Осторожно, "куколки" в деле!

      Омеги спустились быстро, но Чонгук потребовал:       — Тормозите, ребят! Вы отсюда не уйдёте, пока мы не порешаем все проблемы и не уедем.       — Чего эт так? — возмущается Чимин.       Юнги переводит своё внимание с его стройных ног в чёрных атласных лосинах на лицо и отвечает:       — Дело в том, что мы не простые парни.       — И что с вами не так? Какие преподвыподверты делают вас такими прямо загадочными? — вскидывает подбородок Тэхён.       Чонгук сглатывает, глядя на презрительно кривящиеся губки.       — Просто мы — очень известные личности. В узких кругах, — уточняет он, глядя в расширившиеся глаза Тэ.       — Наверное, совсем узкие круги, человека два, я думаю, — хихикает Чимин. — Мы вот про вас за свои двадцать шесть лет ни разу не слышали. Так что, не стоит себе льстить. Если вам папы сказали, что вы — талантливые и красивые, то это — ещё не мировое признание!       Юнги хмурится. Их план летит к чертям! Поэтому он рычит, привлекая к себе внимание:       — Конечно, ты ничего не слышал о нас, глупый пацан! Ты же не прокурор!       — Ой, не пугайте мои мурашки! — хватается за сердце Чимин. — Неужто я сподобился лицезреть главу криминального наркокартеля? Тэхён, стели гробы, нас порешают!       — Никто вас не тронет, — уверяет омег Чон, не понимая — эти паршивцы реально боятся или стебут их? Потому что страх в глазах омег выглядит натурально, а вот слова и ехидный тон портят всю картину! Он продолжает, принимая их игру: — Мы просим вас — заметьте! — задержаться у нас в гостях, пока будем жить в этом доме. Это недолго, недели полторы-две…       — Чего? — возмущается Тэхён. — А ничего, что у нас — своя жизнь, имеются близкие, которые будут переживать из-за нашего отсутствия.       — Вот, кстати, правильно сказано. Мы у вас даже телефоны не заберём, только документы. Вы можете общаться с близкими, но покидать этот дом пока не стоит…       — То есть, если мы уйдём — то можем вам повредить. А, типа, с телефонами в руках не посмеем? Мальчики, вам папы говорили, что вы — умные? — альфы машинально кивают. — Не верьте им! Ваш план — говно! Хотите нас тупо трахнуть? Не надо придумывать колесо, за вас всё сделали тысячи лет назад: простое ухаживание, внимание и забота — и любой омега у твоих ног. А запугивая нас вы только делаете хуже! Так по чьим правилам будем играть?       — Наш дом — наши правила! И мы их озвучили, — глухо рычит Юнги.       — Ну, хотите войны — вы её получите, — уверяет альф Чимин.       И парни вдруг начинают хохотать, широко открывая рот и хватаясь за животы. Юноши, так же, не мигая, подходят каждый к «своему» и стукают их кулачками по нижней челюсти.       — Кишки простудишь, — заботливо говорит Тэхён, видя, как морщится прикусивший язык Чонгук.       Юнги тоже рычит, схватив Чимина за запястье. Омега вдруг морщится от боли так, словно парень, не рассчитав силу, сломал ему руку! Мин в ужасе отпускает его, и лицо омеги в мгновение ока становится равнодушным, как и прежде.       — Что, драмкружок «Теремок» в деле? Больше я на такую херню не куплюсь! — уверяет альфа, со злостью глядя в равнодушные глаза.       — Меньше тоже, — хихикает Чимин, отворачиваясь от альф, чтобы проморгаться: всё же не так просто изображать из себя рыбу!       — Если нам запрещено уходить из дома, то насколько свободными мы можем быть внутри периметра тюрьмы? — снова интересуется Тэхён.       Чонгук только качает головой: всё же недооценили парня. Он запросто мог бы работать переговорщиком: заставит чувствовать вину любого! Однако главное: не терять голову и гнуть свою линию, уверен Чонгук. Он говорит:       — Передвигаться по территории дома, даже по двору, можете свободно. Если решите раскрыть кому-то место, где вы сейчас — будьте готовы к плохим последствиям. Хотите выйти отсюда целыми и невредимыми — просто соблюдайте правила: никому не сообщайте, где вы находитесь и по каким причинам. Всё.       — В остальных действиях мы свободны? — уточняет Тэхён.       Альфы прикидывают риски подобного вопроса, но решают: что могут сделать такого ужасного эти очаровашки? Поменяют местами соль и сахар? Подумав, парни кивают: в остальном свободны.       — И мы можем не сидеть тут с вами 24/7? — удивляется Чимин.       — Думаете, нам так уж нравится, когда вы на нас вот так пялитесь? — не выдерживает Юнги.       — Уверены, что не нравится, — заявляет Чимин, старательно удерживая губы от улыбки. — Ну, мы тогда пойдём? — снова уточняет он.       — Валите! — разрешает Мин, явно подуставший от источавших злость ребят.       Омеги ушли, а альфам ничего не оставалось, как заняться своими делами. Появление этих двоих неожиданно нарушило некоторые их планы, и сейчас они исправляли это, переназначая встречи, решая проблемы дистанционно.       Несколько раз они словили движение: то один омега, то другой бегали по дому, наводя непривычную суету. Понятно, мальчишки проверяют «грани дозволенного», парни им не мешают, уверенные, что так омеги скорее успокоятся и начнут им доверять.       Порешав или отложив некоторые дела, альфы решили немного отвлечься. Они спустились в подвал, где был оборудован отличный спортзал. Тренажёров было всего три, но им хватало. Юнги принялся качать пресс. Он не любил перекачивать мышцы, считая, что в естественности тоже есть красота. Но пресс был его фетишем. Глядя на чонгуковы кубики, старший реально завидовал.       Тем временем Чон, как сумасшедший начал качать руки и ноги, потому что Тэхён был почти одного роста с ним. И когда Гук тащил его наверх, понял, что такого омегу носить на руках — тот ещё геморрой. Однако отступаться от юноши только на основании, что альфа не в силах его поднять, Чонгук не намерен. Чем больше он узнавал этого невероятного омегу, тем сильнее хотел заполучить. И секс в его списке желаний постоянно смещался на более нижние строки. Сейчас он хотел в первую очередь получить от Тэ уважение, внимание, интерес. Доказать ему, что не только папа считает его умным и красивым! Но для этого необходимо, чтобы омега узнал его сам.       Блаженно улыбаясь, альфы идут в душ: занятия спортом всегда приносят продуктивные мысли и отличное настроение. Они берут гели для душа и активно натираются ими. Используют их, как шампунь, смывают. Идут в раздевалку. И тут Юнги начинает принюхиваться. Замечает, как расширяются ноздри Чонгука. Мин быстро прячет стояк, оборачиваясь в полотенце. И замечает, как растерянно отворачивается от него друг. Что такое? Ни разу ни один из них не реагировал так на альф! Они судорожно ищут чистую одежду, но шкафчики пусты. Когда это они успели использовать все запасы чистого белья? Ничего не поделаешь, придётся вернуться к себе в комнаты в одних полотенцах, которые едва прикрывали их задницы. А спереди вообще творился беспредел!       Парни, не глядя друг на друга, рванули в свои комнаты. Но прямо у лестницы стояли омеги и нагло пялились на их восставшие члены. Тэхён, скривив губы, поинтересовался у Чимина:       — Ты понял, зачем мы тут?       — Естественно, чтобы эти педики потом говорили: мы жили в Сеуле с двумя омегами полторы-две недели! Мы — натуралы, бля буду!       — Что вы такое говорите? — возмущается Чонгук, но сам понимает, что с ним происходит что-то странное: близость Юнги его очень волнует! Никогда в жизни он не мечтал схватить своего друга, утащить в спальню и там заласкать до искр в глазах.       — Совсем мозгами поехали? — рычит Мин, стараясь не смотреть в сторону такого манящего Чонгука.       — Ой, да ладно вам, — хихикает Чимин. — Мы вас понимаем, сами иногда балуемся таким, если долго нет секса. Идите, мы включим погромче телевизор. И, может, тоже побалуем друг друга. Да, Тэ-Тэ?       — А чо бы нет-то? — мурлычет Тэхён, протягивая руку к Чимину.       Чонгук сглатывает. Так-то он обычно лояльно относится к однополым парам. Но только не тогда, когда это — его омега! Он резко поворачивается к Юнги, бьёт по лицу друга, себя и говорит:       — Быстро в душ!       — Мы только что помылись! — возмущается Мин.       — Да, гелем, в который запросто можно подлить что угодно. К примеру, феромон течного омеги? — поворачивается он к ребятам. — Твой? — спрашивает он у Тэхёна. Тот, как и ожидалось, снова впал в анабиоз. Хрен с ним, Чонгук продолжает: — Используй стиральный порошок, только в нём имеются добавки, разрушающие феромоны. Волосы тоже помой. Быстро, пока мы не погнали!       И парни бегут в свои комнаты, злобно рыкая на омег. Тэхён недовольно поджимает губы.       — Как он так быстро догадался? — удивляется Чимин.       — Похоже, не дурак. И точно не гей, если так сразу смог отсечь инстинкты, — ёжится Тэ. Таких соперников у него не было ни разу.       Обычно они с Чимином использовали свои феромоны на наглых альфах, которые не соблюдали их границ. Пшикали им вслед своими «духами», а потом со стороны с удовольствием наблюдали, как альфы буквально разрывают уродов, приставая к ним. Чимин и Тэхён ещё с первых течек сообразили, что их запахи слишком привлекательны для большинства альф. Вот и пользовались ими, ставя на место обнаглевших придурков!       Чимин выставляет руку и принимается по одному сжимать пальчики в кулак. На четвёртом сверху раздался двойной вопль:       — Да что, блять, тут происходит?       Альфы снова выскочили к ним в одних полотенцах.       — Где наши вещи? — рычит Мин.       — В стирке, — спокойно сообщает Чимин. — Вы же нас тут оставили, что бы мы вам порядок навели, уют?       — Какой, на хуй, порядок? У нас в шкафах висели чистые вещи! Где они все?       — Стираются, — как глупеньким, показывает Тэхён вращение барабана.       — Сразу всё вместе? — хватается за сердце Юнги.       Омеги дружно кивают. Альфы бросаются в свои комнаты, и снова двойной рык сотрясает стены дома. Тэ и Чимин стукаются кулачками: на войне, как на войне, ребята! То ли ещё будет?       Чонгук с тоской рассматривает бесформенные узлы, в которые превратилась абсолютно вся его одежда! Сейчас он мог только предполагать, что из этого — белая рубашка, что — дорогущий костюм, а что — обычный, спортивный. Связаны были даже носки, по парам: когда-то белый и чёрный. А если учесть, что постиралось всё это на режиме 90˚, то остаётся только весь гардероб выбросить. Но что-то же нужно надеть. Чонгук идёт в подвал за вещами, в которых они с Юнги ходили с утра, затем занимались. Неприятно, но пока это — единственная нормальная одежда в доме. Плохое предчувствие накатило на него, когда он нашёл вещи не брошенными в корзину, а аккуратно сложенными в шкафчиках. Вскоре к созерцанию опасных стопок присоединился Юнги. Он сразу стал накидывать варианты:       — Что там? Перец в трусах?       Младший пожимает плечами и опасливо протягивает руку, принюхивается. Запашок тот ещё, но ничего лишнего, вроде. Принимается разворачивать одежду. Кто бы сомневался! Футболки и олимпийки лишились боковых швов и обзавелись аккуратными круглыми дырками прямо напротив сосков альф!       — Стрип-пончо, — хихикает Чонгук.       Пока не берёт в руки трусы и штаны. У трико так же разрезан шаговый шов, но спереди и сзади имеются обширные прорехи, открывающие все их интимные зоны!       — Блять! — констатирует Юнги. — Идём распутывать «постиранное»!       Однако, если уж Тэхён и Чимин принялись кого-то подвергать заботе, то делают это добросовестно: все распутанные вещи предварительно были приведены омегами в тот же вид, что и бельё в подвале! Громкий двойной рык омеги услышали, лёжа в гамаках около бассейна.       — Тук, — томно сказал Тэхён.       — Угу, — поддержал Чимин друга: сжимать руку в кулак и тянуться было лень. — Сейчас очередь пены? — интересуется он для проформы.       — Наверное, — грациозно вытягивается Тэ.       Через минуту к ним подлетают альфы в полотенцах на бёдрах и с обувью в руках.       — Что это, блять, такое? — визжит Юнги.       — Пена, — тыча пальцем в жёлтую массу, наполнившую внутренность дорогущего ботинка, заявляет Чимин. — Ни разу не видел, что ли?       Размахнувшись, Мин швыряет ботинок, куда подальше и принимается орать, глядя в небо:       — Почему, блять, из миллионов омег этого города нам достались именно эти? За какие грехи, о Будда?       — Вот-вот, мне тоже стало интересно — что ж вы такого натворили, что встретили нас? — хихикает Чимин.       — Вон! — хватает его за руку Юнги и тянет на себя из гамака. — Проваливайте! Сейчас же! — рычит он, прижимая к себе податливое маленькое тельце.       Лицо у альфы злющее, слова вылетают обидные, а руки так бережно прижимают к себе, что Чимин, поддавшись какому-то порыву, привстаёт на цыпочки и накрывает вопящий рот мягким поцелуем. Чонгук таращится на них какое-то время, затем с надеждой протягивает руку к Тэхёну, но тот так же томно сообщает:       — Голову откушу.       В этот момент Чимин отодвинул от себя Юнги и позвал:       — Тэ, собираемся, нас отпустили.       — Нет! — рычит Юнги, прижимая к себе Чимина. — Думаешь, это игрушки? Смотри, что ты наделал! — указывает альфа глазами в сторону паха.       — Ой, да брось, — смеётся Чимин, кокетливо поводя пальчиком по обнажённой ключице. — У тебя под боком такой сексуальный друг остаётся, он тебе поможет…       — Заткнись! — рычит вдруг Мин. — Я смотрю, вы поверили, что с нами можно вот так себя вести? Предупреждаю: если вы испортите ещё хоть одну вещь в этом доме, будете отрабатывать, пока нам не надоест!       — Вы официально заявили, что нам в этом доме можно делать всё, что нам хочется, только не говорить никому, где мы и почему, — спокойно сообщает Тэхён. — Мы соблюдаем правила…       — С этой минуты в доме новые правила, — рычит Юнги, но Тэхён его перебивает:       — Стапэ! Так можно каждые три минуты правила придумывать!       — И что? Мы тут хозяева! — пытается надавить Мин.       — А мы кто? Заложники?       Альфы тушуются. Чонгук примиряюще говорит:       — Вы — гости. На особых условиях, — уточняет он.       — Тогда давайте обсуждать эти условия, а то, похоже, вы сами не понимаете, что вам от нас нужно.       Переглянувшись, альфы жестом приглашают юношей пройти за ними в дом. Там они входят в кабинет и застывают: в корзине для уничтоженных документов нет места! Эти паразиты пропустили через шредер всю бумагу, которую сумели найти! Чонгук качает головой, смотрит на Тэхёна. Тот пожимает плечами:       — В то время ещё действовали прежние правила.       Взяв себя в руки, Мин присаживается около стола, открывает встроенный в него сейф, достаёт оттуда чистую бумагу. Раздаёт каждому по три листка, предлагает:       — Пишите ваши условия, мы напишем свои. Потом обсудим.       Приняв от альф листы и ручки, омеги задумчиво смотрят на парней. Тэ быстро что-то пишет и переворачивает лист. В то же время Чимин накидывает пункт за пунктом, убористо заполняя страницу за страницей. У Юнги глаза лезут на лоб, когда омега просит:       — Дай ещё пару листиков.       Выдаёт, он не жмот. Самому интересно, что там напридумывал этот сучонок? Представив, что можно написать на пяти листах, он передёргивает плечами, подсчитывая возможные финансовые затраты.       — Ещё парочку… — начинает Чимин, но старший альфа злобно перебивает:       — Хватит, я тебе не Санта Клаус! Да и ведёшь ты себя… не заслужил пока подарков!       Чимин поджимает губки и пододвигает свои листки к середине стола. Тэхён кладёт поверх его стопки свой лист. На нём всего одна фраза: «Отдайте документы и отпустите нас!» Чонгук расстроенно хмыкает. Приподнимает листок, чтобы посмотреть, чего там так жаждал Чимин. Улыбка снова непроизвольно лезет на лицо! Он потратил кучу их времени и гору терпения на то, чтобы несколько сотен раз написать: «Отдайте документы и отпустите нас!» Эти омеги, Чон был уверен, ни разу не подсмотрели в документы друг друга, даже взглядами не обменялись, но потребовали от них одно и то же! Как говорится, один мозг на двоих!       Мин его радости не разделяет. Он-то понимает, что тут происходит: эти ребята так давно и крепко дружат, что раздели они их и не позволяй общаться, те сумеют продумать план побега и обязательно осуществят его, встретившись в точке «невозврата». Опасно иметь с такими дело! После того, как эти засранцы оставили хозяев без одежды, он готов был собственными руками вышвырнуть их из дома! Но поцелуй Чимина всё перевернул в его душе: так нежно и трепетно его не целовали ни разу! И сейчас он всерьёз готов идти на переговоры, лишь бы этот юноша подольше оставался с ним. Даже трахнуть его он уже не так, чтобы хочет, ведь тогда придётся отпустить ребят. А он пока не видит в глазах Чимина того интереса, который заставит омегу помнить о нём во время разлуки.       Мин кладёт свой лист. На нём написано:       «1. Не портить вещи, находящиеся в доме и на прилежащей к нему территории.       2. Не говорить гадости и оскорбления, если на то нет причин.       3. Не подвергать здоровье и жизни хозяев дома риску.       4. Не сообщать близким и властям место и причину своего нахождения.       5. Не воспринимать хозяев враждебно без особых причин».       Чонгук тоже положил свой листик. На нём было всего три пункта:       «1. Взаимоуважение.       2. Компромисс.       3. Понимание».       Ребята внимательно глядят на листы, затем Тэхён спрашивает:       — То есть, наши пожелания не будут учтены?       — Будут, — обещает Мин. — Но только после того, как мы решим свои проблемы. Вы в тот же момент получите ваши документы, и можете быть свободны.       — Ничего нового, — заявляет Тэхён и выходит из кабинета.       Следом за ним, презрительно фыркнув, удаляется Чимин.       — Ты уверен, что мы достигли какого-то соглашения? — уточняет Чонгук.       Потерев лоб ладонью, Юнги неожиданно улыбается:       — Они приняли наши условия. Иначе не ушли бы и продолжали бы настаивать на своём. Чонгук, ты как, не влюбился в Чимина?       — С чего бы мне влюбляться в этого коротышку? — удивляется Чон.       — Э! «Не оскорблять»! — тычет он пальцем в пункт, прописанный им самим. — Не влюбился, значит — молодец! Я вот тоже в него не готов влюбиться: такой он… ехидный какой-то, не находишь?       — То есть, извечного сарказма Тэхёна ты не приметил?       — Ну-у… Так-то — да. Но он же какой-то холодный. К тому же для омеги…       — Понял, Тэхён тебе не глянулся, — облегчённо смеётся Чонгук. Он готов поцеловать Юнги за то, что тот обратил своё драгоценное не на его омегу.       Ребят они находят в гостиной. Омеги сидят на диване, удобно привалившись к кареткам и вытянув ноги в сторону друг друга. Они торчат в телефонах.       — Кому пишем? — интересуется Юнги.       — Играем мы, — уставился на него Тэхён.       — Продолжай, — отмахнулся Мин, ёжась от фирменного взгляда Кима Тэхёна.       Чонгук падает на своё кресло и какое-то время наблюдает за омегами. Потом интересуется:       — Мы вам не помешаем, если включим телевизор?       — А мы вам? — ехидно улыбается Чимин.       Чонгук только плечами пожимает. Он находит пульт, жмёт на кнопку раз, другой. Встряхивает пульт, затем давит ещё раз. Огромный экран начинает транслировать какую-то дораму.       — Чон, переключи эту херню! — просит Юнги.       Чонгук снова несколько раз давит на кнопку, прежде, чем срабатывает команда.       — Батарейки надо поменять, — решает он, как вдруг телевизор возвращается к предыдущему каналу.       — Ты чего? — возмущается Мин. — Я же сказал: выключи!       — Я выключил, — оправдывается Чонгук, снова нажимая дважды на кнопку.       На экране появляется обнажённый омега, интенсивно стонущий на камеру. Позади него так же ритмично двигается альфа.       — Фу! — оценивает Чимин. — Я был уверен, что альфы от такого отвыкают ещё в пубертате. Или вам с тех пор так никто и не дал?       Тем временем Чонгук изо всех сил жмёт на кнопки пульта! Наконец переключение срабатывает, но лучше от этого не становится, потому что на экране красивый альфа делает минет другому альфе. И Чимин весело говорит:       — Ты продул, Тэ! Я же говорил, что они — «такие»!       — Нет! — возмущается Юнги. — Мелкий, откуда у нас такие каналы?       — Я по чём знаю? — рычит Чонгук, буквально выбивая пальцами кнопки из пульта.       Наконец картинка меняется на хентай. Омеги хохочут, больше не стараясь скрыться. Чонгук внимательно смотрит на них, подходит к телевизору и выдёргивает его из розетки.       — Ты чего? — возмущается Юнги. — Теперь все настройки сбил!       — Да, — соглашается Чонгук. — И не только наши. Продолжайте веселиться, мальчики!       — Спасибо, — хихикает Чимин.       И Юнги с пониманием смотрит на омег: вот засранцы! Он качает головой и вводит ключ-пароль на экране своего мобильного. И тут же появляется табло обратного отсчета: 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2… 1… 0! Крик! Мин сам не понял, что вопит он, потому что из недр телефона, проломив экран, на него кидается мерзкий зомби! Это, конечно, иллюзия, но мозг уже вбросил в кровь конскую дозу адреналина, у Юнги аж в глазах потемнело! Рядом угарает Чимин, а Чонгук, готовый ко всему, снимает блок со своего экрана. И тут же видит: «Отчёт: массовая рассылка смс сообщений!»       — Что? Куда, блять?       Ужас охватывает парня, потому что буквально всем, кто записан в его телефонной книжке, даже Генеральному Прокурору и папе с отцом отсылается конкретно кринжовый текст: «Ты — мой сладкий! Никак не могу забыть наши ночи… Давай повторим?» Он начинает быстро набирать текст: «Извините, это не Вам!», который у него на глазах преобразовывается в «Да-да! Я именно тебя имел в виду!» Не придумав ничего лучше, Чонгук отключает телефон вообще. Чимин даже не скрывает своего злорадства.       — Не вредить здоровью… — хрипит Юнги.       — А ты что, словил инсульт жопки? — заботливо интересуется у него Пак.       — Сейчас ты у меня словишь! — рычит альфа.       — Спокойно, мистер! — примораживает его к месту Тэхён. — Физическое насилие — это совсем другой уровень отношений. Мы этого не потерпим, уж поверьте!       И альфы верят. Они решаются ещё раз посмотреть, что у них творится в телефонах. Юнги видит на заставках фото Чимина. И он был бы только «за», если бы этот мерзавец на каждом снимке не показывал ему «фак», язык и не строил бы рожицы. У Чонгука дела обстояли ещё хуже: ему Тэхён установил всего одно фото. Везде. Холодный пустой немигающий взгляд…       И словно этого было мало, обоим альфам от абонентов «Папа» и «Папуля» приходят смс: «Это что ты вытворяешь?»       Юнги очень уважает и боится своего папу, который держит их с отцом в «ежовых рукавицах». Он сразу пишет: «Это не я!» «Что «не ты», обормот?» — приходит ожидаемый ответ. «Я ничего не делал!» «А почему тогда оправдываешься?» «А за что ты на меня ругаешься?» «А ты сам не догадываешься? Или столько накосячил, что никак не можешь выбрать?» Юнги трясущимися руками пишет: «Папа, можешь спросить отца: я всё делаю по его инструкциям!» «Отцов сыночек! Когда ты уже вылезешь из-под его штанин и научишься принимать решения самостоятельно? Мне так стыдно, что это я произвёл на свет такого монстра!» «Папа?» — пишет Мин, внимательно следя за Чимином. Тот поднимает на него глаза и давит на какую-то область экрана. И тут же весь диалог исчезает с экрана телефона Юнги. Альфа рычит:       — Чон, это не твой папа!       — С ума сошёл? — возмущается Чонгук. — Мы с ним даже похожи! От того, что он от меня отрекается, он не перестал быть моим…       — Да это не он тебе пишет! — возмущается Мин. — Номер проверь!       — А-а-э… Всё исчезло… — смотрит он на Тэхёна, который глядит на него одинаковым с изображением на экране взглядом. — Это уже не смешно, — хриплым от обиды голосом говорит он. — Мой папа любит меня.       — Априори, — кивает Тэхён.       — За что ты ненавидишь меня?        — Дай подумать, — притворяется растерянным омега. — Может, потому что ты меня тут удерживаешь против моей воли? К тому же ты прав, я — не твой папа. Моя любовь обусловлена. И пока что ты не создал для её появления ни одного условия. А вот для… неприязни (ведь ненависть тоже надо заслужить,) ты очень активно постарался.       — Да что я такого сделал? — чуть не плачет альфа.       — Не выполняешь моё последнее и единственное требование, — буравит парня взглядом омега.       Чонгук уже подрывается, чтобы бежать и принести эти чёртовы документы, но Мин глухо рычит:       — Чон, не поддавайся! Он тобой манипулирует!       — В пизду такие манипуляции, — рычит Чон в ответ.       — Аяй! — возмущается Чимин. — А папа в курсе, что его сыночка матом ругается?       — Вон! — орёт Чонгук.       Омеги моментально вскакивают с мест. Но:       — Всем сидеть ровно! — рыкает Мин. — Чонгук, соберись!       Молодой альфа буквально валится в кресло. У него с папой всегда были очень добрые и нежные отношения. Поэтому он так расстроился, когда папа начал в очень мягкой, присущей только ему форме намекать Чонгуку, как сын разочаровал его! Плакать — это не по-альфьи, но прямо сейчас Чон едва сдерживал рыдания. Он ещё не отошёл от боли, которую словил, будучи уверенным, что пишет именно папа, а теперь слёзы радости, что это не он, рвались наружу. Он вскочил и бросился в ванную. Умылся, подышал по принципу «4×4», поискал глазами круглые предметы, ощупал полотенце, гель для душа, щётку для массажа. Успокоился.       Вышел. Снова сел в кресло. Задумался. Всё бы ничего, но постоянно поправлять сползающее полотенце ему поднадоело. Он больше не обращает внимания на входящие сообщения, набирает номер кузена.       — Хосок, тут такое дело…       — Ты охренел? Ты что мне написал? — орёт в трубку альфа.       — Хо, дай немому слово!       — Минута на оправдание! — разрешает старший.       — Э-э… Тут такое дело… Привези мне, пожалуйста, что-то из одежды и обувь. И Мину тоже…       — Вы что, придурки, дом спалили? — предполагает Хосок.       — Да лучше бы спалили, — ворчит младший. — Нет. Просто привези нам одежду, а то курьером ждать долго, я посмотрел: в выходные они очень расслабленно работают…       — Гук, я ни на что не намекаю, но я выше и шире Мина и ниже и уже тебя! И размер ноги у Юнги 41, у меня 42, у тебя 43! Какую, блять, обувь я тебе привезу?       — Да любую! Хо, мне по херу, я в полотенчике сижу! Все причиндалы наружу!       На другом краю связи слушающий давится смехом:       — Кто вас так? Ограбили, что ли?       — Приезжай, расскажу, даже покажу, — хмурится Чонгук.       Омеги переглядываются, и у альф даже испарина на лбу выступает. Что там ещё в рукавах этих шулеров?       Друзей пришлось ждать больше часа. За это время омеги не сказали ни слова. Только один раз Тэхён вышел в кухню минут на семь. Затем через полчаса по дому поплыл очень приятный запах выпечки. Теперь с места встал Чимин, ушёл на запах, а вернулся с подносом, на котором стояла тарелка с печеньем, шесть чайных чашечек, заварной чайник, источающий умопомрачительный аромат, сахарница, несколько ложечек. Альфы с недоумением глядят на омег. Те продолжают молчать. Когда прибыли Хосок и Намджун, омеги внезапно встали, поклонились вошедшим с самыми обворожительными улыбками, жестом пригласили прибывших располагаться за столом. Тэхён сходил на кухню за чайником с кипятком. Когда вернулся, снова поклонился и произнёс:       — Господа, позвольте представиться: Ким Тэхён. Это — мой друг, Пак Чимин. Мы… гости в этом доме, правда, на особых условиях.       — Очень приятно! Я — Ким Намджун, — поклонился альфа.       — Я — Чон Хосок. И я тоже очень рад нашему знакомству. А что значит: «на особых условиях»?       Омеги, не переставая улыбаться, уставились на хозяев дома. Те смущённо заёрзали под взглядами старших. Наконец Юнги сказал:       — Они тачку угнали у Гука.       — Мы извинились, — смущённо говорит Тэхён. — Просто она — точная копия моей машины, которую у меня отнял бывший. А я из-за нашего с ним расставания был… немного не в себе. Вот и перепутал…       — С кем не бывает? — поддерживает разволновавшегося юношу Намджун. — Но почему вы здесь? Где машина? Что с ней?       — С машиной всё хорошо, — скрипя клыками, признаётся Чонгук. — Она в гараже. Но вот эти! — тычет он пальцем в омег. И замирает, потому что те опять смотрят испуганно-виноватыми глазками, хлопают длиннющими ресницами и трясут розовенькими губками. — Не верьте им! — буквально рычит Чонгук.       Омеги синхронно вздрагивают и цепляются друг за друга! Чимин даже прикрывает глаза и прячет личико на груди у Тэхёна.       — Ты чего на них рычишь? — глухо, чтобы не допугать омег, останавливает его Намджун. — Напугал мальчишек! Идите сюда, — подзывает он ребят, и те, словно не до конца веря в своё спасение, робко двигаются в его сторону.       — Ребят, он не шутит, — поддерживает друга Юнги. — Эти омежки не такие уж милые…       — Что, не дали вам? — уже рычит и Хосок. — Юнги, ты ведь почти женат — какие тебе омеги? И ты, Гук, остепенился бы уже!       — Да мы… Да я… — возмущается Чонгук. — После Ли у меня не было ни одной связи! Хосок, выслушай меня. Я же твой родственник! Почему ты веришь посторонним омегам?       — Хорошо, я вас слушаю, — садится, наконец, Хосок.       Намджун тоже присаживается, и Тэхён мягко спрашивает:       — Вам налить чай? В такую жару очень освежает. А эти печенья утоляют голод. Попробуйте, — чарует он альф бархатным голосом, разливая заварку по чашечкам, а Чимин следом разбавляет кипятком.       Альфы, как зачарованные, берут по печенюшке, надкусывают и даже глаза прикрывают от удовольствия!       — Это кто готовил?       — Я, — скромно говорит Тэ. — Из того, что нашёл на кухне, поэтому получилось не слишком вкусно…       — Что ты, — уверяет его Хосок. — Это — самое вкусное печенье, которое я когда-либо пробовал!       Намджун кивает и тянется за следующей. Однако Чонгук кипит от ярости, необоснованных обвинений и невысказанных обид. Он говорит:       — Эти двое притворяются! Перед вашим приездом они тут такое учудили!       — Вы отняли у нас документы и не хотели отпускать, — почти шепчет Тэхён, склонив голову. Затем поднимает на Хосока глаза, полные слёз и говорит: — А сегодня в ночь мне нужно на поезд, завтра на родине меня ждут престарелые родители. Очень ждут, я даже не знаю, какую причину написать, что я не смог-гу завт… — вдруг начинает всхлипывать Тэхён.       Хосок с ненавистью глядит на кузена:       — Что с тобой стало? Ради одноразового перепиха ты готов довести омегу до истерики? Что, просто так тебе не дают, ты начал людей в заложники брать?       — Да ничего подобного! Выслушай меня, в конце концов!       — В чём наша вина? — уже всхлипывает и Чимин. — Мы вам вернули машину в целости! За что ещё мы должны рассчитываться?       — Что? — уже рычит Намджун. — Это что за торговля людьми? Вы совсем берега поперепутали?       — Да всё не так! — уже кричит Юнги. — Вернее, так, но причина… Да блин, не смотрите на меня вот так, пожалуйста! Лучше посмотрите, что натворили «эти»!       — Мы постирали ваши вещи. Простите, что перепутали режим…       — А перед этим связали всё в узлы! — рычит Юнги.       — Оно само запуталось, — пищит из-за плеча Нама Чимин.       — И распоролось! — кивает Чонгук.       Хосок уже начинает лыбиться, представляя, почему они оказались здесь. Но Тэхён, вытерев слёзки, тихо предполагает:       — Возможно, нитки были плохие, вот от высоких температур и расползлись…       — И вся трихомудия сама рассыпалась? — показывает Мин себе на пах.       — Тут чаще всего и быстрее протирается, особенно если руками… — совсем смущается Чимин.       Хосок уже хохочет в голос. Намджун его веселья не разделяет. Он гладит омежек по волосам, успокаивая. Видно же, что мальчишки напуганы. Требует:       — Отдайте им документы! Мы отвезём их домой.       Чонгук, вздохнув, идёт в кабинет и выносит оттуда два красивеньких портмоне. Отдаёт их омегам. Те вскакивают, берут свои документы, кланяются. Юнги требует:       — Проверьте, всё на месте? А то потом скажете, что мы вам что-нибудь не отдали.       Чимин быстро проверяет документы. Тэхён тоже красиво отщёлкивает ноготками ламинированные кусочки бумаги. Кивает. Кланяется Хосоку и Намджуну. Говорит:       — Спасибо вам, господа! Мы сейчас уберём небольшой беспорядок на кухне, который оставили после приготовления печенья, и можно будет ехать.       Хосок посмотрел за окно. Солнце почти скрылось за горизонтом. Но до темноты ещё далеко. Он соглашается:       — Хорошо, мы отвезём вас домой. Ну, печенье очень вкусное!       — Спасибо, господин, — снова кланяются омежки, скрываясь в кухне.       Альфы тихо переругиваются. Юнги и Чонгук переоделись и выглядят странно: Чонгук в непривычной для него яркой одежде Намджуна, а Юнги в мешковатой Хосока. Бельё привезти им никто не додумался, поэтому они то и дело поправляют своё «добро», на что Хосок ехидно замечает:       — Не мудрено, что у вас всё стёрлось в этой области.       — Да не было такого! Это эти омеги всё вырезали! — возмущается младший.       И вдруг альфы замирают: в вечерней тишине явно слышен рёв мотора!       — Моя малышка! Опять! — чуть не плачет Чон Чонгук.