками, которые в очередной раз украл Сережа. – Обопрись на меня, мне нужно снять кеды, ярым, – Разумовский делает как было сказано, а после оглядывается назад, чтобы увидеть приближающуюся толпу репортёров. – А может до машины дотерпит? – когда обувь снимают, то тому приходится сдерживать болезненный стон. – У тебя вывих. Ты не будешь ходить с вывихом, – серьёзно произносит Олег. – Сейчас поговорю с этими ребятами, а после поедем домой. Там тебя уже Михаил Игнатьев подлатает. Отпусти на пару секунд, – тот мягко двигает плечом, на которое до этого опирался программист, а после встанет, закрывая собой от вспышек камер. – Из-за вас у него вывих. Вы готовы пойти по уголовной статье за вмешательство в частную жизнь? Это был визит вне сферы общественности, но вы вмешались. И вот к чему это привело, – вспышки постепенно затухают. – Я надеюсь, что в заголовках статей и газет не будут использованы фотографии. У "Вместе" хвататет дипломированных специалистов высшей категории, чтобы отстоять право на частную жизнь, – Олег давит авторитетом, испускает опасную ауру жажды крови и просто выглядит пугающе. Тому абсолютно плевать, что прохожие снимают. Это даже, наоборот, пойдёт в плюс на будущее. Будет предупреждением для всех. – Олег, поехали домой, – осторожно касается чужого плеча Серёжа. И из страшного и опасного защитника Волков сразу же превращается в мягкого человека, разворачиваясь обратно. – Конечно, Сереж, – в одно мгновение тот отдает снятый ботинок, чтобы в следующее поднять на руки пострадавшего. – Я могу сам дойти! – это вызывает смущение. Слишком личное. – Ты будешь идти еще пять минут, а машина вот уже стоит. И тебе нельзя напрягать больную ногу, кояш, – сказал, как отрезал. Волков всегда был мастером переубеждения. Поэтому Разумовский молчит до тех пор, пока они не окажутся в салоне автомобиля. – Ты же не натравишь на них наших юристов? – мужчина и в правду беспокоится. У него контакты едва ли не лучших профессионалов собраны ради правомерности работы приложения, поэтому для специалистов не составит труда посадить всех за решетку. – Это же их жизнь разрушит. А если у них дети? Семья? – Серёжа, җаным, нет конечно, – закатывает глаза Волков. Иногда такая заботливость Разумовского раздражала, хоть и была понятна - детский дом. Оттуда выходили либо с самым чистым и нежным сердцем, либо озлобленным созданием. В их тандеме ещё не известно кто есть кто. – И опять это "жаным". Что это значит? – Не важно, – их отношения с Сережей слишком странные, но разрушать их, из-за своей любви Олег не будет. И так себе слишком многое позволяет на татарском, пользуясь чужим не пониманием языка. – Ты каждый раз так отвечаешь. Что ты хоть примерно говоришь? – мотор начинает тихо урчать после включения, но Олег отвечает после того как выехал с парковочного места. – Непереводимое слово. У него нет аналога в русском, поэтому не обращай внимания. Просто прозвище для близкого человека, – Волков даже не знал, что знает столько молитв. Сейчас все они дружно проносятся в голове единым текстом. Лишь бы Серёжа из интереса не полез в переводчик. Лишь бы интерес не заиграл. Лишь бы не полез. Это единственная просьба Олега сейчас.***
Серёжа тихо хихикает, когда Олег его находит. Он забился в один из кабинетов и запретил Марго и работникам говорить где он находится, чтобы Волче его нашел. Его Волче его нашел. Глупый, родной и любимый Волче нашел. Это всегда было так: Разумовский прячется, а Олег находит. Где бы тот не прятался и как бы страшно не было. Вот и сейчас происходит также: – Серый, и чего ты прятки тут устроил? – выуживать Сережу из под стола приходится с силой. Тот совсем пьяный и не понимает, что происходит. – Праздную! – Разумовский трясёт бутылкой шампанского. – О, и что же? Презентация была месяц назад, – ворчит Волков, пытаясь поставить прямо шатающиеся тело. Получается плохо. Программист виснет на нем и жмется ближе. Что же тот такого празднует, что это связано с ним? Не зря же Сережа решил поиграть в эти прятки именно с ним. Так еще и предупредив до этого, чтобы не напугать, что это очередной приступ. – А вот сейчас и узнаешь, – хитрая улыбка появляется на чужом лице. – Но! Сначала возьми меня на руки. – А до лофта мне тебя не донести? – фыркает Олег. До этого Разумовский стеснялся такого способа передвижения, а теперь и сам просит. Да и работники уже не стесняясь пялятся на них, хоть и должны были привыкнуть к таким выкрутасам своего начальника. – Было бы славно. А то я не уверен, что дойду, – и заглядывает в глаза так умоляюще, что Волков сдаётся. Подхватывает на руки тощее тело. – Доволен? – рыжие волосы щекочут щеку, а теплое дыхание опаляет шею, отвлекая от образа простого телохранителя. Серёжа же просто привычно положил голову на плечо, но сейчас этот жест ощущается до невозможности правильным. – Мин дә сине яратам, – сказано не громче шепота и с идеальным произношением. – Мин сине яратам, – тихо пропевает мужчина. – Мин сине яратам, җаным – Олег же чувствует как задыхается от смеси эмоций. Он даже не обратил внимания на новый тренд с песней на татарском. Но Сережа не проходит мимо трендов. И сам понял, что значат его слова, поэтому и напился. Глупый, глупый, глупый он, который скрывал свои чувства целый год, боясь разрушить дружбу. А ведь они могли бы уже столькое успеть сделать. Но ничего. У них еще вся жизнь впереди, чтобы наверстать упущенное и создать новое. – Мин сине яратам, – отвечает Волков также тихо. – Пойдем домой, җаным. – Пойдём, пойдем, – слова пропитано ранее не слышанной мягкостью и нежностью, хоть и являются пародией на этот тренд. Сейчас звучат правильные слова, а не желание прогнать.