хорошего рейса

Это был один из тех рейсов, которые очень хочется скорее стереть из памяти, сняв неудобное тесное форменное платье и расчесав уложенные лаком волосы. Но во время открытия двери самолёта после посадки в Анталии теплый приятный воздух так нежно целует мои щеки, что усталость после долгого рабочего дня будто снимает рукой. Наш экипаж уже проводил пассажиров и я, завершив на передней кухне все свои рабочие дела, направилась в хвостовую часть самолёта, чтобы забрать все что осталось от рулона скотча, которым мои сильные девочки коллеги сегодня обматывали неадекватного пассажира. - Чиф, - слышу по громкой связи голос коллеги в тот момент, когда забираю скотч с кухонной стойки в хвостовой части самолёта. - Тут пришла новая бригада, представитель просит нас побыстрее покинуть борт. Мы ждём тебя в автобусе. Улыбаюсь от того, как быстро в аэропорту Анталии все происходит, и выхожу из кухни в проход салона, пытаясь выполнить требование представителя и поскорее уйти с самолёта на законный отдых. Мягкие розоватые лучи закатного солнца прорываются сквозь каждый иллюминатор, подсвечивая весь салон, и я вижу в пришедшем на борт экипаже знакомый силуэт. Девочки коллеги радостно шагают по салону, двигаясь мне на встречу и что-то обсуждая, но все мое внимание забирает он. Он идет по самолёту неспешно, досматривая салон, везет за собой небольшой чемодан и держит в руке форменный пиджак. Его белоснежная рубашка сидит на нем идеально (впрочем, как и всегда), а я моментально осознаю, что не могу сдвинуться с места в узком проходе тридцать седьмого боинга где-то между 25 и 26 рядами. Даже не проверяя пульс с помощью своих умных наручных часов сейчас я могу с уверенностью сказать, что он зашкаливает. Приближаясь к хвостовой кухне, он, наконец, поднимает взгляд и наши глаза пересекаются в неподвижном молчании, которое длится секунд пять. Мои губы складываются в лёгкой улыбке и он, тоже улыбнувшись, наконец произносит: - Привет. Коллеги девочки на мгновение окидывают меня взглядом, вроде как тоже здороваются, но я этого не замечаю, и продолжают делать свои дела — убирают на полки чемоданы, приступают к работе по листам проверки самолёта и все так же радостно и активно что-то обсуждают. Я же как-то нелепо прокручиваю в руках этот дурацкий рулон скотча, пока он вешает пиджак на пассажирское кресло и начинает доставать что-то из своего чемодана. Мое тело опережает мои мысли и я, обойдя девочек коллег, подхожу к нему; чуть наклоняюсь, опираясь на его чемодан так, что мое рабочее платье ещё сильнее начинает обтягивать мои бёдра, приближаюсь к его лицу и почему-то шепчу ему на ухо: - Хочешь заклею тебе рот? - скотч все ещё в моих руках, поэтому эта фраза не звучит как угроза. - Хочу. - уверенно быстро отвечает он, тоже шёпотом; и, чуть отдалившись от его лица, я вижу, что сквозь серьезность вновь проступает легкая улыбка. Его рубашка очень вкусно пахнет местным стиральным порошком, но я успеваю уловить то, как приятно сладко пахнут его волосы — на мгновение ловлю то самое желание вновь укутаться в них носом. Я быстро ухожу к передней кухне, потому что на борт заходят сотрудники уборки, технический персонал и служба безопасности; нужно убрать скотч на его законное место, забрать свои вещи и уходить, чтобы не мешать подготовке самолёта к вылету. Закинув рулон в нужный отсек, я забираю с полки свою сумку, ставлю её на чемодан и уже собираюсь уйти, но понимаю, что не попрощаться будет невежливо, поэтому выношу свои вещи на трап и стремительно, обходя все наземные службы, двигаюсь в хвостовую кухню. Он стоит там, заполняя рабочую документацию и проверяя работоспособность всех бортовых печек и чайников, когда я подхожу к нему и обращаю на себя внимание своим присутствием. - Я знал, что ты не уйдешь, не попрощавшись. - улыбается; он откладывает рабочие бумажки и поворачивается ко мне; замечаю, как его глаза быстро пробегаются по моему телу, чуть останавливаясь на губах. - Слушай, я.. Я внимательно наблюдаю за выражением его лица, растворяюсь в тембре его голоса и совершенно точно не знаю, что он сейчас мне скажет. - Я знаю, что с начала месяца я держал тебя на дистанции..конечно, я не давал тебе никаких обещаний, но между нами, действительно, начало что-то происходить, поэтому, возможно, тебе могло показаться, что с первых чисел сентября я от тебя отдалился, стал реже писать тебе..мы совсем не виделись.. Его голос чуть дрожит — он явно переживает о необходимости этого диалога прямо сейчас. Я не перебиваю его; мне очень важно, чтобы он сказал все, что хочет сейчас сказать. И он продолжает: - Так вот. Объявилась одна девушка..мы никогда не были с ней в отношениях, хотя объективных причин на это не было никаких..она мне очень дорога..мы сейчас много общаемся и я будто осознал, что готов попробовать с ней что-то серьезное. - пока он говорит эти слова, я ощущаю, как к глазам подступают слезы, однако на губах начинает появляться искренняя улыбка. - Она очень этого хочет и я..я тоже этого хочу. Моя ладонь осторожно касается его запястья и я чуть приближаю его руку к себе, чтобы посмотреть на часы. 20:17. - Мне уже пора уходить. - едва улыбаясь, проговариваю я тихо, глядя в его карие глаза, скорее всего, в последний раз. - Я не хочу, чтобы ты думала, что я когда-то смогу забыть тебя — потому что это неправда. Ты очень много стала для меня значить и каждый день я думал о тебе. Но.. - Всё хорошо, правда. - я говорю эти слова и понимаю, что это, действительно, так. Сотрудники уборки вытесняют нас с кухни, чтобы навести там порядок; я выхожу в проход самолёта и уже собираюсь уходить. На секунду отвернувшись от него, я поворачиваюсь, снова оказываясь к нему в слишком интимной близости. Моя ладонь оказывается на его щеке и я, едва касаясь его нежной кожи, аккуратно пробегаюсь пальчиками по его скулам. Внутри меня очень спокойно и тепло и лишь взгляд сожаления о том, чего никогда уже не случится, немного выдает внутренний надлом; еле слышно, мягко, но уверенно, я произношу: - Хорошего рейса, Марсель. Отдаляю свою ладонь от его лица, слегка улыбаюсь и, отвернувшись, быстро иду к передней кухне, чтобы взять свои вещи и, наконец, уйти с борта. Возможно, он хотел бы пойти за мной, но не стал. И пока единственная слеза, которой я позволила оказаться на своей щеке, осторожно стекала по моему лицу вместе с частичкой туши для ресниц, я спускалась с трапа навстречу красивому закатному небу Анталии и думала о том, что люди в нашей жизни никогда не встречаются просто так. И мы тоже — встретились для чего-то; того, чему никогда не суждено было случиться.