Хочу остаться с тобой ⁰²

      Вокруг, в ночной тишине поляны, оглушающе громко раздаются ритмичные хлопки и топанье ногами. В голове всё перемешивается и где-то сбоку слышится выкрик: «Давай прыгай! Чего стоишь!». Сердце вдруг екает и он чуть отходит назад, вглядываясь в яркое свечение. Там, буквально в пяти метрах от него, бурно и величественно полыхает огонь: облизывает поленья, жадно ими потрескивая и пуская серый дым по воздуху.       Он тоже облизывает свои пересохшие от волнения губы. Седце колотится всё быстрее, а желудок будто чуть сжимается в предвкушении. Ладони потеют и ноги мякнут мягкой ватой.       Вдох, и он бежит, разгоняясь. У него нет шанса передумать, огонь уже слишком близко, не успеет остановиться.       А пламя дразнится и поднимается выше, грозно трещит деревом и пытается напугать.       Он зажмуривает глаза и прыгает наугад. Нет мыслей о печальном исходе, есть только бурлящий в крови адреналин. А пятки щекочат красные языки, ещё немного и поглотят: он упадет на раскаленные угли, одежда на нем вспыхнет и огонь поглотит его плоть.       Но толпа радостно ликует и аплодирует, как только его стопы приземляются на пыльную землю.       Он делает ещё пару шагов вперед, просто по инерции, и открывает глаза. Руки и ноги мелко трясет, а улыбка сама расползается на лице. В глазах стоят слёзы, но он и сам не понимает почему.       Он медленно поворачивается назад, туда, к ликующей толпе, и улыбка тянется, становясь немного шире.       Он видит всех этих людей и на душе как-будто целый букет расцветает. Они все ему почти незнакомцы, но ощущаются такими родными и теплыми. Эмоции бьют через край, и хочется подойти, крепко обнять каждого, но его оттаскивают в сторону, переключая внимание. -Дазай! — Йосано настойчиво тянет его за рукав, вместе с ним отходя с дороги, уступая следующим. Она уже прыгала через костёр. — Ну что, как ощущения? -Я… Я в шоке, — Осаму смотрит на свои трясущиеся руки, — и в восторге.       Он продолжает улыбаться, понижая голос до полушепота, и бормочет Йосано о том, что кажется сейчас его сердце бьется ещё быстрее, чем на той «стороне», что мысли в голове путаются, что его переполняет неописуемое счастье. Девушка тоже улыбается ему. Она рада видеть столько эмоций на его лице и слышать такую «живость» в его голосе. -Эй, — Дазай замолкает и переводит взгляд на протянутую ему вещицу. — наклонись. Обыкновенный венок из полевых колосьев и цветов, но не обыкновенной красоты. Он завороженно разглядывает лепестки, пока на его плечо не давит тяжелая рука. -Наклонись, кому говорю. — Акико давит чуть сильнее, и парень склоняет перед ней голову. Она аккуратно надевает венок, поправляя шатенистве волосы, с завистью сдувая свои.       Очень странно было видеть Дазая в белой рубахе и свободных брюках, а уж тем более с «веником» на голове. Но ещё более странно было то, что ему это до безумия шло. Слишком правильно смотрелась расправленная широкая рубаха с красным вышитым арнаментом. Слишком хорошо сидели на нем свободные брюки. И слишком сильно украшал его венок. Будто принц из сказки вышел, не иначе.       На самой Йосано широкая рубаха смотрелась не очень аккуратно, а венок то и дело путался в волосах, так что надолго на её голове не задержался. Только длинная юбка-солнце сидела как влитая. -Насчет папоротника. — Осаму тут же поднял голову и уставился на подругу. — Может не стоит за ним идти?       Когда Йосано, неделю назад, предложила ему поехать в глухую деревеньку, за сто километров от города, только потому, что там отмечают Ивана Купала, Дазай покрутил пальцем у виска. Мол, совсем что ли головушка потекла? Но сейчас, когда эмоции хлещут через край и улыбка не сходит с лица, он совершенно счастлив, что согласился на эту авантюру. В конце концов, не часто ему выдается возможность отпустив ситуацию, с головой погрузиться в веселье.       Ко всему прочему, по приезде, их встретили местные бабушки и пока провожали до места сбора, успели рассказать пару баек про Ивана Купала. Осаму слушал краем уха, в тот момент не заинтересованный сомнительным мероприятием. Но почему-то одну легенду мозг всё же выцепил — про папоротник. Мол, тот кто в ночь с шестого на седьмое июля отыщет чудо-растение и успеет сорвать во время минутного цветения, получить всё: богатство, счастье или исполнение заветного желания. Никогда Дазая не интересовало богатство или субъективное понятие счастья. Какой-то яркой и желанной мечты он не имел. Но под градусом всеобщего веселья, проникся атмосферой и потянулся к неизведанному, навстречу приключениям. Просто для веселья, подогревая свой энтузиазм.       В паре метрах кто-то, прыгнувший через костёр, не очень удачно приземлился и упал на колени.       Все замолчали, в ожидании смотря на него, но пострадавший рассмеялся и толпа выдохнула, начиная снова присвистывать, подбирая его под локти и собираясь в хоровод.       Какая-то особо голосистая девушка начала запевать что-то народное и люди подхватили, улюлюкая и хором выкрикивая «Э-э-эх! «.       Хоровод медленно пошёл вокруг костра и Йосано с восторгом глядела на них. -Так что с папоротником? — Дазай наклонился к её лицу, привлекая к себе внимание. -Да там бабули перешептываются, что русалки наглости понабрались и уж вдоль берега расхоживают. Кого-то, говорят, уже и утащили. — девушка чуть сжала его запястье и взволновано посмотрела ему в глаза. — Ты не ходи, а? Тоже ведь утащат.       На лице Осаму блеснула насмешка и он медленно повел подругу к хороводу. -Йосано, какие ещё русалки? — глупые смешки рвались наружу, но он сдержал их. — Они ведь сами говорят «байки». Там по берегу если кто и ходит, то это лягушки и слизни. Не нужно выдумывать, — Дазай развернул девушку лицом к толпе и мягко подтолкнул. — сходи, попляши с ними. Ты ведь весь вечер этих завываний ждала.       Акико стыдно, потому что желание повеселиться становилось сильнее волнения за друга. Но Осаму ещё раз мягко толкнул её вперед и ласково улыбнулся. Сомнения рассеялись. -Хорошо, но что б с первыми петухами вернулся! — он кивнул ей и Йосано побежала к уже знакомым девушкам, вклиниваясь между ними и подхватывая песню. На её лице снова сияла улыбка и Осаму со спокойной душой пошёл за фонариком.

*****

      Он выбрал не самый протоптанный, но самый быстрый, как сказала Баба Нюра, путь к озеру.       Идя по густо заросшей дорожке, всё тише становится шум веселья и только самые громкие «э-э-х!» доходили отчётливо. После нескольких часов, проведенных в окружении радостных возгласов, топота и криков, наступающая тишина неприятно резала по ушам, нагоняя долю нервозности. В городе никогда не бывает идеальной тишины, а тут прям как на кладбище. Не слышно даже сверчков. Но зато на свет фонаря, которым он освещал себе путь, слетались мотыльки и их огромные тени в темноте рощи устрашающе плясали по высокой траве и деревьям.       И хотя Осаму ещё раз заранее переспросил маршрут, казалось, что он всё же забрел в петлю: трава везде одинаково высокая, стволы деревьев одинаково белесые, а камни одинаково маленькие. -Не заблудиться бы. — прошептал он себе под нос.       Ещё около десяти минут он брёл и из-за деревьев наконец показались отблески водной глади.       Осаму снова широко улыбнулся, вгляделся в пейзаж и рванул вперёд. Спуск оказался крутым и в попытках удержать равновесие, он споткнулся обо все торчащие из земли корни, чуть ли не кубарем слетев вниз, пробегая дальше и останавливаясь только у самой воды, моча ноги и сланцы о мокрый песок.       Здесь тишина ощущается особенно сильно и давяще. Его неровное дыхание как-будто эхом отскакивает от деревьев и воды, а биение сердца пульсирует в ушах и висках.       Он присел на корточки и спрятал лицо в коленях, пытаясь выровнять дыхание, едва не роняя фонарь в воду.       Есть ли у него понимание, где именно искать папоротник? Нет! Знает лишь то немногое, что бабушки местные ему рассказали. Растет он, мол, у воды обязательно и только с шестого на седьмое июля, в ночь естественно. Цветёт всего одну минуту, в которую и надо загадывать желание, испуская красное свечение, как бы подсказывая, где его искать. Но из света у него только белая луна да звёзды, как искать? -Ты чего тут? — Осаму вздрогнул и сжал кулаки. Неужели настолько «громко» думал, что в кристальной тишине не смог расслышать чужие шаги? Ну бред какой-то. Может дедова медовуха даёт о себе знать? — Заплутал что ли?       Ну второй раз ведь не показалось? Не могло просто. Он резко встал и включил фонарь, опасливо направив в ту сторону, откуда доносился голос.       Там, обхватив березу ладонями, стоит человек. Видно, что роста небольшого. С плеч его едва не сваливается белая рубаха, такая же, как и на самом Осаму. Стоит и нетерпеливо переминается с ноги на ногу.       И от одного взгляда на парня, завязался в груди какой-то узел. И потянуло к нему, поманило. Но он не сопротивляется, как-будто всё правильно, так и должно быть. -Я? Нет, не заблудился, — улыбка сама расцвела на лице, а ноги понесли к нему. — папоротник ищу. А ты почему тут? -Да прогуляться вышел, — незнакомец улыбнулся в ответ и вышел из-за дерева. — всё-таки раз в год ноги размять нужно. — Осаму настороженно поднял бровь. — Да я шучу! — парень заливисто засмеялся, прикрывая рот рукой, а вся тревожность Дазая испарилась. — А у тебя желание есть какое, раз охоту на папоротник открыл? -На самом деле, — он подошёл чуть ближе. — до этого момента его не было. -А что же поменялось?       Теперь, когда незнакомец находился так близко, Осаму мог его рассмотреть. Он на две головы ниже, а в этой безразмерной рубашке, кажется совсем маленьким. Голубые глаза так же внимательно его изучают, рассматривают и запоминают. Но больше всего, его внимание привлекли волосы. Рыжие, струящиеся до поясницы и в темноте как-будто горящие ярким пламенем. Он даже чувствует их жар. Или ему кажется?       Это же ангел с неземной красотой. И Осаму краснеет, сердце его начинает биться быстрее, волнение подкатывает к горлу, как-будто снова через костровище сейчас прыгнет. Но взгляда он не отводит, а голубые глаза заглядывают в его, карие, и сердце пропускает удар. -Да так, — он вытянул руку. — Меня Осаму зовут. -Меня Чуей. — парень протягивает ему ладонь. Рука у него, в сравнении с рукой Дазая, тоже миниатюрная, пальцы тонкие, аккуратные. — Ты один здесь? -Нет, я с подругой, — он указывает пальцем в сторону деревни. — она сейчас там отплясывает. -Тогда, — он снова протягивает ему ладонь и мягко улыбается. Осаму опять краснеет. — может мы вместе поищем папоротник?       Он не колеблется ни секунды, послушно берет за руку и следует за ним. Потому что всё что сейчас происходит — правильно, естественно. Рука Чуи в его руке ощущается правильно. То, что он своим мягким голосом рассказывает местную байку о лисицах-оборотнях, почти гипнотизируя его, ощущается правильно. Его голубые глаза, направленные на него, ощущаются дрожью в теле, но всё это правильно.       Осаму чувствует эйфорию, он как никогда счастлив. Любовь с первого взгляда? Нет, так ощущается сама судьба.

****

Чуя, — Дазай нежно огладил его щёку. — расскажи ещё какую-нибудь страшилку. -Не страшилку, а байку! — парень улыбнулся и посмотрел в карие глаза, большими пальцами массируя его ладонь. — Скоро утро, мне нужно уйти до восхода солнца. -Да? Я провожу тебя, — он воодушевлённый и влюблённый, готовый на всё. — а днём встретимся. -Нет, — улыбка сползла с его лица и он опустил голову. — мы не сможем встретиться. -Завтра? Ладно, тогда давай позже. На неделе? -Нет, Осаму, — он печально вздохнул и мотнул головой. Несколько секунд тишины и Чуя подается вперёд, обнимая его. — больше никогда. Мы никогда не встретимся.       Что-то внутри Дазая с треском надломилось. Не встретимся? Но всё было так хорошо ещё минуту назад. Он сказал лишнего? Чем-то обидел? Тревога волнами подбиралась всё ближе, рассеиваясь густым туманом в голове. -Почему? — это всё что он смог из себя выдавить. Потому что внезапно стало так страшно, что Чуя уйдёт. От одной только мысли, тот узел нежности и эйфории натянулся, больно сдавиливая грудь. Как ему дышать? Без Чуи? Теперь это самое «без Чуи» звучит как вымысел сумасшедшего. Такое ведь невозможно, это бред. -Просто я не… — он поднимает голову и заглядывает ему в глаза, видит там боль и горечь и с трудом сдерживает улыбку. — Я не человек. Тебе ведь рассказали про русалок? Я один из них.       Чуя сжимает его чуть крепче, наблюдая за реакцией, ожидая увидеть страх и панику. А Дазай лишь недоуменно вскидывает брови и смотрит на него. В его глазах отражается искреннее непонимание. -И что? — он не догадывался о сущности Чуи, но кажется, для него это не оказалось веской причиной. — Мы больше не сможем видеться, только потому что ты русалка? -Тебя разве это не пугает? — Чуя старается не показывать удивления, просто потому что сейчас доигрывает роль неудавшегося любовника, понимая, что Дазай им безумно очарован. -Нет, меня это совсем не пугает, — Осаму говорит уверенно, в его голосе нет и тени сомнения. — я хочу остаться с тобой!       Чуя нежно улыбнулся, смотря на выкатывающееся из-за кронов деревьев солнце. -Ты можешь остаться со мной, — Чуя встал с камня, лукаво улыбнулся, сдерживая хищный оскал, и протянул ему ладонь. — Я могу забрать тебя.       Осаму без сомнения взял его за руку и снова доверчиво последовал за Чуей. Ведь происходящее сейчас, всё ещё как никогда правильно. Ну разве может Чуя ему навредить? Звучит как глупая выдумка.       Они подошли к воде и Чуя развернулся к ней спиной, беря Дазая за вторую руку, снова улыбнулся и получил улыбку в ответ. Медленно отступая назад, он следил за реакцией Осаму, чтобы не опомнился и не сбежал. Но заходя всё глубже и глубже, выражение его лица не менялось.Он безусловно счастлив в этот момент, Чуя чувствует в его запахе эмоциональное возбуждение и предвкушение. Осознает ли этот глупый человек, что улыбается в лицо своей смерти? Осознает ли он, что его жизнь вот-вот оборвётся? Но Чуя не спрашивает его об этом, просто продолжает медленно тянуть за собой.       И когда вода колышется у подбородка Осаму, а он всё продолжает улыбаться и смотреть Чуе в глаза, парень спрашивает. -Ты готов? -Конечно, — в глазах его заплясали огоньки, он в ожидании. — я готов.       Чуя удовлетворёно хмыкнул и вместе с Осаму опустился под воду. На поверхность взбежала стая пузырьков и только цветочный венок остался балансировать на поднявшихся волнениях. Единственное, что через пару часов найдёт полиция, но к делу не припишет, потому что тела в озере не найдут.       А в лесу уже доносятся крики, но никто им не выкрикнет в ответ утешающее «Я здесь». Судьба или чтобы то ни было, бывает жестокой. Утащила всё-таки русалка.