Забота

      Минхо бросает Сынмина на кровать. Приглушённый фиолетовый свет освещает комнату: одеяло, подушки, тела обоих — все было покрыто фиолетовым светом. В глазах обоих горят огни любви и страсти друг к другу, а в душе — покой и доверие.              На Мине только белая широкая рубашка, и та застёгнута на две пуговицы. Минхо одет противоположно: лишь спортивные серые штаны обтягивали мощные бедра, а на шее висела цепочка-подарок младшего. Она аккуратно обрамляла шею и красиво висела между обнаженными ключицами, украшая и без того прекрасное тело. Сынмин любил рассматривать его. Несмотря на свой рост, Хо был очень спортивным: мускулистые руки и ноги, большая грудь и пресс со шрамом. Ким не считал его уродством: для него это выглядело очень мужественно и привлекательно. Возможно, это было его маленькой одержимостью. Всегда, когда он был сверху, он уделял ему особое внимание, тщательно вылизывая и выцеловывая его. Но сейчас он прижат к кровати телом и взглядом старшего. Сынмин положил свои руки на талию и начал нежно гладить пресс и шрам, обводя его кончиками длинных пальцев и вызывая табун мурашек у Ли.              Он в свою очередь разглядывал Сынмина. Его милое щенячье лицо, усыпанное родинками, выпирающие ключицы, торчащие кости. Он мог бы рассматривать его часами, но возбуждение, горящее внизу живота, заставляло приступать к делу.              Ли нежно приложился к губам Мина, проводя языком по небу и посасывая нижнюю губу. Сынмин прикрыл глаза и блаженно простонал. Руки легли на шею, ноги согнулись в коленях, сжимая ими торс Хо. Поцелуй был ласковым и нежным, чувственным и трепещущим. Они отстранились, тяжело дыша и томно смотря в глаза друг другу.              Им не нужны были слова, они общались глазами и телами. Глаза — зеркало души, мыслей, желаний, эмоций и чувств. Каждое читалось и принималось другим. Даже незначительные изменения во взгляде говорили о многом, и ни один не пропускал этого. Но сейчас каждый из них был возбужден и желал большего, чем просто поцелуи.              Поэтому Хо целует скулы, обхватив лицо Ким руками. Нос, лоб, подбородок — все было опалено поцелуями-бабочками. Губы Ли согревали, щекотали, дарили спокойствие и умиротворение. В конце концов он снова мажет своими губами по губам Сынмина. А он берет инициативу в свои руки: запускает руки в волосы, прижимается сильнее, кусает губы.              Минхо стонет от боли, она ему нравилась. Мин реагирует и кусает сильнее, так, чтобы губа опухла, чтобы немного брызнула кровь. Он ее слижет, извиняясь, хотя Хо это любит. Ли отстраняется, оставляя нить слюны между ними. Руки опускаются на плечи, губы — на шею. Первый поцелуй пробный, аккуратный, как первый мазок кисти. Он лижет, прикусывает и горячо дышит на нежную кожу, посылая электрический заряд по телу, выбивая воздух из лёгких Кима. Он смелеет: яростнее всасывает, оставляет дорожки из медленно цветущих пятен-цветов.              Рубашка мешает, Минхо тянется растягнуть ее до конца, открывая Сынмина полностью. Последняя его защита пробита, он казался себе маленьким. Хотелось сжаться, укутаться, но Ли, видя его мешканья руками, хватает их и сжимает над головой. Не сильно, он ему доверял и знал, что не будет вырываться. На лице выражение смущения, а в глазах младшего проскальзывает страх. Но Хо успокаивает его целомудренным поцелуем в лоб и мягкой улыбкой.              —Не прячься, ты прекрасен.              Когда Мин успокаивается, Ли продолжает целовать каждый миллиметр торса младшего. Если бы Хо носил помаду, то на теле Мина не было бы свободного места. Невидимые следы губ были над кадыком, что постоянно ходил вверх-вниз, на ключицах, на груди и сосках, на впалом животе. Он согрел каждый участок его тела, успокоил душу.              Сынмин метается по кровати, скулит и вздрагивает от каждого поцелуя, хнычет. Глаза закрыты, щеки и уши горят румянцем. Как бы не хотелось схватиться за волосы Хо или притянуть его для поцелуя, он держал руки над головой, как их положил старший. Хотел быть правильным и хорошим.              —Какой хороший щенок, может, ты заслужил награду?              Все внутренности поджались к горлу, только сердце осталось на месте и билось в раза три быстрее. Как он любил похвалу. Ким отчаянно закивал.              —Слова, малыш.              С губ сорвался стон беспомощности и смущения. Щеки краснели пуще прежнего, а глаза бегали по лицу партнёра. Как он смущался говорить что-то, когда был снизу.              —Да, я-я хочу на-награду...              —И какую же ты хочешь награду?              —Минхо, — Ли сел между ног Мина и внимательно его слушал, — ты прекрасно видишь, чего я хочу.              Мин захныкал и раздвинул ноги, демонстрируя свое желание. Хо просто положил руки на бедра и ласково гладил их. Он специально бездействовал и не обращал внимание на виляния задницей и истекающий член младшего.              —Я хочу убедиться, ты же хороший щенок? Скажи пожалуйста.              Сынмин набрал воздух в легкие и выпалил это быстро и достаточно громко:              —Я хочу кончить.              Ким отвернул голову вбок, пряча глаза в одеяле. Хо усмехнулся и сжал бедра, оставляя синие пятна от пальцев и следы-полумесяцы от ногтей. Мин выгнулся в спине почти до хруста и сжал простыни до побеления костяшек. Ли, видя это, развел ноги младшего сильнее.              —Умница.                    Член дрогнул от милого прозвища, упираясь в живот. Руки Хо легли на задницу, раздвигая половинки в стороны. Прохлада щекочет колечко мышц, заставляя грудь вздыматься выше, а желудок — скручиваться в трубочку. Он обводит большим пальцем ободок и внимательно следит за лицом и глазам любимого. Удовольствие затмевает стыд, раскрепощает и помогает расслабиться. И Минхо, ловя каждую эмоцию и каждый вздох, смелеет и наклоняется над пахом. Его дыхание опаляет мошонку и дырочку, заставляет младшего напрячь все тело. Стон застревает где-то в глотке, когда Ли проходится языком по самой кромке. Нежно-нежно, едва касаясь, он вырисовывает спирали или штрихует языком, но это неважно, потому что Мина бьёт током и скручивает. Он поджимает ноги, хватается руками за волосы, отчаянно стонет и скулит. Но Минхо не останавливается на этом и прижимается губами, всасывает и легонько толкает язык. Хватка на его волосах усиливается, а голова будто в тисках бедер Кима. Кончиками пальцев он осторожно водил по члену, не касаясь головки. От этого Сынмин выгибал спину, а по лицу стекали бусины-слезки. Ему хотелось большего, хотелось всего Хо, а не его язык и пальцы. Запреметив плачущего Мина, Ли бросился сцеловывать их со скул и щек. Соленые слезы смешивались со сладко-горьким вкусом Сынмина и создавали вкусный коктейль на губах Минхо, который позже он разделит с Мином.              —Хватит, — всхлип, — изводить меня.              Хо отрывается от прекрасного лица и посмотрел в эти заплаканные карие глаза. В них горело желание, горело синим пламенем, которое выливалось в виде слез. Он прильнул ласковым поцелуем к губам Мина и, отстранившись, потянулся рукой к резинке штанов, чтобы чуть их приспустить.              —Не буду больше, — чмокает куда-то в висок, легонько, даже как-то наивно.              Он достает собственный член и кладет его на член младшего. Чуть собрав с головки естественной смазки, он обхватывает оба огргана одной рукой. Она было достаточно большая, чтобы удержать обоих, не обделив.              Хо начинает медленно и размеренно водить кистью по всей длине их членов. С первой фрикции оба стонут в унисон и ловят взгляды друг друга. Глаза Минхо, подобны глазам кота на охоте, смотрят в самую душу и ухмыляются своей победе. А Сынмин продолжал щурить их от слез. Они щипали глаза и туманили обзор на прекрасного Ли. Он всхлипывал и стонал от таких простых действий. Казалось, конец был близко, но движения были не такими быстрыми, как хотелось. От нетерпения бедра сами начали толкаться с руку Хо, вызывая дрожь от перенапряжения. Руки легли на сильные плечи, короткие ногти царапали молочную кожу, оставляя белые следы за собой.              Внизу живота младшего все горело и бушевало, бабочки с огненными крыльями опаляли внутренности, поджигая фейерверки. Точка невозврата пройдена, когда зажегся последний снаряд, и они начали взрываться. Перед глазами виднелись эти взрывы, а тело сводило судорогой. Сынмин громко застонал, ощутив, как его сперва капала на собственный живот. Но рука не прекращала двигаться — она ускорилась, доводя до разрядки и Минхо. Они в самый последний раз коснулись губ друг друга, оставив ленивый, грязный и чувственный поцелуй.